– Таким образом, товарищ полковник, в ходе оперативно-розыскных мероприятий было установлено, что в гарнизоне "Слободка" группа лиц ведет хищение со склада части вооружения и боеприпасов с целью продажи. В состав группы входили: майор Шохин, кличка "Борода" – начальник службы ракетно-артиллерийского вооружения воинской части, прапорщик Сивец, кличка "Кадило" – начальник склада РАВ, "Щербатый" – военнослужащий-контрактник по фамилии Дудкин этой же части.
– Вы, Евгений Петрович, сказали "входили". Почему входили? Где они сейчас? – полковник Тарасов удивленно поднял брови.
– Как вы знаете, товарищ полковник, майор Шохин застрелился полгода назад, а сегодня получено сообщение о том, в Слободке найдены тела Сивца и Дудкина, – доложил Василевич.
– Подробности.
– Тело Дудкина обнаружено в квартире, где он проживал совместно с Сивцом. Эксперты МВД дали заключение, что Дудкин был убит ударом ножа "Оборотень". На ноже отпечатки пальцев Сивца и Дудкина. Сивец обнаружен в лесополосе в трехстах метрах от дома, где нашли и Дудкина, при нем нож со следами крови Дудкина. На теле следы побоев, плюс ножевая рана в поясницу. Эксперты утверждают, что раны на телах и Сивца и Дудкина от одного ножа. Свидетелей происшествия нет.
– Что они, передрались, как пауки в банке? Или кто-то заметает следы и убирает свидетелей? Мне помнится вы говорили, что в этом деле замешан и новый начальник РАВ части. По фамилии Кучумов, если я не ошибаюсь? – хмыкнул полковник. Он любил блеснуть перед подчиненными своей осведомленностью и памятью.
– Как всегда точно, товарищ полковник. Майор Кучумов. Ни прямых, ни косвенных доказательств его причастности к хищениям мы не обнаружили. Все его подписи на документах учета, выдачи и получении оружия – подделаны. Все, что ему можно предъявить, это халатность и бесконтрольность, – Василевич говорил беспристрастно.
– Это тоже на срок потянет, – вставил Тарасов.
– Безусловно, товарищ полковник, но Кучумова тоже нет в живых. Застрелился или застрелен из пистолета, похищенного со склада. Его сожительница убита. Интересная деталь, товарищ полковник, убита ножом.
– Мне без разницы, чем убита, кто убит. Четыре трупа за неделю. Сицилийские разборки какие-то! Вы, Евгений Петрович, как в воду глядели, назвав операцию "Остров". Сицилия, как мне помнится, остров, – печально произнес полковник.
– Так точно, товарищ полковник, – поспешил подтвердить Василевич.
– Это все лирика с географией, – Евгений Петрович, а где результаты? – повысил голос Тарасов, – Операция провалена! Вспомните, Евгений Петрович, что поставлены на карту моя репутация и ваши погоны. Что мы будем докладывать наверх? Что все хорошо – все умерли?
– Во-первых, товарищ полковник, не надо нервничать. Нервы вам пригодятся, а я в этом уверен, в Москве на новой должности в министерстве. Во-вторых, операция не провалена, а вступает в новую фазу. Мы точно знаем, что большая партия оружия находится у Куцего. Правда, пока не знаем где, но у нас есть свой человек в окружении Полковника и мы ждем от информатора сообщения. В-третьих, цель операции – выйти на каналы сбыта оружия. Я по-прежнему уверен, что получив такую большую партию товара, Куцый постарается сбыть ее оптом. Вот тогда мы и возьмем всех – и продавцов, и покупателей. И последнее, Денис Сергеевич, – Василевич наклонился к начальнику, – о проведении операции "Остров" наверху ничего не знают. Если дело выгорит, а оно обязательно так и будет, с нас никто о деталях не спросит. Победителей, как известно, не судят. Ну а если... Тогда мы скажем, что нити коррупции протянулись к высоким армейским чинам Министерства обороны и мы боялись утечки информации.
