***
– Что, овес подорожал? – весело обратился Петя к пожилому бомбиле, поудобнее усаживаясь на заднее сиденье рядом с Инной и намекая на то, что запрошенная за поездку сумма превышает привычный тариф.
– Вам шуточки, а девяносто пятый уже за тринадцать рублей вылез! Говорят, до двадцати дойдет. Вот что за страна у нас такая, а? Сидим на нефти, запасы богатейшие. Ладно, мы за границу ее гоним по бешеной цене, но к своим-то людям разве можно как к иностранцам относиться? А еще говорят, недра принадлежат народу, тьфу! – Таксист выругался себе под нос. Петя явно затронул больную тему. – Нефтяные олигархи на них жируют, да и все!
– А вы на какой заправке обычно бензин заливаете? – Петя по-прежнему пребывал в приподнятом настроении.
– Да какая разница? Цена везде одна. Я ж говорю – сговор!
– И все-таки, есть же какая-нибудь наиболее любимая или удобная?
– Ну есть. "ЛУКОЙЛовская" у меня рядом с гаражом.
– Так купите акции "ЛУКОЙЛа"!
– Ага, щас! Хватит с них того, что я у них бензин по спекулятивной цене покупаю. Буду я их еще поддерживать. Или мне что тогда, бензин будут на халяву заливать?
– Ну, это вряд ли, хотя как посмотреть. Вот вы говорите, у них от повышения цен сплошная прибыль.
– А то нет? Затраты, небось, не так сильно выросли, что ж они думают, народ совсем без мозгов? Небось, мы тоже кое-чего понимаем. Их жаба душит здесь дешевле продавать, когда на Западе нефть уже больше сорока долларов стоит, вот и вся экономика. У меня вон брат десять лет на Севере эту нефть добывал, рассказывал, кому деньги-то уходят.
– И кому же?
– А то вы не знаете?! Владельцам, так их растак, кому ж еще? Не работягам же!
– А я вам что предлагаю! Купите их акции, и вы тут же станете одним из этих владельцев.
– Ага, так они со мной и поделятся своей прибылью. Вы ж вроде грамотный с виду человек, а рассуждаете, как…
– Так, давайте вместе порассуждаем. Во-первых, и прибылью в виде дивидендов они с вами делиться начнут. А во-вторых, это даже и неважно. Вы же станете владельцем пусть одной многомиллионной, но все-таки доли всего имущества "ЛУКОЙЛа". Если их прибыль растет, значит, соответственно, увеличивается и стоимость вашей доли. Ведь количество акций величина более-менее постоянная. Платите вы завтра за литр на рубль больше, а сами уже прикидываете, что в каждом этом лишнем рубле, заплаченном автолюбителями, есть и ваша доля прибыли. Малюсенькая, конечно, но зато с каждого литра! А сколько они этих литров по стране только за один день продают? Да! Заправки у них не только в России, а даже и в Штатах имеются. Да что там заправки! Капля вашей прибыли будет и в каждом проданном "ЛУКОЙЛом" барреле нефти. Теперь о цене вопроса. Одна акция "ЛУКОЙЛа" стоит сейчас около восьмисот пятидесяти рублей. Хотите, поспорим, что если бензин еще в два раза подорожает, то и эта акция будет стоить никак не меньше тысячи семисот рублей?
– Ага, а если нефть упадет в два раза?
– Ну, так опять вы не в обиде – будете дешевым бензином заправляться.
Водитель покосился на странного пассажира. Было видно, что логика рассуждений Пети заронила в его мозг зерно сомнений в своей сермяжной правоте.
– Уж больно гладко по-вашему выходит, – покачал он головой, подумав, – ну, жизнь, как говорится, рассудит. Этот ваш дом-то?
Дом был Петин. Принимая оплату, бомбила несколько смущенно спросил:
– Так, а где, вы говорите, эти акции купить можно?…
Помахав вслед отъезжающей машине, Петя с Инной весело рассмеялись.
– Ты был бесподобен в своей убедительности, – объявила Инна. – Если бы акции распространялись методом сетевого маркетинга, как "гербалайф", ты был бы чемпионом по продажам.
