– Позавчера утром к нам в станицу приехали какие-то мужики. Сказали, что на Краснодар из Чечни банда идет. Шишки все, мол, продались, наши войска куда-то на учения отправили и защитить нас некому. Они еще сказали, что казачье ополчение создается и им нужны лошади. Лошади в станице только у нас остались, вот они и просят продать. Дали хорошие деньги, еще это... десять ящиков водки, два автомата и три короба патронов. Для нашего отряда самообороны...
– Так-так, – влез в разговор участковый, – мне почему не доложили по форме...
– Погоди ты, – перебил его Джанаев, – продолжай.
– Только мы сразу не поверили. Что мы дураки какие. Деньги мы взяли, конечно. У нас в районе за эту цену трех лошадей можно купить. Как поехали они, мы за ними. Проследить, значит. До урочища проследили, тут стрельба началась. Бой настоящий. Ну, мы решили, что ополченцы с бандой схлестнулись и подались домой. Дальше вы сами знаете.
– Опознать сможете? – спросил Джанаев.
– Кого? – не понял Плахов.
– Хрена моего! – вскочил со стула Василевич. – Ополченцев ваших! Мать их!
– Так вить, знамо дело. Здоровые все ребята. Стриженые и в штанах.
– Здесь все ясно. Пошли к генералу. Надо продолжать искать лошадей и телеги. Чувствую, что непростой груз они перевозили, из-за него весь сыр-бор, – сказал Джанаев.
– Видим двух вооруженных автоматами мужчин. Вышли во двор. Прикрываются женщинами и детьми, – доложил снайпер по рации командиру СОБРа.
– Объекты под прицелом, – передал собровец генералу.
Генерал, не глядя на офицера, махнул рукой.
– Работайте, – сказал командир СОБРа в микрофон радиостанции.
Профессионалы, прошедшие войну в Чечне, стреляли без промаха. Для того чтобы отвлечь захватчиков, рядом с домом один из спецназовцев дал две очереди из автомата. Бородачи и заложники непроизвольно повернули головы направо. Что и нужно было для двух метких выстрелов, которых никто кроме самих снайперов так и не услышал. Раздались два сухих щелчка винтовок с глушителем. Оба мужчины рухнули как подкошенные. Страшно заголосили "заложники".
Василевич и Джанаев нашли генерала в окружении десятка журналистов и телекамер.
– ...Мы полностью контролируем обстановку... силовая спецоперация продолжается. Но уже сейчас можно сказать, что ликвидирована банда боевиков, проникшая на территорию края для проведения террористических актов. Захвачено большое количество вооружения и взрывчатки. Один террорист убит на месте, второй был тяжело ранен и скончался, не приходя в сознание. Этот успех стал возможным благодаря оперативно-розыскным мероприятиям МВД и прокуратуры края. К сожалению, более десяти мирных граждан получили травмы. Один находится в реанимации. Арестованы два пособника террористов из местного населения.
– Во заливает, – сказал Джанаев. – Не мешало бы пальчики с трупов на всякий случай откатать и по вашей, товарищ майор, картотеке проверить. А мы по своей проверим. Может быть где-то и всплывут.
Вечером этого же дня генерал проводил служебное совещание начальников отделов, на котором присутствовал и приглашенный по его просьбе майор Василевич. Харламов провел краткий анализ последних событий, дал оценку работе каждого своего сотрудника и подвел итог:
– В результате операции уничтожены два террориста, до этого находившиеся три года в федеральном розыске. За ними длинный след еще с первой чеченской компании. Это полевые командиры Шамиль Топаев и Шавкат Белоев. О том, почему данные элементы спокойно проживали у нас под боком в течение нескольких лет, мы сделаем соответствующие выводы. На этом инцидент в Ежово и Черном лесу можно считать исчерпанным. Террористы выявлены и уничтожены. МВД свою работу выполнило. Дальнейшее в компетенции компетентных органов. Простите за каламбур. Что вы улыбаетесь, Джанаев? Я понимаю, вы радуетесь успеху? У вас есть что сказать в дополнение к моим словам? Говорите, мы с интересом послушаем.
