- Ха, - с уважением произнес я. Информация у Рока была точная. Наркоманы от передозировки, от полной утери здоровья, от изъеденной печени, да отказывающего сердца, да от излохматившейся в тряпье нервной системы мрут как мухи каждый день. Но когда у одного за другим морда черная, да пасть открыта во всю ширь, как у демократа на митинге, да еще причина смерти с трудом устанавливается - тут уже прослеживается система. Это - порченый героин. Действительно, таковых за последние дни было три.
- Гнилой героин пошел, - вздохнул Рок. - Барыги нам войну объявили биологическую.
- Тогда уж химическую, - сказал Асеев. Ему, офицеру-ракетчику, виднее.
- Во-во, - кивнул Рок.
- И откуда он идет? - осведомился я.
- Это у Вороны надо спрашивать было. - Она сказала - Бацилла ей дал. - Ага… Врет же, стерва, - Рок потер руки. - Почему?
- Потому что из откинувшихся на Старогрязевской был ее хахаль Робертино. Он через нее "белый" брал. И что вам чутье оперативников подсказывает?
- Ты что, полудурок, нас подкалываешь? - шлеп - Арнольд залепил Року еще одну затрещину.
- Ну чего он? Скажите ему, - обиженно шмыгнул носом Рок, обращаясь ко мне.
- Арнольд, побереги руку… Так, думаешь, Ворона нам по ушам ездила?
- Ага, - довольно хмыкнул Рок.
Да, в логике ему не откажешь.
- Молодец, - сказал я. - Продолжай так и дальше. Агентом станешь.
Да, Ворона уже должна прийти в себя полностью. Нечего с ней сопли развозить. Надо брать ее, змею, за нежное девичье горло.
- Проедусь по городу, - сказал я, поднимаясь.
- А винтовую будем брать? - воскликнул Рок. - Без меня…
Моя зеленая железная кобыла сегодня заводиться отказывалась. Машина жужжала, тряслась, и мне казалось, что она ехидно хохочет. Надо ее, заразу, тащить на ремонт. И двигатель тянет в последнее время неважно. И мотор чихает. Хорошо, когда один из доверенных лиц держит свою мастерскую, и от этой мастерской ты отваживал братву. - Ну заводись, родная, - воззвал я к ней. На автобусе я к Вороне не поеду - целый день потерять. Туда можно на метро или на трех автобусах добираться - одинаково длинно. На машине же рукой подать. Не заведется - придется Князя с его "Фордом" брать… Хотя если Рок дозвонится до барыги, им сегодня винтовую хату поднимать.
Машина все-таки завелась, и я резко рванул ее вперед. Какой же опер не любит быстрой езды?
Да, хорошо быть ментом и ездить на красный свет. Может быть, это и неприлично, но отказать себе в подобном удовольствии я не мог, так что до точки назначения добрался через пятнадцать минут.
Кнопка звонка поддалась. Из-за двери донеслось треньканье. Открывай, сова, медведь пришел… Глухо. Никого нет дома.
Я прислонил ухо к двери. В квартире ощущалось слабое биение жизни. Шорохи, скрипы. "Хрущобная" звукоизоляция - друг опера, естественно, если сам опер живет не в хрущобе".
Все, нет смысла больше жать на звонок, барабанить ногой по двери, кричать, молить: "Откройте". Ни к чему это. Некрасиво это. Нетактично. Тем более когда у тебя в кармане ключ от этой квартиры.
Я повернул ключ и толкнул дверь. Ключ этот - второй экземпляр - висел еще недавно на гвоздике на праздничной красной ленточке в прихожей Вороны. На всякий случай - для хороших людей. А я человек неплохой. Можно сказать, друг этого дома. Так что ключ я присвоил без мук совести. И теперь он мне пригодился.
- Ворона, привет. Орел прилетел, - воскликнул я, проходя в комнату.
Там Вороны не было.
- Ау, - крикнул я. - Иду искать.
Я знал, что она здесь. Во всяком случае, ее единственные туфли стояли в коридоре.
