Заметив его состояние, Сергей догадался, что сейчас собеседника лучше не трогать, не бередить его старые раны. Судя по всему, не все так просто было в жизни у этого странного парня. И для себя он решил, во что бы то ни стало, помочь Семе- Поинту узнать подробности не только гибели его невесты, но и узнать, что на самом деле произошло на местной зоне, куда он был отправлен по этапу. Не верилось, что такой парень, как Сема–Поинт, мог, ни с того ни с сего, рвануть вдруг в побег, не отсидев и месяца на зоне. А если бы и решился, то его вряд ли смог кто‑либо остановить, это, во- первых, а во–вторых, Сема–Поинт не стал бы сейчас
отказываться, что ушел в побег по собственной инициативе.
На той командировке, если ему не изменяет память, рулит Никола–Могила. Он получил свое прозвище за трехлетний стаж работы могильщиком на городском кладбище. Может, у Семы–Поинта непонятки какие‑нибудь начались на его командировке? Если так, то какие непонятки?
Но Серега Младой допускал мысль и о том, что во всех его бедах не обошлось без участия ментов: слишком много непонятного вокруг Семы–Поинта.
Смотрящий перевел взгляд на собеседника, чтобы о чем‑то спросить его, но в этот момент Сема–Поинт неожиданно сам заговорил:
- Знаешь, Серега, а ты не мог бы связаться по своим каналам со Смотрящим той зоны, откуда я якобы в побег ушел: вдруг им что‑нибудь известно? - потом серьезно добавил: - Хотя лично я твердо уверен, что здесь явная ментовская прокладка.
Сергей с удивлением бросил быстрый взгляд на собеседника: этот парень, кажется, действительно, угадывает мысли того, с кем разговаривает!
Трудно предположить, чем бы закончился этот разговор, если бы в дверь камеры кто‑то не постучал…
В тот момент этот стук показался обоим несколько зловещим…
Главка 8
2–й сон Семы–Поинта - "АФГАН - ПЕРВЫЕ ДНИ"
Перед тем как Сему–Поинта вызвал прапорщик, чтобы отвести его к Сереге Младому, Сема–Поинт, утомленный постоянными размышлениями, неожиданно заснул беспокойным сном.
И приснился ему Афганистан…
Это были самые первые дни появления Серафима Понайотова на войне. Все его однополчане были молоды и неопытны. Никто из них не знал, как себя вести в боевых действиях? Где находится враг, которого нужно опасаться? Да и откуда им, молодым парням, можно было узнать о войне?
Да, они читали книги, смотрели кинофильмы о Великой Отечественной войне, но та война совершенно отличалась от войны в Афганистане. В Афганистане в первое время терялись даже опытные офицеры, успевшие побывать на войне страшных сороковых годов.
Война в Афганистане была совсем другая война. В афганской войне нужен был свой, собственный опыт ведения войны. И полегло очень много молодых сильных парней, прежде чем на собственной шкуре им удалось приобрести этот опыт.
Серафим, как говорится, никогда не нюхавший пороху, тоже ничего не знал про войну, на которой он очутился как воин–интернационалист. Да, в отличие многих своих сослуживцев, Серафим был более развит физически, мог легко передвигаться по горам, мог предвидеть опасность, но он не знал главного: как прятаться от этой опасности? Как переучивать свое нутро, чтобы не доверять никому? Но когда рядом погибали его друзья, причем не по собственной неосторожности, а потому что всецело доверяли афганским консультантам, а те попросту их предавали. Когда их командиры оказывались самодурами и отдавали приказы, за которые нужно было бы сразу расстреливать, а не выполнять их, Серафим понял, что такое понятие, как доверие, слишком дорогое удовольствие на афганской войне.
Доверять можно только самым близким, не раз проверенным друзьям, получше всего, верить только самому себе, верить только в собственные силы, особенно в тот момент, когда ты попал в беду. Не нужно ждать, что к тебе придет помощь: сосредоточь все свои силы, подключи весь свой разум и попытайся сам отыскать выход из тупиковой ситуации.
Серафиму как раз и приснился его первый бой в чужой стране. В составе одного отделения командир дивизии отправил их в разведку, вызывая огонь на себя. В их задачу входило углубиться на пятнадцать километров в глубь территории противника и при встрече с ними вызвать огонь на себя и нанести на карту места скопления противника, их количество, наличие и расположение вооружения, боевой техники, транспорт, средства артиллерийской защиты.
По направлению их разведки, к счастью, почти не было равнины, только гористая местность, в которой легко можно было укрыться от неожиданной засады противника. Возглавлял их разведгруппу совсем молоденький лейтенант, которого все считали опытным бойцом: он воевал уже второй месяц в Афганистане.
