Корсаков увидел с чердака, что утренние гости оставили машины в лощине и приближаются к ограде усадьбы пешком. Видимо, они ожидали застать его сонным. Так или иначе он мог без труда положить их с чердака несколькими выстрелами, и это даже нельзя было бы назвать боем. Джо Скаличе ни на секунду не задумался бы учинить такой расстрел. В самом деле, зачем возиться с живыми, когда покойники не доставляют никаких хлопот, а пока их хватятся, можно уйти бог знает куда? Но солдаты видят свое достоинство в том, что убивают только в бою, - тем-то они и отличаются от бандитов. Впрочем, Корсаков горячо надеялся на то, что боя удастся избежать, - проливать кровь этих парней, выполняющих свою работу, ему совершенно не хотелось. С другой стороны, и не справиться с ними ему было нельзя. Альтернативой служило пожизненное заключение, а то и электрический стул - Корсаков никак не мог припомнить, существует ли в штате Нью-Йорк смертная казнь. Он не торопясь спустился с чердака, проходя через комнату, сунул прицел в ящик письменного стола и вышел из дома через заднюю дверь. Перебежав через двор к гаражу, он бесшумно отомкнул замок и проскользнул внутрь, оставив дверь приоткрытой как раз настолько, чтобы с улицы рассмотреть то, что происходит в помещении, было невозможно. В гараже он спустил переносной фонарь в смотровую яму, над которой стоял джип, сгреб с верстака пару гаечных ключей и взобрался по лесенке на настил под крышей, втащив затем лесенку за собой. Сверху в слуховое оконце он наблюдал за тем, как гости, видимо, обшарив дом, осторожно спустились во двор по ступенькам заднего крыльца после того, как шериф внимательно осмотрел из-за притолоки двор и окружающие постройки. Развернувшись в цепочку, вся команда сразу направилась к гаражу - двое прикрывали с флангов, а двое крались прямо к приоткрытой двери. В дверную щель им был виден в полутьме гаража отсвет горевшего в яме переносного фонаря. Корсаков для пущего правдоподобия уронил сверху в мотор джипа, стоявшего с открытым капотом, маленький гаечный ключ. Услышав изнутри звуки ремонта, люди, подбиравшиеся к гаражу, слегка расслабились. Корсаков, чтобы не быть случайно обнаруженным, отодвинулся от окошка и следил за ними в щель между досками. Один из визитеров, тот, что шел с правого фланга, остался прикрывать и присел на корточки с пистолетом на изготовку у бочки с дождевой водой. Остальные, также держа пистолеты наготове, подтянулись с разных сторон к двери в гараж. Корсаков перестал их видеть - они оказались в мертвом пространстве. Шагнув к окну, он вскинул карабин и прицелился в агента, сидевшего у бочки.
- Эй ты, - негромко позвал он. - А ну брось пушку.
Агент было заколебался, но тут же грохнул выстрел. Пуля пробила бочку возле самого его уха, и тугая струя воды залила его добротный костюм. Агент осторожно положил пистолет рядом с собой на землю. Снова прогремел выстрел, и оружие, бешено вертясь, отлетело на добрый десяток метров, исчезнув в траве, росшей вдоль стены дома.
- Ложись на брюхо, руки за голову, - приказал Корсаков агенту, не сводившему с него глаз. - И не дергайся, а то живо башку разнесу. Эй вы там, внизу, - наблюдая за выполнением собственной команды, произнес Корсаков, - ваш приятель у меня на мушке. Быстро кидайте пушки на середину двора, а то я его пристрелю.
- Ты что себе позволяешь, парень? - послышался снизу прокуренный бас шерифа. - Это сопротивление представителям власти!
- Бросайте пушки, тогда и поговорим, - сказал Корсаков. - Вы проникли с оружием в частное владение. Кто вас знает, чьи вы представители.
Внизу наступило молчание. Пауза затягивалась, и Корсаков со вздохом произнес:
- Ну что ж, парень, извини. Сперва прострелю тебе руку, а там посмотрим. Не хотят твои дружки по-хорошему.
