У двери он обменивает поддельные кредитки и пакетики марихуаны на наличные деньги и страстные объятия. Хотя Винс отказывается от предложений халявы и выезда на дом, он солгал бы, если бы не признал, что это самый любимый его момент дня. Своего рода спектакль на пороге "Берлоги", когда мужчины завидуют ему, женщины заигрывают с ним, а он удерживает их кредитками и наркотой без наценки.
Когда карточек и травки не остается, Винс выходит на улицу. Ему слышится собственное имя, он оборачивается и видит Бет, разглядывающую свои туфли. Она бросает взгляд на Винса, не поднимая подбородка. У нее это получается мило и скромно. А от неосознанности движения Бет становится еще милее.
- Спасибо за помощь, Винс. Не знаю, чего я так…
- Не за что, - отвечает Винс. - Как учеба? - Сколько они знакомы, Бет учится, чтобы получить лицензию агента по торговле недвижимостью. Она занимается, но никак не запишется на экзамен.
- Нормально. - Бет пожимает плечами. - Мне дадут продать дом на следующей неделе. Что-то вроде пробного шара. У Ларри три дома, ему нужна помощь с одним из них. Если продам его, он отстегнет мне половину агентской комиссии, неофициально.
- Вот как? - спрашивает Винс. - Загляну.
- Правда?
- Ага. Может, и дом прикуплю.
- Очень смешно. - Она сжимает его локоть, в ее взгляде мелькает облегчение, потом поворачивается и возвращается в дом.
Машины скользят по улице позади Винса. Лучи фар расчерчивают его спину. Кто была та девочка из средней школы? Напилась со старшеклассниками и шагнула под машину. Энджи Вольф. Тридцать девять.
Руки Винса в карманах ветровки, плечи приподняты. Всего шесть домов до магазина пончиков, и ему нравится идти по хрустящему морозу, когда солнце еще только обещает появиться на горизонте. Его тень притормаживает вместе с ним, когда Винс подходит к светофору. А еще старик Данэлло, чье тело формально так и не нашли. Неважно. Будет сороковым.
Магазин пончиков, к сожалению, называется "Пончик пробудит в вас голод". Владеют им Тэд и Марси, пожилая седовласая пара. Они заходят на несколько минут каждый день, чтобы покурить и выпить кофе со своими пожилыми седовласыми друзьями. Винса это устраивает. Он ведет здесь дела, а Тэд и Марси ни во что не вмешиваются.
Он приближается к зданию. Коричневатый оштукатуренный дом на оживленном перекрестке в миле от центра города. Внутри горит свет. Это хорошо. Винс идет по переулку за газетой, снимает резинку и встает под дрожащим фонарем, чтобы прочитать первую страницу. Картер и Рейган - ничья перед дебатами сегодняшним вечером. Иранский парламент собирается на заседание, чтобы найти выход из кризиса с заложниками. Он просматривает заголовки, но не читает статьи, пролистывает до спортивной странички. Алабама заработала пятнадцать очков в штате Миссисипи. Неслабо. Винс складывает газету и направляется к входной двери, но боковым зрением ловит какое-то движение.
Он наклоняет голову и делает шаг от дома, прижимая газету к груди. Отъезжает машина. "Кадиллак". Включаются фары, и Винс инстинктивно прикрывает глаза, а интуиция советует ему бежать. Но в этом переулке некуда спрятаться, и не ускользнешь, поэтому он ждет.
Бордовый "Кадиллак-Севилль" медленно подъезжает к нему, окно со стороны водителя опускается с шумом.
Винс наклоняется.
- Господи, Лен. Ты чего тут?
Лицо Лена Хаггинса представляет собой мешанину неудачных решений: мелкие зубы, тонкие губы, сломанный нос, рябые щеки и лохматые короткие черные баки в виде буквы "L". ("Это значит Лен, парень! Дошло? Л - Лен!") Лен владеет магазином домашней электроники "Стерео", где Винс делает покупки с помощью фальшивых кредиток и получает кредиты наличными. Лен снимает пилотские солнцезащитные очки, которые носит даже по ночам, и опускает их в карман рубашки.
