Поднявшись с кресла, он приобнял девушку, медленно стягивая с нее юбку, спустя мгновение она неслышно упала на пол. Неторопливо, одну за другой расстегнул маленькие пуговички ее блузки, и девушка, поведя плечами, сбросила и ее. Затем Машенька сняла бюстгальтер, следом за ним на полу оказался крошечный белоснежный комок трусиков. Немного застеснявшись, будто впервые в жизни была с этим мужчиной, она прикрыла грудь руками.
Рассказов взял ее за руки и медленно развел их в стороны. Машенька так и осталась стоять - нагая, с торчащими вправо–влево грудями, темные соски напоминали два круглых глаза. Мужчина нетерпеливо раздевался…
Обождите… - Присев на корточки, Машенька взяла в руки возбужденный член и, облизав его розовым, как у сиамской кошки, язычком, принялась массировать, Аркадий Сергеевич закатил глаза. - Мой господин, ничего не делайте, я сама, прошу вас!
Дальнейшие действия Машеньки–Уонг несколько удивили мужчину: взяв лежавшую на полу юбку, она извлекла из карманчика шоколад и, зашелестев фольгой обертки, принялась обмазывать шоколадом головку члена. Плитка таяла, густая коричневая масса стекала между пальцами, и спустя минуту любовница уже вобрала в рот фаллос своего хозяина. Мгновение, и в нёбо девушки ударила горячая струя спермы; Рассказов застонал от удовольствия.
Какая ты фантазерка, Машенька, - блаженно прошептал мужчина.
Какой вы сегодня вкусный, мой господин! - улыбнулась девушка, поднимая голову, и, вновь взяв шоколадную плитку, легонько раздвинула свои ноги и в следующую секунду легла на пол и, обмакнув тонкий смуглый пальчик в размякший шоколад, принялась натирать им упругий бугорок клитора. Такое невиданное зрелище, так же, как и новизна предыдущих ощущений, настолько поразило Аркадия Сергеевича, что тот не сводил глаз с руки девушки.
Мой господин, подойдите ближе, - маняще лепетала она.
Мужчина действовал как завороженный. Наклонившись к ее лону, перемазанному шоколадом, он нежно прикоснулся пальцем к Машенькиному клитору; по телу девушки пробежала легкая дрожь, и руки ее уже наклоняли голову любовника все ниже и ниже…
Огромный серебристый "боинг", прорезав редкие низкие облака, взял курс на северо–запад. Сингапур, этот огромный белоснежный город, построенный в прошлом веке предприимчивыми англичанами, остался внизу. Высотные здания делового центра, портовые доки, зеленые сады предместий - все это исчезало в утренней дымке, и спустя пять минут их хрупкие очертания даже не угадывались. В иллюминаторе лазурилась бескрайняя кромка океана, сливавшаяся с холодным синим небом.
Иногда далеко внизу под крылом чернели продолговатые силуэты сухогрузов, сторожевых кораблей, легких китайских джонок и сейнеров; они казались застывшими, и только тоненькие пенные борозды на воде выдавали их движение.
Солнце висело в зените, отражаясь от безбрежной водной глади, разбивалось на миллионы радужных брызг. Оно слепило глаза, и Аркадий Сергеевич, сидевший у иллюминатора, опустил солнцезащитный козырек.
Что вы собираетесь предложить этим сабуровским, босс? - спросил Красавчик–Стив.
Рассказов уже поделился с порученцем и информацией, которую отыскал в далеком люберецком сайте, и собственными соображениями на этот счет.
То же, что предложил бы на моем месте любой, - хмыкнул он. - Деньги. Много–много денег.
Зачем?
В этом мире продается и покупается абсолютно все. И русские уголовники - не исключение.
А они сами поймут, что их покупают?
Нет, конечно. Я предложу им деловое сотрудничество: мол, я даю вам средства для легальных инвестиционных проектов, для массового подкупа государственных чиновников и средств массовой информации. Но сделаю это так, что они поймут: кидать меня крайне невыгодно.
