Клан владеет монстром "Societe Financiere" в Париже и "Rothschild Bank" в Цюрихе, самым влиятельным частным банком в Лондоне и "Bank Brivee S.A." в Женеве. После национализации крупнейшего ротшильдовского железнодорожного комплекса "Diu Nord" семейство получило в качестве компенсации крупный пакет французских государственных акций. В их руках крупнейший горнодобывающий комплекс "Le Nickel", все так же крепки связи с Rio Tinto, в нефтяном тресте "Shell" и алмазном "De Beers". Они создали "USA Rothschild group", чтобы влиять на финансовую погоду в США. Династия располагает активами и в Израиле, и в Японии.
Когда французские Ротшильды отреставрировали символ родового могущества замок Ферри, биографы воскликнули: "Анфилады салонов, достойных императора; висячие сады, картины великих живописцев, гобелены, инкрустации из слоновой и черепашьей кости; краны из чистого серебра в ванных комнатах... Да жил ли на свете месье Робеспьер? Была ли когда-то Французская революция?"
Настоящая МММ // Скотч, стикеры и ЗМ
По данным исследования компании Gallup, любой офисный работник за день получает 11 стикеров Post-it с записками. Изобретатель этих клейких бумажек Арт Фрайт стал одним из ста "лучших людей мира" по версии журнала Esquire. Известная любому зрителю по боевикам серебристая клейкая лента, которой крутые ребята заклеивают рты пленникам или заложникам, спасла жизни экипажу "Аполлона-13". И теперь рулон скотча в обязательном порядке входит в судовой набор любого космического корабля США. Два этих клейких продукта – пожалуй, самые известные товары американской компании ЗМ, сделавшей основой многомиллиардного бизнеса успешное внедрение изобретений.
Бизнес, начавшийся с геологической ошибки
В 1902 году пятеро амбициозных предпринимателей из штата Миннесота – Генри Браян, Гермон Кейбл, Дэнли Бадд, Джон Дуон и Уильям МакГонагл – прослышали о том, что в окрестностях городка Ту Харборс залегает корунд – минерал, уступающий по прочности разве что алмазу и являющийся идеальным сырьем для производства наждачной бумаги. Надеясь на скорый промышленный бум и еще не имея договоренностей с потенциальными покупателями, партнеры основали компанию Minnesota Mining and Manufacturing, известную сегодня под именем ЗМ.
Компаньоны бодро взялись за дело, но скоро выяснилось, что минерал, который они собрались добывать, – не корунд, а низкосортная разновидность анортозита. Первая же поставка одной тонны "корунда из Кристал Бэй" (так называлась их шахта) оказалась и последней. Наждачную бумагу на этой основе производить было попросту нельзя. Компания рисковала прогореть.
Спасать предприятие вызвался железнодорожный служащий Эдгар Обер, амбиции которого явно выходили за рамки хоть и весьма успешной, но слишком размеренной офисной карьеры. Вложив в дело 5000 долларов, закрыв шахту и отказавшись от зарплаты, Обер со товарищи перебрался в Дилут, где начал производство абразивов из корунда, добываемого другими компаниями. Но и здесь бизнесменам не понравилось, и в 1910 году Minnesota Mining переехала в Сент-Пол (где штаб-квартира компании ЗМ располагается и по сей день).
Вместе с Minnesota Mining из Дилута в Сент-Пол переехал и 23-летний Уильям Макнайт, выпускник бизнес-колледжа, в 1907 году нанятый компанией на должность младшего бухгалтера. Он стремительно продвигался по служебной лестнице и уже в 1914 году занял пост управляющего. Под его руководством Minnesota Mining быстро набирала обороты, и 11 августа 1916 года, выступая на очередном собрании акционеров, Эдгар Обер заявил: "Джентльмены, мы все ждали, когда наступит этот день, сомневаясь, наступит ли он вообще. Сегодня мы наконец свободны от долгов. Будущее выглядит заманчиво. За последние два года наш бизнес вырос вдвое, и впервые у нас остались деньги на выплату дивидендов – по 6 центов на акцию".