– Вообще-то мне просто повезло, что он заправляется не на станции "ЮКОСа".
– Ну, нет правил без исключений. Кстати, после твоей лекции, мне стала понятна мысль, лежащая в основе инвестиционных стратегий Баффета.
– А кто это?
– Ну ты даешь! Уоррен Баффет – самый богатый трейдер в мире. По размеру капитала он на втором месте после Билла Гейтса.
– А я думал, что самый крутой инвестор – Сорос.
– Сорос – не самый крутой, а самый раскрученный, что далеко не одно и то же.
– Ну и что за стратегия у твоего Баффета?
– Он вкладывает деньги только в те компании, чьей продукцией пользуется лично. В любимую газету, в предпочитаемые им авиалинии и даже в компанию, производящую лезвия для бритья. Наверное, и заправлять машину он предпочитает на собственных станциях.
***
За разговором они подошли к подъезду, где на лавочке расположилась неизменная и, похоже, выбравшая свою суточную норму спиртного парочка. Алкаши проводили проходящих мимо мутными взорами.
– О-па-па… – выдал Шпынь в спину Инне и Пете, уже поднявшимся по ступенькам к подъездной двери.
Надо признать, что это было, пожалуй, самое нейтральное высказывание, которое мог сформировать из своего лексикона Шпынь в данной ситуации. Тем не менее Петя обернулся и веско посоветовал:
– Рот закрой. – Смотрел он при этом не на Шпыня, а в глаза Лехе. Тот в ответ, по-собачьи наклонив голову набок, тоже внимательно вгляделся в глаза Пети и, видимо, разглядев там что-то одному ему ведомое, примирительно поднял руки:
– Да, ладно, ладно. Мы че? Мы ж ниче.
***
Проснуться и ощутить на своем плече голову мирно спящей Инны было приятно. Ее приоткрытые пухлые губы почти касались его груди и щекотали дыханием. "Не как у Анжелины Джоли, конечно, но тоже очень даже ничего", – посмотрев на эти губы и вспомнив некоторые подробности вчерашнего вечера и части ночи, Петя почувствовал прилив возбуждения. В тишине комнаты раздался легкий щелчок.
"…ровки этих бумаг за вчерашний день несколько раз то повышались, то падали…"
– сообщил телевизионный диктор, с веселой хитрецой поглядывая на Петю.
"…В целом же к концу торговой сессии индекс РТС вырос на 0,9% и составил 563,52 пункта, при объеме торгов 11,944 млн долл. Индекс ММВБ вырос на 0,3% и закрылся на 527,72 пункта".
– Ммм… Какого черта? – пробормотала Инна, зарываясь головой в подушку.
– Это мой будильник. Мы сегодня куда-нибудь идем. – Петя с улыбкой смотрел в ее заспанное лицо.
Инна явно еще не проснулась, и вяло оглядывалась вокруг, как бы пытаясь определить, где находится. Наконец она перевалилась на спину, откинула голову на подушку и снова закрыла глаза.
– Не смотри на меня, я не накрашена, – без всяких эмоций произнесла она.
– Тебе и так хорошо.
– Не ври, все блондинки спросонья выглядят ужасно.
– И много ли блондинок ты наблюдала спросонья? – пошутил Петя, стараясь перевести разговор хотя бы в какое-то осмысленное русло.
Он решительно не знал, как вести себя дальше, и снова внутренне напрягся, подобно тому, как это произошло вчера вечером, когда он неожиданно для себя узнал, что у него будут гости. Но причина вчерашнего напряга легко идентифицировалась. Петя просто прикинул, как будет выглядеть царивший в его холостяцкой квартире беспорядок в глазах девушки. Переживания оказались напрасными – они прямо с порога, даже не зажигая света, отправились в кровать, попутно разнообразя Петин бардак предметами женской одежды. Сейчас же определить причину возникшего психологического дискомфорта было сложнее. Разве что свалить все на непривычность ситуации.
– Я уже опаздываю? – Инна открыла глаза и прищурилась, стараясь разглядеть стрелки на настенных часах.