Искать Ворону долго не пришлось. Она стояла на коленях на кухне. И перед ней лежал на тарелочке шприц. Из этой тарелки она всосала иглой разбавленный дистиллированной водой героин. И теперь готовилась вколоть его в вену.
- На иглу молишься? - спросил я.
Она не ответила. Щеки ее были обильно смочены слезами.
- Не могу. Не могу, - всхлипнула она.
- Что так? Боишься?
- Да! Да!
- С этого героина Робертино на кладбище угомонился?
- Да! - вдруг дико завопила она, схватила шприц и нацелила его себе в вену.
Я ударил ногой по ее руке, и шприц отлетел, ударился о стену и упал в мусорное ведро. Классный бросок. Мяч в корзине.
- Сдурела? - воскликнул я.
- Не могу… Не могу… Слышишь, я должна уколоться… Я не могу…
- Сдохнешь же.
- А, все равно сдохнем. Робертино подох. И я подохну. Рано или поздно.
- Конечно, подохнешь, - согласился я. - Если так жить будешь.
Естественно, вести воспитательную беседу с наркоманом, который хочет уколоться, - занятие неблагодарное и опасное.
- А как еще жить? Как?! Мент драный! Сука!
Ну что, получил за доброту. Трудно быть джентльменом и выслушивать все это… Да и зачем, спрашивается, всегда быть джентльменом? Я влепил ей легкую пощечину. Голова Вороны мотнулась, в глазах появилось осмысленное выражение.
- Пришла в себя? - спросил я. - Поговорим?
- Никогда!
- Нехорошо. Я же тебя из могилы вытащил. Ты уже там была.
- И была бы!
Я нагнулся над мусорным ведром, вытащил шприц, кинул его в папку.
- Сдохнем… Все сдохнем, - опять запричитала Ворона.
- Кто тебе порченого "геру" дал?
- Никто! Не было этого! Никто не давал!
- Смотри, - я выкинул из кармана ладонь, на которой лежал "чек" героина. Такие штуковины постоянно ношу с собой. При общении с контингентом вещь незаменимая, хотя и таскать ее - преступление. Да что не преступление? Вся эта работа - сплошное преступление идиотских законов, которые не дают нам выметать нечисть. И то, что я сейчас делаю, - незаконно. Какой-нибудь высоколобый умник-юрист возопил бы возмущенно - позор! А я не высоколобый умник. У меня заочный юрфак Московской Академии за плечами - и хватит.
Она потянулась к героину, но он волшебным образом пропал с моей ладони. На лице Вороны отразилась борьба. Но я наперед знал, чем она кончится. Нет ничего на свете, что перевесит для наркомана, у которого начинается ломка, хорошую дозу героина.
- Тютя этот "герыч" дрянной дал нам, - всхлипнула Ворона.
- Кто?
- Боря Утютин.
В моей памяти что-то нехотя заворочалось. Где-то слышал я эту кликуху.
- Утютин - кличка?
- Все так думают. Это фамилия!
- Адрес?
- Я его по пейджеру нахожу, - Ворона не сводила глаз с моей руки, в которой только что был героин.
- Номер.
Она задумалась. Потом отбарабанила цифры. Ты глянь, еще не все мозги героином съедены.
- Отлично, - кивнул я. - С твоей помощью мы его и возьмем.
- Что? Нет! - завопила она.
- На нет и героина нет, - я направился к выходу. Догнала она меня в коридоре. Упала на колени. Уцепилась за мои ноги, как регбист. И взвыла:
- Ну пожалуйста! Я сдохну. Дай.
- Сдашь Тютю?
- Нет… Да!
- Когда?
- Завтра только смогу.
- Вот спасибо, - я кинул на пол целлофановый шарик где-то с десятой частью грамма героина. - Ты хоть понимаешь, куда катишься?
- Понимаю, понимаю, - зашептала она, сжимая пакетик. Ее больше ничего не интересовало. Она говорила механически.
- Хорошо тебе провести вечер, - я хлопнул дверью. И почувствовал, что меня подташнивает. Меня будто стискивало тисками. Нет, так жить нельзя!
