Суриков, попавший в новую для него обстановку, с интересом изучал лица тех, с кем ему теперь предстояло работать. С особым любопытством вглядывался в своего нового шефа генерала Волкова. Он понравился ему с первого взгляда. По возрасту генералу было не более пятидесяти. Благородная седина, загорелое лицо, высокий лоб с небольшими залысинами. Аккуратно постриженные виски. Чисто выбрит. Черные брови оттеняли серые глаза, глубокие, проницательные. Нос ровный, прямой, подчеркнутый двумя неглубокими складками, отходившими вниз от крыльев. Твердо, властно сжатые губы. Мягкий подбородок. Как ни кинь – интеллигентный человек, постоянно думающий профессор математики или физики. Манера говорить энергичная. Слова выговаривает четко, точно, как диктор радио. Мысли формулирует ясно, не давая возможности толковать их по-своему.
Справа от генерала сидел полковник Старцев. Петр Георгиевич. Известный в милицейских кругах криминалист, боец со светлой головой, крепкими нервами и сильными руками. В свои сорок восемь он нередко выезжал на операции с группами захвата, где принимал на себя нелегкую миссию руководителя.
О майоре Латышеве Суриков слыхал и ранее, но увидел его впервые. Это был сыщик кабинетного стиля, умевший в пухлых томах протоколов допросов, очных ставок, среди описаний вещественных доказательств отыскивать путеводную нить к истине, которую, утонув в обилии материалов, теряли другие следователи.
С экспертом-криминалистом капитаном Майоровым – он сидел рядом с Латышевым – Суриков встречался и раньше, и они, увидев один другого, даже обменялись кивками.
В стороне от генерала, спиной к окну, отчего его лицо скрывалось в тени, сидел плотный немолодой полковник. По ясному голубому цвету просвета на погоне Суриков понял – из КГБ.
– К нашей группе, – продолжал генерал, – мы добавили капитана Сурикова Андрея Николаевича. Кто получает "Вечерку", мог прочитать о нем очерк "Криминалист". Я не ошибся, товарищ Суриков?
Андрей почувствовал, что краснеет. Но его выручил полковник Старцев.
– Читали, Денис Андреевич. Если потребуется, можем провести в группе семинар по этому очерку и обсудить еще раз.
Все добродушно ухмыльнулись.
– Андрей Николаевич востоковед. Мы возложим на него все, что связано со Средней Азией.
Суриков теперь покраснел по-настоящему. Возведение его в ранг востоковеда, кем он не был и, главное, себя им никогда не считал, стало неожиданным сюрпризом и ничего хорошего не предвещало. Надо было спасать себя и репутацию.
– Товарищ генерал, – сказал он голосом, полным напряжения. – Вы меня слишком… Я далеко не востоковед.
– Да? – спросил Волков и чуть насупил брови. – Скажите, а как на таджикском называют преступление? Или преступника?
– Что? – удивился Суриков. – Преступление – это чиноят. Преступник – чинояткор.
– Вот видите, товарищи, кто это может знать кроме востоковеда. Верно? Сама суть преступлений и здесь и там одинакова. Так что не возражайте, Андрей Николаевич. А вашу реплику мы учтем, – выдержав небольшую паузу, генерал продолжил: – С нами будет взаимодействовать полковник Гудилов. Вадим Васильевич. Он от соседей. По их линии идет параллельная работа.
Полковник, сидевший в тени, не произнося ни слова, кивнул головой. Так он обозначил уважение к собравшимся и одновременно подал знак согласия.
– Два слова о деле. Персонально для капитана Сурикова.
Андрей опять почувствовал себя неуютно. Новый шеф будто нарочно подпускал ему шпильки.
– На железной дороге, Андрей Николаевич, обнаружен транзитный груз. Отправлен из сопредельной азиатской страны. Идет в порт Ленинград. Оттуда должен уйти в Великобританию. Конечная точка груза – порт Ливерпуль. Это в общих чертах. Подробности, если они потребуются, раскроет капитан Майоров. Он эксперт и знает все нюансы.