- Винсерс! - Из окна протягивается рука.
- Ты что тут делаешь, Ленни? - повторяет Винс.
- Приехал за своими кредитками, парень.
- Сегодня вторник.
- Знаю.
- А мы делаем это по пятницам.
- И это знаю.
- Так чего же ты приехал во вторник?
Наконец Лен убирает непожатую руку.
- Значит, у тебя нет моих кредиток? Ты к этому клонишь?
- Я клоню к тому, что неважно, есть у меня что-то или нет. Мы делаем это по пятницам. Я вообще не понимаю, зачем ты приперся.
- Да подумал: вдруг у тебя уже сегодня карточки появятся.
- Не появились.
- Ладно. - Лен кивает и бросает взгляд в зеркало заднего вида. - Круто.
Винс выпрямляется и вытягивает шею, чтобы посмотреть в переулок.
- Ты зачем это делаешь?
- Что?
- Пялишься в переулок?
- Ты о чем?
- Там кто-то есть?
- Где?
Винс указывает в переулок.
- Вон там. Ты постоянно косишься в зеркало заднего вида.
Лен надевает очки.
- Ты параноик, Винс.
- Да. Я параноик. - Винс идет к магазину. - До пятницы.
- В пятницу я не приду. Это я и хотел тебе сказать. Пришлю нового парня.
Винс оборачивается. Холодок по спине.
- Что? Что значит "новый парень"?
- Парень, который новый, то есть не тот, который старый.
- Это я понял. Кто он такой?
- Просто парень, который выручает меня с моими делами. Зовут Рей. Он тебе понравится.
Винс возвращается к открытому окну машины.
- С каких это пор у тебя появились "дела", Ленни? Ты покупаешь барахло на мои кредитки. И когда же это стало "делами"?
- Да что за хрень с тобой? Ты просто встретишься с этим парнем, Винс. Расслабься. - Лен нажимает на кнопку, чтобы закрыть окно. - Ты совсем с катушек съехал. - На этих словах "Кадиллак" уезжает. Машина притормаживает на углу, мигает задними фарами и поворачивает. Винс остается один в переулке, наблюдает за паром своего дыхания. Потом еще раз окидывает взглядом переулок и идет в магазин пончиков.
Винс ненавидит переулки. Джимми Пламса ударили обрезком трубы в переулке у стрип-клуба, когда он вышел отлить. Выглядело как ограбление, но все знали, что Джимми убрали за то, что скрывал доходы от каких-то автоматов в Говард-Бич. Сколько уже там? Сорок один? Или сорок два? Ну вот. Сбился со счета.
А пончики? Дело обстоит так. Винс приходит в "Пончик пробудит в вас голод" в 4:45. Сначала спускается в подвал и кладет заработанные левые деньги в спрятанный там маленький сейф. Возвращается наверх. Его помощник Тик уже час как работает: включил свет, мешает разные виды теста по рецептам Винса, зажигает печь, разогревает сковороды для фритюра, достает глазурь из холодильника, чтобы растопилась. Тику лет восемнадцать-девятнадцать - Винс не знает точно. У него длинные редкие волосы, которые он постоянно откидывает назад (Винс никогда не видел, чтобы он пользовался длинной расческой, которая торчит у него из заднего кармана), и грустные глаза. Он наделен нервозной энергичностью, которая никогда не ослабевает. Каждую ночь Тик пьет и курит травку до трех часов, завтракает, приходит в магазин пончиков и наконец, освободившись в десять утра, засыпает, поднимается в шесть вечера и начинает все с начала.
Когда Винс входит, Тик начинает болтать.
- Я люблю пышки с кленовым сиропом, мистер Винс. Обожаю их, как шаловливых подружек.
В заднем помещении у Винса есть шкафчик. В нем хранятся его рабочая одежда и (книга в мягком переплете, которую он читает в перерыве. Сейчас он сражается с произведением под названием "Устройство Дантова ада". Он открывает книгу, прочитывает несколько зашифрованных предложений и кладет ее назад. Снимает слаксы и черную рубашку, надевает белый комбинезон.
