Утомившись, дядя Лео упал на кровать и захрапел. Переход от секса ко сну произошел у него, как всегда, мгновенно. Перед этим он успел дать Нине поручение прибрать в спальне. Она беззвучно передвигалась по комнате с метелкой и тряпкой и чувствовала себя словно в обмороке. Действительно, механическая кукла - без воли, без чувств, без желания жить. Она чувствовала, как ей плохо и как она несчастна. Но на нее нашло какое-то отупение, душа ее превратилась в подобие засохшего хлеба - и она, тупо глядя перед собой, продолжала убираться.
Сочи
Лена Басова сидела в инвалидном кресле перед подъездом дома и щурилась от ярких лучей солнца.
Дышать свежим воздухом, радоваться солнечному свету, смотреть, как здоровые люди ходят по улице, ведут своих детей, улыбаются, - вот и все, что ей осталось.
Федя больше и не появлялся. Сначала Лена возненавидела его… в ее голове мелькнула безумная мысль нанять киллера, чтобы он расправился с Прониным. Но потом все как-то сошло на нет, и в душе Лены не осталось ничего, кроме равнодушного сожаления. Она влачила жалкое существование, на пенсию по инвалидности не развернешься, и тем не менее она каждый день занималась физическими упражнениями. Это помогало ей справиться с бедой и вселяло надежду. За несколько недель упорного труда она смогла значительно развить подвижность правой руки. Доктор Сизин, работавший над докторской диссертацией, изредка навещал ее и подбадривал.
- Гуляете? - Претендент на высокую научную степень обнял за плечи Лену.
Она повернулась к нему и улыбнулась.
- Пришли меня проведать? - Она не знала истинной причины, по которой к ней зачастил доктор, и всякий раз встречала его улыбкой.
Он, в свою очередь, и не думал раскрывать свои истинные намерения.
"Пусть мое внимание согревает ее, - думал он. - Главное, чтобы она не прекращала тренировки".
- Занимаетесь?
- Да, каждый день, только, кажется, усталость накапливается. - Она несколько смутилась от собственной жалобы.
- Вы чувствуете, что ваше тело окрепло?
- Только верхняя часть, доктор.
- Это не так мало.
- Это правда, - живо согласилась она. - Ведь все восстановится, правда?
- Да, - согласился он. - Вам понадобятся сильные руки, прежде чем вы начнете развивающие упражнения нижних конечностей и спины. Вот, возьмите, - он протянул ей несколько упаковок, - здесь витамины.
- Спасибо. Чем мне отблагодарить вас?
- Лучший подарок - это положительный результат.
- Мой жених бросил меня, - пожаловалась Лена.
- Найдете себе лучше, - уверенно заявил Сизин. - Перестаньте терзаться. Вы всю свою энергию должны направить на выздоровление, а не на воспоминания о бесследно исчезнувшем ухажере.
- Я стараюсь выполнять все, что вы мне говорите, - заверила доктора Лена. - Вы считаете, что мои дела идут в гору?
- Несомненно. Тренируйтесь, пейте витамины, варите себе каши и не забывайте хорошо спать.
- Я сделаю все, что требуется.
- Вот и молодцом.
Сизин попрощался и пошел прочь.
Лена провожала его взглядом до тех пор, пока он не скрылся за поворотом.
Екатеринбург
- Эй, голубенький, подымайся, мать звонит. - Валя Боков пнул ногой по дужке кровати. - Скажи ей, что задержишься еще на неделю.
Зотов покорно поднялся с тонкого матраса, прикрывающего железную сетку, и взял протянутую ему трубку.
- Да, я… Все хорошо… Нет, ничего не надо… Здоровье? Не жалуюсь. Мне надо еще поработать… Приеду… Обещаю, приеду через неделю.
Мать волновалась, не зная, куда это он запропастился. Уже вторую неделю не ночует дома. Сейчас она во второй раз пришла в сборочный цех. Сына там не было, зато присутствовал начальник по фамилии Мамин.
Мама протянул женщине номер телефона.