– Умно, – улыбнулся Тарасов. – Хитер как лис. Чувствую, в моем кресле ты будешь на своем месте.
– Спасибо, товарищ полковник. Теперь разрешите представить вам план разработки господина Куцего.
Иван Куцый родился в 1960 году в городе Котбус, в Германии. Его отец, Игорь Георгиевич Куцый, служил командиром одной из воинских частей группы советских войск. Педант, напрочь лишенный юмора, самолюбивый и тщеславный человек, делал карьеру, шагая по головам сослуживцев и подчиненных. Прослужив всю Великую Отечественную при штабах, не пробыв на фронте ни дня, при любом удобном случае любил рассказывать о своих боевых заслугах. Не отличаясь большим умом, он был не глуп в вопросах субординации и умел пустить пыль в глаза начальству. Воспитание сына, как и обязанности по ведению семейного хозяйства, Игорь Георгиевич полностью возлагал на жену. Мать Ванечки Куцего, в отличие от мужа, всю войну прошла с начала до конца в составе медицинского батальона и службу понимала по-своему. Красивая женщина всегда имела успех у мужчин, что в свою очередь использовал ее муж для карьерного роста. Родился Ванечка тоже по "служебной необходимости" – перед подполковником Куцым на партийном собрании был поставлен вопрос о создании полноценной советской семьи. Поздний ребенок вопреки бытующему мнению желанным не был и рос сам по себе. Ванечка – типичный ребенок гарнизона, чье детство прошло в солдатских казармах. Его любимыми игрушками были стреляные гильзы, собранные на полигонах, ел он в солдатских столовых, уроки делал в казарме. Иногда подполковник Куцый выделял время для политико-воспитательной работы с сыном. Вся воспитательная работа заключалась в беседах на темы "кто ты такой", "чего ты хочешь от жизни", "кем ты хочешь стать". Ване было все равно, кто он такой, он не знал, чего он хочет от жизни. Школу Ваня Куцый закончил с трудом и только благодаря стараниям матери. Выбора куда пойти учиться в то время у гарнизонных парней не возникало. Все одноклассники Куцего подали заявления в военные училища. Ванечка не был исключением и по рекомендации отца отослал документы в Харьковское танковое училище, где преподавателем одной из кафедр был его родной дядя. На первом же экзамене по математике он провалился, с горя выпил весь одеколон, который сумел собрать у товарищей абитуриентов и устроил драку. Куцего с позором выгнали из училища. Не помогло и заступничество дяди. Это событие у Вани Куцего навсегда отбило желание учиться чему бы то ни было. Вернувшись домой, он год занимался перепродажей джинсов увольняемым в запас солдатам и жил не бедно, в свое удовольствие. Осенью 1978 года Ваню Куцего призвали в ряды вооруженных сил Советской армии. Парень не глупый, знакомый с армейскими порядками, пока надо было, не высовывался – делал что прикажут, соблюдал распорядок дня, инициативу не проявлял. В свой срок "оперился", стал проявлять командирские качества и умение поддерживать дисциплину в подразделении. Каким образом он этого добивался, командиров не интересовало. После года службы Куцый стал заместителем командира взвода. В армии Ваня понял, что он любит деньги и власть и хочет только денег и власти. Чтобы владеть и тем и другим, Куцый решил, что достаточно иметь крепкие кулаки и верных товарищей. И все ему сходило с рук, пока однажды, во время очередного "наведения внутреннего порядка", Куцый не отбил молодому солдату селезенку. Получил приговор – три года дисциплинарного батальона.