Новую удачу (а точнее, даже две) принес 1921 год: Minnesota Mining приобрела у одного из конкурентов эксклюзивную лицензию на производство уникальной, обладавшей абсолютной стойкостью к воздействию влаги наждачной бумаги, названной Wetordry. Ее использование позволило автозаводам и ремонтным мастерским внедрить технологию влажной шлифовки, резко сократить объем пылевых выбросов и тем самым уменьшить количество легочных заболеваний у работников. Новинка не осталась незамеченной – спрос на продукцию Minnesota Mining удвоился. В том же году компания приняла на работу некоего Ричарда Дрю, до этого зарабатывавшего на жизнь игрой на банджо в оркестре, выступавшем на танцплощадках Сент-Пола.
Scotch, который был бумажным
В юности Дик Дрю мечтал стать механиком и даже построил во дворе своего дома миниатюрную железную дорогу. Но это общественно бесполезное достижение не поспособствовало его успехам в изучении механики – когда Дику исполнилось 20 лет, его с позором изгнали из университета Миннесоты, где он проучился всего год.
Как-то раз, возвращаясь с танцплощадки домой, он обратил внимание на объявление Minnesota Mining о вакансиях. Компании срочно требовались лаборанты для изучения рекламаций и пожеланий потребителей ее продукции. Вернувшись домой, Дик написал резюме (не утаив даже того, что его изгнали из университета) и отправил в отдел кадров компании. Через несколько недель он был принят на работу – ему поручили изучать отзывы о наждачной бумаге, поступающей в окрестные автомастерские.
Прошло два года. В жизни Дика мало что изменилось – он по-прежнему оставался лаборантом. И вот однажды, проводя тестирование Wetordry в одном из автосервисов, он услышал у себя за спиной пятиэтажный мат. К счастью, причиной была не наждачная бумага – просто маляр, возившийся возле новенького "Паккарда", испортил краску автомобиля.
Тогда в моду входила двухцветная окраска. И пока маляр наносил одну краску, другую, уже нанесенную, приходилось чем-то прикрывать. Для этого использовались старые газеты, которые скрепляли канцелярским клеем, или медицинский пластырь на тканевой основе. Но это не помогало – ткань пропускала краску, а намазанная клеем бумага прилеплялась к кузову, и ее приходилось соскабливать вместе с краской.
Дику очень захотелось переквалифицироваться из механиков в химики. Он доложил об обнаруженной проблеме руководству компании и вызвался решить ее, хотя не имел ни малейшего представления о том, как это можно сделать. И тем не менее ему удалось убедить начальство в целесообразности подобных изысканий. Причем под своим началом. Дику выделили средства на эксперименты и даже помощников. Такая практика, называвшаяся в ЗМ "разрешенным бутлегерством", предусматривала, что работники компании до 15% своего рабочего времени могут уделять собственным проектам. ЗМ считает, что именно такой подход позволяет компании разрабатывать все новые инновационные продукты.
Создание водостойкой ленты, которая ровно и надежно приклеивалась бы к кузову и не портила краску при удалении, заняло у Дрю и его команды почти три года. Их первым продуктом стала бумажная лента, на которую в целях экономии было решено нанести клей лишь по краям. За это покупатели прозвали ее "шотландкой" (по-английски – scotch), что в Америке означает "скупой, экономный". Когда в 1925 году появилась более совершенная клейкая бумажная лента, компания (к слову сказать, добавив клея) так ее и назвала – Scotch. Образцы этой ленты были направлены автопроизводителям в Детройт. Вскоре за ней из автомобильной столицы Америки прибыло сразу три грузовика.
Так появилась ныне всемирно известная торговая марка Scotch. Дику Дрю оставалось лишь придумать продукт, который стали называть словом "скотч", – прозрачную клейкую ленту на полимерной основе.
