– И что? Нас в институте на военных сборах по матчасти так натаскали, что до пенсии не забуду. Граната Эр-Гэ-Дэ-пять, масса с запалом – триста десять граммов, в том числе тротиловый заряд – сто десять. Разлет осколков – до двадцати пяти метров. Поставляется в деревянных ящиках по двадцать штук. Имеет окрашенный в зеленый цвет корпус. Учебный вариант называется У-Эр-Гэ-Эн и окрашивается в черный цвет. Взрыватель – универсальный, марки…
– Убедительно, – шутливо поднял руки Бухаров. – Погоди… А точно эргэдэшка?
– Меня что, из березового полена выстругали? – огрызнулся Никифоров, тщетно пытаясь оттереть грязь с колен. – Корпус гладкий, с пояском посредине. И зеленого цвета.
– Н-да… – Андрей Борисович уважительно поглядел на эрудированного напарника. – Похоже, сейчас была не самая удачная операция в истории уголовного розыска нашего славного Юрьевска. Однако интуиция подсказывает мне, что мы на верном пути. Только вот движемся по нему не в ту сторону…
* * *
"Легко сказать переключись … Или делай вид, будто ничего не случилось … Сама прибежит… А если не прибежит?"
Мысленно продолжая разговор с психологом, брошенный муж Репин уныло топал в сторону их с Ленкой квартиры. Или уже только Ленкиной? Ну, это уж как карта ляжет…
Следуя полученным рекомендациям, жене он звонить не стал, так что теперь не мог точно знать, что ждет его в жилище, еще совсем недавно бывшем пусть иногда и взрывоопасным, но все же семейным гнездышком. Елена в своей непредсказуемости бывала прекрасна. И теперь Анатолий ничуть не удивился бы, увидев ее в гостиной, сидящей возле телевизора с чашечкой кофе и делающей вид, будто ничего не произошло. Равно как не удивился бы, увидев перед дверью чемодан с собственными пожитками.
"Стратег, блин… Фрейд в юбке".
Почему именно Фрейд, Репин и сам не знал. Штатный психолог СОБРа ничем не напоминала своего знаменитого австрийского предшественника. Ни бороды, ни усов. Репин почему-то был уверен, что усы и борода для психолога – как камуфляж для спецназовца. Отличительный знак. А психолог в юбке и без маскулинных признаков – это как-то неубедительно. Не впечатляет. Но других представителей этой профессии он попросту не знал. Доктор Стравинский из "Мастера и Маргариты" – не в счет.
Поворачивая ключ в замке, взрывотехник по привычке прислушался. Лена, когда была дома, всегда включала в гостиной телевизор. Громко, чтобы было слышно во всех комнатах. Она не могла работать в тишине, ей непременно нужен был фон, что бы ни делала. Но сейчас его встретила тишина. Лишь капли воды из подтекающего фирменного крана монотонно падали в забытую в раковине кастрюлю с остатками достопамятной овсяной каши. Не вымыл, не вымыл, не вымыл… Вот тоже мне, проблема! Н у, вымыл бы все равно, чуть позже. Зачем заводиться?..
Анатолий подошел к телефонному аппарату и нажал клавишу автоответчика.
"Репка, приветики!"
Он узнал голос Маши, Ленкиной школьной подруги.
Маша с самого начала их знакомства Репина невзлюбила. И эта неприязнь была скорее инстинктивная, чем осознанная. Своего рода ревность. При редких встречах она держалась с ним с холодной надменностью, а в разговоре никогда не упускала возможность вставить по его адресу туповатую шпильку, типа "А у тебя рог на лбу вырос". Анатолий отвечал Маше искренней взаимностью, а потому старательно избегал всякого с ней общения. Да и не хотел обижать супругу. А голос подружки продолжал:
"Должна заметить, что при твоем положении иметь дешевый мобильник попросту неприлично. До тебя невозможно дозвониться. Так ты не только клиентов, но и друзей растеряешь… Я хочу напомнить, что в субботу, в шесть, обмываем в "Дольче Вите" мое очередное двадцатилетие. Традиции дома тебе известны, поэтому, как это ни прискорбно, жду ваше высочество вместе с вашим сокровищем. Однако если сумеешь оставить его дома и взять с собой приличного человека, это будет для меня самым лучшим подарком. Чмоки!"