Выйдя из дисциплинарного батальона, Куцый осел в Краснодаре, где выгодно женился на дочери директора горторга. Он ненавидел весь свет, но к армейским привычкам по-прежнему относился с уважением. Когда в начале перестройки начался кооперативный бум, Куцый сколотил группу вышибал и организовал ее по армейскому образцу, установил жесткую иерархию и дисциплину по своим понятиям. Даже в так называемом "прикиде" его бригада отличалась от прочих банд Краснодара. Спортивным костюмам "Аддидас" и кроссовкам "быки" Куцего предпочитали камуфляж и высокие армейские ботинки. Тогда же за любовь к армейской атрибутике его и прозвали Полковником. К началу беспредельных девяностых годов у Куцего была уже бригада в тридцать активных стволов. В начавшейся мясорубке за передел сфер влияния криминального мира Краснодара Куцый занял свою нишу благодаря жестокости и организованности его подопечных. Ему досталась торговля оружием и оборот наркотиков в крае. Вот уже десять долгих лет Полковник-Куцый вел войну с местными, чеченскими, азербайджанскими бандитскими авторитетами, цыганскими баронами. Опыт и чутье подсказывали Куцему, что главное: ни от кого не зависеть, никому не доверять. Опасаясь прослушивания, Куцый менял телефоны и номера несколько раз в месяц, не ночевал в одном и том же месте два раза подряд, был осторожен в выборе людей и ни с кем не водил дружбы. Единственными людьми, которых Куцый ценил, к мнению которых иногда прислушивался, были его финансист Моисей Абрамович Кидин и жена. Что кроме денег связывало этих трех таких разных людей, для окружающих было загадкой.
Сегодня Куцый ночевал в своем загородном доме. Звонок по телефону, номер которого был известен только самым приближенным людям и предназначался для экстренных случаев, насторожил Куцего. Номер входящего был не знакомый, но Куцый нажал на кнопку ответа.
– Здравствуйте, Иван Игоревич, – прозвучал вежливый голос.
– Кто? – Куцый не любил обходительные манеры.
– В субботу вы получили товар, как было оговорено, – голос опять не представился, что очень задело Куцего, но об оружии знали только свои люди, поэтому он не отключил трубку.
– Допустим. Чем обязан?
– Дело в том, Иван Игоревич, что оплата не прошла.
– Я не знаю, о чем вы говорите. Расчет был на месте, как и договаривались. Чек и номер счета у вашего человека. Банк знаете только вы. Какие проблемы? Какие ко мне претензии?
– Дело в том, что с моими людьми случился несчастный случай, и они не передали мне чек.
– Не хотите ли вы сказать, что в этом моя вина.
– Ни в коем случае, но не могли бы вы, как говорится, сделать дубликат?
В голове Куцый уже просчитывал барыш. В случае, если чек не найдется, в карман можно положить миллион "зеленых рублей" чистого навара и это без учета барыша с перепродажи оружия чеченам. Надо потянуть время. Никто и ничто его не осудит, он заплатил честно и второй раз платить не обязан. Куцый принял решение.
– Послушайте. Это не коммерческий подход к делу. Вы хотите сорвать двойной куш с товара, который еще не реализован?
– Мы же с вами старые партнеры, – голос в трубке стал злее и громче. – Мы оба заинтересованы в продолжении сотрудничества, партнеры должны доверять друг другу. Я вас заверяю, что в случае если чек отыщется, я верну вам лишнее с процентами за неустойку и хлопоты.
– Как говорится – доверяй, но проверяй. Какие ваши гарантии? Если бы вы мне в течение недели поставили такую же партию под залог, я бы согласился с вашими предложениями. А так... извините, я должен подумать. – Куцый решил сыграть.
– У тебя есть чем думать? – самообладание изменило говорившему, он был в бешенстве. – Кем ты себя возомнил, гнида? Забыл, что только благодаря мне ты жив и на свободе? Значит так, если сегодня денег в течение дня не будет – пеняй на себя! Я тебя предупредил.
– Да пошел ты... за гниду ответишь, – Куцый швырнул трубку мобильного телефона об стену. На шум вбежал телохранитель.
– Проблемы, командир?
– Отправь Борю в Слободку. Он знает. Пусть найдет Кадило и вытрясет из него то, что он получил от нас в субботу на базе.
Через четыре часа Куцый принимал доклад от посланного в Слободку человека.
– Сивец и Дудкин мертвы. За день до этого было еще два трупа – начальник Сивца и подруга офицера. Ментов в Слободке немеряно. Военная прокуратура опечатала склад. Будет ревизия.
