– Дзиродзэмон – опытный воин, его имя всем хорошо известно, – сказал князь Нобунага. – Но можно ли ему верить? Если бы он был храбрым человеком, то не склонил бы голову перед нами. Если же он трус, тогда от него не будет пользы. Кто знает, когда ему захочется снова переметнуться на другую сторону? Убей его!
Несмотря на то что я привык к своеволию и переменчивости настроения князя Нобунаги, этот приказ ошарашил меня.
– Как я могу убить человека, которого с таким трудом уговорил присягнуть вам на верность и который сопровождал меня в замок вашей светлости по доброй воле? – возразил я. – Если мы убьем Дзиродзэмона, то лишим себя даже надежды убедить других князей Сайто присоединиться к нам. Отношения с потенциальными союзниками будут навсегда испорчены. Каждый из них предпочтет сражаться до последней капли крови, чем присоединиться к нашей коалиции! То, что вы предлагаете, повредит нашему клану.
Но мои доводы не произвели на него впечатления.
– Сегодня я не расположен выслушивать твои советы, Обезьяна. Убей Дзиродзэмона!
Распоряжение, отданное дважды, было окончательным, попытка же продолжить обсуждение приказа князя Нобунаги вполне могла закончиться двойным обезглавливанием. За время служения князю я много раз убеждался в его упрямстве, но еще никогда мне не приходилось идти против воли моего господина. Мое положение в иерархии клана все еще было невысоким, и хотя князь Нобунага часто следовал моим советам, я пока не приобрел статуса его главного доверенного лица. И вот теперь я столкнулся с ужасной дилеммой: нарушить свое обещание и допустить смерть невинного человека или выказать неповиновение моему лидеру и подставить под удар собственную голову. Мой разум метался между этими двумя неприемлемыми вариантами, отчаянно пытаясь отыскать выход.
Посреди ночи я прокрался в комнату для гостей, где спал Дзиродзэмон.
– Я дал слово, что ни один волос не упадет с вашей головы, если вы перейдете на нашу сторону, – прошептал я. – Однако по непонятным причинам князь Нобунага приказал вас умертвить. Я не могу ослушаться моего господина, но в то же время не могу нарушить данную вам клятву. У меня остается только один выход: отдать свою жизнь за вашу. Убейте меня, и князь Нобунага подумает, что я умер, выполняя его приказ. Вы сумеете выбраться на свободу, и мое обещание не будет нарушено.
Дзиродзэмон был явно потрясен моими словами и несколько секунд помолчал, прежде чем ответить.
– Предложение обменять вашу жизнь на мою доказывает высшую степень вашей порядочности.
Но я не могу сделать то, о чем вы просите. Если бы я убил такого благородного самурая, как вы, то покрыл бы свое имя позором. Ничто не заставит меня так поступить – даже смерть.
– В таком случае немедленно уходите отсюда! – сказал я. – Часть пути я пройду вместе с вами, чтобы при необходимости вы смогли использовать меня как заложника.
Бесшумно положив свои мечи на пол, я выбрался из замка Киёсу вместе с Дзиродзэмоном и довел его до безопасного места.
Помогая ему бежать, я был уверен, что на меня обрушится вся сила ярости князя Нобунаги и он прикажет мне совершить сеппуку – самому разрезать живот в качестве ритуального наказания за непростительное поведение, – после чего другой самурай отрубит мне голову.
Но по здравому рассуждению я решил, что от моей смерти не будет толку. Обезглавленная Обезьяна не сможет принести пользы ни князю Нобунаге, ни делу, которому мы оба поклялись служить. И поэтому, чтобы оправдаться перед князем Нобунагой, я сочинил замысловатую историю о том, каким образом Дзиродзэмону удалось совершить побег.
Последующие события показали, что эта ложь принесла мне неоценимую пользу. Слух о том, как вассал князя Нобунаги рискнул жизнью, чтобы сдержать слово, стремительно разлетелся по всей округе, и это способствовало росту доверия ко мне со стороны благородных семей. Несколько доблестных самураев даже выразили желание стать моими вассалами!
После этого случая мои усилия по привлечению союзников раз за разом стали увенчиваться успехом, и вскоре четыре ключевых замка в провинции Биттю перешли на сторону Ода.
Истинные лидеры понимают, что определяющим фактором их поведения должна быть честность. Желая привлечь союзников, используйте "секрет честности": выполняйте обещания.
Конец века войн
Князь Нобунага был влиятельным лидером и выдающимся наставником. Но ему не хватало чувства такта и государственной мудрости; он завоевывал земли силой и управлял людьми с помощью страха.
