Максим продолжил поиски, теперь главным его орудием стал телефон. Зная, что соглядатай получил огнестрельное ранение, Нечаев прикрепил к своему мобильному прибор для изменения голоса и принялся обзванивать больницы: Склифосовского, "двадцатку", ЦОБ и прочие, где обычно принимают клиентов с пулевыми ранениями. Говорил он сухим официальным тоном, с металлическим скрежетом в голосе, с ходу представляясь сотрудником РУОПа, и уже через двадцать минут получил информацию: ни в день перестрелки на Новочеремушкинской, ни в последующие пациенты с такими фамилиями не поступали.
Это настораживало: то ли соглядатай занялся самолечением (в его положении лучше было не засвечиваться), то ли с ним что‑то произошло…
Внезапно электрическим разрядом кольнуло мозг: а что, если соглядатай скончался от ран у себя дома? Ведь Минька перед смертью утверждал, что мужик с серой "Волги" схлопотал как минимум две пули!
Полученная информация несколько обнадеживала, и кольцо поисков сжималось. Четыре кандидатуры давали определенные гарантии успеха. Но внутри свербело: та серая "Волга" могла висеть на соглядатае по генеральной доверенности, могла быть угнана, одолжена, да и фактический владелец, возможно, никогда не проживал ни по Ленинскому проспекту, ни на Дмитрия Ульянова, ни на улице Кедрова, ни на Новочеремушкинской.
Впрочем, любая информация лучше, чем полное ее отсутствие, да и выбирать, собственно, не из чего.
Одевшись и слегка подгримировавшись, Лютый вышел из квартиры. Он достаточно долго петлял в проходных дворах между домами, прежде чем направился к автостоянке, где его ждал верный железный друг: невзрачные "Жигули" первой модели - так называемая "копейка" - самая неприметная машина для передвижения по городу.
Допотопная "копейка" неторопливо катила по Ленинскому проспекту. Сидя за рулем, Нечаев то и дело бросал цепкие взгляды в зеркальце заднего вида: вот уже четвертый перекресток его преследовал странный "уазик" с надписью "Аварийная служба газа".
Максим чуть притопил педаль акселератора, "уазик" также прибавил скорость, и уже перед следующим светофором стал позади "Жигулей", бампер в бампер.
Лютый сумел рассмотреть водителя: невысокий светловолосый мужчина с любопытством изучал навороченный "понтиак" слева от своей машины и, казалось, не обращал никакого внимания на неказистое изделие автозавода города Тольятти впереди себя.
Едва светофор мигнул желтым, Максим, резко взяв влево, стремительно выкатился на встречную полосу и, едва не оцарапав роскошный "лексус", тут же вывернул руль вправо.
Удивительно, но "уазик" не отставал, правда, теперь он катил чуть поодаль, однако при желании вполне мог настичь "копейку".
Несомненно, это был "хвост".
Максим даже не задумывался, кто его преследует: оперативная машина РУОПа, ФСБ или милиция, внуковские бандиты или люди Кактуса.
Какая разница?
Нечаев не жаждал встречи ни с первыми, ни со вторыми, ни с третьими.
На очередном перекрестке Лютый применил старый, но действенный способ ухода от преследования: неторопливо перестроившись под стрелку вправо, он, естественно, включил правый поворот - "уазик" "Аварийной службы газа" в точности повторил этот маневр. Но едва загорелся зеленый, Максим, не выключая правого поворота, резко вывернул руль налево - преследователь чуть замешкался, но в самый последний момент рванул за "Жигулями". Лютый понял, что за рулем "уазика", несомненно, опытный водитель.
- Опытный, но горячий, - со злостью процедил Лютый сквозь зубы, - слишком уж откровенно ты меня "ведешь". Хорошо, а если вот так?!
Обогнав пассажирский автобус, нечаевские "Жигули" резко взяли вправо и исчезли из поля зрения водителя аварийной машины. После чего, не снижая скорости и не включая поворотов, Максим стремительно свернул в проулок направо - машину занесло на обледеневшей дороге, и Лютый не без труда вывернул руль.