– У нас был бы повод радоваться, товарищ генерал, если бы не результаты экспертизы и некоторые новые данные. Экспертиза дала следующие результаты: оружие убитых в Ежово чеченцев не соответствует тому, из которого была расстреляна колонна Куцего. Следы от обуви предполагаемых нападавших на месте боя на два размера больше, чем у покойных полевых командиров. И последнее – нам так и не стало известно, какую цель преследовали нападавшие на колонну.
– Джанаев, вам уже говорили, что это не в нашей компетенции. Не в компетенции МВД, – сурово сказал Харламов.
– Товарищ генерал, перед совещанием мне сообщили, что у Куцего убиты еще трое из его бригады. Уже в самом городе. Это не чеченцы. Я уверен, что убийства будут продолжаться, и мне хотелось бы знать, чем и кому так насолил гражданин Куцый. Дело рано закрывать, товарищ генерал.
– Джанаев, не надо нагнетать обстановку накануне выборов. Об этом губернатор дал ясно понять. Дело закрыто, – генерал повысил голос до крика.
– Разрешите мне сказать, товарищ генерал, – Василевич поднялся со своего кресла. – Дело не закрыто по нашему ведомству, товарищи. Им занимаюсь я. И я хочу обратиться к вам, товарищ генерал, с просьбой откомандировать в мое распоряжение подполковника Джанаева. Опыт оперативного работника нам будет очень полезен. Кроме того, товарищ Джанаев введен частично в курс дела.
– Может, вы этого ковбоя с его телегами себе в штат заберете? – пошутил генерал. Присутствующие начальники отделов дружно засмеялись шутке начальника.
– Была бы моя воля, я бы не отказался, товарищ генерал, – ответил Василевич.
– Хорошо, присылайте официальный запрос. Оформим в качестве консультанта, но только на неделю. Я не могу отдел борьбы с особо тяжкими преступлениями без начальника оставить, – сказал Харламов. – Совещание закончено. Свободны!
Через пять минут ведомственная "Волга" выехала из управления МВД и на большой скорости понеслась по улицам города.
– Значит, вас не любит начальство, – обратился к Джанаеву Василевич.
– А я не девушка, чтобы меня любили, а то еще и поиметь захотят, – ответил Джанаев.
– Грубо, но честно. И я постараюсь быть с вами честным, товарищ подполковник. Наш договор остается в силе? Вам важно поймать убийцу или убийц. Вы его или их поймаете. Сначала с ним или с ними поговорим мы, и они или он выводит нас на заказчиков, а потом мы отдаем его или их вам. А то, что касается характера груза, извините, не ваше дело. Мы ловим не просто убийц, а государственных преступников. Поймите правильно. Договорились?
– Я согласен, – ответил Джанаев подумав. – А в качестве первого вклада в наше "общее" дело скажу, что я знаю, где лошади и телеги Плаховых.
– Ну вы, товарищ полковник, реальный ковбой. Только не обижайтесь, – рассмеялся Василевич.
– Я не обижаюсь, товарищ майор. На обиженных воду возят, как говорят.
– Вы неплохо ориентируетесь в русской филологии. А ведь вы не русак?
– Я осетин и гражданин России. А вы тоже не рязанский парень.
– Слушайте, подполковник, вы еще и антисемит?
– Что, попал в точку? Шучу. Я навел о вас справки. По документам вы белорус. Довольны?
– Вернемся к нашим баранам, то бишь к лошадям, – сменил тему Василевич.
– Лошади в цыганском таборе Алмазова. Табор стоит в районе станицы Яр. Я опросил Алмазова. Лошадей они подобрали на двадцатом километре трассы Краснодар – Ставрополь.
– Вы хотите сказать, что груз вывезли из Черного леса, перегрузили и теперь он может быть где угодно?
– Груз у Куцего. И три трупа его людей это подтверждают.
По-прежнему стояла жара. Каждое утро по телевидению сообщали, что то в одном, то в другом уголке Краснодарского края грозы стали причиной пожаров, бури натворили бед, причинили значительный материальный ущерб сельскому хозяйству, а в окрестностях города Краснодара за последний месяц не выпало ни капли влаги.