За три года после гибели князя Нобунаги я сумел взять под контроль самую густонаселенную и богатую половину Японии, включая шестьдесят с лишним тысяч квадратных километров территории, на которую князь Нобунага никогда не оказывал ни малейшего влияния. Что может служить лучшим доказательством превосходства стиля лидерства, основанного на переговорах и дипломатии, а не на угрозах и силе?
Век войн закончился. Основой нового порядка служит дипломатия, а не грубая сила. Завтрашние великие лидеры – в коммерции, политической деятельности и даже на военном поприще – не будут воинами. Они будут политиками.
6. Как мотивировать людей
Задачу мотивации последователей лидерам приходится решать ежедневно, в любую историческую эпоху. Самое важное, что может сделать лидер, – помочь другим приобрести то, что я называю привычкой побеждать. Это значит помочь людям ощутить вкус успеха, пусть даже в самых незначительных мелочах. Когда люди добиваются успехов в мелочах, это укрепляет их уверенность в том, что в будущем им окажутся по плечу более сложные задачи. Семена скромных успехов дадут ростки великих побед: у организации, где много энергичных, уверенных в себе работников, больше шансов одержать победу на поле сражения – или в конкурентной борьбе. Со временем я сам стал обучать молодых самураев пяти важным принципам лидерства, которые мне помогли усвоить мои мудрые наставники.
Начинайте сражение только после того, как создадите условия для победы
Все лидеры феодальной Японии изучали методы ведения войны легендарного китайского полководца Сунь-цзы. Он учил, что в битву следует вступать только после того, как будут созданы условия для победы. Это правило выглядит очевидным, но выполнить его не всегда легко. В век войн лишь немногим князьям удавалось претворять в жизнь это наставление Сунь-цзы. Однако я сумел сделать это во время подготовки к битве при Сидзугатакэ.
После убийства князя Нобунаги влиятельные представители клана собрались на совет, чтобы избрать его преемника. Я предложил кандидатуру Самбоси, внука князя Нобунаги, как единственного законного кровного наследника. Совет признал его права, но кое-кто остался недоволен, особенно Нобутака, незаконнорожденный третий сын князя Нобунаги, рвавшийся к власти.
Нобутака был слабовольным юнцом и сам не представлял угрозы, но за его спиной стояли могущественные покровители, которые управляли им, словно марионеткой. Главным кукловодом был генерал Сибата, мой старый соперник в клане Ода. Сибата всегда завидовал мне и видел в Нобутаке ключевую фигуру, способную положить конец моим успехам. Нобутака и его сторонники плели против меня заговор, но я разгадал их намерения и предпринял меры. Хотя мои враги ничего не подозревали, пока не стало слишком поздно, я выиграл сражение раньше, чем первый меч был вынут из ножен. Как сказал Сунь-цзы, "победоносная армия сначала осознает условия победы, затем ищет битвы; проигравшая армия сначала сражается, затем ищет победу".
Используя определенные тактические преимущества, небольшое войско способно одержать победу над крупными силами противника, однако фундаментальный принцип ведения войны заключается в том, что сражения чаще выигрывает армия, обладающая численным перевесом. Не сомневаясь в том, что Нобутака и его союзники в конце концов прибегнут к силе, я принялся сколачивать собственную коалицию.
Ключевой фигурой моего стратегического плана стал князь Токугава, военный губернатор провинций Микава и Тотоми. Не уступая мне в размерах собственных земельных владений и армии, он мог легко изменить баланс сил в пользу врага, если бы присоединился к лагерю Нобутаки. Поэтому я приложил все усилия, чтобы привлечь его на свою сторону.
Кроме того, я искал союза с Кагэкацу, губернатором провинции Этиго. Мне было известно, что у Кагэкацу были враги в коалиции Нобутаки, и я использовал это знание, чтобы убедить его в том, что нас с ним объединяет общая цель. Как говорится в пословице, "враг моего врага – мой друг".
Помимо прочего, я знал, что часть солдат в армии генерала Сибаты служат ему не по собственной воле, а достались как наследство от князя Нобунаги. Я надеялся, что их можно переманить, и мне действительно удалось тайно добиться от них обещания в нужный момент присоединиться ко мне.
Таким образом, осознание неизбежности войны и закулисная деятельность по созданию коалиции позволили мне предопределить исход сражения раньше, чем была пролита первая капля крови. Благодаря тщательному планированию и численному превосходству я разгромил силы генерала Сибаты, и, чтобы избежать позорной капитуляции, он отступил в свой замок. Там Сибата приказал заполнить соломой все дверные проемы, ниши и другие щели.
После этого компания из восьмидесяти человек провела остаток ночи, наслаждаясь изысканными кушаньями, напитками и воспоминаниями о радостных и славных днях прошлого. На рассвете они подожгли солому, а потом вспороли себе животы, совершив ритуальный обряд сеппуку в свете танцующих языков пламени.