Но каково же было его удивление, когда через несколько минут в обзорном зеркальце заднего вида вновь замаячил знакомый "уазик"!
Казалось, оторваться от этой машины нет никакой возможности. Но для таких случаев у Максима был запасной вариант.
Неподалеку от входа в метро Лютый вырулил на тротуар, резко остановился, выскочил из машины и понесся в подземный переход. Спустя минуту он, бесцеремонно расталкивая пассажиров, уже мчался по ленте эскалатора.
Лютый успел вскочить в вагон метро за секунду до закрытия дверей - это не давало преследователю никаких шансов. А в метро, как известно, все следы теряются.
Через пятнадцать минут Максим вновь был на поверхности. Остановив такси, он попросил отвезти его на улицу Косыгина - там, на платной стоянке, стоял запасной автомобиль: "Форд–Мондео". Неспешно перегримировался, спокойно прогрел двигатель и, неторопливо выехав с места парковки, направился в район Ленинского проспекта.
Однако на этот раз Лютый не заметил, как следом за ним, аккуратно выдерживая дистанцию, покатило два джипа: этим машинам, как известно, отдают предпочтение три категории российских граждан: бандиты, офицеры РУОПа и богатые фермеры. Темная тонировка стекол, вызывающе наглая манера езды, а главное - значительность на физиономиях водителей и пассажиров говорили сами за себя: это были наверняка не фермерские автомобили.
Первые результаты поисков несколько разочаровали Лютого.
Автовладелец Сергей Михайлович Квак, выслушав легенду Нечаева, что, мол, он - представитель автоклуба и интересуется отечественными раритетами шестидесятых годов, с неожиданной бдительностью поинтересовался:
А откуда вам известно о моей "Волге"?
От ГАИ. Теперь за деньги все можно, - спокойно ответил Лютый, прикидывая, насколько убедительна эта версия.
Если вас интересует этот хлам, забирайте, - последовал ответ. - Вон во дворе третий год стоит. Еще и приплачу! - с усмешкой добавил он.
Действительно, под окнами дома бесформенной грудой металлолома возвышался остов двадцать первой "Волги", некогда и впрямь серого цвета.
Автовладелец Максим Феликсович Полисский, выслушав Нечаева, сразу же отвел неожиданного визитера во двор, где в гараже - "ракушке" стоял ГАЗ-21. Однако даже беглого взгляда было достаточно, чтобы сказать - это не та машина. Да и господин Полисский меньше всего походил на человека, шпионившего за ним на Рязанском шоссе. Пообещав прислать Полисскому электронную карточку члена клуба, Максим удалился.
Третьего автовладельца - Олега Владимировича Сидько - дома не оказалось, но "добрые" соседи, которые всегда все знают, любезно сообщили, что его машина уже второй год ржавеет на автостоянке после аварии.
Оставался последний кандидат - Вадим Андреевич Петров.
Лютый быстро нашел дом господина Петрова по Новочеремушкинской, 22 "г" - обшарпанную типовую "хрущевку", стоявшую торцом к улице. Неторопливо осмотрел двор - среди припаркованных машин двадцать первой "Волги" серого цвета не наблюдалось.
Тут Максим чертыхнулся: он совсем забыл, что, по словам Миньки, ту "Волгу" они полностью раздербанили. И конечно же, она никак не могла оказаться здесь.
Лютый поднял голову, определил, где находятся окна квартиры шестьдесят восемь, в которой, если верить гаишной базе данных, прописан владелец антикварного автомобиля, и увидел, что они наглухо зашторены: это насторожило Максима.
Нечаев зашел в подъезд, осмотрелся, нашел среди почтовых ящиков нужный, под номером "68", сковырнул крышку: из чрева ящика посыпались рекламные проспекты и телефонные счета. Стало быть, жилец шестьдесят восьмой квартиры давно не появлялся дома.