- Эй, эй, парень, подожди, - примирительно пробасил снизу шериф. Три пистолета один за другим вылетели на середину двора и со стуком ударились об утоптанную землю. У Корсакова немного отлегло от сердца.
- Вот и молодцы, - одобрил он. - Теперь проходите в гараж и садитесь в машину, чтобы я вас видел.
Направляясь к джипу, толстяк-шериф оглянулся и посмотрел поверх настила, но увидел только светлый прямоугольник окна.
- За руль не садись, - предупредил его голос сверху, и шериф, сердито сопя, уселся на место рядом с водительским.
Двое его товарищей влезли на заднее сиденье. Агент,, лежавший во дворе с руками за головой, услышал глухой стук и, приподняв голову, обнаружил, что Корсаков поднимается на ноги после прыжка из слухового окна.
- Лежи, лежи, - бросил ему Корсаков, продолжая держать его под прицелом, затем стволом карабина закрыл дверь в гараж, вынул из кармана замок и запер дверь, оставив ключ в замке.
Широкие ворота, через которые в гараж въезжали машины, оставались заперты на засов. Корсаков, неторопливо нагибаясь, подобрал с земли три пистолета, затем подошел к стене дома, пошарил в траве и нашел четвертый пистолет - со свежей царапиной от пули на рукоятке, но, судя по всему, в остальном исправный. Три пистолета Корсаков рассовал по карманам, карабин закинул за плечо, с оставшимся пистолетом в руке подошел к лежащему агенту и старательно его обыскал, зная по собственному опыту, что серьезные специалисты редко имеют с собой только одну единицу оружия. Предосторожность оказалась не лишней: к щиколотке агента клейкой лентой был прикреплен маленький "кольт" 22-го калибра. Корсаков мысленно похвалил себя за то, что все время не спускал с парня глаз.
- Класть уже некуда ваши пушки, - проворчал он, отдирая от ноги агента револьвер. - У твоего приятеля тоже запасной ствол? Ладно, можешь не отвечать, это уже неважно. Иди и стань у двери, когда я скажу, откроешь замок.
Агент повиновался. Не упуская его из виду, Корсаков описал по двору полукруг и занял позицию сбоку от входа в гараж, укрывшись за штабелем бревен, которые ближе к зиме предстояло распилить бензопилой и поколоть на дрова. "Эх, жить бы здесь круглый год", - промелькнуло в голове у Корсакова. Угли в камине - словно дышащая теплом сокровищница, запах смолы от сосновых дров, бездонная тишина за окнами и снега, отражающие лунный свет... Корсаков скомандовал:
- Открой дверь, отойди на середину двора и сядь на землю.
Когда агент выполнил приказ, он гаркнул, чтобы его слышали в гараже:
- Выходи по одному! Сначала - парень в штатском! Руки за головой!
Вышедшему второму агенту Корсаков приказал повернуться спиной, крадучись подошел к нему и, ощупав его одежду, обнаружил в кармане пиджака точно такой же легкий револьвер, как тот, что отобрал у первого. Корсаков ухмыльнулся:
- Кажется, ты надеялся пострелять?
Когда все незваные гости расселись посреди двора, Корсаков обратился к ним, поигрывая пистолетом:
- Итак, джентльмены, ситуация определилась: я хозяин, вы у меня в гостях. Если будете вести себя прилично, вреда я вам не причиню. Оружие верну вам позже, когда пойму, зачем вы сюда пожаловали. Ну, выкладывайте.
Вместо ответа шериф полез в нагрудный карман. Увидев, что дуло пистолета в руке Корсакова слегка дрогнуло, он сделал успокаивающий жест раскрытой ладонью и обратился к своим товарищам:
- Я так и знал, что это не он. Посмотрите получше, сами увидите. Хозяева усадьбы - достойные люди, не станут они прятать преступников.