- Хочу закрутить роман с кленовой пышкой, - продолжает Тик. - Хочу повести кленовую пышку на выпускной. Хочу пригласить кленовую пышку домой и познакомить с предками.
Винс моет руки.
- Хочу жениться на кленовой пышке. Пусть родит мне маленьких кленовых пышечек. Я буду ходить на их школьные чемпионаты по бейсболу. Пусть устраивают ночные девичники со своими подружками - пирожными и булочками с корицей.
Раньше Винс пытался уловить нить в тирадах Тика и даже отвечал ему, но тот лишь сбивается и злится, когда кто-то другой начинает говорить. Поэтому Винс научился воспринимать своего молодого помощника как неблагозвучный музыкальный фон.
- Ненавижу яблоки в тесте. И вообще все эти чертовы фрукты в тесте терпеть не могу. Мне не нужны пестициды в травке и фрукты в пончиках.
Если бы четыре года назад Винсу сказали, что ему будет нравиться такая рутинная работа, он смеялся бы до колик. Первые тридцать шесть лет ты проводишь, пытаясь избегать подобной жизни. А потом обнаруживаешь, что живешь именно так, и это вполне сносно. Даже волнующе, но почему, ты никогда не смог бы растолковать себе прежнему. И все же Винс задается вопросом: способен ли такой, как он, измениться? По-настоящему измениться, в мелочах, в стремлениях и пристрастиях.
К утру в магазине пончиков становится теплее. Без десяти шесть молча приходит официантка Нэнси, проводит десять минут в туалете, выходит в униформе: рубашке и слаксах, с зажженной "Вирджинией Слим" в губах и начинает фальшиво мурлыкать песни. Уходит она в шесть. Эти двое - какая-то симфония раздраженности. Тик приносит Винсу поднос рогаликов с корицей, которые Винс оглядывает, не вникая в новые разглагольствования Тика по поводу правительственной программы по…
- …проведению экспериментов над обезьянами и людьми и все это дерьмо под землей на полюсах а может в Канаде или Гренландии которая меньше чем на картах объясните мне мистер Винс почему Гренландию на картах всегда рисуют крупнее не иначе они там что-то делают о чем нам знать не положено так вы хотите чтобы я пончики покрыл глазурью или просто посыпал сахарной пудрой?
- Пудрой.
- Ну уж с мертвыми ясное дело им надо быть поосторожнее поэтому их сжигают чтобы избавиться от любых следов болезни, имплантанов и прочего дерьма а знаете что они с обезьянами делают мистер Винс? Знаете? Знаете?
Винс молчит.
- Их перемалывают и добавляют в мясо, так что и не узнаешь. В половине ресторанов этой страны заказываешь тако и даже не представляешь, что ешь.
Винс знает, когда не следует отвечать.
- Обезьян, прикиньте. Мать твою. Обезьян!
Вот так строишь жизнь из того, что есть. Возникают схемы действий - обжарить, полить глазурью, наполнить желе; из порядка рождается комфорт, особенно в тот день, когда не можешь перестать подсчитывать мертвецов. (Ардо Джинелли. Сорок восемь.) Обжарить, полить и наполнить. Нет причин для этой последовательности быть чем-то лучше любой другой - скажем, скальпель, дренаж, шов. Заполнить коробки, запечатать ящики и поздороваться с парнем, водителем фургона оптовиков, который всегда - всегда! - говорит, что здесь приятно пахнет, словно забыл, что вчера пахло так же.
