В конце концов все было кончено, хотя осталось еще провести судебное разбирательство - неизбежный процесс юридической системы. Будут привлечены сотни сотрудников правоохранительных органов, потребуется новое расследование, на что уйдет уйма времени, сотни людей дадут показания под присягой, и в целом это создаст неудобства для всех и будет стоить миллионы долларов. Но всему этому предстояло состояться в будущем, а пока героический Ник Мемфис, который теперь, несомненно, должен был получить должность заместителя директора Бюро, отбыл вместе со всеми своими людьми, в том числе с молчаливым пожилым агентом, который ничего не говорил, а только внимательно наблюдал.
Они прошли к машине Ника. Эта парочка представляла то еще зрелище. Боб по-прежнему хромал; он будет хромать до конца дней своих из-за глубокой рубленой раны на бедре, дошедшей вплоть до искусственного стального сустава. Ник как мог скакал на костылях.
- Если бы с нами был еще и барабанщик, можно было бы затянуть "Янки-Дудл", - пошутил Боб.
Они пересекли стоянку перед управлением полиции Бристоля, где состоялась встреча. Погода была по южному знойной, душной; низкие черные тучи угрожали дождем. Ник повернулся к Бобу.
- Должен сказать, напарник, ты тот еще ковбой. У нас в Бюро нет никого, кто мог бы близко с тобой сравниться, а у нас работают очень неплохие ребята. В чем секрет, Боб? Как это можно объяснить? Никто не знает тебя лучше, чем я, но я ни хрена не понимаю.
- Вот мой старик, тот был настоящим героем. А я лишь его сын, стараюсь жить по его меркам, только и всего. Это плюс добрая старая подготовка морской пехоты, кое-какие природные способности, а также то, что можно назвать везением стрелка. То же самое было у Уайатта, как и у Фрэнка Хеймера, Мела Первиса, Джелли Брайса и других стариков. Похоже, и мне досталась крупица того же самого.
- У тебя есть то, что было у них, это точно, и это не везение, а кое-что другое. Такой арканзасский мальчишка, как ты, должен знать подходящее выражение. "Настоящий кремень" - тебе это ничего не напоминает? Если нет, попробуй обратиться к японскому: "самурай". Звучит знакомо? Ты ведь там был. Или любимое выражение морской пехоты: "старая закалка". Наверняка ты его слышал. А можно вернуться к древним грекам: "спартанец". Для тебя в этих словах есть какой-нибудь смысл?
- Не знаю, Ник. Может быть, все это действительно было лишь глупым везением. А может, все дело в том, кто я такой, только и всего.
- Ну хорошо, возвращайся домой, отдыхай, наслаждайся жизнью. Ты это заслужил. Отрасти брюшко. Народи еще детей. Умри дома в постели через сорок лет.
- У меня тоже есть такие мысли. Однако первым делом я собираюсь вернуться в Ноксвилл, чтобы забрать жену и дочерей. Господи, как же мне надоело ездить туда и обратно! После того как я покину эту часть страны, я больше никогда не проеду по тому участку автострады номер восемьдесят один. Сожалею, что ты не взял этого плохого парня, водителя. Представляю, что ты испытываешь.
- Мы его обязательно возьмем. Если он рассчитывал на долю добычи, то его надежды не оправдались, а это значит, что в ближайшем времени ему придется снова браться за работу. Но теперь мы уже знаем, к чему прислушиваться.
- Не сомневаюсь, вы его возьмете.
- Если Ники что-нибудь вспомнит, понимаешь, все, что угодно, но лучше всего было бы лицо. Мой номер у тебя есть. На этот раз я отвечу.
- Ты не думаешь, что…
- Его давно уже и след простыл. Поверь мне, он не станет ошиваться здесь, когда вокруг гудит растревоженный улей правоохранительных органов.
Они попрощались, неловко обнявшись, - двое крепких мужчин, которые не привыкли показывать свои чувства, но тем не менее все равно их испытывают, после чего Ник неуклюже забрался в машину, и водитель тронулся. Боб проводил взглядом своего самого близкого, возможно, единственного друга, повернулся и направился к своей взятой напрокат машине - надоевшему маленькому зеленому "форду", который за последнее время много набегался, доставляя его в самые разные места. Бобу уже приходила мысль купить настоящий хороший "додж чарджер", кроваво-красный, с мощным восьмицилиндровым двигателем, спойлерами и прочими наворотами, чтобы отпраздновать то, что он в очередной раз остался в живых.