Днем, несмотря на жалюзи и кондиционеры, дом буквально раскалялся от солнца и больше походил на топку. Окна из соображений безопасности не открывали. Куцый, одурев от жары, перестал носиться по дому, ломать мебель и пинать своих шестерок. Он сел в свое кресло и закрыл глаза. Всем показалось, что он не переставая думает о пропавшем Моисее Кидине. На самом деле Куцый, переполненный алкоголем, задремал. Когда раздался телефонный звонок, он еще не проснулся и поэтому тотчас увидел сон.
...Он сидит в большой и пустой комнате без стен, потолка, но с одной-единственной дверью. Над двери загорается табло "Входите" и звенит звонок. Дверь открывается, и из нее выходит кто-то в черном.
– Это для тебя последний звонок, Ванечка, – говорит человек в черном.
Куцый узнает в черном человеке Моисея. Снова звенит звонок.
Куцый вскочил. Звенел телефон. Трясущейся рукой он взял сотовик.
– Ваня, это я, – Куцый узнал дребезжащий голос Кидина. – Ваня, отдай им деньги. Они убьют меня, Ваня.
В трубке послышались удары, вскрики и стоны. Потом уже другой голос сказал:
– Слушай внимательно, поц поганый, мы твоему Мойше обрезание делаем. Тебе, конечно, на него наплевать, но он уже кое-что нам компенсировал. Теперь остались проценты. Отдай товар, и мы подумаем, сколько ты еще проживешь. Не надо было тебе, козел вонючий, в наш карман лезть.
Куцый отшвырнул телефон и закричал:
– Душман! Шмыга! Все ко мне!
В комнату вбежали телохранители.
– Машину! Охрану! Едем в город! – кричал. Куцый.
Через час они были в банке. Там Куцему сообщили, что все деньги с его счетов были переведены в другой банк.
* * *
Филатов полулежал в старом скрипучем кресле-качалке в тени навеса над крыльцом и смотрел сквозь полуприкрытые веки на сад, который, казалось, курился под палящим солнцем. Он слышал, как распахнулась калитка со стороны улицы и, не оборачиваясь, сказал:
– Никого нет дома.
– Так это хорошо, что никого нет дома, – сказал Королев, устраиваясь в маленьком плетеном кресле напротив Юрия. – Слушай сюда. Сегодня у Куцего был большой переполох. Кто-то грохнул трех его быков.
– Хочешь чего-нибудь выпить?
– Стакан холодной воды, если у тебя вода вообще водится.
– Тоник.
Филатов подал Андрею стакан.
– Кто такой Куцый?
– Куцый, погоняло Полковник. Я тебе говорил про него. Так вот, уже несколько дней его быки словно испарились: ни на рынке, ни в городе их нет. В народе говорят, что кто-то на них охоту открыл, но на местные разборки не похоже. Потери у него большие. Профессионалы работают.
– Андрей, что ты на меня так смотришь? Я не при делах.
– Понятное дело. Я зашел спросить. У тебя патроны остались?
– Это ты к чему?
– К тому, дорогой товарищ, что мы не в Париже. Сегодня видели Куцего у банка. На руках несли.
– Мертвого?
– Обрадовался. Кто если не мы?
– Как к нему подобраться?
– Есть один вариант. С тем и пришел. Вернее приковылял.
– Выкладывай, мозг.
Куцый хоть и спал в эту ночь меньше четырех часов, проснулся с одной мыслью – продолжать борьбу. Было еще очень рано, только начинало рассветать. Куцый долго лежал, глядя на дорогие обои на стенах, какие-то акварели и чувствовал никчемность своей жизни. Наконец он встал, вышел в гостиную и здесь просидел в кресле у потухшего неделю назад камина все утро, думая про Моисея. Смерть старика была ужасной. Куцый не пожелал бы такой смерти и врагу. Старика пытали, заставляли назвать счета и шифры сейфов. Потом просто сожгли живьем в сброшенной в кювет машине. Куцему уже не жаль было потерянных денег, даже старика было не жаль. Жизнь товарища, его собственная жизнь казались ему скучными и мелочными. Смысл дальнейшей жизни Куцый видел только в убийстве тех, кто уничтожил, лишил жизни его людей и кто покушался на его собственную жизнь.
