2. Спор о невозможности экономического расчета при социализме
Вышеупомянутый анализ социализма настоятельно требует переоценки спора о невозможности экономического расчета при социализме, который происходил в 1920-1930-е годы между Мизесом и Хайеком, с одной стороны, и различными теоретиками социализма – с другой. Во-первых, как мы уже говорили, произошедший недавно исторический крах социализма в странах Восточной Европы обязывает всех серьезных и добросовестных исследователей вернуться к теоретическим утверждениям о социализме, выдвигавшимися теми, кто максимально тщательно и детально изучал связанные с ним проблемы, и подвергнуть их внимательному рассмотрению. Во-вторых, наша концепция предпринимательства и социализма представляет собой высшую точку теоретического синтеза, который зародился в начале спора и постепенно развивался, приближаясь к завершению, по мере его продолжения. Следовательно, для того, чтобы ясно обозначить все следствия из проведенного нами анализа социализма, абсолютно необходимо проанализировать и подвергнуть переоценке эту дискуссию. Наконец, в процессе изучения этого спора приходит осознание, что парадигма мейнстрима, которая базируется на анализе равновесия, оказалась не в состоянии объяснить внутренне присущие социализму теоретические проблемы. И в самом деле, в силу того, что эта парадигма основана на ньютоновской механистичности и на представлении о равновесии, то есть о "повторяющемся бездействии", она не может даже сформулировать ту неизбежную теоретическую проблему, которую ставит перед нами институциональное принуждение. Кроме того, то, что большинство авторов вторичных текстов об этом споре и большинство специалистов, которые его комментировали, получили мейнстримное образование, показывает, почему они были неспособны понять суть открытия Мизеса и Хайека; это также объясняет, почему "миф" о победе в споре социалистов оказался таким живучим.
Людвиг фон Мизес и начало спора о социализме
Дискуссия вовсе не случайно возникла вокруг статей Мизеса, опубликованных вскоре после окончания Первой мировой войны. На самом деле только человек, подобный Мизесу, который приобрел глубокие знания в области свойств и последствий рыночных процессов, движимых человеческой деятельностью, был в состоянии интуитивно угадать и логически постичь неизбежно возникающие при социализме проблемы с экономическим расчетом. Глава 4 целиком посвящена основополагающему вкладу Мизеса в изучение социализма и связанным с этим обстоятельствам. Мы с особенной тщательностью учитываем исторический контекст фундаментального открытия Мизеса, а именно доминирование типично марксистских представлений о социализме. В то же время мы стремимся продемонстрировать, что мизесовский анализ социализма основан на динамической теории, то есть на австрийской традиции в узком смысле слова, и поэтому не имеет отношения ни к анализу статического равновесия, ни к основанной на нем "чистой логике выбора". Главу завершает подробный критический обзор "решений" проблемы экономического расчета, которые предлагались в то время теоретиками социализма. Это был натуральный расчет, расчет в рабочих часах и расчет в так называемых "единицах полезности"; ни один из этих вариантов не позволял преодолеть неизбежно возникающие теоретические проблемы, описанные Мизесом.
Неоправданный сдвиг по направлению к статике в ходе спора
Нелепое представление, будто бы "теорией" является исключительно экономический анализ равновесия, лежащий в основании парадигмы мейнстрима и пронизывающий ее насквозь, с неизбежностью развернуло спор в сторону статических проблем. Как мы увидим в главе 5, экономисты либо не смогли понять открытие Мизеса, либо поняли, что его анализ не относится к равновесию, и сделали из этого вывод, что он является не "теоретическим", а практическим, либо – в случае большинства – истолковали его в узких терминах равновесия и жесткой "чистой логики выбора". В последнем случае они пренебрегли тем, что с самого начала очень четко сформулировал Мизес, а именно что в статическом отношении социализм не представляет никакой проблемы, и что соответственно его теоретическая критика социализма была динамической по своей сути и основывалась на его теории процессов человеческого взаимодействия, протекающих на рынке. Сдвиг спора по направлению к статике был нерелевантным, поскольку статика не имела никакого отношения к первоначальному теоретическому открытию, а также неоправданным, поскольку он сделал теоретическую полемику совершенно бессмысленной. (Статическая точка зрения помешала экономистам обнаружить, в чем проблема, и понять, что она является первичной и неразрешимой). Кроме того, в главе 5 мы описываем также различные попытки экономистов-социалистов найти "математическое решение" проблемы, начиная с доказательств "формального сходства" между рынком и социализмом в контексте статической точки зрения и заканчивая более серьезными идеями Тейлора и Диккинсона. Наконец, мы подробно рассматриваем "метод проб и ошибок", который возник как практическая стратегия, направленная на решение соответствующей системы уравнений. Главу 5 завершает критический анализ "параметрических" моделей, основанных на идеях социалистических теоретиков – моделей, которые экономисты с упорством, достойным лучшего применения, разрабатывают по сей день.