– Почему только ты? На всякий случай напоминаю, мы с тобой работаем в одной конторе.
– Ничего я не забыла, – Инна приподняла руку и стала пальчиком выводить узоры на Петиной груди. – Наоборот, это ты забыл, что трейдерам из зеленой зоны, а уж тем более лидерам, опаздывать разрешается, в отличие от нас, грешных, не вылезающих из минусов. Так что в конторе мы работаем одной, но это ненадолго.
– Почему? – спросил Петя, заранее зная ответ.
– Потому что в понедельник я получу второе предупреждение, и гудбай!
– Но сегодня еще только пятница, есть шанс все исправить.
Инна хмыкнула.
– Ты знаешь мой вчерашний результат? Нет! А я знаю. У меня уже полтора процента минуса и незакрытый убыток в неликвидной "Ростовэнерго". Еще неизвестно, как она сегодня откроется. Так что шансов ноль.
– Да подожди ты себя хоронить. Может быть, как раз сегодня кто-нибудь купит у тебя эту "Ростовэнергу".
– Угу, и кто же будет так добр, чтобы купить у меня эти бумажки как минимум по 1,47 при их вчерашней цене 1,39? Может быть, ты? – Она повернулась на бок и чуть приподнялась, поставив руку на локоть и положив голову себе на ладонь. При этом движении простыня сползла и открыла грудь. Инна не стала прикрываться. Кончик ее пальца, бродивший по груди Пети, поднялся выше и теперь легко скользил по его лицу. – Ты же у нас богатенький Буратинка, купи у бедной девушки акции "Ростовэнерго".
Развод был шит белыми нитками. Тем не менее ощущать свою возможность повлиять на судьбу девушки было приятно, и Петя уже производил в голове вычисления, пытаясь понять, сколько он потеряет на столь сомнительной сделке.
– И много у тебя этих бумажек?
– Ну… тысяч на семьсот. Я давно в них вляпалась, приходилось усредняться. В принципе позиция нормальная, но завтра уже пятница, и если к вечеру я не буду в плюсе… На следующей неделе я могу откупить их у тебя назад по той же цене, а там до следующей пятницы, глядишь, что-то изменится.
Выходило, что Петя потеряет примерно полтора процента доходности. Значит, Инна столько же получит в плюс.
– Этого ведь хватит, чтобы вытащить тебя из красной зоны.
– Да, мой спаситель. С остальными позициями у меня все в порядке, но денег на очередное усреднение вытянуть уже неоткуда. – Инна не стала уточнять, что большую часть своих активов ей приходится держать в деньгах, чтобы выставлять заявку на покупку все тех же акций "Ростовэнерго", создавая таким образом видимость того, что на рынке есть покупатель этих бумаг, хотя бы на уровне 1,39. Не будь этой фиктивной заявки, ее показатели в любой момент могли упасть ниже пяти процентов, что автоматически вело к получению второго предупреждения и увольнению еще до окончания недели. Впрочем, существовал и риск того, что ее поддерживающая цену заявка на покупку будет удовлетворена, увеличив объем и без того тяжелой позиции.
– Ну что ж, – великодушно улыбнулся Петя, которому все больше нравилась роль расточительного богача с Рублевки, широким жестом одаривающего любовницу понравившейся ей безумно дорогой игрушкой, – пожалуй, я куплю у тебя эти бумажки.
– Ты серьезно?! Не выдумывай, зачем тебе это? Я же пошутила, – она нависла над ним, заглядывая в глаза.
– Совершенно! – ответил он и протянул руку, чтобы по старинному трейдерскому обычаю подтвердить договор рукопожатием.
– Не-е-ет… – улыбаясь, пропела Инна и, хищно перекинув через Петю одну ногу, рывком села ему на живот. – Пожалуй, у нас еще есть немного времени, чтобы скрепить эту сделку более надежным способом…
***
Зеленый зал весьма восторженно отреагировал на появление Инны в вечернем платье. Безучастным остался разве что Антон, который, мельком взглянув на девушку, гораздо более внимательно посмотрел на вошедшего следом Петю.