После этой роковой пирушки остался в живых лишь один человек. Перед тем как поджечь замок, самураи отослали прочь одну старую женщину, искусную рассказчицу, чтобы она могла составить подробное описание этого жуткого праздника и покрыть неувядаемой славой имена генерала Сибаты и его приближенных.
Нобутака, узнав, что его мечта о захвате власти обратилась в пепел, тоже покончил жизнь самоубийством. Теперь, когда соперники оказались повержены, мое лидерство стало неоспоримым.
Мудрые лидеры умело используют "секрет победы": начинайте сражение только после того, как создадите условия для победы.
Обращайтесь с последователями как с членами семьи
Достижение вершины лидерства вовсе не означало, что моя борьба закончена! Наоборот, мое возвышение послужило началом бесконечной череды переговоров, сражений и проблем с управлением страной. Главной задачей стала необходимость поддерживать высокий моральный дух моих последователей.
Во время беспощадной борьбы с конкурентами на рынке или марша к месту битвы с вражеской армией главной задачей лидера становится забота o моральном состоянии своего войска. А ключ к повышению боевого настроя – укрепление чувства близкого родства с теми, кто сидит в окопах.
Как выходец из деревни, карьера которого началась со скромной должности носителя сандалий, я постоянно ощущал глубокую духовную близость с представителями низшего сословия. Вот почему я старался делать все, что мог, для удовлетворения их потребностей.
Когда на кон поставлено выживание организации, многие лидеры начинают экономить на медяках. Они до минимума урезают расходы, особенно во всем, что касается нужд рядовых работников. Некоторые из моих противников выделяли своим подданным столько еды, чтобы они не умерли с голоду, и обращались с ними хуже, чем со скотиной. Но я такого себе никогда не позволял.
А я обращался с моими последователями так, словно они были членами моей семьи, и всегда заботился о том, чтобы перед сражением они могли наполнить желудки. При Сидзугатакэ я изрядно потратился на то, чтобы заранее закупить огромное количество риса, чтобы накормить пятьдесят тысяч солдат. Никто из тех, кто согласился рискнуть жизнью под моим командованием, не должен был умереть голодным! Кроме того, я на личном опыте убедился в справедливости старой поговорки "Армия хорошо сражается только с полным желудком".
Разве коммерческие или военные организации сильно отличаются от семьи? Я так не думаю. Наибольшей любовью пользуются те лидеры, которые применяют "секрет семейственности": обращайтесь с последователями как с членами семьи.
Верность можно завоевать, но нельзя купить
Век войн был временем ужасного хаоса и постоянных сражений. На войне у человека есть только два выхода: убить или быть убитым. Несмотря на то что нет ничего более противного идеалам самурайской морали, чем закулисные интриги и бесчестные дела, воины той эпохи никому не могли полностью доверять. В век войн предательство и измена стали обычной частью повседневной жизни.
Постоянная опасность была главной причиной той решающей роли, которую в смутную эпоху играли личные взаимоотношения. Лидер, не сумевший создать прочную структуру личных связей внутри организации, мог быть убит своими же подчиненными! Вот почему я придавал такое значение персональному общению и личным контактам.
– Я никогда вас не подведу, – говорил я своим людям. – Буду заботиться о вас до конца.
И я всегда держал свое слово.
К нашей организации принадлежала одна старая женщина, Ётокуйн, кормилица князя Нобунаги. После появления князя на свет к нему приставили нескольких кормилиц, но даже в младенческом возрасте князь имел настолько необузданный и жестокий нрав, что прокусывал соски бедных женщин. Ему находили все новых кормилиц, но результаты были такими же печальными до тех пор, пока не появилась Ётокуйн. Внезапно младенец успокоился, и Ётокуйн вскормила его вместе с собственным сыном, Цунэоки. Это было настоящим чудом, и с тех пор Ётокуйн стали уважительно называть "госпожой носительницей благородного молока".
Сын и внук Ётокуйн сражались в армии Ода и оба погибли в один день во время одной из военных кампаний. Мне было очень жаль Ётокуйн, которая заслуживала самой глубокой преданности в обмен на свои жертвы. Несмотря на мой ужасный почерк, я решил послать ей собственноручно написанное соболезнование. Вот что я написал:
"Мне никогда не постичь глубину того безмерного горя, которое вам принесла одновременная гибель вашего сына и внука. Но с этого момента я почту за честь, если вы согласитесь считать меня, Хидэёси, вашим вторым сыном, пусть даже я и не заслуживаю им называться. Пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне с просьбами".