Вспыхивает табличка "Открыто", загорается белый свет в зале. Первая волна клиентов - мужчины. Мусорщики, полицейские, вдовцы, пьяницы - дышат на руки, снимают вязаные перчатки и шапки. Винс занимается теплыми оладьями, пышками с кленовым сиропом и черным кофе, от которого поднимается пар, и ждет следующую волну завсегдатаев - сонь: женатых мужчин, пенсионеров, офисных работников, которые всегда берут пончики и кофе с одним и тем же количеством сливок и сахара, садятся на одни и те же места за пластиковыми столиками, курят одни и те же сигареты. Винсу по душе однообразие их болтовни, хотя он не прислушивается к сути. Этому он научился у бывшей подружки Тины, которая была актрисой в те моменты, когда не консультировала брата Бенни по юридическим вопросам. В основном Тине доставались роли в занюханных театрах, полных крыс и тараканов, в Гринвич-Виллидж и Сохо, но один раз ей перепала эпизодическая роль в массовке нескольких сцен большого небродвейского шоу. Винс так гордился ею, что ходил в театр каждый вечер, и с каждым разом пьеса нравилась ему все больше, нравились ее предсказуемость и мелкие изменения при общей одинаковости: актер мог взять паузу перед репликой, поменять интонацию, начать чуть раньше или позже. Однажды один актер вышел на сцену со стаканчиком кофе. Вот так запросто! Кофе! И пока разворачивалось действие (пьеса рассказывала о семье владельцев ресторана, там был брат-гей, брат, учившийся на священника, и незамужняя беременная сестра), статисты говорили и говорили без остановки, не обращая на актеров внимания. Винс спросил Тину, о чем она и другие статисты болтали на заднем плане в сцене с заполненным до отказа рестораном. Она ответила, что они должны были бормотать всякий вздор, чтобы их губы двигались и получился фоновый шум. Девушка Винса повторяла лишь: "Банан, яблоко, клубника". Или в другом порядке: "Клубника, яблоко, банан".
И тогда Винс представил, что люди на улицах все прошедшие годы тоже произносили: "Банан, яблоко, клубника". Это подтвердило его давнюю догадку: нормальные, обычные люди - школьные учителя, пожарные, бухгалтеры - всего лишь статисты в жизни таких людей, как он. Вот чем ему казалась всегда правильная жизнь - собранием бессмысленных слов и понятий: работа, брак, ипотека, ортодонт, родительский комитет, жилой прицеп на колесах. Как дела? Прекрасно. Как дела? Прекрасно. Какая чудесная погода. Банан, яблоко, клубника. Обжарить, полить, наполнить. Банан, яблоко, клубника.
Но сегодня Винс прислушивается к разговорам завсегдатаев (двое парней собираются на свалку искать посудомоечную машину; один человек советует другому вкладывать деньги в золото; женщина показывает фотографии своих внуков) и думает, что на свалке найдутся пригодные посудомоечные машины, внуки женщины просто прелесть, а золото - надежный вариант для инвестиций. Чтобы вести тихую жизнь, нужно своего рода мужество.
На двери библиотеки на острове Райкерс висел воодушевляющий плакат. На нем было изображено ночное небо, и по низу шли слова: "Человеческое сообщество состоит из миллиардов крошечных огоньков".
Человеческое сообщество… Ночью в больничной палате (лечебный сон похож на действие морфия - холодный и без сновидений) Винс представлял какой-то реальный уголок, город, который он словно мог видеть воочию, как в старых телесериалах "Положись на Бивера" или "Оззи и Гарриет". Город пятидесятых годов, где у всех по два родителя, а дома обнесены забором; где полицейские улыбаются и приподнимают фуражки.
А теперь… вот куда его занесло. Спокан, штат Вашингтон.
Тик домыл посуду и убирает ее. Винс подходит к своему шкафчику и берет книгу в мягкой обложке - он всегда читает в перерывах на кофе, - но на этот раз идет к раковине, кладет книгу, ставит ногу на табурет и закуривает. Смотрит на молодого помощника.
- Хочу тебя спросить, Тик.
От пристального внимания Тику становится не по себе.
- Скажи, сколько мертвых ты знаешь?
Парень делает шаг назад.
Винс отстраняется. Он не это собирался спросить, необязательно. Он снимает ногу с табурета.
- Я не в том смысле, сколько в точности мертвых. Я в том смысле, не приходила ли тебе в голову такая бредовая мысль. Вот сегодня я все думаю о том, сколько мертвых знаю. С тобой такое бывает?
Тик подается вперед с серьезным видом.