Но Серафим видел, что глаза этого лейтенантика испуганно бегают из стороны в сторону, и он явно не знает, как командовать вверенными ему бойцами. К их счастью, они прошли треть пути и не встретили никакого противника. Лейтенант приказал расположиться на небольшой привал, чтобы перекусить, отдохнуть и с новыми силами двинуться дальше по маршруту. Он был столь растерян, что даже не приказал выставить охранение вокруг их группы.
Получилось так, что Серафим оказался чуть выше на скале остальных солдат их группы, и он, осмотревшись вокруг, неожиданно увидел своих сослуживцев, которые лежали словно на ладони, уверенные, что они в безопасности. А Серафиму вдруг пришло в голову, что если чуть выше по скале над ними окажется пулеметчик, то за пять минут от их разведгруппы не останется никого в живых.
Эта простая мысль столь поразила, что Серафим тут же обратился к лейтенанту:
- Товарищ командир, можно мне взять пару солдат и проверить нашу высотку?
- Ты что, не слышал приказа отдыхать? - недовольно буркнул тот и хотел отвернуться, но Серафим оказался настойчивым и достаточно дипломатичным:
- Я не устал, товарищ командир! - бодро ответил он.
- Ладно, валяй, только через час мы снимаемся и двигаемся в этом направлении, - он махнул рукой, - если отстанете, догоняйте! - он снова устало прикрыл глаза, и тут же добавил, не открывая их: - Рацию с собой захватите!
- Слушаюсь, товарищ командир! - Серафим повернулся и тихо позвал своих, самых проверенных друзей: белоруса Алексея Гапанюка и грузина Васо Гуджуани.
- Что, Сема, без нас и война не война? - со вздохом поинтересовался Гапанюк.
Но его тут же перебил Васо:
- А ты что, Леха, у меня такое впечатление, перетрудился совсем? Наш товарищ хочет встряхнуть нас, зовет с собой кости размять, а ты что, недоволен? - с большим грузинским акцентом встрял он.
- А я чо, я не чо! - тут же ответил Алексей и бодро вскочил на ноги.
- Рацию не забудь! - заметил Серафим.
- Так точно, товарищ командир! - с чуть заметной иронией подхватил Гапанюк и накинул ремни рации на плечи…
Через полчаса сложного карабканья по отвесным скалам они забрались едва ли не на самую вершину их высотки, и как только Серафим осторожно высунулся для осмотра местности, он тут же коротко бросил:
- Леха, сообщи командиру, что их окружают! Васо, к бою! Делай, как я! - не мешкая бросил вниз гранату и открыл яростный огонь из автомата.
Васо сразу поддержал его огнем из двух автоматов, а вскоре, сообщив по рации информацию об окружении, к бою подключился и Гапанюк. Бой был коротким и безжалостным. Душманов было около полутора десятков человек и кроме автоматов, они были вооружены гранатометами. Из них уцелело лишь двое или трое, которые, сломя голову, бросились врассыпную, побросав все свое вооружение…
Когда Серафим, со своей группой вернулся к основной разведгруппе, из его груди вырвался нечеловеческий вопль отчаяния. Перед его глазами открылась картина, которая возникла в его мозгу незадолго до обращения к лейтенанту. К счастью, благодаря тому, что они втроем успели подняться к вершине и открыть огонь первыми, больше половины разведгруппы остались в живых, но среди погибших оказался и лейтенант.
Командование остальными ребятами Серафим взял на себя, выполнил задание комдива, по пути уничтожив еще одну группу душманов и более не потеряв ни одного солдата.
В тот же день, ознакомившись с рапортом Серафима, комдив присвоил ему звание старшего сержанта и назначил командиром разведгруппы. За выполнение этого задания и уничтожение более двух десятков вооруженных до зубов противников, Серафим был награжден первым орденом Красной Звезды…
Глава 9
ПОДЛОСТЬ ЛЕШКИ–АРТИСТА
На стук Серега Младой подошел к открытой кормушке:
- В чем дело, Федор? - недовольно спросил он.
- К тебе просится Сиплый, смущенно проговорил дежурный прапорщик.
- Чего он хочет? - наморщил брови Серега Младой.
- Говорит, что ему нужно побазарить с вами по важному делу…
- Ты ему говорил, что я сейчас не один?
- Нет! А что, должен был?
Смотрящий задумался. Сиплый - одна из "шестерок" группировки, которую возглавляет Лешка Долгополов, по прозвищу Лешка–Артист. До назначения Сереги Младого Смотрящим тюрьмы, именно Лешка–Артист верховодил в ней, а потому спал и мечтал стать ее смотрящим. Его основной деятельностью на тюрьме были наркотики, путь которым он проложил через свои давние ментовские связи. Конечно, ему можно было предъявить связи с ментами, но он так все четко обустроил, что доказать эти связи, пока не удавалось.