Последовал длинный гудок, потом автоответчик ожил снова:
"Елена Викторовна, это из управляющей компании. В пятницу выборы нового председателя. Начало собрания в четырнадцать ноль-ноль. Явка обязательна".
Репин скривился. Вот тоже идиотское выражение: "Явка обязательна…" Спрашивается: если явка не обязательна, зачем тогда вообще собрание?..
Больше сообщений не было.
Он выключил автоответчик. Постоял немного перед заказанной Кленовым недокрашенной картиной "Генералиссимус Суворов сажает дуб во дворе СОБРа". Затем подошел к раковине, достал из нижнего шкафчика гель и щетку и принялся драить кастрюлю.
Телефон подпрыгнул от звонка. Так могла звонить только Ленка. Анатолий вздрогнул и опрометью бросился к аппарату. Трубка выскользнула из мокрых рук. Чертыхнувшись, нагнулся и подобрал.
– Алло!.. Алло, слушаю!
– Толя, ты? – послышался прокурорский голос Светланы Вороновой. – Что там у тебя с телефоном?
– Решил проверить, противоударный он или нет, – потухшим голосом откликнулся муж-одиночка. – Если ты меня слышишь, то – противоударный.
– Слышу… Толь, от тебя рапорт нужен по поводу взрыва фединской двери. Он уже жалобы во все инстанции пишет… Заскочи завтра часам к одиннадцати, придумаем что-нибудь. Хорошо?
– Хорошо…
Повесив трубку, Анатолий вернулся к раковине и домыл чертову кастрюлю. Выключив воду, вышел на середину гостиной и посмотрел на клетку с хорьком. Бакс, увидев, что хозяин обратил наконец на него внимание, заметался по клетке и требовательно заверещал.
– Что, жрать хочешь? Эх ты, животное… Не хлебом единым жив человек, а и мясными закусками… О! А давай-ка и мы с тобой выпьем!
Достал из холодильника початую бутылку вискаря. Налил себе полстакана, вернулся к клетке, просунул горлышко сквозь прутья и до краев наполнил пластмассовую плошку для воды. Хорек осторожно понюхал налитое и возмущенно фыркнул.
– Чего морду воротишь? – возмутился собутыльник. – Это, между прочим, настоящий "Гленфильдих", а не какая-нибудь польская бодяга. Хозяйка твоя из Лондона привезла.
Чокнувшись с клеткой, Анатолий залпом опрокинул в себя содержимое стакана и снова обратил взор на Бакса.
– Не пьешь? Одно слово, хорек. А все равно тебя жена не бросила… И не бросит никогда. А знаешь почему?
Зверек снова засуетился в клетке, явно надеясь обратить внимание хозяина на пустую кормушку. Выпить, типа, налил, а закуски, зараза, пожалел? Какой же ты после этого человек? Хуже суслика получаешься.
– А я знаю! – вздохнул Репин.
И, налив себе еще полстакана "Гленфильдиха", пояснил:
– Потому что у вас, у хорьков, жены бизнесом не занимаются. – И подкинул зверю пару ломтиков колбасы.
* * *
– Толь, ты меня извини, но это – детский лепет! – Светлана раздраженно бросила карандаш на стол. – Что значит "не рассчитал заряд"?.. Кто подобной чуши поверит? Ты же опытный взрывотехник, как это могло случиться?
– Ну и что, что опытный? Господь Бог – и тот ошибался.
– Не богохульствуй! Не люблю, хоть и не верующая. Господь Бог не ошибается.
– Да?.. А для чего он тараканов создал?
Следачка хмыкнула и замолчала.
– Вот предстанешь перед ним, сам тогда и поинтересуешься, зачем, – нашлась она наконец. – А пока давай на грешную Землю… Ты ведь домик Федина своими глазами видел. Нажит, естественно, непосильным трудом. И если тебя за эту твою ошибку платить вдруг заставят – зарплаты до конца службы не хватит… Пойми простую вещь: он ведь на суде присяжных настаивает. А присяжные в нашей замечательной стране – это ходячая мелодрама, верят только убийцам. Зачем давать им лишний козырь?