Мой гонец сообщил, что, когда Ётокуйн прочитала мое письмо, у нее из глаз хлынули слезы. В последующие годы эта женщина действительно несколько раз обращалась ко мне с просьбами о помощи, и я всегда с радостью ей помогал.
В те дни бесконечных раздоров каждый клан стоял сам за себя. Любое мирное соглашение между ними могло быть разорвано через несколько недель, а то и раньше. Даже отношения между семьями иногда оказывались запятнанными предательством и ложью. Это еще больше укрепляло мое решительное намерение внимательно следить за благополучием моих вассалов и их семей. Некоторые самураи ведут себя как наемники, продавая свою лояльность тому, кто больше заплатит. Только чуткое внимание и любовь лидера к своим вассалам породят подлинную верность, что и подтвердилось, к моему глубокому сожалению, во время осады замка Микки.
У хозяина замка был влиятельный вассал по имени Тадасигэ. Я попытался переманить Тадасигэ на свою сторону, пообещав ему щедрое пожизненное содержание, если он тайно присягнет мне на верность и поможет моим войскам пройти через внешние ворота крепости.
Тадасигэ согласился. Он назначил время и в условленный час впустил во внутренний двор замка около тысячи моих солдат. Но оказалось, что предательство Тадасигэ было лишь военной хитростью! Моих солдат быстро окружили и перебили.
Я думал, что могу быть уверен в согласии Тадасигэ, и моя глупость стоила жизни многим людям. Истинную верность нельзя купить, как мешок крупы или риса. В моей жизни было много случаев, когда обстоятельства заставляли меня вступать в союз с недостойными людьми, но я никогда не забывал об ужасном уроке, полученном в тот трагический день.
В наши дни "секрет верности" остается таким же актуальным, как и прежде: верность можно завоевать, но нельзя купить.
Прощайте мелкие проступки
Некоторые феодальные правители славились тем, что требовали от подданных строгого соблюдения даже самых абсурдных правил этикета и строго карали за незначительное их нарушение. Каждому японскому школьнику знакома история о том, как заносчивый самурай зарубил заботливого крестьянина лишь потому, что тот обратил его внимание на блоху, ползавшую по спине господина. Нелепым оправданием убийства послужило то, что крестьянин посмел поставить вредное насекомое в один ряд с благородным воином, чем нанес последнему непростительное оскорбление!
Мне глубоко отвратительны высокомерие и мелочное подчеркивание социальных различий. В этом вопросе я полностью согласен с мнением Масамунэ, одного из величайших полководцев и губернатора северных провинций. "Приличие, перешедшее известные границы, – сказал он однажды, – становится ложью".
Масамунэ был самураем до мозга костей, хотя и не отличался богатырским сложением. Если честно, то он был таким же коротышкой, как я, и рост его едва достигал полутора метров! Переболев в пятилетнем возрасте оспой и ослепнув на правый глаз, Масамунэ не потерял юношеского пыла и заслужил прозвище Одноглазый Дракон. В зрелые годы его воинская доблесть наполнила это прозвище новым содержанием. Кроме того, Масамунэ прославился нововведениями в военной области, такими как пуленепробиваемые доспехи, которыми он экипировал свою армию.
Наша первая личная встреча произошла во время осады замка Одавара. После нескольких лет сражений и переговоров я наконец смог взять под контроль всю западную часть страны. Теперь мне предстояло обратить взор на восточное побережье, где мои наместники впоследствии основали славный город Эдо.
Мощные укрепления и широкие рвы замка Одавара не позволяли штурмовать его в лоб, поэтому я решил перекрыть доставку продовольствия гарнизону и заморить врага голодом. Чтобы продемонстрировать нашу уверенность в неизбежности победы и произвести впечатление на защитников Одавары, я разрешил моим генералам привезти в лагерь жен и наложниц, а кроме того, распорядился регулярно устраивать театральные представления и прочие развлечения. Очень скоро наша стоянка стала больше походить на место проведения грандиозного карнавала, чем на солдатский бивуак!
Я попросил Масамунэ присоединиться ко мне и поучаствовать в осаде замка Одавара, но он не торопился с ответом. Вместо этого он послал лазутчиков, чтобы оценить шансы противоборствующих сторон, намереваясь стать на сторону вероятного победителя. У меня были собственные лазутчики в его владениях, и я был прекрасно осведомлен о его действиях.
Когда стало ясно, что победа окажется за мной, Масамунэ приехал в наш лагерь в сопровождении небольшого отряда вассалов и подал прошение о поступлении ко мне на службу в качестве верноподданного.
Когда я упрекнул его в том, что он тянул с решением до тех пор, пока исход кампании не стал очевидным, у него отвисла челюсть.