– Не было у нас печали, – сказал негромко Майоров и пригладил волосы, торчавшие ежиком.
– Это точно, – поддержал его генерал. – Печали не было, да вот объявилась. Как я понимаю, дело вам не очень по душе?
– Так точно, – сказал Майоров и вздохнул. – Не очень, и все тут.
– Спасибо за честность, – произнес генерал и энергично потер руки. – Признаюсь, и мне оно не по душе. Но заниматься делом мы будем, товарищ Майоров. С полным старанием и отдачей. Верно?
– Так точно, товарищ генерал.
– Что мне нравится в вас, Майоров, так это понятливость.
Теперь, считая разговор завершенным, он обернулся к Старцеву.
– Петр Георгиевич, что с грузом?
– Проследовал Чарджоу.
– Надо проследить, чтобы не было задержек. И контроль. Контроль. Глаз да глаз.
– Не спускаем, Денис Андреевич.
– Каким образом?
– В состав поезда включен попутный воинский груз. Три платформы и вагон с караулом. К караулу подведен наш товарищ. С документами воинской комендатуры.
– Наш товарищ – это очень расплывчато, – сказал Волков. – У нас товарищей много и каждому разная цена.
Генерал посмотрел на Старцева пристально.
– Кто именно?
– Капитан Макаров.
Волков качнул головой.
– Откуда у вас, Петр Георгиевич, к нему такая привязанность? Чуть что, чуть куда – там уже Макаров.
– Денис Андреевич, – обиженно протянул Старцев. – Вы же знаете, он с головой.
– Самовольник он у вас, – сказал генерал недовольно. – Вам не кажется? С ним говорить, что землю копать. На любое слово у него возражение.
– Спорит он, это точно. Но у него свое виденье. Впрочем, если вы недовольны, в Ташкенте я сменю Макарова Лозинским.
– Ладно уж, – сказал из своего угла Гудилов. – Ты еще студента пошли. Чтобы у тебя каждые пять минут совета и указаний испрашивали. Макаров там на месте.
– Ты так считаешь? – спросил Волков и недовольно буркнул: – Сговорились?
– Как иначе? – согласился с предположением Гудилов. – На платформе не пассажир нужен. Там дело есть для оперативника.
– Вполне возможна попытка контроля груза, – пояснил Старцев.
– Вряд ли, – высказал сомнение Латышев и для чего-то стал застегивать молнию на щегольской папке с золотым вензелем в одном из углов. – Все же территория наша.
– Слово "вряд ли" лучше забудь, – произнес Волков недовольно. – Кто-то однажды в моем присутствии произносил. Тогда одному товарищу поручили проверить связи случайного фигуранта по делу о валютчиках. В ответ было: зачем? Он вряд ли с группой связан. А именно этот тип и был тем, кого так долго искали. Вряд ли – не слово для сыщика.
– Понял, товарищ генерал, – сказал Латышев угрюмо. – Но не представляю, как можно проверить груз на нашей территории.
– Сделать можно все, – вступил в разговор Гудилов. – На любой товарной станции найдется человек, который за мзду просмотрит грузы и доложит. Важно, чтобы мзда была солидной.
– Возможно, возможно, – согласился Волков. – Поэтому надо относиться к противнику по-серьезному. Примеряйте его на себя, потом добавляйте еще десять баллов на его хитрость.
– Пять баллов, – подсказал Старцев, вмешиваясь в разговор. – Если касаться Макарова, он у нас самый хитрый.
– Я двадцать готов прибавить, лишь бы не обмануться, – сказал Волков. – Капитан Майоров, у вас есть что сказать?
– Единственное, товарищ генерал. Нам надо продумать тактику очень точно, в малейших деталях. Ситуация неординарно уголовная. Она крепко замешана на политике. И нам нельзя промахнуться.
– Вот у нас всегда так, – недовольно сказал Латышев. – Чуть что, говорим о политике. Наркомания – это однозначная уголовщина. Хоть у нас, хоть на острове Незнаюкак.