– Ты ж сама говоришь, что там все – железно. Без вариантов.
Следачка посмотрела в окно, на сонный Юрьевский пейзаж.
– Теоретически если, то убить Березина мог и не Федин-старший… Но это – теоретически. А так… Мотив есть, причем серьезный. И улики имеются. В тот вечер он был у Березина дома, причем сам же этого и не отрицает… А главное – патроны из ящика его письменного стола. Маркировка – та же, что и на гильзах с убийства, и смазка по химическому составу идентична. Эксперты уже подтвердили. Я даже приманку ему специально подбросила. Спрашиваю: "К вам в дом никто посторонний не приходил после двадцать девятого?" – "Нет, – говорит, – никого не было. Ни посторонних, ни своих. А патроны – не мои! Менты подбросили…" Толь, ну если честно, вы там в этом плане не подсуетились? Из лучших побуждений, разумеется…
– Нам-то зачем? – поморщился Репин. – Да и на оперов не похоже. Патроны в ящике стола заперты были. Этот кабан еще кочевряжиться начал: ключ, мол, потерял… Ломать пришлось. На видеозаписи все есть.
– Видела. Тогда тем более непонятно, почему Федин такую странную линию защиты избрал. Глупо ведь отрицать очевидные вещи. Себе дороже… – Воронова бросила взгляд на часы и вдруг испуганно вскочила: – Ой, машина на почту сейчас уйдет! Ты посиди пять минут, ладно? Я – в канцелярию быстренько.
– Без проблем.
Достав из сейфа несколько запечатанных конвертов, Светлана вылетела из кабинета.
Автор этюда "Спецназ на Марсе" потянулся и лениво поглядел по сторонам. Ничего интригующего. Затем снова уставился на стол. Сочинять рапорт не хотелось. Дело об убийстве Березина лежало в раскрытом виде, обнажая язвы человечества. Привстав, Анатолий взял папку в руки, намереваясь полистать кровавые картинки с места происшествия. Но папка съехала на край стола, и из нее выпало несколько фотоснимков. Художник быстро подвинул дело на прежнее место и, нагнувшись, поднял карточки.
Стук в дверь заставил его быстро принять вертикальное положение.
– Да! Войдите!
В кабинет просунулся постовой милиционер.
– Извиняюсь… А Светлана Петровна где?
– В канцелярию пошла. Сейчас вернется.
– Ей тут письмо на вахту принесли. Мальчишка какой-то. Я оставлю?
– Оставь. Я передам…
Милиционер положил конверт на клавиатуру компьютера и вышел.
Репин машинально взглянул на фотографии, которые по-прежнему держал в руке. Это были снимки какой-то незнакомой местности. Ничего интересного… Засунув карточки наугад между листами дела, собровец уставился в окно, за которым грустила ранняя осень.
Воронова вернулась минуты через две.
– Успела, слава богу… А это что такое?
– Послание вашему высочеству. Чужие письма не читаю. Воспитание не позволяет.
Светлана вскрыла конверт, достала сложенный вдвое небольшой листок и, пробежав его глазами, повернулась к человеку, умеющего взрывать дома.
– Откуда это взялось?
– Постовой передал. Сказал, какой-то мальчишка принес… Что-то не так?
– "Ровно в двенадцать часов будь на Южном мосту, возле рекламы "Блендомеда". Поговорим за Федина. Не придеш – пожалееш!" – прочитала Воронова вслух. Голос чуть заметно дрожал. – Написано печатными буквами. И с ошибками. "Блендамед" – через "о", "придешь" и "пожалеешь" – без мягкого знака…
– Интересно девки пляшут… А сейчас сколько?
– Без двадцати.
– Время есть… Успеем добежать до канадской границы.
– Почему "успеем"?
– Я с тобой.
Представитель следственного комитета отрицательно покачала головой:
– Встречу не зря на мосту назначили. Открытое место. Если не одна приду – увидят и не подойдут.
– Там же не написано, что ты должна быть одна.
– По-моему, это само собой разумеется.
– Я в сторонке постою, не волнуйся. А одной идти на встречу с родственниками убийцы – плохая примета. Денег не будет.