Я вздохнул. Мир надо принимать таким, как он есть. Нечего устраивать страдания опера по безвинно порушенным жизням…
Я поглядел на часы. Могу еще успеть на "винтовую хату". Надо было от Вороны в контору (так именуют в милиции свое место работы) прозвонить. Ну да ладно.
- Но, каурая, - воскликнул я и включил зажигание. Двигатель завелся сразу.
Арнольд влепил ему с ходу кулаком в спину. Барыга пролетел два метра и пропахал коленом асфальт, попытался подняться. Тут подскочил я и вмазал подлеца ласковым движением в тротуар. Он только и пискнул:
- У, блин…
- Ты смотри, еще порядок нарушает, - буркнул Арнольд. - Брань в общественном месте.
- Браслеты, - велел я.
- Английские. Фирменные, тебе повезло, - сказал Арнольд, защелкивая наручники на барыжьих запястьях.
- За что? - завопил тот.
- За торговлю героином в неположенных местах, - сказал я.
Взяли мы его около мусорных баков под неодобрительные взоры местных котов после того, как он продал своему старому покупателю героина на сто долларов.
- Нарушение правил торговли, - хмыкнул Арнольд. - Иди, козел! - он пинком направил Тютю в сторону затормозившего "Форда". Галицын отворил дверцу и сделал приглашающий жест.
- Я ничего не делал. Ничего, - бормотал Тютя.
- На нет и суда нет, - кивнул Арнольд.
Мы вчетвером - я, Арнольд, Князь и барыга - втиснулись в машину.
- Ну что, влип? - с сочувствием спросил я.
- Вы кто? - воскликнул Тютя.
- Хрен в пальто… Милиция. Где "белый" берешь?
- Вы меня с кем-то перепутали.
- Ах, перепутали, - кивнул я. - А это что? - Я выудил v него из нагрудного кармана стодолларовую купюру. - Деньги меченые. Не веришь?
- Я ничего не делал. И ничего не знаю.
Вчера, подумав, мы решили усложнить комбинацию и не вводить в нее Ворону. Ворона сдала нам посредника - застарелого наркомана, который тоже брал у Тюти героин. Утречком мы его "хлопнули" на продаже - прямо на улице. Статья 228 Уголовного кодекса Российской Федерации, где расписано наказание за сбыт наркотических веществ, произвела на него неизгладимое впечатление.
- Он же тебе не брат. Он на наркоманской беде разжирел, - сказал я.
- Точно. Сука он, - с плохо скрываемой неприязнью произнес наркош. - Поднялся, гадина, на героине. Машину, технику купил. Жену с квартирой отхватил.
- Сдаешь нам его - и свобода.
- По рукам…
Барыгу у наркоманов сдать считается не западло. И он честно сдал нам Тютю. Пробил сообщение на его пейджер. Они созвонились. Договорились встретиться у помойки за кафе "Волнорез". Тютя отдал наркотики. Получил меченые сто баксов. А потом и по хребту.
- Отпустите! - вдруг взбрыкнул Тютя и дернулся на сиденье, в отчаянном порыве пытаясь вырваться, отчего машина качнулась.
Арнольд улыбнулся обрадованно и залепил ему кулаком в лоб.
- Машину разнесешь. - Я так стиснул плечо Тюти, что он взвыл.
Машина тронулась с места.
- Чего рубаха с длинными рукавами? - спросил я.
- Холодно.
- Ну да. Двадцать восемь градусов. - Я задрал его рукав. Арнольд оглядел руку задержанного и присвистнул:
- Хорош…
Тюте лет двадцать пять. Красивый парень. Статный. С роскошными черными волосами. Такие морды раньше были на фотографиях в парикмахерских в качестве рекламы модельных причесок. Белые брюки, кремовая рубашка, дорогие туфли - стиляга. Такой должен девушкам нравиться. Все в нем хорошо - и стать, и рост. Вот только одно плохо. На нем - чертова печать. Вся его рука в глубоких шрамах. По ней плугом прошелся шприц, оставив следы навсегда.
Машина выехала со двора и устремилась к окрестной свалке. Там было пусто.