– Отлично. И что он может мне теперь сделать? Сам напортачил. Этот канал поставки закрыт. Надо завязывать с этим московским клерком, он и так наследил. Ему сейчас не до меня. Свои хвосты подчищает, наверное. Так что можно спать спокойно, – размышлял Куцый, обращаясь к своему заместителю, вальяжно развалясь в своем любимом кожаном кресле.
Спать спокойно Куцему не дали. В три часа ночи его разбудил стук в дверь спальни. Такое допускалось только в экстренных случаях. Куцый, не вставая с постели, прорычал:
– Докладывайте, что там у вас.
Ответил Шмыга – личный телохранитель и как его любил называть Куцый, –. адъютант.
– Звонили с базы. Туда кто-то пытался проникнуть. Рома, Толстый ранены. Киря убит.
– Пытались проникнуть или проникли? Кто? Менты? Товар цел? – Куцый вскочил с постели и стал одеваться. – Говори, я жду.
– Рома говорит, что их было двое или даже трое, крутились у склада. Внутрь не попали. Не успели. Прошли через забор, сняли камеру наблюдения. Говорит, профессионально работали. Взять не получилось.
– Не получилось?! А вы кто? Не профессионалы? Я вам бабки за что плачу?! Слушай приказ. Собирай всю бригаду. Это не менты, я бы знал заранее. Не чечены – они бы не ушли, не взяв то, что хотели. Это рука Москвы. Клерк объявил нам войну. Он ее получит. Организовать охрану всех наших объектов. Здесь оставь человека два-три. Груз с базы забрать в запасной район. Все! Действуй!
Куцый исполнял роль великого полководца. Он надел легкий бронежилет, нацепил наплечную кобуру с семнадцатизарядным "глоком", подошел к зеркалу, взглянул на отражение и остался доволен собой.
После ночной стычки, оценив обстановку, Филатов решил далеко от базы не уходить. Он рассчитывал, что напуганные нападением бандиты будут стараться перевезти оружие в безопасное место. Тогда, если посчастливится, Филатов вычислит главаря и ликвидирует его. В случае если главарь не проявит себя или не приедет на базу, Филатов уничтожит машину с оружием.
Для наблюдательного пункта Юрий выбрал раскидистую сосну, с которой просматривался подъезд к базе и часть двора. Филатов взобрался на вершину кроны сосны и удобно устроился в раскидистых ветвях. С рассветом к объекту подошла колонна из четырех машин. Трех легковых и одного "Урала". Из машин выскочили два десятка вооруженных бандитов. Часть из них стали в оцепление по периметру базы, другие проехали на территорию за забором и стали выносить армейские ящики с оружием из ангара и грузить их в "Урал".
– Плохо работаете, парни. Сейчас прибавим вам ускорения, – Филатов достал из-за спины "винторез", протер стекло прицела, приложил к глазу окуляр и стал выбирать цель.
Среди снующих взад-вперед фигур выделялся высокий бандит в кожаной куртке. Он размахивал руками, поминутно прикладывал трубку мобильного телефона к уху, руководил погрузкой. Едва слышный щелчок выстрела, ослабленного глушителем и резкая отдача приклада в плечо. Высокий в кожанке выронил телефон, упал сначала на колени, потом уткнулся головой в землю. Бандиты рассыпались по двору, оставив раненого без прикрытия. Оцепление даже не шелохнулось. Филатов разочарованно хмыкнул – подстреленный бандит не был главарем банды. Во дворе базы стали раздаваться крики и одиночные выстрелы. Похоже, что группировка собиралась прочесать местность. Это не входило в планы Филатова.
Пользуясь возникшей суетой, Филатов слез с дерева и незамеченным пошел в сторону выхода колеи на трассу.