Чувствуя всепроникающую боль в бедре, Боб приблизился к своей крошечной машине и с удивлением увидел, что кто-то поставил рядом новенький "додж чарджер", машину его мечты, но только черный и сверкающий. Дверь открылась, и показалось знакомое лицо. Это был молодой Мэтт Макриди, занявший в Бристоле четвертое место на МПСШ-44.
- Добрый день, комендор-сержант. Услышал об этой встрече и предположил, что смогу вас здесь найти.
- Привет, Мэтт, как дела? Прими мои поздравления с успехом в гонке.
- Сэр, по тому, что я слышал, это не идет ни в какие сравнения с той гонкой, которая выпала на вашу долю. Я просто езжу по кругу, и никто в меня не стреляет.
- Ну, в общем-то, я по большей части тоже ползал кругами, надеясь, что меня не подстрелят.
- Сержант Свэггер…
- Сынок, я же говорил тебе: просто Боб.
- Хорошо, Боб, хозяева гонок никогда ничего не скажут, но я все равно пришел, чтобы вас поблагодарить. Если бы эта проделка удалась, это стало бы ужасным пятном. Вы все остановили. Один полицейский признался мне, что вы сделали это в одиночку. Значит, никакого пятна нет. Никакой грязи. Никаких плохих воспоминаний. Больше того, мне почему-то кажется, что все те, кто не был ранен и не лишился своего дела, в каком-то извращенном смысле насладились случившимся. И гонки - по-прежнему главное.
- Спасибо, Мэтт. Кажется, все принимают меня за агента ФБР, и сейчас даже Бюро делает вид, что это так, поэтому, наверное, мне пора возвращаться на крыльцо своего дома.
- Сомневаюсь, что вы надолго там задержитесь. Но есть еще одно.
- Что?
- Тот человек, водитель.
- Да?
- Кажется, я знаю, кто он.
Этими словами молодой гонщик полностью завладел вниманием Боба.
- Отлично. Ты выдвигаешься на первую позицию в этой игре.
- Это человек, убивший моего отца. Во время гонок, одиннадцать лет назад. Он толкнул его прямо на ограждение, убил его на глазах у всех. Все знали, что это умышленное убийство, но расследования не было, потому что хозяева гонок не хотели расследования и скандала. Его просто вывели из игры, позаботившись о том, чтобы он больше никогда не выходил на старт.
- Значит, он - бывший гонщик?
- Лучший из лучших. Он мог бы стать богом. Воспитанный самым упорным учителем, закаленный самым твердым и жестким наставником, обученный не знать пощады, устрашать, побеждать или погибать в стремлении победить. Чудовище, а может быть, гений, вероятно, самый лучший ум и рефлексы гонщика в одном теле. Кто знает, кем он мог стать? Я вырос, слушая рассказы о нем. Каждый раз, когда какой-нибудь неизвестный одерживал победу в несанкционированных состязаниях вроде гонок от одного побережья к другому или к вершине горы либо когда кто-то демонстрировал высший класс вождения, скрываясь с добычей после ограбления банка, я всегда думал, что это Джонни.
- Похоже, ты его хорошо знаешь.
- Да. Когда-то я его любил. Наверное, я по-прежнему люблю его, несмотря ни на что. Это мой родной брат.
Глава 40
- Так, папа, давай-ка все выясним, - сказала Ники. - В моей собственной газете написано, что "подразделение ФБР преследовало грабителей до вершины горы, застрелило двоих преступников и сбило улетающий вертолет".
- Ну, раз так написано в газете, наверное, это правда, - ответил Боб. - Насколько я понимаю, неправду в газетах не пишут.
Он катил дочь в кресле-каталке по коридору клиники Ноксвилла. Ники была в голубых джинсах, тенниске, шлепанцах и бейсболке с надписью "ФБР", подаренной Ником.
- Но ведь это подразделение ФБР состояло всего из одного человека, который даже не был сотрудником Бюро. Это был ты, правда?
- У меня нет никаких комментариев для прессы.
- И вот еще, - добавила Ники, снова читая из газеты: - "Другие федеральные подразделения окружили баптистский молельный лагерь Пайни-Ридж, где нашли следователя управления шерифа округа Джонсон Тельму Филдинг и предъявили ей обвинение в подготовке ограбления, самого громкого преступления в штате Теннесси начиная с тридцатых годов. Филдинг оказала сопротивление при задержании и была убита на месте". Это ведь тоже ты.
- Честно, я не помню.
- Тебе не кажется, что ты уже слишком стар для подобных ковбойских подвигов?
Боб рассмеялся. Ники снова была с ними, и у него распирало грудь от радости. Кто сказал, что у снайперов нет сердца, что те, кому приходится убивать, люди одинокие, окоченевшие? Через свою дочь Боб был связан со всем окружающим миром. Она была для него всем: цивилизацией, демократией, честью, вежливостью, преданностью, лучезарным сиянием самой жизни. Ему было невероятно хорошо!