Вернувшись к машине, Лютый взял небольшой чемоданчик и при помощи трубки–телефона подсоединился к нужному абоненту - обнаружить искомые проводки в коробке развода кабелей связи не составило большого труда. Прибор, позволяющий прослушать, что происходит в квартире при неснятой телефонной трубке, свидетельствовал о том, что в шестьдесят восьмой никого нет.
Минут через пять Максим уже стоял перед тяжелой металлической дверью квартиры господина Петрова. Оба навороченных замка с секретами не устояли против царской водки: смеси из соляной и серной кислот, которую Нечаев аккуратно закапал в скважину из пипетки.
Осторожный поворот дверной ручки - и Лютый, достав из кармана куртки пистолет и сняв его с предохранителя, шагнул вовнутрь.
В квартире царил полумрак. В нос ударил запах сырости, сгнившего мусора, сапожной ваксы и еще один, забивавший все остальные, густой, сладковато–удушливый, запах разложившейся плоти.
Вонь была настолько сильной, что резало глаза, наждачкой скребло обоняние, и Максим, с трудом подавляя рвотные спазмы, заткнул нос платком.
На полу в прихожей валялась сумка, и от нее в сторону кухни тянулась рваная полоса темнобурых пятен. Прикрыв за собой входную дверь и стараясь не шуметь, Лютый двинулся к кухне.
То, что он там увидел, заставило содрогнуться даже его.
Посредине, между столом и раковиной–мойкой, лежало нечто, отдаленно напоминавшее человеческое тело. От него‑то и шел невыносимый смрад.
Вокруг тела, по контуру, желтела подсохшая жижа. Проваленная грудина, вздувшийся живот, в котором наверняка еще бурлили газы, скрюченные пальцы рук с ошметками бурой кожи.
Гниение до неузнаваемости изменило черты лица покойника: кое–где на щеках и на подбородке кожа лопнула, и в разрывах мяса, залитого подсохшей сукровицей, густо копошились отвратительные белые черви.
Трудно сказать, что было хуже: смотреть на эти останки или вдыхать их смрад, и Максим, тихонько выйдя с кухни, затворил за собой дверь.
Все сходилось: ГАЗ-21 серого цвета, перестрелка в супермаркете с внуковскими бандитами, тяжелое ранение. Более того - подтвердилась и догадка Лютого о предполагаемой смерти соглядатая. Теперь Нечаев мог с полной уверенностью назвать его имя, отчество, фамилию: Вадим Андреевич Петров.
Мозг Максима напряженно работал. В сабуровской группировке был не один Петров, и главарь не мог их всех помнить… Вадим Петров… Крестьянин со шрамом на щеке и руками интеллигента на Рязанском шоссе. Тут как вспышкой озарило - с полгода назад Кактус приводил к нему немолодого, неказистого мужичонку по фамилии, кажется, Петров, бывшего гэбиста. Он, помнится, не уделил новому рекруту преступного мира особого внимания, поскольку испытывал чувство брезгливости к бывшим коллегам, пополнявшим ряды преступников. Но у того Петрова никакого шрама и в помине не было…
"Ну ты, брат, попался, как неопытный юнец", - с досадой подумал Максим: Вадим Петров оказался профессионалом старой школы - нанесенный гримом глубокий шрам на его невыразительной физиономии немедленно бросался в глаза и надолго застревал в памяти.
Нельзя не признать, что Кактус умело работал с кадрами…
Смрад выедал глаза, забивался в нос, и Максиму ничего не оставалось, как открыть все форточки.
Он перенес сумку из прихожей в спальню, вжикнул замком - "молнией" - на пол посыпались какие‑то шнуры, соединения, микрофончики, радиоплаты. Последними вывалились микрокассеты, без сомнения, те самые, с Рязанского шоссе.
В спальне стояли и телевизор, и видеомагнитофон. Лютый вставил микрокассету в переходник. Сперва по экрану поплыла какая‑то муть, невнятные абрисы лесопосадок, но вскоре появилась картинка: площадка–отстойник рядом с оживленным шоссе, смазанные контуры проезжающих машин и два припаркованных автомобиля: грязно–белая "копейка" его, Максима Нечаева (та самая, которую пришлось бросить сегодня), и официально черная тридцать первая "Волга" Прокурора.