Scotch, который стал прозрачным
Разработкой новой разновидности клейкой ленты Дик Дрю занялся в 1929 году, после того как компания Du Pont впервые представила образцы нового прозрачного материала из пульпы, названного целлофаном. Эта водонепроницаемая пленка сразу полюбилась производителям пищевых продуктов, и один из них попросил компанию ЗМ изобрести водонепроницаемую же ленту для запечатывания целлофановой упаковки для мяса, конфет, хлеба. Для решения этой проблемы Дику Дрю понадобился лишь год.
Нанесенный на целлофан клей должен был обеспечить плотное прилегание ленты к катушке, не оставляя при этом клейких следов на последующем слое. В то же время лента должна была надежно прикрепляться к поверхности, которую следовало запечатывать. Позже Дрю говорил, что он повар, а не химик: в поисках совершенного клея он перепробовал все – от растительного масла до глицерина. В конце концов он остановился на бесцветной смеси смолы и каучука. Она была хороша всем, кроме одного: ее невозможно было равномерно распределить по целлофановой основе – целлофан скручивался, расщеплялся или рвался. В конце каждого рабочего дня к лаборатории Дика подъезжал грузовик, чтобы забрать груды испорченного в ходе экспериментов целлофана. Но Дик решил и эту задачу. Он придумал следующее: прежде чем наносить клей на целлофан, покрыть его тончайшим слоем грунтовки.
8 сентября 1930 года Minnesota Mining отправила опытную партию новой ленты в чикагскую Shellmar Products Corporation, производившую целлофановую упаковку для кондитерских изделий. Через три недели оттуда пришел ответ: "Не стоит скупиться на расходы по запуску данного продукта в производство и продвижению на рынок. Очевидно, что компания сможет достичь достаточных объемов его продаж".
Уильям Макнайт, с 1929 года сменивший Эдгара Обера на посту президента компании, "скупиться на расходы по запуску данного продукта в производство и продвижению на рынок" и не собирался. Только он решил рекламировать не удивительные свойства нового Scotch по запечатыванию целлофановых упаковок (для этих целей к тому времени был изобретен более экономичный и удобный способ – заплавление целлофана), а его "шотландскую" сущность. Экономика США уже год пребывала в депрессии, позже названной Великой. Американцы стали удивительно экономными и скупыми – ну прямо истинными шотландцами. Они вдруг озаботились продлением жизни старых вещей. И здесь прозрачная клейкая лента оказалась как нельзя более кстати. Ее начали использовать для склеивания порванных книжных страниц и обоев, для починки одежды, игрушек и даже "восстановления" сломанных ногтей. Именно на эти возможности использования клейкой ленты Уильям Макнайт и ориентировал рекламную кампанию по продвижению нового товара на рынок.
И Макнайт попал в десятку. ЗМ оказалась одной из немногих компаний, преуспевших в период Великой депрессии, – в то время как другие подсчитывали убытки, объемы продаж, производственные мощности и персонал Minnesota Mining and Manufacturing росли. He скупясь на рекламу, Макнайт заметно увеличил средства, вкладываемые в разработку новых продуктов. "Этот период стал золотой эрой наших исследований", – позже сказал он. И это действительно так. Если в 1920 году компания выпускала лишь наждачную бумагу, то к 1937 году на ее долю приходилось всего 37% продаж. А 63% – на бумажные и целлофановые клейкие ленты, кровельные материалы и клеящие средства. При этом компания разработала множество вариантов каждого продукта. Только абразивных материалов было 10 тысяч. Появились и новые товары под маркой Scotch.
Scotch, который стал скотчем
Вслед за бумажной и целлофановой клейкими лентами ученики Дика Дрю изобрели изоленту для электротехнических целей, декоративную ленту, двустороннюю клейкую ленту, цветную ленту для маркировки и т. п. В их названиях всегда присутствовало слово scotch. В 1947 году компания начала выпускать любительскую магнитофонную ленту Scotch, в 1954-м – видеоленту Scotch. В 1962-м появилась клейкая лента из ацетата. Намотанная на катушку, она кажется непрозрачной, но при наклеивании становится невидимой. К тому же на нее можно наносить надписи и она не желтеет со временем.