Солнце поднялось над верхушками деревьев. Потеплело. Защебетали птицы. Багульник благоухал с такой силой, что у Филатова с непривычки закружилась голова. Юрий перевернулся на спину, подставил лицо пробивающемуся сквозь густую листву золотому лучику. Прошло два часа с того времени, как Филатов отошел от базы бандитов. Дойдя до развилки лесных дорог, Юрий остановился и осмотрелся. Лучшего места для засады не выбрать. На повороте машины замедляют ход и подставляют бок, в какую бы сторону они ни ехали. Сами как на ладони, а нападающего не видно. Развилка проходила по центру небольшой лесной полянки, со всех сторон окруженной густым лесом. Филатов поставил две "растяжки" из гранат, позаимствованных из арсенала Андрюхи Королева на каждом возможном направлении движения колонны, оборудовал три запасные огневые позиции и теперь отдыхал в ожидании шума моторов. Прислушиваясь к посторонним звукам, Юрий вспомнил другую засаду. Это было в январе девяносто пятого, недалеко от Грозного. С тех пор прошли годы, но он помнил каждую мелочь, каждую минуту того дня.
Его рота выстроилась перед небольшим лесом.
– Пройдем лес, поднимемся в гору, осмотримся и дальше – вниз, к подножью, – приказы командира роты были коротки, – это наш район поиска. Автоматы держать наготове. Не исключена засада. Радиостанции беречь!..
Повзводно рота уходила в гору, покрытую лесом. Первыми шли бойцы головной походной заставы взвода Филатова. Грамотно разделившись на небольшие группы, они прислушивались к каждому шороху. За заставой выдвигались главные силы роты. По пути бойцы обнаружили несколько растяжек – противник был близко. Дорога была трудной. Из-под ног брызгала грязь, по лицу била морось, застывающая под дуновениями холодного январского ветра. Бойцы шли тихо, замирая и прислушиваясь через каждые пять минут.
– "Раскат", "Раскат", что у тебя? – периодически запрашивал Филатов по рации головной дозор.
– Все спокойно, – последовал ответ, и тут же впереди раздался оглушительный взрыв, вверх взмыла красная ракета, и отовсюду загрохотали автоматные очереди. Головной дозор не успел предупредить ядро группы об опасности, не заметил подстроенную ловушку. Град пуль выкосил впереди идущих.
– Отходим к высотке! – командовал Филатов, выпуская одну за другой гранату из подствольного гранатомета в сторону наступавших боевиков.
Стрельба не прекращалась. В какой-то момент к Филатову подскочил командир роты.
– Сколько у тебя живых?
– По-моему, чуть меньше половины, – ответил Филатов. – Что со связью?
– Мою разбило, – мрачно ответил ротный, несколько раз выстрелив в сторону боевиков. – Так что ищи радиста. Будем телеграфировать в Кремль.
Вдруг выстрелы прекратились, и через некоторое время со стороны боевиков вышли три человека с белым флагом.
– Смотри, Юра, – обратился к Филатову командир, – кажется, духи поговорить желают. – Не стрелять!
Боевики медленно поднимались вверх по склону к месту, где укрывались все, кто выжил за полчаса боя. Навстречу трем чеченцам вышел ротный и два командира взвода, один из которых был старший лейтенант Филатов. Третьего взводного уже не было в живых. Они приблизились друг к другу.
– Вот что, русские, – начал боевик, стоящий в центре, – я полевой командир вооруженных сил республики Ичкерия Аслан Мирабов. Сделаю все, чтобы вы не прошли в Грозный. Нас пять тысяч. Кроме того, у нас есть артиллерия, бронетехника. Вы сейчас думаете, как я узнал о вас? Ваши генералы мне вас и сдали. Я знаю каждый ваш шаг. Так что сдавайтесь.
– Подумать надо, – негромко ответил ротный.
– Думай, командир. Даю тебе пять минут, – с этими словами боевик развернулся и отправился назад.
– Мужики, надо продержаться. Скоро стемнеет. Будем прорываться. Все поняли? – спросил взводных командир роты, когда они вернулись в укрытие.
Через десять минут бой возобновился. Взрывы, огонь, стоны, кровь – этот ад продолжался еще несколько часов. Они продержались до наступления темноты, но далеко не все. Собрав трех оставшихся в живых солдат, взвалив на себя раненого, командир взвода старший лейтенант Юрий Филатов пошел на прорыв из окружения.