Куцый вылез из кресла, налил стакан водки, но не пригубил, а отрешенно уставился в зыбкое зеркало огненной жидкости.
– Да, Моня, – вздохнул Куцый. – Не повезло тебе. Вот ведь как она жизнь-то поворачивается.
– Ты чего страдаешь? – усмехнулась вошедшая в гостиную Наташа.
Куцый послал на жену испепеляющий взгляд.
– То есть, что значит, чего? Человек погиб. Мойша.
– У тебя уже десяток людей погибло. Так чего ты по ним не страдаешь? – сказала Наташа. – Придумал себе причину. Человека из себя корчишь, а ведь ты зверь. Хуже зверя.
Куцый промолчал, вышел из дома, сел за руль автомобиля и выехал за ворота, не предупредив охрану. Не останавливаясь на предупредительные сигналы постовых ГАИ, Куцый гнал на двадцать пятый километр шоссе. Он ехал к месту, где нашли тело Кидина. Перед указателем "Внимание, уклон" у сломанных ограничительных столбиков Куцый остановил машину. "Здесь все и случилось", – подумал Куцый. Внизу у подножия холма, отчетливо виднелись следы пожара: выжженная трава, вырванный кустарник, осколки стекла, глубокие рытвины на земле. Специально выбрали это место, они знают, подумал Куцый, что он здесь впервые встретился с Кидиным, и потом это было их место для тайных встреч.
Вдруг совсем близко заскрипела тормозами машина. Куцый полез под пиджак за пистолетом, висящим на наплечной кобуре. Оглянувшись через плечо, Куцый увидел в нескольких шагах черную "Волгу". Куцего пронзил суеверный страх, из черной машины выходили трое мужчин в темной одежде. "Гробовщики за мной приехали", – подумал Куцый. Только паническая растерянность удержала Куцего от того, чтобы достать пистолет и разрядить всю обойму в приближающихся черных людей.
Незнакомцы подошли вплотную к Куцему.
– Друга жалко, да? – с сочувствием сказал смуглолицый мужчина, глядя вниз на пропалину.
Язык у Куцего онемел, и он смог только кивнуть головой.
– Вы не нервничайте, гражданин Куцый, и руку с пистолетика уберите на всякий случай, – произнес второй незнакомец с тонкими чертами лица и редкими белесыми волосами.
Куцый вновь кивнул, но руку с пистолета не убрал.
Мужчины переглянулись между собой и не спеша, наблюдая за реакцией Куцего, достали и развернули красные удостоверения с гербами на обложке.
– Подполковник Джанаев, отдел борьбы с особо тяжкими преступлениями, – представился смуглолицый. – Соболезнования свои не предлагаем. Ты, Куцый, в них не нуждаешься. И хватит на меня, как на инопланетянина смотреть. Что, не узнал?
Вместо ответа Куцый убрал руку с рукоятки "глока".
– Узнал. Это хорошо. Тебя не найти, Куцый. На звонки не отвечаешь, по прописке не проживаешь. А у нас к тебе есть вопросы. Здесь говорить будем или к нам поедем?
Куцый кивнул.
– Понятно, – Джанаев многозначительно посмотрел на Василевича и покрутил пальцем у виска. – Когда ты видел Кидина в последний раз?
– В последний раз, – эхом повторил Куцый.
– Совсем плох, – сказал Василевичу Джанаев.
– Притворяется или пьян, – ответил Василевич.
– А Кидин употребляет? – проявил интерес молчавший до этого оперативник Руденко.
– Под настроение, – Куцый сориентировался, что оперативникам известно немного, и они рассматривают версию ГАИ о несчастном случае. Он почувствовал себя свободнее, сказал и тут же пожалел о своих словах.
– Значит, мы все слышим и все понимаем? Очень хорошо. А куда мог ехать ночью пьяный банкир по этому шоссе? – не унимался Джанаев.
– Не знаю, – процедил сквозь зубы Куцый.
– Вы зубками не скрипите, раздражает. Как случилось, что он напился до такой степени? Вы случайно не с ним пили? – Василевич задавал вопросы, не дожидаясь ответов.