Совершенствовалась и целлофановая лента. Одна из проблем, которую так и не решил Дрю, состояла в том, что Scotch трудно отклеивать от катушки. Когда отрезаешь кусочек ленты, свободный конец сразу прилипает, и потом его тяжело не только отколупать от катушки, но и найти. Поэтому свободный конец ленты нужно было за что-то цеплять. К тому же под рукой всегда должны быть ножницы, чтобы отрезать ленту. После полутора лет испытаний менеджер по продажам ЗМ Джон Борден придумал устройство, удерживающее свободный конец ленты на катушке и позволяющее легко отрезать от нее куски.
Расширяются и сферы применения целлофановой ленты Дика Дрю. Фермеры начали склеивать ею треснувшие индюшачьи яйца. Автолюбители – изолировать ручки насоса, чтобы защитить руки в лютые морозы. Швеи – использовать ее вместо нитки при сметывании сшиваемых деталей. Плотники – наносить на клееную фанеру по линии разреза, чтобы избежать расщепления. Девушки – прикреплять ею корсажи к вечерним платьям. Хирурги – скреплять специальным скотчем сосуды при операциях, ветеринары – накладывать птицам шины на сломанные лапы. Родители – заклеивать баночки с лекарствами, чтобы дети не могли их открыть, и розетки, чтобы малыши не тыкали в них пальцами и не засовывали разные предметы. Некоторые мамаши стали заклеивать лентой даже комариные укусы, чтобы дети не расчесывали ранки. Пожалуй, ничто не заменит клейкую ленту, если нужно собрать крошечные осколки разбитого стекла или удалить пятно со стены. Правда, сама лента порой тоже оставляет на поверхности клейкий след, и, чтобы удалить его, существует только одно средство: нужно прижать свежую ленту к поверхности и быстро удалить ее.
Великая американская мечта – инженер
История самого удачного изобретения компании 3М началась в июне 1952 года, когда двадцатиоднолетний студент Массачусетского технологического института Арт Фрайт подписал первый и последний в своей жизни трудовой контракт. По этому контракту он в качестве младшего лаборанта должен был получать 70 долларов в месяц. Особым пунктом в контракте отмечалось, что все изобретения, сделанные господином Артом Фрайтом за время работы в компании ЗМ, принадлежат компании. А сам господин Фрайт будет получать за них... по 1 (в скобках прописью – "одному") доллару.
Арт не обратил внимания на какие-то там дополнительные пункты и, шалея от счастья, подмахнул контракт. Зарплата казалась ему сказочной. А возможность работать по специальности в одной из крупнейших фирм страны делала предложение фирмы ЗМ почти невероятным. "Я никогда не испытывал уважения к тем людям, которым успех и богатство достаются случайно", – сказал он 45 лет спустя. Тогда, студентом придя в ЗМ, он считал, что все определил счастливый случай. Мальчишка Арт Фрайт никогда не мечтал стать ни президентом Америки, ни звездой бейсбола, ни простым миллионером. В пять лет он твердо решил стать инженером. Он утверждает, что его никогда не волновало, как же делаются эти самые деньги.
Его кумирами были не герои книг Марка Твена, которыми, кстати, он зачитывался, а многочисленные знакомые – инженеры по специальности.
Учился Арт на "отлично". Хотя домашним занятиям предпочитал бейсбол и баскетбол. И еще он всегда легко заводил друзей, которые оставались с ним на долгие годы. С будущим профессором Рочестера – Дином Харпером – Арт познакомился в шестом классе. И до глубокой старости ничто не мешало Арту прилететь к старому другу на другой конец Штатов только для того, чтобы просто поиграть в баскетбол.