- Заказ срочный, парень работает днем и ночью, ему лучше сейчас не тратить время на дорогу домой и обратно. Вот деньги, которые ваш сын честно зарабатывает. - Он протянул несколько крупных купюр. - Можете забрать.
- Нет, вы уж отдайте все ему. Я просто беспокоюсь, понимаете. Уже третьи сутки не ночует дома, и это уже не в первый раз.
- Но он должен был предупредить.
- Это он сделал, - отмахнулась мать, - только надоели мне его отлучки.
- Ничего страшного. Прогнется немного больше, чем прежде. - Мамин улыбнулся.
Екатерина Ивановна закивала и даже слегка повеселела, от сердца отлегло.
- Можно я позвоню от вас?
- Конечно.
Мамин придвинул к ней аппарат.
Она узнала родной голос и успокоилась. Что она могла? Лишь задавать банальные вопросы и слушать успокаивающие ответы.
- Ты хоть в городе?
- Да, на другом конце. Работаем вовсю. Мать, не волнуйся.
- Хорошо, хорошо, не буду.
Ромка тепло попрощался с матерью и отключился.
- Хорошо поешь, птенчик, - похвалил Боков. - Готовь попку для очередного дубля.
Подвал девятиэтажного дома был превращен в небольшую студию, где дни напролет шли съемки порносюжетов, которые тут же распространялись по всему городу.
- Хочешь, отправим пару кассет мамочке? - ухмыльнулся режиссер. - Ты же у нас звезда. Тебя и так берут, и эдак.
Стоявший за спиной Бокова качок, один из главных активных героев местных картин, заржал.
- Пусть маманя к нам приходит, - пробасил он.
Зотов кинулся на него с кулаками.
- Только не по лицу! - закричал Боков, зная, что сейчас юный герой наткнется на кулак.
Но было поздно. Прямой удар в лицо опрокинул Ромку на спину.
- Идиот. - Валя хлестанул мускулистую машину по щеке. - Я же не могу все время снимать только твой член и его задницу. Мне нужны образы! Образы!
- С-с-сука, - прошипел Зотов, поднимаясь.
- Готовься к акту, девочка, - отозвался детина и открыл бутылку минеральной воды.
После того укола Зотов очнулся через несколько часов. Он с удивлением рассматривал большую красиво обставленную комнату. Яркий свет юпитеров не давал разглядеть стоящих за ними людей.
- Пташка проснулась. Начали! - услышал он голос Бокова.
Тут же к нему подбежали четверо обнаженных крепких мужчин. Они сорвали с него простыню - только теперь Ромка понял, что он совершенно голый - и, скрутив его, выставили на всеобщее обозрение его зад.
Он вертел головой, вяло протестовал, но то дерьмо, которым его напичкали, сделало восприятие мира слишком поверхностным, а движения - медленными и вялыми.
Он оглянулся и увидел, как обнаженная красивая женщина медленно приближается к нему под ритмичную музыку, держа в руке искусственный фаллос.
Когда все закончилось, он не мог пошевелиться. Свернувшись калачиком, Зотов уснул прямо на той постели, где его и брали много раз подряд. Ему хотелось покончить с собой, но сделать это, когда за тобой постоянно наблюдают, как за ценным экспонатом, невозможно.
Теперь его лицо разбито, и съемку наверняка отменят, значит, он сможет вернуться домой и отоспаться. Иногда ему даже казалось, что он привык к тому, что с ним творят.
Мама пригрозил ему в случае чего расправиться с матерью. О самом Ромке речи вообще не было. Он знал, что его жизнь сейчас не стоит ничего. Жить он еще будет столько, сколько сможет давать огромным мужикам. Один серьезный нервный срыв - и через час он будет считаться пропавшим без вести.
Мысль о тихом отъезде из города во время одного из перерывов между съемками, когда его отпускали домой на побывку, не покидала его уже давно. Конечно, его могут поймать, но продолжать жить так, как сейчас, он не мог.
- Вставай, целка, хватит сидеть. Сейчас немного поснимаем, - скомандовал Боков, и все закрутилось вновь.