Общий план сменился крупным, и Лютый невольно вздрогнул: он узнал и своего тогдашнего собеседника, руководителя совсекретной кремлевской структуры, и себя самого, несмотря на то что он прибыл на Рязанское шоссе загримированным, узнать его не составляло особого труда.
Видеоряд получился прекрасным - безусловно, в распоряжении соглядатая была очень качественная шпионская техника. Впрочем, как убедился Нечаев, отлично записался не только видеоряд.
"…Насколько мне известно, Силантий настроен воевать до победного. Вы ведь изучали его досье и знаете сами: он - человек весьма амбициозный, жесткий, неуступчивый, а главное - не очень умный…" - донесся из динамика знакомый голос Прокурора, и через мгновение на него наложился баритон самого Лютого:
"Если это действительно произойдет, в столице у нас не останется конкурентов. Не считая, конечно, несговорчивого Силантия. Но его ликвидация - дело нескольких недель. А потом очаковские разбегутся".
Наибольшую для себя пользу пресловутый Кактус мог извлечь из завершения беседы:
"…Впрочем, все нити и без того у вас. А относительно собственной судьбы можете быть спокойны…"
"Имеете в виду возможную месть тех, кого я отправлю за решетку?"
"Большинство лидеров, несомненно, пойдет на остров Огненный… Есть там такая жуткая тюрьма для тех, кому расстрел заменили пожизненным заключением. Кстати, большинство узников этой тюрьмы пишут заявления с просьбой об изменении меры наказания на расстрел".
Лютый нажал на кнопку дистанционного управления - изображение на телеэкране, собравшись в микроскопическую точку, исчезло, и злополучная кассета медленно выползла из чрева видеомагнитофона.
Нестерпимый смрад проникал и сюда, в спальню, и Лютый, с треском растворив окно, высунулся наружу. Полез в карман, за сигаретной пачкой, щелкнул зажигалкой, закурил, с наслаждением затягиваясь, - запах гниющей плоти кружил голову, а табачный дым забивал его.
Только теперь Максим понял, какой опасности подвергался все это время. Ведь Кактус наверняка знал, где живет соглядатай, и вполне мог проделать то же самое, что проделал сегодня он.
Почти два месяца Лютый балансировал на лезвии ножа: одно неосторожное движение, один неверный шаг или просто случайность - и он был бы мертв.
Однако сегодня он сделал верный шаг и - выжил…
23
Стреляй первым!
Когда Лютый, бросив свои "Жигули" рядом со станцией метро, поспешил скрыться в подземном переходе, Бешеный не растерялся, а уж тем более нисколько не расстроился. Савелий знал: теперь, потеряв эту машину, Нечаев наверняка отправится на автостоянку в районе улицы Косыгина за следующей. Там, у самого выезда с парковки, его ждал запасной автомобиль, щегольского вида "Форд–Мондео".
Под днищем "форда" предусмотрительный Говорков еще неделю назад установил радиомаяк, который прекрасно фиксировался мощным пеленгационным устройством из "уазика" "Аварийной службы газа". Таким образом, передвижение Нечаева по столице отслеживалось без особых проблем.
Через тридцать пять минут Говорков, запеленговав нечаевский "Форд–Мондео", знал: Лютый держит путь в Новые Черемушки.
Неприметный в столичной автомобильной толпе "уазик" неторопливо катил по запруженному машинами Ленинскому проспекту, и Савелий, сосредоточенно глядя перед собой, прикидывал возможные варианты развития событий, свои действия и вероятные контрмеры противника.
Было очевидно: петля вокруг Лютого сжимается медленно и неумолимо, и ускользнуть ему на этот раз не удастся.