- Каждый блядский день, парень. Каждый блядский день!
Никогда не позволяй работе мешать твоим делам. Эти слова могли бы стать девизом Винса, если бы он в них верил. К полудню он заканчивает работу в "Пончик пробудит в вас голод" и закрывает магазин. На улице, в голубом прохладном свете дня ему лучше, хотя он по-прежнему не перестает считать. Это похоже на какую-нибудь дурацкую песенку, от которой не можешь отвязаться. Последнее число - пятьдесят семь (отец Энн Махони). Он идет на юг, пересекает реку и оборачивается через плечо. Наконец поднимается на кирпичное крыльцо магазинчика с нарядной вывеской "Фото на паспорт и сувениры Дага".
Школьник пришел сфотографироваться. Винс садится за прилавок, берет журнал и ждет, пока Даг - тучный Даг с белой бородой и красным лицом, похожий на неудачного отпрыска Санта-Клауса, - закончит подделывать мальчишке удостоверение личности.
- Ну как оно, Винс?
Винс не отвечает, читая статью о новом "Форде-Эскорт", который должен проезжать сорок шесть миль на одном галлоне топлива, зато просторнее "Шеветт". Машины стали такими маленькими и приземистыми. Когда это случилось? Они похожи на коробки для завтраков. Наверное, автомобильным ворам одна морока. Где вы видели коробку для завтрака с четырьмя цилиндрами?
Даг ставит печать на новенькие водительские права, машет ими в воздухе, чтобы высохли, и протягивает мальчику. Берет двадцать долларов за труды.
- Если какой-нибудь бармен заграбастает, скажешь, что получил их в Сиэтле, понял?
Мальчик не может отвести взгляда от новенького документа. Наконец он улыбается - скобки на зубах и полно прыщей. Когда парнишка уходит, Винс кладет журнал на стойку.
- Для меня есть номера? - спрашивает Даг. Он опускает свой обширный зад на табурет у стойки. Винс протягивает ему листок бумаги, исписанный фамилиями и номерами из последней партии украденных кредиток.
Даг проводит пальцем по списку.
- В понедельник нормально?
- Вполне.
Даг наклоняется всем могучим телом, открывает ящик и достает стопку поддельных карточек, сделанных по номерам из прошлой партии Винса.
- Ну и где ты их достал? Не мог же ты свистнуть все номера с карточек в магазине пончиков.
Винс не отвечает.
- Что, так обделывают дела у вас на востоке страны?
Винс не отвечает.
Даг мрачнеет, просматривая номера.
- Черт, парень, ты чего такой нервный?
- Я не нервный.
- Так чего ж не скажешь, где взял номера?
Вопрос задается с деланным безразличием. Винс забирает фальшивые кредитки и протягивает Дагу небольшую пачку купюр.
- Да ладно тебе, - говорит Даг, пересчитывая деньги. - У меня есть право знать.
Винс опускает карточки в карман.
- Слушай, я неплохо представляю себе, как это делается, - продолжает Даг. - Знаешь, я уже полгода не сплю.
- Ладно, - кивает Винс. - Расскажи, как же это делается.
- Ну, ты где-то тыришь кредитки. Переписываешь номера и возвращаешь карточки, чтобы владельцы не подали заявление о пропаже. Я делаю дубликаты. Ты берешь дубликаты моего изготовления, покупаешь по ним всякую дрянь, продаешь эту дрянь, потом сбываешь карточки. Так что тебе платят дважды. Верно?
Винс не отвечает. Поворачивается, чтобы уйти.
- Да ладно тебе, - смеется Даг, - мы же партнеры. Ты что, думаешь, я пойду против тебя?
Винс останавливается и медленно оборачивается.
- Кто-то заставляет тебя пойти против меня?
Даг расправляет плечи.
- Ты это о чем?
- Это ты о чем?
- Я вообще ни о чем. Господи! Расслабься, Винс. Что ты как параноик?
Опять это слово. Винс молча смотрит на него и уходит. Заглядывает в магазин через витрину. Губы Дага беззвучно произносят: "Параноик".