– Нет, Латышев, – сказал генерал, – на вашем острове не знаю как, а здесь к Майорову надо прислушаться. Если неясно, поясню. И прошу всех обратить внимание на жесткую связь политики и уголовщины в данном деле. Прежде всего, поимеем в виду такой момент. Допустим, мы бы упустили контрабанду. Не заметили, и все тут. Могло такое быть? Могло, верно? Зато ее обнаружили, допустим, на таможне в Ливерпуле. Туда следует груз? Теперь представьте: прессе предъявляется контейнер с наркотиками. На контейнере реквизиты советского инморфлота. Кто тогда из вас сумеет опровергнуть версию, что Советы заодно с наркомафией травят Запад всякой гадостью? Кто? Или есть иное мнение? Нет? Тогда вы, Латышев, свяжитесь с Министерством внутренних дел Англии. Попросите прислать к нам самым срочным образом эксперта-криминалиста или оперативного работника высокого ранга, специалиста по наркотикам. Главное, чтобы этот представитель имел полномочия на сотрудничество с нами.
Латышев раскрыл блокнот и сделал в нем пометки. Сказал:
– Они обязательно запросят подробности. В какой мере их посвящать в наши заботы?
– Лучше ни в какой. Можете сообщить, что дело идет об изъятии наркотиков. Крупной партии. Адресат – Великобритания. Транзит через СССР. Но маршрут не раскрывайте.
– А если потребуют уточнения?
– Постарайтесь уходить от прямых ответов. Можете намекнуть, что груз идет от Черного моря на Ригу. Да, именно так.
– Вы опасаетесь, – спросил Старцев, – что…
– Да, Петр Георгиевич, я опасаюсь утечки. Мы не знаем тех, с кем будем иметь дело.
– В каком смысле? – снова спросил Старцев. – В классовом?
– Не надо, Петр Георгиевич. Речь идет о наркотиках. И здесь могут быть только две оценки. Будем мы иметь дело с человеком чести или с таким, который может услужить мафии.
– Понял, – сказал Старцев.
– Минуточку, – остановил его Волков. – Я еще не закончил. Не могу не обратить внимания на необходимость строгой секретности. С гостями откровенно будем говорить только здесь, на месте. Не дай бог информация о грузоотправителе и получателе просочится на Запад раньше времени. Нас сумеют запросто обвинить в преднамеренной провокации. Представьте, получатель не обнаружится. Фирма "Фуд продактс лимитед" окажется фиктивной. В этом я уверен на сто процентов. Прессе предъявят контейнер и реквизиты к нему. И подскажут вывод: Советы, давая мафии возможность транзита наркотиков через свою страну, решили поддержать свою репутацию путем подлога. Злополучный контейнер тому свидетельство. Потом выяснится, что и отправитель – "Мева теджарет" – фиктивный. Получателя не существует в природе. Кто за этим стоит? Кто, Вадим Васильевич?
Гудилов понимающе качнул головой.
– Как всегда. Кей Джи Би.
– КГБ? – переспросил Латышев. – Причем оно тут?
– А ни при чем, – сказал Гудилов. – Важно, что это название произнесено.
Суриков сидел и слушал, стараясь не пропустить ни одного слова. Впервые он воочию видел, как люди опытные, паленые огнем и дубленые житейскими сложностями, потрошили казалось бы простое дело – взял и поймал, – извлекая из него нечто такое, что было скрыто от обычного рассмотрения за семью невидимыми печатями.
– И все же, товарищ генерал, – снова задал вопрос Латышев, – что отвечать, если будут добиваться подробностей?
– Извинитесь. Дико извинитесь, как говорят в Одессе. Вы ведь и сами сейчас не знаете всех подробностей. Верно? Вот и исходите из этого.
– Все ясно.
– Капитан Майоров, – сказал генерал. – По-моему, мы не дали вам досказать все, что вы хотели.
– Всего один вопрос, Денис Андреевич. Уже пора готовить юридическую базу. Нужно искать хорошего адвоката.