Оскар Ланге и "конкурентное решение"
Вероятно, одним из самых больших мифов в истории экономической мысли является представление о том, что Оскару Ланге удалось теоретически опровергнуть аргументы Мизеса против социализма. Действительно, наиболее известные учебники и пособия, а также почти все посвященные спору о социализме вторичные источники категорически настаивают на этом мифическом и поверхностном утверждении. Этот миф унаследовали и некритически усвоили два поколения экономистов. По этой причине мы посчитали крайне важным подвергнуть подробнейшему анализу предложенное Оскаром Ланге "конкурентное решение". Этому посвящена глава 6, содержание, объем и глубина которой делают ее, пожалуй, одним из наиболее оригинальных и поучительных элементов нашей попытки использовать субъективистскую методологию для экономического анализа социализма. Если наша работа, наряду с другими новейшими исследованиями на ту же тему, к которым мы будем обращаться по ходу изложения, будет хотя бы отчасти способствовать окончательному разрушению мифа о том, что Ланге опроверг открытие Мизеса, мы будем считать, что наши усилия не были напрасными.
"Рыночный социализм" как квадратура круга
В седьмой и последней главе мы завершаем анализ "конкурентного решения" обзором предложений Диккинсона, Дурбина и Лернера, сделанных в развитие идей Оскара Ланге. В этой главе мы приходим к заключению, что конкуренция, то есть творческая деятельность, и социализм, то есть принуждение, представляют собой радикально и фундаментально противоположные понятия. Любопытно, что, как мы увидим, целая школа социалистических теоретиков во главе с Доббом придерживалась того же мнения и неизменно присваивала звания лицемеров и мечтателей коллегам, выступавшим за рыночный социализм. Мы завершаем эту главу размышлениями о подлинном значении невозможности социализма и кратким резюме всей книги.
3. Другие возможные направления исследования
Теоретический анализ социализма, которому посвящена наша книга, оставляет большой простор для будущих исследований. Действительно, мы рассматриваем нашу работу как первый шаг в направлении самых разнообразных возможностей для исследовательской работы, которая, как мы считаем, могла бы дать многообещающие результаты при условии использования разработанной нами методологической базы. Из этих областей, которые станут в будущем предметом интереса исследователей, нам кажутся особенно значимыми следующие:
1) Анализ так называемого "социализма, основанного на самоуправлении"
Несмотря на то, что [производственное] "самоуправление", или "синдикалистский" социализм, полностью дискредитировало себя, особенно после экономического, социального и политического краха югославской модели, мы считаем, что изучение этого социализма с применением нашего подхода представляло бы значительный теоретический интерес. Это особенно верно в свете специфических проблем с координацией, возникающих в этой модели на всех уровнях, а также того, что ее часто отстаивали в качестве третьего пути, способного преодолеть недостатки и капитализма, и социализма (в их традиционном понимании).
2) "Индикативное планирование"
Хотя в наши дни об индикативном планировании почти совсем забыли, по ряду причин мы полагаем, что его следует изучать. Во-первых, особенно в 1960-е годы, у этой модели было много защитников, пытавшихся оправдать свою позицию с помощью ряда теоретических утверждений, по существу сильно напоминавших доводы, на которых была основана модель "рыночного социализма"; в то время эти утверждения практически не встретили возражений. Поэтому, несмотря на то, что "индикативное планирование" вышло из употребления, до того как папка с этой теорией будет навсегда сдана в архив, необходимо как следует проанализировать его заново. Во-вторых, вследствие описанного выше любопытного феномена (когда теоретические позиции бросают или забывают вместо того, чтобы подвергнуть их необходимому научному изучению и придти к серьезным теоретическим выводам по их поводу), различные восточноевропейские экономисты пытались оживить "индикативное планирование", видя в нем универсальное средство от экономических проблем своих стран. Наконец, в-третьих, мы должны отметить, что наш анализ социализма полностью распространяется и на теорию "индикативного планирования", поскольку именно теоретические доводы в пользу невозможности социализма, которые мы будем рассматривать в этой книге, как раз и объясняют, почему индикативное планирование не может достичь заявленных целей. То же самое относится к широкому набору технических приемов (в частности, к межотраслевому балансу), которые упорно используют многие ученые-экономисты, пытаясь доказать, что планирование (индикативное или иного рода) возможно.