Бешеный был уверен, если судьбе угодно свести его с Нечаевым один на один, враг наверняка проиграет. И судя по всему, шанс сойтись с этим коварным, умным и расчетливым врагом в смертельном поединке через час или два был более чем вероятен.
Пеленгатор, тихонько попискивавший позади, свидетельствовал, что "Форд–Мондео" остановился где‑то по левую сторону Ленинского проспекта.
Свернув на тихую улочку, Савелий заглушил мотор. Пересел на заднее сиденье, поставил перед собой прибор и надел наушники. Затем, глядя на небольшой экран встроенного процессора, принялся сверять показания пеленгатора с электронной картой Москвы.
Местоположение "форда" фиксировалось достаточно точно: согласно прибору, он находился между домами 22"а" и 22"г" по Новочеремушкинской улице. Машина Нечаева не двигалась: по всей вероятности, хозяин покинул ее и находился где‑то неподалеку.
Спустя минут десять "уазик" с надписью "Аварийная служба газа" остановился в четырехугольном дворе с невзрачными "хрущевками". Выходя из машины, Говорков еще раз проверил содержимое карманов: безукоризненные документы инспектора департамента газоснабжения (полученные, естественно, от Богомолова), водительское удостоверение, техпаспорт, а главное - его любимый вороненый "стечкин" и две запасные обоймы к нему. Впрочем, в оружии не было особой необходимости, Бешеный сам по себе был оружием всестороннего, как говорится, многофункционального действия.
Савелий взглянул на себя в зеркальце над приборным щитком: спортивный костюм, легкая штормовка, черная вязаная шапочка.
Кто сказал, что газовый инспектор не может выглядеть именно так?!
Говорков сознательно оставил "уазик" в соседнем дворе. Машина была сегодня сильно засвечена, и рисковать, имея столь опытного и хитрого противника, не хотелось.
Нечаевский "Форд–Мондео" преследователь приметил сразу - автомобиль, загодя развернутый в сторону выезда со двора, стоял неподалеку от дома 22"г". Ничего подозрительного рядом не наблюдалось, не считая двух хищного вида джипов с непроницаемо–черной тонировкой, метрах в двухстах от "форда".
Кто это - менты? СОБР?
Или, что вероятней, бандиты, какие‑нибудь конкуренты сабуровских?
А может быть, Лютый, заметив слежку, предусмотрительно вызвал подкрепление - десяток коротко стриженных атлетов, "быков", которые только и умеют бить морду, метко стрелять да вымогать деньги у подопечных бизнесменов?
Конечно, эти машины и уж тем более их вероятных пассажиров следовало рассмотреть поближе, но для этого у Савелия не оставалось времени. Судя по местоположению "форда", Лютый находился сейчас в квартире одного из пяти подъездов ближайшей "хрущевки".
Переложив в нагрудный карман инспекторское удостоверение, Говорков направился к последнему подъезду. Интуиция, самый короткий путь к установлению истины, подска зызала: противник где‑то здесь, совсем рядом, по сути - в десятке метров от него, Бешеного.
Жестянки почтовых ящиков с черными следами горелых газет, отполированные до зеркального глянца перила, скупой полусвет лампочки лестничной клетки, потертый дерматин входных дверей.
Придав лицу официальное выражение, Бешеный принялся обзванивать жильцов первого этажа.
Придуманная им легенда выглядела более чем убедительно:
"Кто вы? Чего хотите?" - "Да так, ничего особенного: я из управления газоснабжения, у нас плановая проверка. Вот, кстати, мое удостоверение. Запаха газа не чувствуете? Тяга есть? Конфорки в порядке? Ну, всего наилучшего".
На первом этаже Нечаева не было: во всех четырех квартирах обитали безобидные старички да старушки. Задавая вопросы, Говорков как бы невзначай заглядывал в прихожие: не висит ли там черная кожаная куртка, которую он заприметил сегодня на Лютом? Не стоят ли там его туфли?
Поднимаясь на следующий этаж, Савелий вновь и вновь прокручивал в голове план, как он будет действовать, обнаружив противника.