– Возьмите на заметку, товарищ Латышев, – сказал Волков. И тут же услышал:
– У нас еще подследственных нет. Не рано ли с адвокатом?
– Давай без самодеятельности, – сказал генерал строго. – Тоже мне еще один Макаров объявился! Извольте сделать то, что я сказал.
В управлении знали, что Волков вынимал из ножен слово "извольте" только в случаях, когда испытывал глубокое неудовольствие или острое раздражение.
– Извольте еще раз прослушать мои требования. Капитан Майоров говорит об адвокате, имея в виду юриста-консультанта. Нам обязательно потребуется совет с крючкотвором. Я повторяю – с судейским крючком. Если угодно, по-английски это звучит как "круук".
– Простите, товарищ генерал, – произнес Латышев извиняющимся тоном. – Мне не совсем ясно назначение акции с крючкотвором.
– Так бы и сказали сразу. А вы, извините, начали возражать, не поняв что к чему. Это несолидно.
– Виноват, – произнес Латышев.
– Вот так-то. А на будущее учтите, судейские "крючки" специализируются на поисках процессуальных нарушений. В кругах наркомафии на Западе есть свои адвокаты, которые ведут их дела в судах. И часто ведут с большим успехом. Они ловят оппонентов на казуистике. Крепко ловят. Находят слабую ячею сети, подцепляют и распускают до нитки, всю целиком. Вот пример, Латышев. В американском штате Нью-Мексико федеральная служба по борьбе с наркотиками проводила операцию "Ночное небо". Размах контрабанды был велик, и сеть на мафию раскинули большую. Планировался перехват марихуаны, которую перебрасывали в Штаты из Мексики. Федеральное правительство выделило на операцию два миллиона долларов. Контрабандистов схватили с поличным. А вот успеха праздновать не пришлось. Уже на второй день "крючки" сумели доказать, что при задержании нарушено законодательство штата Нью-Мексико. Оказалось, что разрешение на установку подслушивающей аппаратуры здесь должен давать либо генеральный, либо окружной прокурор. Федеральные агенты, проводившие операцию, эту тонкость законов штата не учли. Они получили разрешение на подслушивание от помощника окружного прокурора. Суд счел арест незаконным, и процесс не состоялся.
– Но были же наркотики! Был факт! – не удержавшись, подал голос Суриков. – Как же так?!
– А вот так, – сказал генерал. – Там, коли нарушена буква закона, то никакой факт наличия наркотиков и задержание с поличным не может оправдать беззакония. Именно поэтому в нашем деле нужно точно и до конца учесть все, за что могут зацепиться "крючки".
– Разрешите спросить, – снова подал голос Суриков. – Что адвокаты контрабандистов могут использовать против нас? Дело-то до конца ясное.
– Многое могут использовать. Например, они потребуют предоставить для экспертизы и идентификации образцы наркотика, проходившего через нашу территорию.
– Надо перед выпуском груза на Запад изъять пять-шесть упаковок товара. Для образца.
– Отлично. А как мы доставим их в Англию?
– Разве трудно? Привезем и предоставим суду.
Майоров засмеялся.
– А что вы, товарищ Суриков, ответите на вопрос суда, когда вас обвинят в незаконном ввозе наркотиков на территорию Великобритании? Там закон одинаково запрещает делать это и подданным королевы, и представителям полиции. Вам хочется сделать советскую милицию героем процесса о незаконном ввозе наркотиков в Англию?
Суриков в сердцах пристукнул ладонью по колену.
– Я понял. В чужой монастырь со своим уставом…
– Вот именно, – заключил генерал.
Пока контейнер с контрабандным грузом приближался к Москве, группа полковника Старцева занималась подготовкой к его встрече. Уже на второй день Суриков получил задание.
– Ну, востоковед, – пригласив его к себе, сказал Старцев, – пора в бой.
– Готов, Петр Георгиевич, – доложил Суриков, ощущая легкое предстартовое волнение. – Где, когда, с кем?