Шилов, от которого Петя наиболее настороженно-ревностно ожидал фривольных комментариев, оказался на удивление галантен.
– Инна, умоляю, предупреждай сегодня, если будешь чего продавать. На этих торгах по-любому весь рынок будет валяться у твоих ног.
На это немедленно отреагировал Старик, который, оценив наряд Инны, тоже не удержался от очередной подходящей к случаю биржевой байки.
– А вы знаете, Алексей, ведь в вашей шутке есть изрядная доля истины. В Америке, например, до сих пор популярен индекс "длины юбок". Его смысл основывается примерно на следующей логике: настрой рынка напрямую связан с общественным настроением. А оно, в свою очередь, непостижимым образом выражается в обратной пропорции к длине женских юбок. Соответственно, наблюдая тенденцию к укорачиванию юбок, американские инвесторы делают вывод о том, что рынок в ближайшем будущем будет расти.
Шеф, заглянувший в зал, чтобы позвать высокого Гожина на расправу с опять не желающими закрываться жалюзи (Петя, впрочем, решил, что причиной его появления стало вовсе не это – солнце начинало бить в окно шефа во второй половине дня, – а то, что Кермит увидел появление Инны на мониторе следящей за залом камеры), тоже задержал взгляд на девушке. Осмотрев ее (опять же, по мнению Пети, довольно нагло) он перевел взгляд на Доску почета. Сопоставив внешний вид подчиненной с ее не вызывающим мысли о празднике глубоко отрицательным результатом, он выдал свое предположение:
– Решили дать рынку последний бой? Или весело встретить поражение? В любом случае, это достойно… – он помедлил, видимо, прикидывая, насколько политкорректно прозвучит эпитет, потом явно решил, что живем не в Америке и обвинение в публичном сексуальном домогательстве ему не грозит, – …достойно восхищения.
Тот единственный, кто точно знал причину появления Инны на работе не в обычном деловом костюме, а в сексуальном коротком платье, покуда за его спиной восхищались девушкой, с которой он провел не только вчерашний вечер, но и сегодняшнее утро, внимательно изучал котировки открывшегося рынка, прикидывая, во сколько реально ему обойдется выполнение утреннего обещания.
Ситуация оказалась непростой. Чтобы добраться до покупки акций Инны, выставленных по 1,47, необходимо было купить все, что предлагалось на рынке по более низкой цене. Пит хотел было подождать до вечера, в надежде, что котировки "Ростовэнерго" сдвинутся хоть немного вверх, облегчая его задачу, но количество желающих продать эти бумаги только увеличивалось. В итоге на сомнительную покупку (обещавшую как минимум долгое ожидание момента, когда на собранный увесистый пакет найдется более-менее щедрый покупатель) пришлось потратить не запланированные семьсот тысяч, а без малого миллион рублей. Ближайший крупный покупатель, как и говорила Инна (не только говорила, но и была этим самым покупателем, о чем Петя, как уже было сказано, не знал), стоял на отметке 1,39. Однако практически сразу после того, как Пит закончил свою покупку, этот покупатель снял свою заявку. Теперь оценка стоимости купленного пакета акций должна была производиться по средневзвешенной цене ближайших "бидов" – 1,32. Для Пита это означало потерю уже не полутора, а почти трех процентов доходности, не говоря уже о замороженном в низколиквидных бумагах миллионе. "Миллион чужих рублей за девушку, которая выглядит на миллион долларов, разве это плохая сделка?" – попытался успокоить его внутренний голос, но осекся, поняв, что в глазах его хозяина Инна вслед за акциями "Ростовэнерго" заметно потеряла в своей привлекательности.
***
Удрученный Петя отправился перекурить, застав в курилке Шипилова и Абрамова. Первый все никак не мог простить своему ранее закадычному другу Шилову давешнего едкого замечания о его, Шипилова, скорой трейдерской кончине, и демонстративно выбирал для перекура другое время. Безотказного Абрамова он вытащил наверняка лишь затем, чтобы не оставаться в обиженном одиночестве.
Петя "курил о своем", но краем уха все же улавливал смысл беседы коллег. Речь, как ни странно, шла о будущем, связанном с дальнейшим пребыванием в конторе.
