У каждого из милиционеров читалось в глазах одно: это конец. И тут, наверное, Шевцов посчитал, что наступил момент, когда нужно покаяться хозяину, в противном случае может быть поздно.
– Петр Андреевич, – Шевцов опустился на колени, прямо на глиняную, грязную, врытую сотнями грузовых машин колею. – Петр Андреевич! – голос Шевцова граничил с отчаянным криком.
Этот голос сильным эхом отдавался от громадин недостроенных зданий, зловеще перекликаясь с другими отражениями, усиливаясь и смолкая в невероятных звуках. Но Бугров продолжал удаляться на приличное расстояние и продолжал идти в противоположную сторону, как будто не слыша Шевцова. На секунду он обернулся – это был знак.
В эту секунду три охранника сняли с предохранителя короткие АКМы, и тогда не выдержал Одинцов, он тоже упал на колени, но очень неудачно: одно колено провалилось прямо в находившуюся рядом яму, в которую милиционер завалился целиком, безнадежно запачкав мундир.
Прогремели выстрелы. Гул автоматных очередей стоял секунд десять. Отдававшееся от зданий эхо было необычайно отчетливым и громким, пульсирующим и давящим на нервы. Люди Бугрова стреляли в небо, но и Шевцов, и Одинцов в ужасе закрыли уши дрожащими руками.
В глазах капитанов можно было прочитать какое-то смирение со случившимся, а также одновременно радость за дарованную жизнь.
– Подымите их, – сухо бросил своим подчиненным Бугров, и двое из них быстро поставили Одинцова и Шевцова на ноги.
– Я подарил вам жизнь. Пока, – уточнил Бугров.
– Петр Андреевич, все сделаем! – дрожащим голосом заверил авторитета Шевцов.
– И что ты сделаешь? – ухмыльнулся Бугров.
– Ну как их, этих, – запинающимся голосом начал оправдываться Шевцов, но его прервал Бугров.
– Что, капитан, пули испугался?
– Мы все сделаем! – не слыша окружающих, продолжал тараторить Шевцов.
– Да умолкни ты, ублюдок, – оборвал его на полуслове Бугров. – Зря я вас тогда не прикончил, когда просились ко мне на службу. Сейчас бы не терял время.
– Мы их найдем, – попробовал убедить хозяина Одинцов и даже попытался подняться, но пережитый шок не дал ему это сделать. Он обмяк и упал на глиняную, раздолбанную колесами самосвалов дорогу.
– Кончать их надо, хозяин, – сказал кто-то из охранников.
– Я думаю, мы дадим им последний шанс, – уверенно произнес Бугров. – А если и на этот раз подведут, мы не будем с ними ешкаться, пристрелим прямо в милицейском участке.
Бугров знаком показал, что разговор окончен. Этого было достаточно, чтобы боевики московского авторитета поставили на предохранитель автоматы и быстро устремились к машинам. Они знали, что шеф не любит повторять дважды.
Глава 8
– Вот так квартирка! – присвистнул от удивления Филатов и в тот же момент поймал себя на мысли, что после недели скитаний для него любое жилье показалось бы царским дворцом.
– И все же я заплачу, – послышался голос в коридоре старшего Сапоженко, который, не обращая внимания на то, куда они пришли, продолжал спорить с таксистом по поводу оплаты.
– Да, конечно, заплатите, – усмехнулся водитель и тут же добавил: – Но пока проходите. Осторожно, здесь порог. Так, проходим, а вот здесь можно раздеться, – Андрей Юрьевич и сам заметил гардеробный шкаф и начал снимать пиджак.
Квартира было обставлена без изысков, но в ней было все для того, чтобы отдохнуть. Юра, сняв обувь, сразу же прошел в зал и буквально упал на мягкий диван. Сейчас он понял, что заснет и никакие силы не помешают ему в этом. Впрочем, слипшимися от сна глазами он смог рассмотреть интерьер. Он был скорее стандартный: добротная стенка, как у всех, импортный телевизор, большая репродукция кого-то из русских художников девятнадцатого века на стене, обрамленная шикарной рамой, а на полу отечественный ковер.