– Пошли вы все в ж... Чего доколупались? – Куцый стал ругаться, багровел и брызгал слюной.
– Заканчивай комедию ломать. Тебя видели, как ты заходил к Кидину с тремя бугаями. Вышел ты один. Быков твоих потом нашли с дырками в голове. Кидин тоже странно навернулся. Может объяснишь? – спросил Джанаев.
– Нет, – ответил Куцый.
– На нет и суда нет, – неожиданно быстро согласился Василевич. – Поехали, товарищ подполковник.
Все трое развернулись и молча пошли к машине.
Куцый достал пистолет и прицелился в спину Джатнаева, потом в спину Василевича. Он узнал в нем сотрудника ФСБ, и это его потрясло. ФСБ и МВД вели его дело параллельно. Куцый с ужасом понял, что за ним следят – уж очень странно выглядела эта встреча здесь, на шоссе. Он опустил пистолет, сел в свою машину и поехал обратно в свое логово.
Все его мысли сводились к встрече с силовиками. Что привело их на место гибели Кидина? Что они ищут? Обложили со всех сторон! Клерк, менты, ФСБ! Подбираются, но он просто так не дастся. "Надо их бить по одному. Начать с Клерка. С ментами все само решится. Мало ли у них нераскрытых преступлений. В ФСБ тоже люди, тоже есть хотят. Надо спешить", – думал Куцый.
Джанаев, Василевич и Руденко сидели в машине, курили и наблюдали за отъездом Куцего.
– Вы видели, Егор Бероевич, этот придурок пушку достал, еще немного и он бы нас всех положил, – сказал Василевич, нервно затягиваясь сигаретой.
– Нет, он бы стрелять не стал. Его главная цель – не мы, – ответил Бероев.
– А кто? – поинтересовался Руденко.
– Тот, кто убил его людей и Кидина? – спросил Василевич.
– Точно. Тот или те. Помните, что говорил лейтенант – "гаишник" на посту ГАИ у развилки? Он запомнил этот "мерседес". В нем сидело минимум четверо, а нашли одного. Вывод: против Куцего работает группа лиц, – сказал Джанаев. – Но уверен на сто процентов, что не местных.
– Может быть, вы правы, – без уверенности в голосе сказал Василевич.
– Если вы, товарищ майор, знаете, что хотят от Куцего, то может знаете кто? – спросил Руденко.
– До сегодняшнего дня предполагал, а сейчас даже представить себе не могу, – ответил Василевич.
– Нормально. Как говорил инспектор Колобок: следствие зашло в тупик, – хмыкнул Джанаев. Он подвез Василевича к его дому, а сам вернулся в отдел, взял лист бумаги и стал чертить схему – в центральном кружке он написал "Куцый", а вокруг, в кружочках поменьше: "Чеченцы", "Армяне", "Цыгане", "прочие". Над каждым кружочком он поставил вопрос. Посидев, немного подумав, Джанаев три первых кружка перечеркнул, а над четвертым написал слова: "деньги", "долги", "передел сфер влияния", "месть".
Глава 5
С раннего детства Армен хулиганил по дворам, ругался "по фене", пел "блатные" песни и был проклятьем для родителей и школы. Итогом стала череда дерзких уличных грабежей, после которых Армен загремел в зону. Вышел по амнистии. Второй срок Армен отмотал "звонком", не задерживаясь долго на воле, загремел по третьему, а потом и по четвертому кругу по ставшей ему родной статье – за уличные грабежи. Проведя восемнадцать лет в тюрьмах и лагерях, Армен решил, что пора отдохнуть от сурового климата Урала и Сибири, и обосноваться на теплом юге. Выйдя в очередной раз на свободу, он слепил из мелкой уголовной шушеры "кодлу" и обратился к рыночным соплеменникам города Краснодара с предложением своих услуг "крутого авторитета". Будучи закоренелым рецидивистом, Армен решил попытать счастье в обустройстве "крыши", но, получив по зубам от бригады Куцего, ушел до поры до времени в тень, промышляя мелким рэкетом. И вот время настало. По рынку поползли слухи, что дела у бригады Куцего совсем плохи и грядет смена "смотрящего". Армен понял, что надо рвать свой кусок.