– Думаешь, клиентскими деньгами дадут управлять? – недоверчиво спрашивал Абрамов.
– А почему нет? Сертификат ФКЦБ получишь, или как там она теперь называется… ФСФР, и вперед. А вообще клиенты ж разные бывают. Не только "физики", но и "юрики". Вот сейчас у тебя на трейдерском счете деньги, думаешь, чьи?
– Ну, "ФокусИнвеста", наверное.
– Может, и так. Только в данном случае "ФокусИнвест" выступает как обычное юридическое лицо, то есть "юрик", доверивший деньги тебе в управление.
– Ну, в принципе так. Наверное, в основном клиенты в инвестиционных конторах все "юрики", а "физиков", ну в смысле, частных инвесторов, у нас пока гораздо меньше чем в Америке.
– Сравнил, блин! Хотя инвесторов еще худо-бедно прибавляется, в ПИФах там разных, а вот частных трейдеров в России вообще очень мало. В Москве есть, конечно, но все-таки в основном они при этом сами тоже где-нибудь в финансовой сфере работают, а вот таких, чтоб без особого понятия на кровную денежку самостоятельно бумагами торговали… К примеру, я точно знаю, что в Коми таких по пальцам пересчитать можно.
– А разве вообще бывают трейдеры в коме? – В отличие от Пети Абрамов не заметил нюанса в окончании небрежно произнесенного Шипиловым слова. Впрочем, и тот не понял, что его собеседник имеет в виду совсем иное. Диалог становился забавным, что для Пети в данный момент было весьма кстати.
– А почему нет? Я же говорю – мало, конечно, но есть.
– И как же они торгуют, если они в коме?
– И что?! Как ты, так и они – через Интернет, как же еще?! Новые технологии, к твоему сведению, и туда добрались. Да я лично знаю как минимум одного трейдера в Коми!
Было заметно, что, глядя в заискрившиеся праведным гневом от проявленного к нему недоверия глаза Шипилова, Абрамов честно пытается представить, как беспомощно лежащий и подающий заметные лишь приборам признаки жизни человек может, тем не менее, торговать на бирже. Петя отвернулся, не в силах скрыть улыбку.
– В смысле, он раньше был в коме, а теперь вышел и стал трейдером?
– Никуда он не вышел, блин! Он и сейчас там! Общаемся мы с ним даже иногда.
– Как? Знаками что ли?
– Ты че, тупой? Почему знаками-то? Думаешь, в Коми русского языка не понимают?
– Нет, ну понимать-то, может, и понимают, но говорить же он с тобой не может.
– Может позвонить, но тут ты прав, связь от них дорого стоит. Так что мы с ним переписываемся. Могу адрес дать, сам проверишь, понимает он по-русски или нет.
– Ага, – окончательно решив, что его в очередной раз разыгрывают, недоверчиво протянул Абрамов, – переписывается он с парнем в коме, как же. Адрес, наверное, – клиническая больница номер один…
– Да почему больница-то?! – уже в полный голос заорал Шипилов. – Я тебе реально отвечаю, что есть трейдеры в Коми. Может, для каких-нибудь тамошних темных старух все трейдеры и психи… особенно если б они тебя сейчас послушали… но в больницы за трейдинг не кладут.
– И то хорошо, – примирительно заметил Абрамов. – Хотя на такой работе запросто можно психику надорвать. Меня вон с вашей шутки чуть Кондратий не обнял. Я как глянул, что РАО на десять процентов вниз усвистела, аж кровь в голову вдарила.
– Но клево же Шило придумал?! – расплылся в улыбке Шипилов, на время забыв об обиде на организатора того розыгрыша…
Петя несколько ошарашенно смотрел на обоих беседующих. Он и представить себе не мог, что можно вот так запросто, заложив плавный вираж, от вызванного взаимными недослышками и недопониманием словесного клинча, так и не выяснив, почему нельзя торговать из Коми и как можно, хотя бы и задорого, запросто позвонить приятелю, находясь при этом в коме, перейти к мирной беседе на совсем иную тему.