- Остановись, - приказал я.
Князь остановил машину.
Я распахнул дверцу, поставил одну ногу на асфальт. Ветер свистел, и бродячие собаки рылись в отходах.
- Все равно я ничего не делал, - прошептал Тютя, поеживаясь на сиденье.
- Это ты суду объяснишь, - сказал я. - Все, дело сделано. Теперь - тюрьма. И надолго. Там не поколешься.
- Я ничего не делал, - упрямо твердил Тютя. Арнольд, естественно, не выдержал такой вопиющей наглости и врезал поочередно ему по каждому уху, так что глаза Тюти чуть не вылезли из орбит. Барыга застонал, а потом расслюнявился.
- Все доказано, ублюдок, - Арнольд взял барыгу за шею и сжал, потом отпустил.
Тютя захрипел, лицо его посинело. Он схватился руками в браслетах за горло, закашлялся. Тут запиликал пейджер на его поясе.
- Ну-ка, - Галицын перегнулся с первого сиденья и снял пейджер. С выражением процитировл:
- "Нужно два киндер-сюрприза. Жду на старом месте в два часа! Пожалуйста!"
- Конспираторы, - хмыкнул Арнольд. - Сюрпризы-то не шоколадные, а героиновые.
- Так, чего тут еще. - Князь нажал на кнопки пейджера, выкликивая ранние сообщения. - "Тютя, если не появишься, я умру. Катя"… "Нужно три сюрприза. Деньги отдам и за старые. Быстрее!"… "Тютя, помоги"…
Пейджер опять запиликал.
- "У моста. За старое отдам золотом"… Отлично. Золото всегда в ходу, - усмехнулся Галицын.
- У тебя клиентов, наверное, полрайона, - сказал Арнольд. - Популярная фигура среди окрестной рвани.
- Много баксов заколачиваешь? - спросил я.
- А, - Тютя всхлипнул. - Все в вену идет.
- И сколько в сутки надо?
- До двух грамм "геры".
Арнольд с уважением присвистнул. Нехило. Это далеко зайти надо. Накладно - минимум полторы сотни долларов в день только на собственное обслуживание. Еще и машину прикупил, и технику, и квартиру с женой содержит. Это сколько же народу нужно погубить, чтобы так жить?
- Ты героин Робертино и Бацилле дал, от которого те кони бросили?
- Нет! - возмутился барыга. - У меня товар чистый!
- Правда?
- Да.
- Вот и уколем им. Робертино перед смертью шепнул, что у тебя брал. Если чистый, тебе ничего не будет. - Я вытащил из папки шприц с дистиллированной водой. - Руку давай. Сейчас тебе будет хорошо. Главное, бесплатно.
- Нет!
- Тогда рассказывай. Где прикупил порченый героин?
- Где и все, - Тютя понурил плечи. Он сломался. - У таджиков.
- По скольку?
- Пятьдесят "зеленью".
- Что-то дешево.
- Оптом. Приличные партии.
- Как договариваешься с ними?
- Как и со мной мои клиенты. Звоню таджику на пейджер. Он скидывает мне на пейджер ответ.
Вот плоды прогресса. Не нужно секретиться. Все просто. Пейджер - лучший способ конспирации.
- Время? - осведомился Галицын.
- Да хоть сегодня.
- Сдашь поставщиков? - обернулся к нему я.
- Сдам, - с готовностью кивнул Тютя. Мне бы задуматься, чего это он так радуется. Но восприятие притупилось из-за близости удачи. Так что я просто кивнул:
- Будем звонить.
Галицын завел мотор, и мы двинули к ближайшему телефону-автомату.
- Ну не идиоты вы, а? - спросил Романов, зло разглядывая меня и Арнольда. В свете неоновой лампы мы выглядели бледными и виноватыми.
- Так точно, - щелкнул я каблуками. - Свиньи-с мы-с. Прикажете выпороть?
;
- Приказал бы, - Романов махнул рукой. - Нет, ну это надо!
- Моя вина, - сказал я.