3) Разумное определение "научной ответственности"
Одним из самых любопытных аспектов этой полемики является возникновение и настойчивое распространение (в течение почти 40 лет) мифа о том, что социалистические теоретики "выиграли" спор о невозможности экономического расчета при социализме и, следовательно, социализм как модель не представляет собой никакой теоретической проблемы. Ответственность за создание этого мифа несут в особенности те исследователи, которые описывали этот спор, а также полчища экономистов, которые все эти годы либо соглашались с наиболее популярной версией, не утруждая себя самостоятельным исследованием вопроса, либо оставляли этот спор вообще без внимания, полагая, что социализм, разумеется, не составляет никакой теоретической проблемы. Хотя можно с уверенностью утверждать, что в том, что касается проблем, связанных с социализмом, большинство исследователей социальных наук обманули ожидания, которые по праву возлагает на них человечество, и как минимум не выполнили своего главного научного долга, не проинформировав и не предупредив граждан о серьезных опасностях, исходящих от социалистического идеала, между отдельными теоретиками имеется существенная разница в степени проявленной ими нечестности, небрежности или обычного невежества. Соответственно, для нас будет очень важно, чрезвычайно полезно и крайне поучительно определить степень ответственности отдельных исследователей. С точки зрения обычных граждан и будущего экономической науки, такой подход должен представить каждого теоретика в истинном свете, безотносительно к его личности, его нынешней или исторической репутации и популярности.
4) Последствия спора для будущего экономической теории
Пожалуй, наше наиболее смелое утверждение состоит в том, что крах социализма обязательно будет иметь большое влияние на доминирующую парадигму и на будущее экономической науки. Представляется очевидным, что экономическая наука блестяще продемонстрировала свою ненадежность, когда экономисты, за крайне редким исключением, оказались неспособны предсказать событие такого масштаба. К счастью, этот тяжелый удар сегодня дает нам возможность правильно оценить причины и степень теоретической близорукости парадигмы мейнстрима, который до этого момента не позволял экономистам достаточно ясно проанализировать и проинтерпретировать наиболее значительные события в сфере социального. Кроме того, нам не нужно начинать с чистого листа, поскольку благодаря усилиям экономистов австрийской школы, направленным на объяснение, защиту и детализацию их позиций в ходе спора о невозможности экономического расчета при социализме, многие из новых аналитических инструментов были развиты и усовершенствованы.
Хотя мы не смогли бы даже перечислить здесь все области нашей науки, которые затронуло это событие, не говоря уже о том, чтобы педантично подвергнуть их пересмотру, приведем несколько примеров. Вероятно, начать следует с метода нашей науки. Те самые факторы (субъективный, творческий, рассеянный и неартикулированный характер информации, использующейся обществом), которые делают невозможным социализм, приводят к недостижимости идеалов эмпирического сравнения и точного измерения, которые экономисты страстно и наивно защищали до сегодняшнего дня. При этом мы еще не упомянули о негативных последствиях для развития нашей науки "математического" формализма и пагубной одержимости анализом, основанным на полной информации и равновесии. Также необходимо отказаться от функционального объяснения цен в пользу теории цеп, объясняющей, как цены устанавливаются динамически посредством непрерывно развертывающегося процесса, основанного на энергии предпринимательства, иначе говоря, на человеческой деятельности его участников, а не на пересечении таинственных кривых или функций, не имеющих никакого отношения к реальности, поскольку информация, необходимая для того, чтобы их построить, не содержится даже в сознании участников рынка. Кроме того, необходимо отказаться от шаткой статической теории "совершенной" конкуренции и равновесия, заменив ее теорией конкуренции как динамического процесса соперничества предпринимателей, теорией, отменяющей проблему монополий в традиционном смысле, так как для нее они нерелевантны, и сконцентрированной на институциональных ограничениях свободы предпринимательской деятельности в любых областях рынка.
Субъективистская концепция оказывает столь же глубокое влияние на теорию капитала и процента, описывая в качестве капитального блага каждую из промежуточных стадий, которую действующий субъект в контексте специфической деятельности, в которую он погружен, воспринимает таким образом. Переживание действующим субъектом наивысшей точки подъема порождает субъективную идею хода времени. Капитал предстает как интеллектуальная категория в экономических расчетах действующего субъекта или как субъективная оценка ценности каждой из стадий в ценах денежного рынка. Это представление объясняет ведущую роль, которую в установлении ставки процента играют временные предпочтения; оно также объясняет отсутствие всякой причинно-следственной связи между ставкой процента и эффективностью капитала. Вера в такого рода связь проистекает из трех различных, но тесно связанных друг с другом заблуждений: анализа, ограничивающегося исключительно состоянием совершенного равновесия, представлением о производстве как об одномоментном "процессе", который не занимает времени, и восприятием капитала как реального "фонда", не зависящего от человеческого разума и способного к самовоспроизводству.