Но как? - недоумевал порученец. - Бандит везде одинаков. Якудза в Японии, каморра и мафия в Италии, гангстерские синдикаты в Америке. Неужели русская мафия благородней?
Бывший генерал КГБ хитро улыбнулся.
Я уже выбрал объект, я знаю, чего хочу. И остальное - тоже моя забота…
6
Рейс Москва-Ялта
Счастливые часов не наблюдают, это общеизвестно. А кто же может быть счастливее, чем любящие и любимые?!
С момента той апрельской встречи Савелия Говоркова и Вероники Остроумовой в шереметьевском аэропорту минуло больше полугода. И все это время влюбленные были вместе: путешествовали по Подмосковью, отдыхали и вообще предавались блаженному ничегонеделанию, если, конечно, не считать ежедневных часовых тренировок Савелия для поддержания формы. Надо сказать, что и Вероника никогда не расставалась с мольбертом и использовала любую свободную минуту, чтобы запечатлеть на бумаге приглянувшийся кусочек природы или забавное лицо.
Веронике пришлось на пару недель слетать во Францию, куда ее пригласили на осенний вернисаж, и когда она вернулась домой, изрядно успев соскучиться по любимому, то бросилась к нему в объятия, счастливо глядя на него, будто не могла поверить, что они вновь вместе.
- Теперь я могу оставаться с тобой до конца года. А может, даже и больше, - сообщила она. - Если и придется оторваться от тебя, то только на те дни, когда состоится моя выставка, но она будет проходить у нас в Москве.
После поездки во Францию, где ее признала и Европа, видно, не желая отставать от Америки, у Вероники не было отбоя от заказов и приглашений на различные мероприятия по всей Европе. Вероника не уставала с радостью повторять не только Савелию, но и на официальных мероприятиях, что если бы она не встретила на своем пути любимого человека, то еще неизвестно, как пошла бы ее жизнь, а потому она будет ему благодарна до конца дней своих. Благодарна за то, что он смог заставить ее поверить в свои силы, отогрел ее душу.
Вот и хорошо, - искренне обрадовался Говорков, затем, нежно прижав к своей груди возлюбленную, неожиданно поинтересовался: - Тебе еще не надоело в Москве?
Немножко, - застенчиво улыбнулась девушка, доверчиво ласкаясь к нему. - А что ты предлагаешь?
Скоро зима - заснежит, завьюжит, наметет сугробы по пояс, - напомнил Савелий. - Хочется в тепло, к морю.
А куда? - Перспектива поездки очень обрадовала девушку, хотя важнее всего было то, что они поедут вместе. - Если честно, то абсолютно все равно: главное, мы будем вместе.
Вот и славненько… Значит, решили: едем! Да, чуть не забыл, - спохватился он, - недавно Андрей звонил, привет тебе передавал. - Савелий с грустью добавил: - Опять в госпитале. Надо бы перед отъездом его навестить.
Речь шла об Андрее Воронове - лучшем друге и названом брате Савелия.
Так уж сложилось, что Говоркова и Воронова связывало многое: общие взгляды на жизнь, интересы, пристрастия и увлечения… Они дружили с самого детства, а познакомились еще в Омске, тогда, когда маленький Савушка воспитывался в детском доме. Воронов тоже рос без родителей, но у него была тетка, у которой он и жил. Андрей был несколько старше Савелия, но ему чем‑то приглянулся этот своенравный, независимый и смелый паренек, который мог без страха отстаивать свои интересы или убеждения, несмотря на любое превосходство в численности противников или в их силе.
Однажды Андрей пришел ему на помощь, когда маленький Савушка попал под кулаки старших воспитанников детского дома за то, что отказался участвовать в избиении парнишки, только что привезенного в их детский дом из другого города. Избить его решили не за какой‑то проступок, а просто, как новенького, "прописать, чтобы знал".