– И все же вы не простой человек, – доносился из коридора уставший голос Сапоженко. – Можно сказать, что мы вам с Юрой обязаны жизнью.
– Давайте я вам с вашим другом кофейку сделаю, – уклонившись от прямого вопроса, предложил таксист.
"Итак, когда все успокоилось, надо подвести итог", – подумал Филатов.
Возможно, из-за невыносимой усталости он потерял трезвость мысли, но сейчас ему показалось, что он и его приятель в безопасности. Конечно, в отдаленных местах своего мозга эта мысль встречала достойное сопротивление. Но сейчас Филатов начинал засыпать, поэтому итоги невольно переносились на следующий день.
– Я смотрю, ваш друг засыпает, – заметил таксист, войдя в комнату.
– И вправду, – согласился с ним Андрей Юрьевич и обратился к своему приятелю: – Юра, ты в порядке? Мы здесь долго не задержимся, – сказал он как бы невзначай, – найдем гостиницу. Деньги у меня есть. Вот вам за мягкую дорогу, – Сапоженко положил на столик с чаем и кофе пятидесятидолларовую купюру. – Я думаю, это сполна оплатит дорогу. Если говорить о плате за помощь, позже я переведу деньги на счет, который вы укажете.
– Да он вовсе не таксист, – без излишней деликатности вступил в разговор Филатов.
– Ты устал, Юра, – оборвал своего знакомого Андрей Юрьевич.
– Да, устал, – вновь не открывая глаз, согласился Филатов. – Но он все равно не таксист, – как бы дразнясь, повторил Филатов.
После этих слов Сапоженко в недоумении посмотрел на человека, который был для него обычным таксистом и, по его версии, любезно пригласил к себе домой: именно благодаря этому человеку они с Филатовым избежали "общения" с братками Бугрова. Он еще несколько секунд продолжал всматриваться в таксиста, который разливал кофе по чашкам и, казалось, не обращал внимания на реплику Филатова.
Однако это ощущение оказалось обманчивым. На самом деле новый знакомый Сапоженко и Филатова размышлял, как разрешить возникшую недосказанность.
– А ваш приятель прав, – неожиданно начал он. – Вы не стесняйтесь, пейте кофе, – предложил он своим гостям. – Видите ли, – начал он издалека, – всего я вам сказать не могу. Скажу только, что моя встреча с вами не случайна.
– И что, будем загадками говорить? – съязвил Филатов, сразу открыв глаза.
– Если придется, – твердо заявил собеседник.
– Ну а как тебя хоть зовут, – спросил Филатов. – Хоть знать, как обращаться к тебе.
– Можете называть меня Сашей.
– Прямо мистика какая-то, – посмотрел в глаза Сапоженко Филатов. – Сначала бандиты вызывают тебя на разговор. Ты, как овца на заклание, едешь туда.
– Как овца, я не ехал, – возмутился Сапоженко.
– Это неважно, – продолжал Юра. – Я случайно ловлю такси. Обычное такое, московское такси. Потом... я опускаю, что было потом. Главное другое – таксист нас терпеливо ждет, даже денег не берет в качестве предоплаты, что делает сейчас чуть ли не треть водил, особенно в темное время суток. Но самое интересное: он не высаживает нас после того, как становится очевидным, с кем мы связались. Более того – помогает нам от них оторваться. Ты, Андрей Юрьевич, таких таксистов когда-нибудь видел? – Юра толкнул своего знакомого плечом.
– Да мне плевать, – признался Сапоженко. – Главное, что все обошлось.
– А с чего ты взял, что обошлось? – продолжил разговор Филатов. – Может, он сейчас пистолет или ножичек достанет. Может, он на твоих знакомых работает. Не думал об этом?
– Ну, не знаю, не похоже, – раздраженно ответил Сапоженко. – Да не забывай, что он нас пригласил сюда. Вон кофе тебе налил. Сидел бы сейчас в обезьяннике или точно, как ты бакланишь, перо под ребро получил, – начал заводиться Сапоженко.