* * *
Шагая по мосту и время от времени отворачиваясь на ходу от порывов уже по-осеннему пронзительного ветра, Светлана Петровна видела державшегося метрах в тридцати позади нее собровца. Репин шел, прихрамывая (для маскировки) и старательно пряча лицо в воротник куртки. В руке он держал полиэтиленовый пакет с вызывающе торчавшим из него французским батоном. Воронова сразу вспомнила детектив советских времен, который смотрела в детстве. "Узбек-фильм", кажется. Там милицейская "Волга" в течение нескольких часов следовала по пустынному шоссе метрах в двадцати за машиной преступников, оставаясь при этом незамеченной. В конце фильма банду обезвредили, и справедливость восторжествовала. Да, смотрели мы такие фильмы и не смеялись…
Возле рекламного щита "Блендамеда" пока никого не было. Если, конечно, не считать огромного, выше человеческого роста, розового зайца, пританцовывавшего на месте в попытках согреться. Изо рта у зайца смешно торчали два белоснежных зуба, а в руках он держал огрызок огромной морковки из папье-маше. Согласно гениальному замыслу устроителей акции, эти два элемента должны были воочию демонстрировать уникальные свойства рекламируемой пасты. Каждому из редких пешеходов заяц пытался всучить листочки с рекламой, но те ловко уворачивались, продолжая спешить по своим делам.
Остановившись точно возле стенда, Воронова огляделась. Но, кроме нее, зайца и замедлившего шаг Репина, в зоне видимости никого более не наблюдалось. Машины равнодушно проносились мимо, не снижая скорости.
– Извините, вы – Светлана?
Воронова обернулась. Из небольшого округлого отверстия в шее зайца на нее глядел молоденький паренек.
– Да.
– Тогда это – вам…
Парень протянул сложенный вдвое листок бумаги. Точь-в-точь такой, какой она получила ровно двадцать минут назад, в кабинете.
" Взрыв – это предупреждение, – гласила сделанная печатными буквами надпись. – Не выпустишь Федина на подписку, взорву без дураков. За беспредел надо отвечать ".
– Что за ерунда? – насторожилась Светлана. – Какой еще взрыв?
Ответ на вопрос последовал без пауз. Метрах в пятидесяти, у противоположного берега реки взметнулся вдруг столб воды высотой в несколько метров, и глухо раскатился взрыв. Тут же надрывно заулюлюкали сигнализации нескольких машин неподалеку.
– Эргэдешка, похоже!
Воронова обернулась. Репин был тут как тут.
– Вот, через зайца передали… – Светлана протянула ему листок. – Почерк тот же.
– Понятно… – Художник пробежал глазами текст записки и поднял глаза на парня. – Студент?
– Студент! – радостно подтвердил тот.
– Вот и хорошо. Студенты – передовая часть молодежи, так что должны осознавать важность момента. Пойдешь с нами.
– Не могу я с вами идти! – фыркнул парнишка. – Мне еще триста флаерсов распространить надо.
– А я разве спрашивал, можешь ты идти или нет? Я тебе, сердце родное, не вопрос задал, а будущее предсказал. А насчет флаерсов своих ты не беспокойся. Будешь хорошо себя вести – мы их сами распространим. Среди сотрудников милиции, под роспись. Им здоровые зубы знаешь как нужны?..
* * *
Мастер закончил подключение аквариума, закрыл дверцу тумбы и поднялся с колен.
– Порядок, все работает. Неделю ничего не трогайте и в воду ничего не сыпьте, пока не установится микроклимат. А дальше уже смотрите по инструкции. Инструкция здесь в тумбочке, на полке… Все, вроде.
– Спасибо, Саша! – кивнул Харин. – Подожди меня в машине.
Аквариум впечатлял. Ожившая сказка в миниатюре. Словно на дне волшебного озера, устланного мягким зеленым ковром, вырос сказочный лес. Стволы его деревьев, устремляясь к поверхности воды, причудливо изгибались в фантастическом танце, а их кроны сливались в большой изумрудный шатер. Из шатра важно и неторопливо выплыл караван из шести плоских нежно-голубых рыбок, имевших почти идеальную круглую форму. Верхний свет удачно отрезал фон и придавал цветам еще большую насыщенность. Создавалось впечатление, что обитатели светятся изнутри.