Савелий отказался участвовать в этом беспределе, и те решили его проучить. Однако все произошло не так, как они задумывали. Непокорного Савушку били, он отвечал, его сбивали с ног, он вставал и вновь бросался на обидчиков. Все лицо его было залито кровью, но он никак не хотел уступать. Разъяренные его непокорностью, обидчики решились на запрещенный прием, и кто‑то схватился за кусок железной трубы.
Именно в этот момент и появился Андрей Воронов, который смело встал на его защиту и, несмотря на то, что и сам изрядно получил синяков в этой схватке, тем не менее заставил драчунов отступить. Один чуть ли не на голову выше другого, они стояли в разорванных майках, с разбитыми носами, плечом к плечу против пятерых отступивших соперников и гордо поглядывали на них, а маленький Савушка бросил им слова, которые стали, можно сказать, девизом всей его последующей жизни:
Я никогда не буду таким, как вы!
Именно с того момента и началась между ним и Вороновым крепкая дружба, которая стала больше, чем дружба, даже больше, чем чувства брата к брату. Андрей взял его под свою защиту, и не дай Бог кому‑нибудь обидеть Савку: обидчику так крепко достанется, что он станет обходить мальца стороной.
Они выросли, и Андрею в силу того, что он был старше, пришлось раньше уйти в армию, но их судьбы вновь переплелись в Афганистане: Воронов был капитаном и командовал ротой, в которую и пришел сержант Говорков. Нужно было видеть радость этих двух близких людей, которые считали друг друга погибшими: казалось, им не хватит и месяца, чтобы рассказать о том, что произошло в их жизни с того момента, когда они виделись в последний раз. Пришлось им спасать друг друга на тропах афганской войны, да и позднее, когда они вернулись живыми, но с израненными телами и душами, они не переставали поддерживать друг друга в тяжелую минуту. В том, что Андрей стал одним из немногих, кому Бешеный действительно доверял, не было ничего удивительного.
А что с ним случилось? - забеспокоилась Вероника, которая всегда относилась к Воронову с искренней симпатией.
Савелий нахмурился:
Знаешь, старые раны. Того, что Андрюша за свою жизнь перенес, на десятерых хватило бы. Так что, вместе съездим, навестим моего братишку?
Конечно, вместе! - воскликнула девушка и тут же ощутила какой‑то необъяснимый дискомфорт. И вовсе не потому, что ей не хотелось навестить названого брата своего возлюбленного. Интуиция - это таинственное чувство - развита у женщин куда сильней, чем у мужчин. И интуиция подсказывала ей: встреча с Андреем наверняка что‑то изменит в их жизни.
В "их жизни" - потому что отдельно от Савелия Вероника себя уже не мыслила.
По белой трепещущей шторе бегали причудливые тени листвы. Из‑за окна доносилось неумолкаемое журчание: это на газон больничного сада из резиновых шлангов распылялась вода, и радужные капли стекали с листьев каштана перед самым окном.
Невысокий, чуть седоватый мужчина поднялся с кровати и, кутаясь в халат, подошел к окну. Отодвинул штору, выглянул наружу.
Над столицей лазурилось безоблачное небо - высокое, чистое, светлое и безбрежное. Что- что, а в такие погожие октябрьские дни небо везде одинаково - и в Москве, и в Америке, и в Чечне, и в далеком теперь уже Афгане… Даже спустя десять лет афганская война иногда снилась обитателю больничной палаты - мир воронок, окопов, блокпостов, огненных разрывов, мир тьмы, крови и ужаса. Он вышел из этого страшного мира живым, но ранения, полученные тогда, подчас так некстати напоминали о себе. Именно поэтому Андрей Воронов и лежал теперь в госпитале Министерства обороны, готовясь к операции.
Скрипнула дверь, Воронов повернул голову: на пороге стоял Савелий Говорков.
Здравствуй, Андрюша! - Поставив на тумбочку пакет с гостинцами, Бешеный подошел к другу.
Здравствуй, братишка!
Мужчины крепко обнялись, и Савелий, обернувшись в сторону полуоткрытой двери, произнес негромко:
Ника, где же ты?