Ники выглядела замечательно, ее глаза горели тем неистовым умом, который всегда будет отмечать ее присутствие на земле. На лице появилась здоровая краска, светлые волосы были забраны в хвостик, к ней вернулась та резкая прямота, которой всегда восторгался Боб. И в то же время Ники оставалась ребенком, и Боб в который раз подумал, как же ему повезло, что в конце концов он оказался богат в первую очередь дочерьми.
- Наверное, ковбой всегда остается ковбоем. Я сам не предполагал, что все еще могу двигаться так быстро, что мне по-прежнему будет так везти. Наверное, в свете современных веяний мне должно быть плохо от сознания того, что я завалил этих ребят, но потом я вспоминаю, что они подняли руку на мою дочь, и уже не могу выдавить никакой слезинки.
- Ни одной слезинки.
- Ну хорошо, ни одной слезинки.
- Разве сможет сравниться с тобой тот парень, который полюбит меня?
- Да ладно тебе. Ты встретишь его и начисто позабудешь старого козла. Вот как должно быть, и мне достаточно уже одного того, что я вернул тебя в этот мир, чтобы ты смогла встретить своего парня и жить полной жизнью. А теперь пошли, мама заждалась в микроавтобусе. Мы отвезем тебя обратно в Бристоль.
Боб спустил дочь на лифте вниз, провез через вестибюль. Встречные приветливо махали Ники, и она махала в ответ, а затем Боб вывез ее на улицу, на солнечный свет, в южную жару. Тучи разошлись, ярко светило солнце, зеленели деревья, а легкий ветерок играл листвой.
- Я чувствую себя так глупо, - пробормотала Ники. - Я прекрасно могу ходить сама.
- В больницах есть свои законы. Домой на своих ногах никто не уходит, дорогая.
Они остановились у крыльца, и к ним подъехала Джули во взятом напрокат красном микроавтобусе "форд". Дверь распахнулась, оттуда выскочила Мико и бросилась Ники на шею. Сестры обнялись.
- Твой папа, - начала Ники, - твой папа, милая, по-прежнему крепкий старый фрукт. Мне страшно за тех мальчиков, которых ты начнешь приводить домой через несколько лет.
- Мне не нравятся мальчики, - ответила Мико. - Мне нравится мой папа.
- Черт побери, совсем скоро она запоет другую песню, - заметил Боб.
Не обращая внимания на возражения дочери, Джули и Боб подхватили ее и усадили, все еще немного слабую, на заднее сиденье микроавтобуса. Джули села рядом, пристегнула ремень, а Мико забралась на переднее сиденье. Боб сел за руль, завел двигатель и выехал на магистраль 1-81, чтобы в последний раз проделать долгий путь от Ноксвилла до Бристоля.
Брат Ричард наблюдал за ними, слушая музыку.
Грешник, куда ты побежишь?
Я побегу к морю, но море бушует и кипит,
Я побегу к луне, но луна истекает кровью.
Грешник, куда ты побежишь
В тот день?
Он остановился в двух кварталах от клиники в только что угнанном "додже чарджере". Восьмицилиндровый двигатель объемом 6,7 литра бесшумно работал на холостых оборотах, ничем не выдавая то, что под капотом прячется зверь мощностью 425 лошадиных сил. Вот уже четыре дня Ричард следил за Свэггерами, понимая, что рано или поздно Ники выпишется из больницы. Он не сомневался, что они возьмут напрокат микроавтобус. Привлекательная женщина средних лет, как он догадался, была матерью девушки, которую ему предстояло убить.
И вот теперь Ричард наблюдал за милой сценой у входа в госпиталь, такой чудесной: главная тема - воссоединение семьи после тяжких испытаний, и второстепенные темы - героизм отца, вера матери, особый талант старшей дочери, невинность младшего ребенка. Однако Ричард не думал о семье и о темах; он мыслил тактически, оценивая подробности предстоящей операции. Ричард знал, что, как бы хорошо ни управлял микроавтобусом этот чрезвычайно компетентный старик, машина слишком высокая, слишком медлительная, слишком неповоротливая, у нее слишком высоко расположен центр тяжести и она ни за что не устоит перед натиском его "чарджера".
Ему было известно все. Он знал, по какой дороге микроавтобус направится к магистрали 1-81, и знал, где именно он выполнит удар - сразу после поворота на 66-е шоссе, где движение станет менее оживленным, дорога будет прямой, насыпь высокой, а откос крутым. Одного толчка будет достаточно, чтобы микроавтобус слетел с дороги, а дальше он покатится вниз, кувыркаясь и ломая позвоночники всем, кто находится внутри.