Сам аквариум был установлен на темно-вишневую тумбу. Точно такого же цвета была и остальная мебель в офисе. Что говорило о не формальном подходе дарителя к делу.
– Леня, даже не знаю, как тебя благодарить… – Елена перевела на Харина восхищенный взгляд. – Так красиво! И успокаивает. Только мне неловко. Это ж дорого…
– Конечно, дорого, – спокойно, без тени жеманства, подтвердил Леонид Андреевич. – Эксклюзивный вариант. Но не могу же я дарить тебе дешевые вещи. Ты же дорогая женщина и заслуживаешь самого лучшего.
– Я буду чувствовать себя обязанной.
– Что за глупые комплексы. У королевы должен быть соответствующий ей антураж.
Она снова попыталась возразить, но он мягко взял ее за руку.
– Не надо… Знаешь, у меня в жизни тоже был момент – так тошно, хоть с крыши прыгай. И, возможно, прыгнул бы… А помогли мне не те, кто, по идее, должен был бы помочь, а почти незнакомые люди. Просто оказались рядом и, что называется, не прошли мимо. Я вот, после этого… тоже… не прохожу мимо. И не подумай ничего такого. Ни к чему тебя это не обязывает. А дружба помогает нам делать настоящие чудеса.
– Спасибо еще раз. Только с крыши я прыгать не собираюсь. – Репина грустно улыбнулась. – Хотя, если честно, мне действительно тошно.
– Это, конечно, не мое дело и советовать не могу, но… – Харин не отпускал ее руки, и она не сопротивлялась. – Может, все не так трагично? Ведь, если вы столько лет вместе, значит, он для тебя что-то значит?
– Конечно.
– Тогда, может, есть смысл выяснить все без эмоций? Люди зачастую склонны преувеличивать значение тех или иных событий… Представляешь, мы так с первой женой чуть не развелись. Приятель купил в подарок своей подруге золотые сережки и у меня их оставил. Мол, если она дома их найдет случайно, то сюрприза не будет. И, представь, сережки эти моя нашла… Ой, что было! Вспомнить страшно. Если б я тогда не выдержал и психанул, разбежались бы в момент.
– Но вы же развелись?
– Через год. Только это была уже совсем другая история… Нельзя позволять, чтоб тобой руководили обстоятельства.
Лена на мгновение задумалась, а потом решительно тряхнула головой.
– Нет, не собираюсь я ничего выяснять. Время разговоров прошло. Поживет один – может, поймет хоть что-то. Слишком привык ко всему готовому…
– Ну, тогда хотя бы отвлекись как-нибудь. В театр сходи, на концерт, на выставку… Я слышал, к нам скоро Третьяковка приезжает. Хочешь, вместе сходим? Я директора музея знаю, могу организовать индивидуальный просмотр. В нерабочее время, чтоб толпа не мешала.
Лена, не ответив, аккуратно высвободила руку, подошла к аквариуму и некоторое время молча любовалась светящимися голубыми рыбками. Ей вдруг захотелось самой оказаться там, в этом волшебном беззаботном месте, вместе с этими словно в невесомости парящими созданиями.
– У меня встречное предложение. – Она оторвалась от рыбок и посмотрела Харину прямо в глаза. "А у него красивый разрез глаз, оказывается. И радужка каре-зеленая, как это я раньше не замечала". – Послезавтра день рождения моей подруги. Праздник состоится в в итальянском ресторане. А у Машки железное правило: на званые вечера гости только парами приходят. Это давно повелось, с тех пор как ее любовника увела одинокая подруга… Ну, словом, мне нужен спутник. Если хочешь, пошли вместе…
– С удовольствием! А у твоей подруги не возникнет по этому поводу ненужных вопросов?
– Не возникнет, – грустно улыбнулась жена художника-взрывотехника. – Она мне тут как-то сказала: "Ты, Репина, не женщина, а Чебурашка. Мягкая, теплая, любишь ушами и живешь с крокодилом"… А Маша у меня тоже зубастая. Правда, не крокодил. Акула. Еще та. Но в хорошем смысле. Если я приду не с Репиным, а с тобой, будет только рада.