Не мешала занятиям и работа. Семья не особенно нуждалась в заработанных им деньгах – просто началась война, и работали все, кто мог. Арт склеивал пакеты в магазинах, разносил газеты...
В последних классах школы Арт Фрайт увлекся химией. Эта наука давалась ему не так легко, как другие. Именно из-за трудности он выбрал химию в качестве специализации. Арт поступил на отделение химии в знаменитый Массачусетский технологический институт. Вот тут-то он начал подумывать, что совершил страшную ошибку. Сказать, что курс химии самый трудный в институте Массачусетса, – значит не сказать ничего. Вместе с Фрайтом студентами были зачислены 250 человек. Из них закончили колледж 13... На этот раз Арту с огромным трудом удавалось преуспеть. Приходилось просиживать за учебниками едва ли не сутками.
Гораздо проще ему было оплачивать образование. Фрайт-старший учил сына, что как инженер он не сможет доминировать над людьми, с которыми придется работать, если не научится продавать свои идеи. "Никого нельзя заставить принять свою идею, но любой идеей можно кого-то соблазнить", – все время повторял он сыну.
Послушный сын записался в коммивояжеры, чтобы научиться соблазнять американских домохозяек кастрюлями и сковородками. Дело пошло хорошо. Продав с десяток сковородок, юный "соблазнитель" купил свой первый в жизни автомобиль. Это был Chevrolet. Он, правда, был ровесником самого Фрайта и имел всего одно место – для водителя, но хозяин всегда вспоминал о нем с нежностью.
За одно лето работы коммивояжером Арт заработал почти вдвое больше денег, чем потом за первые пять лет работы в компании ЗМ. Но это не соблазнило его отказаться от мечты о работе инженера.
О пользе пения в церковном хоре
В 1972 году в одно из отделений компании ЗМ (то самое, которое подарило миру скотч) пришел новый вице-президент. Господин Эрни Маффет придерживался той точки зрения, что вверенное ему подразделение не может больше зависеть только от одного сделанного когда-то изобретения. И пригласил в числе прочих ученых Арта Фрайта, поставив задачу: найти нечто гениальное. Все равно что.
Фрайт, в биографии которого к этому времени было более десятка удачных изобретений (от клеящегося покрытия "под дерево" на автомобили до новых школьных красок и ленты для упаковки подарков), успел уже вырасти до специалиста подразделения, что в ЗМ равнозначно должности топ-менеджера. Его зарплата перешла в разряд коммерческих тайн компании и исчислялась десятками тысяч долларов в месяц. За каждое свое изобретение он по-прежнему получал по одному доллару...
Каждую неделю по средам в одной из лабораторий корпорации ЗМ проходили семинары, на которых ученые подразделения рассказывали о собственных исследованиях, сделанных за неделю. Считается, что ученый отстает от обычного выпускника любого университета на 10 лет, если не получает знаний о новейших технологиях. Семинары должны были восполнить этот пробел.
На одном из таких заседаний Арт Фрайт услышал о только что найденном клее-адгезиве, который по своим свойствам не походил ни на один из ранее известных. Его можно было намазать на бумагу слоем гораздо более тонким, чем бумага. Но проблема заключалась в том, что этот прекрасный клей не хотел ложиться ровно. На поверхности оставались бугорки. Видимые, естественно, только под микроскопом. Клей не удавалось ни расплавить, ни растворить.
В результате долгих обсуждений на семинаре было признано, что изобретенный клей ни для чего вообще не годится.
Выбросив из головы никчемное изобретение, вечером того же дня Фрайт отправился на репетицию церковного хора, где он пел уже десять лет. Мысли были заняты только тем, чтобы вспомнить, на какой странице псалмов закончилась последняя служба. Обычно Арт вкладывал в книгу кусочки бумаги в виде закладок. Как только он открыл псалмы, бумажки рассыпались веером, и раздраженному этим обстоятельством Арту пришлось заглядывать в нужный текст через плечо соседа.