– Ладно, не заводись! Пусть он сначала объяснит, что это у таксистов за приемчики спецслужб. Что-то я не слыхал, чтобы на вооружении московских таксопарков были секретные разработки из арсенала ФСБ или ЦРУ.
– Ладно, Саша, ответь на вопрос, – Сапоженко и сам заинтересовался этим.
– Зачем вам это знать?
– И вправду, зачем... – снова съязвил Филатов. – Спасибо, Саня, за спасение и гостеприимство. Уйти мы отсюда можем или нет?
– Можете, если вам не дорога ваша жизнь, – спокойно ответил Саша на вопрос Филатова.
– Откуда такая забота? – снова не удержался Юрий.
– Это не так важно, – твердо ответил Александр.
– И это неважно, вот я и говорю, что мистика.
– Мистики никакой нет, просто на ряд ваших вопросов пока ответить не могу. Возможно, отвечу позже. Кстати, предлагаю вам остаться здесь, – предложил Саша и, не дожидаясь ответа, добавил: – Так будет лучше.
– И что мы здесь будем делать? – спросил Сапоженко.
– Отдыхать и ждать.
– Кого ждать? – переспросил Юра.
– Меня, – ответил Александр.
– А что, ты так же неожиданно, как появился, так и исчезнешь? – улыбнулся Филатов.
– Да. На некоторое время. Думаю, завтра часов в двенадцать я появлюсь снова. А вы сможете выспаться и перекусить. В холодильнике есть кое-чего. Сами себе приготовите. Кстати, можете и расслабиться, в баре кое-что есть, – Александр открыл дверцу, – водка, бренди и вино. Немного хорошего коньяка и другого добра. Вам не мешает расслабиться, но не напиваться.
– Спасибо, – поблагодарил Филатов. – Стало быть, мы на конспиративной квартире. А вы, Александр, или как вас там по-другому, работаете наверняка в нашем родном ФСБ?
– Я сказал, что пока многие ваши вопросы останутся без ответа. Скажу одно: я в курсе ваших злоключений. Скажу также, что я ваш друг и хочу вам помочь. Повторю, что двери перед вами открыты. Силком вас никто сюда не загонял. Но убедительно прошу не делать глупостей, не предпринимать шагов, которые вам навредят.
– Понятно, мы не против, – переглянувшись с Филатовым, заметил Сапоженко. – Тем более, куда нам теперь, на ночь глядя.
– Вот это правильно, – удовлетворенно кивнул собеседникам Александр. – Теперь мне пора. Я вас закрою. Ждите моего прихода завтра. Выходить из квартиры не советую. Курить можно и в комнате.
Александр пожал руку своим гостям и спешно вышел из квартиры.
* * *
– Мне нужно на прием, – отрапортовал дежурному Зимин.
– У него совещание, – сухо ответил дежурный прапорщик.
– У меня срочное дело, – перебил его Зимин. – Я прошу, чтобы о моем приходе доложили.
– Но генерал просил его не беспокоить.
– Ну что же, у меня нет другого выхода, кроме как подождать здесь, – заявил Зимин и демонстративно сел на кресло в генеральской приемной.
Зимин сказал это обреченно. Он знал, что его действия идут вразрез с уставом: он не только не доложился вышестоящему начальнику, но и усугубил положение тем, что, будучи отстраненным от дела, не имел права на этот доклад. Да и аргументы, с которыми он пришел на прием к Посошкову, могли быть не приняты генералом. Поэтому сейчас Зимин ощутил, что вместе с этим разговором решится и его судьба: как говорится, или пан, или пропал.
Зимину редко везло. Но сегодня был, наверное, его день. Неожиданно желтая дубовая дверь открылась, и вышел генерал-майор Посошков. От неожиданности Зимин даже забыл встать, но потом сообразил и выпрямился по стойке "смирно". Поначалу генерал его не заметил и несколько секунд давал распоряжения дежурному прапорщику, но через полминуты, резко развернувшись, оказался лицом к лицу с Зиминым.
– Тебе что надо? – спросил он у капитана.
– Товарищ генерал-майор, у меня срочное сообщение для вас. По делу о гребной базе. То, что я хочу доложить, может в корне все изменить.