"Конечно, я не собирался расправляться со всей семьей, - подумал Ричард, - но я ведь Грешник, а девчонка видела мое новое лицо, и, когда она вспомнит, со мной будет покончено". Именно так поступает Грешник. Он делает то, что нужно сделать.
Боб не спеша ехал по оживленным улицам, не глядя по сторонам, ни на что не обращая особого внимания. Он завернул за угол, и вдруг его осенила внезапная мысль.
- Кажется, мне не помешает шоколадное печенье, - объявил Боб.
- Папочка, ты станешь толстым.
- Ну тогда я возьму диетическое печенье, - рассмеявшись, согласился он.
Боб круто свернул налево, на стоянку перед продуктовым магазином.
- Так, а теперь все выходят, - сказала Джули.
- Мамочка, я…
- Нет-нет, все выходят, и быстро!
В ее голосе прозвучало что-то новое и твердое.
Джули проводила девочек, но не в магазин, а к другой машине, тоже взятой напрокат, и заставила их сесть на корточки между сиденьями.
- Мамочка, я…
- Делай, как я говорю, малыш. Ну же!
Она обернулась к микроавтобусу. Боб, сидя за рулем, туго затягивал ремень безопасности.
Они встретились взглядами, но Джули передала ему не слова любви, а приказ офицера сержанту. "На этот раз возьми его!"
Внезапно микроавтобус свернул вправо, как раз в тот момент, когда брат Ричард застрял в неожиданной толчее машин. Проклятье! Они уходят! Ричард ощутил прилив ярости. Ему было подвластно многое, но только не плотность дорожного движения. Однако так же быстро дорога стала свободной, и Ричард рванул вперед, повернул направо и увидел, что микроавтобус всего-навсего завернул к продуктовому магазину, наверное за кока-колой, и уже выезжает со стоянки, возвращаясь на дорогу. Ричард свернул к обочине, постоял, пропуская микроавтобус вперед, и снова влился в поток машин, продолжая ленивое преследование.
Ричард держался далеко позади, иногда даже позволяя себе потерять зрительный контакт. Но он нагнал микроавтобус, когда тот поднимался по наклонному съезду, выезжая на 1-81 в сторону севера. И снова Ричард без спешки отпустил его вперед, сам поднялся на магистраль и влился в транспортный поток. Красный микроавтобус катил впереди, на удалении где-то полумили, даже не подозревая о присутствии преследователя. Ричард прибавил газ, "чарджер" зарычал, дрожа от радости в предвкушении возможности показать все свои четыреста двадцать пять мускулистых "лошадок", и брат Ричард ощутил высокооктановое ускорение, вжавшее его в спинку сиденья.
Одна за другой проносились мили. Микроавтобус неизменно ехал в крайнем правом ряду, держа спокойные пятьдесят пять миль в час, Ричард следовал за ним на удалении мили, заставляя себя сдерживать свой мощный пожиратель бензина на такой же скорости. Он то и дело терял цель из виду на подъемах и поворотах, но она никуда не девалась, оставаясь впереди, заметная, узнаваемая. Мимо мелькали съезды, и вот наконец, спустя почти целый час, показался съезд на шоссе номер 66, с рекламным указателем, обещающим рай для покупателей, которому поверило большинство машин, направлявшихся на север.
"А мы здесь, - сказал себе Ричард. - Мы там, где и должны быть. Мы - Грешники".
Жертва была полностью в его власти. Дорога оставалась свободной, ни одного "косолапого" на протяжении уже нескольких миль, редкие трейлеры и внедорожники ползли по правому ряду, время от времени по левому, скоростному ряду агрессивно проносился какой-нибудь любитель быстрой езды, но это происходило совсем нечасто.
Ричард включил музыку, бесконечную петлю старого спиричуэла, наполненного ощущением Армагеддона, конца всему, образом Грешника во всей его славе, столкнувшегося с неминуемой судьбой, той самой, которую этот Грешник собирался сейчас отвратить, уничтожив единственного свидетеля своих деяний и своего лица.
Ричард нажал на педаль. Машина рывком устремилась вперед. Дорога чистая, только красный микроавтобус, ползущий по безликому ландшафту северного Теннесси с его безымянными фермами и приземистыми холмами. Мощный "чарджер" запел, пожирая расстояние, оживая в руках Ричарда, как это происходило со всеми машинами. Он быстро сократил расстояние; обреченная семья даже не догадывалась, что по ее следу шел Грешник.