Шурша белоснежным больничным халатом, девушка приблизилась к Андрею, тот поцеловал ее в щеку.
А я думал, ты в Америке или Европе, - улыбнулся он. - Вероника, у тебя что, перестали покупать картины или тебя перестали приглашать на модные вернисажи?
Наоборот, - с задором воскликнула девушка, - приглашений столько, что не успеваю посылать отказы!
Почему же, надоело, что ли? - усмехнулся Воронов, будто заранее зная ответ.
Надо же когда‑нибудь и любимому человеку время уделить, - откровенно ответила Вероника и прижалась к плечу Савелия.
Интересная мысль, - с улыбкой кивнул Воронов.
Ну, а ты‑то как? - озабоченно поинтересовался Говорков. - Долго еще будешь лечиться?
У меня осколок в плече, ты же знаешь, - вздохнул Воронов. - На следующей неделе операция. Ну и после нее еще пару месяцев придется поваляться. При условии, конечно, что все удачно пройдет.
Скользнув взглядом по палате, Савелий обнаружил на прикроватной тумбочке надорванный конверт.
Это Виктор письмо прислал, - перехватив взгляд гостя, пояснил Андрей. - Мачюлиса помнишь?
Витас, или, как они назвали его по–русски, Виктор, Мачюлис служил в Тулукане, и его часть - маневренная группа элитного спецназа Погранвойск КГБ СССР - находилась неподалеку от места дислокации батальона Воронова, в котором служил и Савелий. Странно, но Вигас, литовец по национальности, сразу же после учебки попал в Афганистан (уроженцев Прибалтики туда, как известно, старались не направлять). Впрочем, ни командование, ни сослуживцы об этом ни разу не пожалели. Прямой, честный, справедливый и по–прибалтийски основательный, Витас был ровен со всеми.
Именно таким запомнился этот человек и Савелию, и Андрею.
Конечно! - улыбнулся Говорков. - Никогда не забуду, как ему орден Красного Знамени вручали. Приехал какой‑то генерал из Москвы, построили "погранцов", командир части вызывает по наградному списку. Доходит до Виктора очередь, он, как и положено, выходит перед строем. Генерал ему коробочку с орденом в левую руку сует, а правую пожимает: благодарю, мол, за службу. Мачюлис только что с задания, не выспавшийся, злой, что его разбудили, цедит: мол, служу Советскому Союзу, наклоняется - с него падает фуражка. А руки‑то заняты. Поднимает фуражку - падает автомат. Поднимает автомат - падает коробочка с орденом. И все это происходит перед строем! Слава Богу, генерал тот понимающим оказался - все в шутку обратил. А что с Виктором теперь? - поинтересовался Савелий после недолгой паузы. - Где он? Чем занимается?
Сейчас он в Ялте. - Взяв конверт, Андрей извлек письмо и развернул его. - Осел в Крыму навсегда. И, как я понял из письма, дела у него не ахти как идут. Прямо, конечно, не пишет… но догадаться нетрудно. К тому же, как ты, наверное, помнишь, Мачюлис - человек в жизни не очень практичный.
Савелий наморщил лоб.
Может, помочь ему как‑нибудь? Человек- то хороший, - заметил он.
Единственное, чем мы могли бы ему действительно помочь, так это материально, - вздохнул Воронов. - Постоянной работы у него, как я понял, нет, зато есть семья, двое детей…
То есть предложить деньги?
Наверное… - Воронов пожал плечами.
Но как это сделать, чтобы не обидеть его? - спросил Бешеный, прекрасно понимая, что такая помощь друзьям - вещь весьма щекотливая.
Я уже думал об этом, - словно прочитав мысли товарища, отозвался Андрей. - Я‑то его знаю. Просто так он их ни за что не возьмет, даже если будет с голоду умирать. Гордый, - уважительно добавил он.
А может быть, купить лотерейный билетик с выигрывшим номером и как‑нибудь незаметно подсунуть? - осторожно вставила Вероника. Все это время девушка внимательно слушала разговор друзей.