Март. Москва
Быков, благодаря финансовым вливаниям братвы, преодолел последствия поджога за неделю. Стало даже лучше, чем прежде. Только вот преступников не нашли, и это, надо сказать, не слишком радовало.
Теперь есть противопожарная сигнализация, сторож из молодых ветеранов кавказских войн и страховка. Но тот, кто бросил его в долговую яму, остался безнаказанным. Кандидатур на поджог было хоть отбавляй.
Петров. Если он хотел загнать тренера в финансовую кабалу и, как следствие, подмять под себя, то лучшего способа не найти.
Аросьева. Что может быть страшнее брошенной оскорбленной женщины!
Мелехов. Помощник изредка намекал, что сидит на зарплате, в то время как сам Быков гребет деньги.
Может, он жестким тренерским словом задел какого-нибудь пацана, и тот устроил поджог.
Оставалась, правда, еще одна версия. Поджог мог быть следствием разборки между теми, кто приходил к нему вечером в зал, и их соперниками.
Пришлось продать машину и гараж, чтобы возместить часть потерь. Он поднял плату, и, слава Богу, народ не ушел, но собственные расходы пришлось сократить до минимума.
Мартовским субботним вечером Быков с бухгалтером стали заниматься вычислениями. Очень скоро выяснилось, что уже в июле они отдадут все долги.
- Выкрутимся, Виктор Михайлович, - подытожила Аросьева.
Следующим утром Петров на пару с Коляном ввалились в его кабинет.
- В общем, так, тренер. - Петров сел на стул. - Боссу нужны деньги. Тот маленький толстый мужичонка, который тискал здесь простенькие тренажеры, помнишь?
Быков помнил.
- …Так вот, он и есть мой шеф. До этого тебе об этом было знать не обязательно, а теперь - необходимо. Он хочет, чтобы ты ему лично, завтра, во время его занятий физкультурой, подал в конверте десять тысяч долларов.
- А если я этого не сделаю? - поинтересовался Быков.
- Придется хоронить родных и близких, - тихим голосом сообщил рэкетир.
- Я понял. - Быков скрестил пальцы рук над столом. - Еще что-нибудь?
- До вечера, тренер. - Серега поднялся. - У тебя своя работа, у нас своя.
Быков пораньше поехал домой, поймав на трассе "жигуленок".
Дома он застал Веру в слезах.
- Что случилось? - встревоженно спросил Виктор с порога.
- Звонили твои кредиторы и сказали, чтобы я нашла десять тысяч до завтрашнего вечера, иначе они тебя убьют.
- Я все знаю. Не волнуйся. У меня отложено на черный день именно столько, сколько надо. В конце концов, мы не заплатим ничего лишнего.
Лицо ее стало серьезным:
- Но почему я ничего не знала об этих деньгах?
Быков поцеловал жену.
- Разве тебе не приятно осознавать, что твой суженый готов к любым неожиданностям?
- Наверное, ты лучше разбираешься во всех этих делах, - согласилась она. - Они больше не будут звонить?
- Нет. Я действительно должен и расплачусь.
Быков дождался, когда толстячок закончит упражнения, и подошел к нему с конвертом.
- Здесь не все.
- Мне сказали, что я должен десять тысяч.
- Это проценты, теперь надо отдать долг.
Быкову стало ясно, что по-хорошему не получится.
- Сколько?
- Еще столько же. - Толстячок повернулся и пошел к станку, имитирующему приседания с весом, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
Возвращаясь домой, Виктор молил Господа о том, чтобы все были живы и здоровы.
Он уже всерьез стал думать о продаже зала, но вспомнил о Кузине, обосновавшемся в Сочи.
Входя в квартиру, он услышал телефонный звонок:
- Привет, тренер. - Так его приветствовал только Петров. - Ты что же, считать разучился? Десять тысяч с тебя, еще десять с жены и детей.
- Деньги будут.
Услышав ответ мужа, Вера заплакала.
- Завтра вечером я заберу деньги. Мой хозяин несет убытки, надо подпитывать систему, извини.
"Даже "извини"… Почти по-человечески", - подумал Виктор, вешая трубку.
- Сколько им еще нужно? - Глаза жены были полны слез и страха.