- Конечно, твоя… Раздолбай…
- Вообще-то я его упустил, - сказал Арнольд, виноватыми собачьими глазами глядя на Романова. - Не успел.
- Все хороши… Где третий герой?
- Князь?
- Да.
- У него что-то с тещей.
- Хоть бы разок ее увидеть. Такое впечатление, что он по жизни только ей и занят, - покачал головой Романов.
- Заботливый зять, - сказал я.
- Барыгу отпустить. Ну как это? - всплеснул руками Романов.
- Мы его не отпускали. Он просто непослушный оказался, - невесело улыбнулся Арнольд.
- Смеемся, да? - недобро осведомился Романов.
- Ну с кем не бывает, - поморщился досадливо я. - Что мы могли сделать? Чугунку машиной тормозить?
Получилось все действительно по-дурацки. Тютя забил встречу с таджикским барыгой. Тот согласился приехать через полчаса. Времени на нормальную подготовку операции не было. В назначенное время таджик приперся на железнодорожную станцию на окраине города. Он был какой-то жизнью напуганный, боязливо оглядывался, а на платформе народу было мало, так что засветиться мы могли запросто. Поэтому за встречей наблюдали с некоторого расстояния. Ближе всех был Арнольд. Тютя о чем-то минут пять говорил с таджиком. Они махали руками. Потом подошла электричка. А когда ее двери уже закрывались, Тютя и таджик вскочили в нее. А Арнольд не успел.
- Это не просто прокол, - сказал Романов. Наконец он соизволил кивнуть нам на стулья, стоящие вдоль стеночки его кабинета. - Это уже система.
- Таджиков отпускать, - хмыкнул Арнольд. Месяца три назад повязали человек шесть таджиков. Пока грузили их в машину, обыскивали, один куда-то исчез.
- Эффект привыкания, - сказал Романов. - Вы считаете себя такими крутыми профессионалами, что забываете об элементарных предосторожностях и правилах, которые не надо объяснять курсанту школы милиции. Как можно было отпускать на длинный поводок задержанного, а?
- Чего удивляться, - пожал я плечами. - Конвейер. Работу делаешь автоматически и расслабляешься.
- Этот Тютя сейчас сидит на хазе, уже обдолбался и своим приятелям взахлеб рассказывает, как оперов вокруг пальца обвел. Не обидно? - профессионально сыпал соль на раны Романов.
- Обидно, - кивнул я. - Ничего, сочтемся с ним.
- Да, - с сомнением поддакнул Арнольд. - Хотя в городе его ничего не держит. Он вообще из другой республики. Из Казахстана.
- Как ничего не держит? - резонно возразил я. - А баба его? А машина? А клиенты? Нет клиентов - нет денег. Нет героина. А без героина - он труп.
- Факт, - кивнул Арнольд.
- Найдем мы его, - заверил я Романова. - Рано или поздно.
- Вот именно. Поздно… Вы знаете, что у нас еще один жмурик почерневший?
- Где это?
- На Кутузовской.
- Те же симптомы? - спросил Арнольд.
- Те же, - сказал Романов. - И это не все. Вот заключение экспертизы, - он вытащил из стола скрепленные скрепкой листы и кинул на стол.
- Чего там? Объясни по-простому, - попросил я.
- То, что в шприцах, где было смертельное зелье, обычный героин. Никаких примесей не обнаружено.
- А отчего они сдохли? - удивился я.
- Может, грибов объелись, - хихикнул Арнольд.
- Каких грибов?
- Бледных поганок, - охотно пояснил Арнольд. - Это как внучка у деда спрашивает: "Что такое каюк?" Он ей: "Где ж ты слов таких набралась?" А она ему: "Мама сказала: дед грибочков поест - и ему каюк".
- Помолчи, клоун, - прикрикнул Романов. - Тут серьезный вопрос.
- Хорошо, хорошо, - поспешно произнес Арнольд. - Все-таки, может, они чем другим траванулись.
- Ерунда, - отрезал Романов.
- Скорее всего просто эксперты у нас такие. Ничего найти не могут, - сказал я.
- Как с триметилфентанилом, - задумчиво произнес Романов.
- Точно.