Вот–вот, что‑то в этом роде, - оживился Андрей.
Мда, такая вот задачка: иногда заставить человека взять деньги куда сложней, чем заставить с ними расстаться, - развеселился Говорков. - Кстати, а какая сумма могла бы ему помочь, как ты думаешь?
Как говорится, чем больше, тем лучше, - улыбнулся в ответ Воронов. - Ладно, мы еще вернемся к этому.
Так, значит, этот ваш друг живет в Ялте?! - воскликнула девушка. - А мы как раз думаем, куда бы нам съездить на отдых. Савушка, поехали в Крым! Ни разу там не была. И отдохнем, и другу вашему поможем.
А и впрямь, поехали. - Говорков кивнул в знак согласия. - Самое разумное решение.
Сегодня же покупаю билеты. Ты как, братишка, надеюсь, справишься здесь без меня?
Трудно, конечно, будет, но… Мухтар постарается, - ответил он любимой фразой Савелия, и все рассмеялись. - Так что вы там позагорайте и за меня тоже. Да, и приглядывай за Вероникой: там столько голодных и временно неженатых мужиков бродят, что нужен глаз да глаз, - шутливо подмигнул Андрей.
Скорее уж мне придется с него глаз не спускать: на юге столько голодных женщин, что… - в тон ему проговорила Вероника, - только и смотри, чтобы не увели такого красавца!
Да никто мне не нужен, кроме тебя. - Савелий нежно чмокнул ее в губы.
Слушайте, смотреть на вас противно: человек, можно сказать, к операции готовится, мысли праведные лелеет, а они тут соблазняют, развратом занимаются. - Воронов шутливо нахмурился: - Все, проваливайте на свой курорт! - потом обнял по–братски Савелия и тихо сказал: - Удачи тебе, братишка.
Живи долго, Андрюша.
Может, хватит о грустном? - вставила Вероника.
Действительно, чего это мы заскучали? - подхватил Воронов. - Да и о девушке совсем забыли. Давайте лучше помечтаем, - неожиданно предложил он.
Юг, Черное море, белый пароход…
Достаточно произнести эти слова, чтобы остальное представилось само по себе: солнце, пальмы, шум прибоя, загорелые тела, длинноногие девушки в купальниках, теплые звездные ночи, стрекот цикад, гуляние по набережной - короче, полный курортный набор.
Что может быть приятней для влюбленных, чем такой отдых?!
…Друзья, вспоминая былое и строя планы на будущее, засиделись до позднего вечера, и лишь когда строгая дежурная медсестра в четвертый раз вошла в палату и напомнила о предоперационном режиме, пообещав доложить главврачу, Савелий и Вероника принялись собираться.
Кстати, о Рассказове никаких новостей? - спросил Воронов, провожая гостей к выходу.
Вроде нет, - удивленно пожал плечами Савелий, - с чего это ты вдруг о нем вспомнил?
Не знаю, просто пришло на ум, не к ночи, будь он неладен, помянут.
Вот именно, - согласился Савелий. - Ты вызывай, если что.
О чем ты? - нахмурился Андрей.
Да так, ни о чем. - Савелий понял, что ляпнул не к месту: человек идет под нож, а он: "Вызывай, если что". - Я в том смысле, если помощь нужна будет, - попытался исправить неловкую ситуацию он и снова попал не туда. - Короче, ты понимаешь, о чем я, - смущенно добавил он.
Пытаюсь понять. - Андрей покачал головой, потом махнул рукой. - Ладно, счастливо вам отдохнуть, - Воронов с чувством пожал руку друга и, кивнув его спутнице, печально вздохнул: - Поехал бы и я с вами, да сами видите… Звоните, не забывайте меня. Надеюсь, что в Ялте вам не встретится ни Рассказов, ни Красавчик–Стив, ни другая нечисть…
Сплюнь! - хмыкнул Савелий.
Позже он будет удивляться: и как это Андрей предчувствовал их будущую встречу?