- Еще столько же, - признался он, но тут же попытался успокоить ее: - Не волнуйся, я позвоню Кузину, он поможет.
Быков порылся в записной книжке.
- Здорово, Витька. Как жизнь?
- Привет, Игорек. Хреново.
- Что так?
- Подожгли меня зимой. Отремонтировался. Но пришлось залезть в долги.
- Деньги, я так понимаю, ты не в банке брал?
- Нет, у братвы.
- Ну, знаешь…
- Они тренировались в этом зале. Я думал, что ссуда будет беспроцентной.
- Сколько?
- Десять тысяч.
- Не волнуйся, это не проблема. Куда тебе скинуть?
- На счет клуба. - Быков назвал банк и номер счета.
- Послезавтра придут.
- Спасибо, Игорь.
- Нет проблем. Приезжай с женой летом. Отдохнете, в море покупаетесь.
- Приглашение заманчивое, но не обещаю. С этой школой столько забот…
- Ладно, Виктор Михайлович, ориентируйся по обстановке. Не забывай, звони.
Тбилиси
- Ты что здесь делаешь? - Марико подозрительно смотрела на нее.
- Убираю. - Нина вздрогнула, она не слышала, как вошла тетя.
- Зачем?
- Дядя Лео… приказал, - еле слышно произнесла девочка.
- Ну ладно, продолжай… потом подмети в прихожей - там очень грязно. - Тряся тройным подбородком, тетя удалилась на кухню.
Нина не слишком разбиралась в женской красоте, но она видела, насколько непривлекательна ее тетя. Неудивительно, что у дяди Лео были еще две любовницы - соседка и директриса небольшого магазинчика через дорогу. И вот еще и она…
Наводя порядок в прихожей, Нина прислушивалась, как затихли звуки в квартире. Из спальни доносилось бурчание тети - она что-то сердито выговаривала дяде Лео, он не отвечал. Нина слышала, как скрипнула кровать под тяжестью тела, и все стихло.
Она остановилась перед зеркалом с тряпкой в руке. На нее смотрела бледная, тоненькая девочка.
"В этом доме мне никогда не будет хорошо", - подумала Нина, с трудом сдерживая рыдания.
Тряпка выпала из рук. Ей представилось, как дядя в очередной раз властно призывает ее, раскладывает ее, как механическую игрушку, и занимается с ней своей противной, изнурительной любовью. Она зябко поежилась.
"Я не могу здесь больше находиться, - пронеслось в ее голове. - Надо бежать… в любом другом месте мне все равно не будет хуже… Хуже, чем здесь, просто не может быть…" Она вновь посмотрела на свое отражение, и ее губы сомкнулись плотно и решительно. Да, убежать от дяди, от его липких рук… никогда больше их не видеть, попытаться забыть этот кошмар. Уйти и забыть.
- Убираешься? Еще не кончила? - Лео стоял и сонно хлопал глазами. - Какая же ты ленивая… ты все делаешь медленно! - Его глаза постепенно прояснились, он придвинулся к Нине и шлепнул ее ниже спины: - Вот тебе, маленькая негодница! - Он полагал, что шлепок приведет ее в хорошее настроение.
- Почему у вас нет детей, дядя Лео? - спросила Нина. Ей было трудно сдержать свою ненависть.
Лео побагровел.
- Какое твое дело, дура?! Иди, почисти туалет! Иди, иди… Тебя тут кормят, одевают, обувают… приходится отрывать от себя, чтобы тебя согреть и сделать так, чтобы ты ни в чем не нуждалась… Ты живешь, как в раю, и знаешь, что без нас ты бы пропала… сдохла бы на улице, в какой-нибудь грязной канаве, как тысячи беженцев… Мы тебя приласкали, отнеслись к тебе, как к собственной дочери, может быть, даже лучше… А ты, похоже, этого не ценишь. Иди и чисти туалет… Нечего на меня глазеть! А я пойду проверю, как ты это будешь делать…
Через некоторое время дядя Лео появился в ванной комнате. Он смотрел в зеркало на отражение Нины, безропотно сновавшей с тряпками и шваброй. Вот она наклонилась, и платье туго обтянуло ее. Лео облизнул губы. Сонливость пропала. Он подскочил к девочке и спустил трусы.