– Вот, возьми, ознакомься.
Суриков взял поданные ему бумаги и углубился в чтение. Информация, переданная по телетайпу, сообщала, что груз, который сопровождал капитан Макаров, уже дважды подвергся контролю. Первый раз к платформе приблизился, потом на нее забрался какой-то человек на станции Кермине. Макарову удалось его сфотографировать. Оперативная проверка, проведенная по горячим следам с помощью железнодорожной милиции, позволила установить, что на контейнер выходил Алты Бекмурадов, экспедитор торга из Катта-Кургана. Наблюдение за ним буквально в тот же день вывело на группу расхитителей железнодорожных грузов. Пользуясь возможностью ходить по путям без особого подозрения, Бекмурадов высматривал перспективные грузы, группа из четырех сообщников поджидала поезд, подсаживалась к выбранному объекту и в темноте курочила контейнеры.
В заранее определенных местах на трассе сбрасывали груз, если это не грозило ему повреждениями, – прямо под откос. Ценные приборы, электронику разгружали на одном из перегонов, где свой человек придерживал состав на минуту-две. Группу взяли с поличным.
Второй раз контейнер был осмотрен на узловой станции Урсатьевская. К платформе подошел человек в форме железнодорожника. Поднялся на борт, сверил по записке реквизиты контейнера, осмотрел пломбы. Потом он же прошел к воинскому грузу, побеседовал с караулом, выяснил, сколько платформ они сопровождают, спросил, не заметили ли чего подозрительного, угостил сигаретами и ушел.
Пользуясь длительностью стоянки, Макаров сумел организовать наблюдение за железнодорожником. Удалось выяснить, что это работник службы движения Ягманов. Вернувшись на станцию, он встретился с неизвестным, которому передал бумажку с номерами контейнера, рассказал ему о том, что увидел. Сообщил, что груз цел, невредим и идет по расписанию. При встрече и разговоре Ягманов и его собеседник нисколько не таились. Позже допрошенный Ягманов показал, что человека, с которым беседовал, не знает. Тот представился председателем производственного кооператива и за плату попросил проконтролировать сохранность контейнера. За услугу Ягманов получил сто рублей. Купюра с номером АЕ 213501 у Ягманова изъята по акту и приложена к протоколу допроса.
За неизвестным проследили. Из Урсатьевской он уехал ближайшим поездом в сторону Каршей. Оттуда поездом же добрался до Талимарджана, где и сошел. В поселке пересел в машину "жигули" вишневого цвета с государственным номером А 48–14 КЧ. По номеру выяснено, что машина принадлежит жителю города Кашкарчи Локтеву Виктору Ивановичу.
– Насколько я понял, Петр Георгиевич, – откладывая бумаги, произнес Суриков, – моя задача Локтев.
Полковник посмотрел на него внимательно, подумал и лишь потом сказал:
– В какой-то мере и Локтев. В какой-то потому, что я даже не предполагаю, будто он ключевая фигура в этой истории. Контролер на трассе – это обычная пешка. Груз сформирован за кордоном, хозяин там и обретается. А вот его контрагент, возможно, находится у нас. Где – в Кашкарчи, в Душанбе, Бухаре, Ташкенте – вопрос. Что кончик ниточки в Кашкарчи – это несомненно.
– Понял, товарищ полковник, – сказал Суриков, в уме прикидывая те сложности, которые неизбежно возникнут в деле. – Готов действовать.
– Не торопитесь, Андрей Николаевич, – охладил его пыл Старцев. – Все не так просто, как кажется. Вы когда-нибудь бывали в Кашкарчи?
– Бывал. Там стоит штаб отряда, где я служил.
– Тогда все понятно. Наверное, и девушка там была?
Суриков смутился, понимая, что своим ответом ввел шефа в заблуждение. Решил поправиться:
– Я служил на заставе. В горах. Для меня Кашкарчи были примерно как Москва для того солдата, который служит в глубинке Ивановской области Московского военного округа.