Конечно же, не трудно догадаться, что многим его помощникам и тем, кто зарабатывал на наркотиках, в том числе, Сергей твердо уверен, и продажным ментам, и не понравились новые порядки, которые стал насаждать на тюрьме новый смотрящий. А самыми непримиримыми врагами Сереги Младого стал Лешка–Артист и его ментовская крыша. Почему? Да потому, что их доходы резко упали: всякий раз приходилось искать и протаптывать все новые и новые "трафики" поставки наркотиков на тюрьму.
В свою очередь Серега Младой, получая из воровского общака подогрев, в том числе и наркотики, делил их поровну между сидельцами, естественно, безо всякой оплаты.
Автор знает не понаслышке, что в те времена у Воров было неписаное правило: если сам колешься, то это твое, сугубо личное дело, но вовлекать других, тем более зарабатывать на наркотиках, было против воровских традиций.
И Серега Младой, Воспитанный, как и его старший брат, Саня Омский, на старых воровских традициях, конечно же, был ярым противником наркотиков: единственно, с чем он мог еще хоть как‑то мириться, была "травка". И все попытки старой группировки продолжить снабжение тюрьмы тяжелыми наркотиками за деньги жестко пресекались новым смотрящим, а виновные строго наказывались финансово.
Интересно, что на этот раз придумал Лешка- Артист, подсылая к нему свою "шестерку"? Если не встретиться с этой "шестеркой", то могут подумать, что Серега Младой боится их, а значит, дает слабину.
Серега понял, что отменить с ним встречу, он не может, но что делать с Семой–Поинтом? Не станет же он предлагать ему уйти на время, чтобы потом снова встретиться? Не по–пацански это как‑то! Почему‑то Сереге Младому хотелось продолжить общение с этим странным парнем и не откладывать его на потом, тем более что потом может отложиться на очень долгое время: сегодня Сема–Поинт уходит на этап.
В этот момент к нему на помощь и поспешил сам Сема–Поинт, который вдруг заметил:
- Вижу, что ты не очень обрадован встрече с этим Сиплым, не так ли? А встречаться нужно: как говорится и хочется, и колется, а выход один? А коль нет альтернативы, то чего тут думать? Зови этого Сиплого! - предложил он. - Что касается меня, то ему не обязательно знать, что кроме тебя кто‑то еще есть в камере. Здесь найдется какое‑нибудь укромное местечко, чтобы твой нежданный гость меня не увидел?
- Только если за ширмой, - неуверенно предложил Серега Младой.
Он уже нисколько не удивился интуиции своего собеседника и лишь пожал плечами.
- Вот и ладненько, - улыбнулся Сема–Поинт и заметил: - На всякий случай хочу спросить тебя: мне вмешиваться в разговор, если что?
- Если что? - не понял тот.
- Мало ли как может повернуться ваш с ним базар, - многозначительно заметил Сема–Поинт.
- Думаешь, что этот пес может попытаться укусить меня? - задумчиво спросил Сергей.
- Нужно всегда быть готовым ко всяким неожиданностям! - резонно заметил Сема–Поинт.
На самом деле сейчас Серега Младой услышал слова, которые зудели и в его собственной голове. А в народе недаром говорят, если одна и та же, даже самая странная и глупая мысль пришла одновременно в две головы, то стоит задуматься о серьезности этой мысли. Неужели Лешка–Артист все‑таки решился перейти к активным действиям?
Вряд ли: он же прекрасно понимает, что любая война сейчас приведет к нарушению хлипкого равновесия, достигнутого столь жестокими потерями с обеих сторон. Более года назад, когда Серега Младой впервые появился на этой тюрьме и был представлен авторитетным людям как новый смотрящий, Лешка–Артист, не сумевший перетянуть его на свою сторону, начал открытое с ним противостояние.
Это противостояние продлилось несколько месяцев, и было много существенных потерь с обеих сторон, причем как финансовых, так и физических. И только тогда, когда заточкой убили помощника Кума (Серега Младой давно подозревал его в крышевании Лешки–Артиста) - капитана с многоговорящей фамилией - Паскудин, который и, действительно, "крышевал" группировку Лешки- Артиста, состоялась сходка, на которой и было принято решение об их перемирии.
В ту знаменательную сходку влиятельные Воры и криминальные Авторитеты и приняли решение существенно уменьшить влияние Лешки–Артиста на тюрьме, открыто предупредив его, что тот ходит по краю пропасти и в любой момент может упасть в нее.
Но главной своей победой Серега Младой посчитал то, что в тюрьме запретили продажу тяжелых наркотиков: только "травку" можно было продавать, да и то, по разумным ценам.
Да, в те времена среди криминальных структур еще было много тех Воров, кто резко восставал против тяжелых наркотиков, и, уж во всяком случае, не один Вор в законе не стал бы заниматься наркотиками для собственного обогащения.