- Бери в рот! - приказал он, похотливо ухмыляясь.
…Нина чувствовала, как в ней подымается волна ненависти.
"Хватит! - Ярость захлестнула ее. - Пора кончать с этим… Любой ценой!"
Ее зубы сами сжались. Лео завизжал.
Нина отпрянула. Лео корчился от боли. Его лицо было искажено.
- Сука-а-а!!! - хрипел он. - Сука!
Нина схватила флакон одеколона и ударила дядю по голове с такой силой, что сосуд из толстого стекла превратился в мелкое крошево. Лео рухнул на кафельный пол.
Схватив швабру, она молотила по дяде так, как молотят зерно на току, без пауз, без перерыва… Яростно и непримиримо, вымещая всю боль, всю ненависть, все скопившееся в ней отчаяние. Сначала он пытался увертываться, а затем обмяк. Нина отбросила швабру и стала пинать Лео ногами. Ее отчаянная энергия казалась неиссякаемой.
Лео затих. Нина подхватила вантуз, которым чистила раковины. Сейчас она могла отплатить дяде, и Нина резким движением всадила вантуз в зад Лео. Он громко взвыл.
В дверь заколотили.
- Что здесь происходит?! - закричала тетя. - Откройте немедленно!!!
- Спаси меня! - взвизгнул Лео.
Тетя барабанила в дверь кулаками:
- Откройте! Иначе будет хуже!
Нина застыла, не зная, что предпринять.
Стук усилился.
- Открывай, тварь! Я знаю, что вы там! Открывай! - орала тетя.
- Спаси меня! Спаси! - хрипел Лео.
Пнув дядю ногой, Нина откинула щеколду. Дверь распахнулась.
Увидев распростертого на полу Лео, тетя побледнела.
- Что ты натворила, мерзавка?!
Она кинулась на Нину, та увернулась и, подхватив швабру, ударила тетю по голове. Тетя рухнула рядом с мужем.
Девушка выскочила из ванной, захлопнула дверь и просунула швабру сквозь дверную ручку. Ее сердце учащенно билось. Она истерически рассмеялась. Дядя и тетя были заперты в ванной комнате. Если их как-то можно было наказать, то ей это удалось. Она с каким-то болезненным удовольствием прислушалась к воплям, доносившимся из ванной комнаты. Вот вам, получите! И пусть ее горе не стало от этого меньше, но все-таки, все-таки… Она представила, как тетя с мужем, воя, ползают по кафельному полу, и настроение у нее улучшилось.
А вот из квартиры надо было бежать. Куда угодно. И из Тбилиси, видимо, тоже…
Прежде чем уйти, она оглянулась. Прощай, ненавистная квартира. Она почувствовала облегчение. Она свободна.
Сочи
Нина весь день бродила по Сочи. Как она там оказалась, она помнила смутно. Автовокзал, автобус… Сочи показался ей городом из сказки. Она смотрела на улыбающихся людей, подходила к ресторанам и прижималась лбом к их стеклам, видела богатых людей, рассеянно поглощавших дорогую еду и вина. "Когда-нибудь я стану одной из них. У меня будет своя семья, родственники, которые будут любить и уважать меня, а также деньги, дом и, возможно, машина. У меня будет все необходимое, и я буду беззаботной, как эти люди". Она вспомнила своих родителей и братьев. Ее губы дрогнули. Нет, конечно, она никогда не сможет стать такой же счастливой, это невозможно, но все же какое-то счастье и в ее жизни должно быть… И Нина собиралась бороться за него.
У "Европейской" Нину окликнули. Рядом с ней остановились белые "Жигули", и из них выглянул чернявый субъект лет тридцати:
- Тебя надо подвезти, девочка?
- Нет.
- Почему?!
Она шла вдоль тротуара, машина ехала рядом, и мужчина продолжал разговаривать с ней.
- Мне некуда идти!
- У тебя нет дома?!!
- Нет. Я беженка из Абхазии.