– Изменить? – переспросил Посошков. – Так, интересно. А где ты, капитан, был неделю назад, позавчера, во время доклада оперативной группы? – строго спросил генерал.
– Вчера вечером произошли события, которые все поменяли. У меня есть существенные дополнения по делу и некоторые соображения.
– А разве тебя не отстранили от дела? – вновь строго спросил генерал.
– Отстранили, – согласился Зимин.
– Так чего же ты мне голову дуришь? Или думаешь, что в органах ты умнее всех? Мне Осинцев доложил, что твои дела переданы, а ты временно отстранен. Есть кому заняться твоим вопросом. В крайнем случае, можешь обратиться к своему непосредственному начальнику, а не прыгать через чью-то голову. А вообще, Зимин, надо ставить вопрос о неполном служебном соответствии. Твои действия порочат звание офицера ФСБ.
– Может быть, и так, товарищ генерал-майор, – чеканя каждое слово, ответил Зимин, – но преступлением может стать медлительность в решении этого дела. Я настаиваю на приеме. Если хотите, я готов написать рапорт об увольнении, но только прошу выслушать меня.
– А за такие слова я тебя сразу уволю, – покраснел генерал. – Эти слова порочат твое звание. – Ты что же, думаешь, взялся первый раз за серьезную работу – и в кусты? Я не позволю смеяться над этим.
– Разрешите идти, – отчаявшись, произнес Зимин.
– Нет, считай, что я тебе дал шанс, – ответил Посошков. – Подожди минутку.
Генерал зашел в свой кабинет, и оттуда через минуту стали выходить офицеры управления. Среди них оказался майор Осинцев – непосредственный начальник Зимина.
– А ты что здесь делаешь? – с ходу спросил он капитана.
– Ожидаю генерала.
– Ты, Зимин, совсем одурел. Мало тебе совещания, на котором чуть всю нашу группу не расформировали? Чего ты добиваешься?
– Товарищ майор, я не мог доложить вам об этом, поскольку вы были на совещании. Поэтому поймите правильно.
– Я давно, Зимин, понял, что тебе не место в оперативной работе. Ты много фантазируешь, а нужно дела делать! Понимаешь, делать!
Последнее слово майор произнес особенно подчеркнуто.
– Я и делаю, – начал оправдываться Зимин.
– Вот что, Зимин, я не собираюсь терпеть твои выходки, и обязан доложить о твоем неподчинении вышестоящему начальству.
– Начальство уже в курсе, – съязвил Зимин.
– Все шутишь?
– Эй, вы двое, перестаньте выяснять отношения! Идите ко мне! – скомандовал неожиданно появившийся в дверях Посошков и знаком приказал присаживаться в большом кабинете. – Ну что, Осинцев, распустил кадры? – первым делом спросил генерал.
– Никак нет, то есть да, – замешкался на мгновение майор. – Да, это моя вина, но я намерен в свою очередь написать рапорт...
– Подожди ты со своим рапортом! – остановил его генерал. – А может, твой Зимин дело говорит?
– Не знаю, не знаю, товарищ генерал, – скептически отнесся к вопросу начальника Осинцев.
– Времени у меня мало, учти это, капитан.
– Слушаюсь, товарищ генерал-майор. Вчера вечером Бугровым была совершена попытка убийства Сапоженко.
– Так. Это в самом деле интересно! – откинулся на спинку кресла генерал. – Продолжайте, – приказал он Зимину.
– Попытка эта не удалась. Но произошли и некоторые другие события. В частности, подтвердилась причастность неизвестного лица, который проводил параллельно с нами расследование. Он, по всей видимости, причастен к инцидентам на гребном канале, сожжению дома в Подмосковье. Почти с уверенностью можно сказать, что у него имеются неопровержимые улики причастности Бугрова к преступлению. По крайней мере, он может проходить по делу как свидетель.
– Как зовут? – уточнил Посошков.
– Юрий Филатов. Это друг или приятель Артюшина. Я навел справки – он бывший спецназовец, воевал в горячих точках, боевой офицер. Москвич и сейчас проживает в столице. После демобилизации работал в ряде охранных структур, в банке, выполнял охранные функции, работал инкассатором. Не раз помогал правоохранительным органам.