Конечно, Серега Младой прекрасно понимал, что Лешка–Артист не из тех авторитетов, кто сам добровольно откажется от таких шальных денег, которые ему приносила торговля наркотиками. Да, под давлением воровской сходки он вынужден был пойти на уступки. Вернее сказать, вынужден был сделать вид, что подчиняется решению воровской сходки. Однако думать, что это решение принято Лешкой–Артистом с благодарностью, было бы верхом глупости.
Что ж, если Сиплый послан им, чтобы прощупать настроение Смотрящего, это одно, а что если для чего‑то более радикального? За Сиплым давно ходит дурная слава вестника беды. Поговаривают, что за ним тянется несколько трупов, но доказанных - ни одного.
Самая тяжелая статья, по которой он отсидел восемь лет - разбой с применением холодного оружия. Тогда он еще смог легко отделаться, получив восемь лет строгого режима. А потому что пострадавший умер через сутки и в больнице, поэтому сто вторая статья отпала, а уголовное дело переквалифицировали в сто восьмую статью, то есть более тяжелая статья за умышленное убийство отпала автоматическими его судили за причинение тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть пострадавшего.
- Знаешь, Сема, ты встань за ширму и послушай, о чем пришел со мною базарить этот Сиплый, - продолжая витать в своих мыслях, проговорил Серега Младой. - А действовать предлагаю исходя из ситуации. Собственно говоря, мне кажется, не мне тебя учить, ни тебе меня слушать! - Смотрящий неожиданно подмигнул, улыбнулся и даже сделал попытку весело воскликнуть: - Будем живы - не помрем! Как ты сам‑то смотришь, Сема–Поинт?
Однако веселья у него не получилось: улыбка оказалась натянуто–кривой и фальшивой, а лицо напряженным, да и взгляд напряженно–задумчивым.
Сема–Поинт, реально ощутив его тревогу, решил не разубеждать его беспокойства: пусть Серега лучше останется в напряжении, а значит, будет готов к любой неожиданной провокации, чем расслабится и не успеет среагировать на какую‑нибудь пакость со стороны Сиплого.
Сема–Поинт согласно кивнул Сергею и скрылся за ширмой, настроившись на любое паскудство со стороны нежданного гостя. Но главное настроился на то, чтобы попытаться "прослушать" мысли Сиплого.
Смотрящий подошел к двери и негромко бросил в открытую кормушку:
- Вот что, Федор, ты впусти Сиплого, но предупреди, что у него будет десять минут, не более.
- Как скажешь, Сергей Данилович, - с подобострастной улыбкой ответил тот.
Вскоре скрежетнул ключ в замке и в дверь протиснулся худой мужичок лет сорока. У него была сгорбленная фигура. Его маленькую головку, болтающуюся на тонкой шее, украшали круглые щелочки, похожие на поросячьи, бесцветные глазки, которые суетливо бегали из стороны в сторону.
Вообще если честно говорить об этом персонаже и не щадить его, то сразу нужно заметить, что он вызывал чувство омерзительной брезгливости, вызывал даже тошноту при первом же взгляде на него. Его голос был столь мерзопакостным и скрипучим, а руки липко–потными и вонючими, что даже после кратковременного общения с ним, хотелось тут же встать под душ и долго–долго смывать с себя грязь, которая, казалось, облепила тебя с ног до головы.
- Ну, и какое важное дело у тебя может быть ко мне? - не скрывая брезгливости, спросил Серега Младой, вальяжно развалившись в кресле.
- Не гони лошадей, Серега! - с мерзкой визгливостью скрипуче воскликнул Сиплый, а в его голосе явно послышалась некая бравада.
- Какой я тебе Серега? - сразу взорвался Смотрящий, не желающий терять на вонючего гостя свое время.
В этот момент Сема–Поинт и почувствовал реальную угрозу, исходящую от Сиплого. В небольшую щель ширмы ему удалось заметить и напряжение во всей его фигуре, и неестественное положение левой руки, которую тот не вынимал из кармана куртки. Сначала подумалось: может, Сиплый должен сообщить нечто неприятное для смотрящего, потому нервничает и от этого наглеет, но тут же Сема–Поинт "услышал" его мысли:
"Ну что, Сиплый, пора кончать с этим выскочкой!..
Сейчас я ткну тебе в сердце заточкой из электрода…
И с твоего холеного лица навсегда сотрется твоя нахальная ухмылка!"
Между Сиплым и Серегой Младым было около двух метров. А от ширмы, за которой схоронился Сема–Поинт, до Сиплого более четырех метров. Вот и выходило, что Сема–Поинт, при всем своем желании, никак не успевает встать между ними и никак не сможет защитить Серегу от внезапного нападения.
Все эти мысли стремительно пронеслись в голове Семы–Поинта в какие‑то мгновения.