– Что-то я о нем ничего не слыхал, – засомневался майор Осинцев.
– Он не любит светиться, – ответил Зимин. – Предпочитает оставаться в тени.
– Тоже мне, Шерлок Холмс, – скептически отреагировал на информацию Осинцев.
– Да помолчите вы, майор! – прикрикнул генерал. Посошкову стало понятно, что он зря не доверял Зимину, поэтому он сразу подумал о том, как выйти из положения.
Настроение своего начальника уловил и Осинцев, который решил не встревать в разговор, по крайней мере до того момента, пока генерал не попросит.
– Зимин, продолжайте! – приказал капитану генерал.
– Так вот, я, нарушив приказ, вел наблюдение за домом Сапоженко. Вчера в районе 20.00 появился объект наблюдения, он следовал домой. Еще через пять минут люди Бугрова воспрепятствовали ему в этом и насильно доставили на прогулочный катер-ресторан "Ночной баркас". Там состоялась встреча Бугрова с Сапоженко. Предмет разговора мне пока неизвестен, но известно то, что люди чиновника применили физическое воздействие против Сапоженко.
– Кто вытащил оттуда старика?
– Филатов. Я его подвез на машине, он преследовал "БМВ" людей Бугрова.
– Это интересно, – удовлетворенно отметил генерал.
– Но самое интересное было позже, товарищ генерал-майор.
– Хорошо, капитан, продолжай.
– По пути следования на конспиративную квартиру нас остановили сотрудники милиции. Был задействован план "Перехват". Хотя от кого конкретно он исходил, установить не удалось. Без сомнения, милиция действовала в нарушение закона. Моя машина была остановлена, проведен досмотр. Нас хотели доставить в участок. Но мне пришлось применить спецсредства.
– Понятно, – сделал короткое резюме Посошков. – Где сейчас эти люди?
– На конспиративной квартире номер 37.
– А не сбегут твои друзья?
– Не сбегут, товарищ генерал-майор, – впервые за все время разговора улыбнулся Зимин. – Им некуда деваться. За квартирой Филатова и Сапоженко, скорей всего, установлено наблюдение. После того, что произошло, их жизнь в опасности.
– Так, интересно, интересно, – Посошков встал с кресла и несколько раз прошелся вокруг огромного стола, за которым сидели Зимин и Осинцев, ожидая вердикта своего начальника.
Однако генерал почему-то не спешил с выводами. Он расстегнул ворот рубахи, налил в граненый стакан воды и жадно выпил ее до самого дна.
– Что думаешь, капитан, мы из этого можем извлечь?
– В наших руках два основных свидетеля злодеяний Бугрова. Я думаю, Филатов еще много чего может рассказать, не говоря о старшем Сапоженко, которого, скорее по финансовым причинам, хотел устранить Бугров.
– По финансовым? – переспросил генерал.
– По имущественным или финансовым. Дело в том, что у его убитого брата оставалась кое-какая недвижимость в Москве. И, что самое интересное, она находится как раз по соседству с базой Артюшина. Я предполагаю, что покойного Сапоженко интересовала земля на гребной базе. И он, по всей видимости, договорился об этом с Артюшиным. Не исключено, что между младшим Сапоженко и Бугровым возник конфликт. Возможно, младший Сапоженко решил делать бизнес сам. Даже если это не так, вопрос этот второстепенный. Его можно уточнить по ходу дела.
– Можно, – вздохнул Посошков, – только вы это дело затянули.
На сей раз выпад генерала был адресован не только к капитану, но и к сидевшему молча Осинцеву.
– Ну, и что вы дальше намерены делать?
– Я бы настаивал на форсировании операции по обезвреживанию Бугрова. Этот чиновник зашел слишком далеко, и его действия опасны для общества. Мы имеем дело с разветвленной преступной сетью, в которую вовлечены чиновники правительства Москвы, а также финансовые и правоохранительные структуры. Еще бы я просил снять запрет в отношении меня.