Вынув из нагрудного кармана фотографию, шериф помахивал ею в воздухе. Уловив смысл его слов, Корсаков весь похолодел. "Как это - "не он"? - лихорадочно замелькали в мозгу мысли. - Кого же они здесь ловят? Может, тут какая-то ошибка? Нет, я чувствую, что они приехали за мной... Значит, я сам на себя не похож? Что они сделали с моим лицом?!" Он с огромным трудом подавил порыв тут же кинуться к джипу и посмотреться в зеркальце. Тем временем агенты в штатском тоже вынули фотографии и рассматривали их, бросая на Корсакова сравнивающие взгляды. Наконец один из них произнес:
- Мистер, мы - агенты ФБР, - он показал значок и спрятал его обратно во внутренний карман пиджака. - Мы ищем одного парня, он убил четверых полицейских. Посмотрите, может быть, вы видели его где-нибудь поблизости.
Хотя .Корсаков, пребывал в смятении, голос его стал заметно жестче.
- Сидеть! - скомандовал, он, заметив, что агент собирается подняться. - Это все пока одни разговоры. Я не такой дурак, чтобы верить словам, значкам и всякой такой ерунде. Ну-ка дай взглянуть.
Он сделал шаг вперед, держа пистолет наготове, протянул руку, взял у шерифа снимок и снова отступил на шаг. Рука с наведенным пистолетом не дрожала, и все же в следующие полторы минуты пленные могли бы с легкостью обезоружить Корсакова, потому что он не мог оторвать взгляда от небольшого, но очень четкого цветного фото, на котором был изображен он сам - в военной камуфляжной форме без знаков различия, в каком-то помещении на фоне голой стены, выкрашенной в светло-желтый цвет. Судя по форме и по тому, что человек на снимке выглядел привычно и не казался Корсакову чересчур молодым, фотография была сделана совсем недавно - скорее всего в Ливане. Корсаков в сотьш раз мельком подумал о том, что за спиной воюющих в наше время вечно трется всякая сволочь с фотоаппаратами и подслушивающими устройствами; затем ему показалось, будто он узнает место где его снимали; затем он подумал, что вспоминать место сейчас некогда, и только после этого в полной мере осознал: четыре ищейки с весьма наметанным глазом, рассматривая его в упор, не могут его опознать по его собственной фотографии. Он ощутил противную слабость в ногах и снова подумал: "Что же они сделали с моим лицом?"
- Нет, такого парня я здесь не видел, - сказал он. - Фотографию на всякий случай оставлю себе.
Пленные стали подниматься, разминая затекшие ноги и перебрасываясь веселыми репликами, однако озадаченно умолкли, когда Корсаков вновь рявкнул на них:
- Сидеть, мать вашу! Кто разрешил встать?! Они замешкались, но тут же грохнул выстрел, и
пуля обожгла щеку помощнику шерифа. Тот поспешно сел, а за ним и все остальные.
- Ты что, парень? --' удивленно спросил шериф. - Мы же во всем разобрались, разве нет?
- Разобрались, да не совсем, - процедил Корсаков, отступая на пару шагов. После минутного размышления он скомандовал: - Ну-ка вставайте и топайте к сараю. И без фокусов - в случае чего я не промахнусь.
Он знал, как поступят агенты, если он вернет им оружие: возьмут его под арест и повезут в город, где снимут отпечатки пальцев. Не такие они простаки, чтобы отпустить кандидата на электрический стул только потому, что он не похож на свою фотографию. Бывали хитрецы, которые сводили себе капиллярные линии на пальцах и делали пластические операции, однако их все равно выводили на чистую воду. Поэтому Корсаков вовсе не считал инцидент исчерпанным. Он бросил помощнику шерифа ключи от замка и приказал отпереть сарай, а когда тот распахнул дверь, велел пленным войти внутрь, открыть люк в погреб и спуститься вниз. Когда те, недовольно ворча, один за другим исчезли в люке, он включил в погребе свет и встал над освещенным проемом.
- Значит, так, ребята, - начал он. - Мне очень жаль, но вам придется просидеть здесь несколько часов. Пол крепкий, люк - тоже, так что ломать и то и другое вряд ли имеет смысл. Впрочем, дело ваше, помешать вам я все равно не смогу. Оружие ваше найдете в домике на столе в гостиной, - правда, для этого вам придется высадить дверь, потому что ключи я вам оставлять не намерен. жратвы в погребе полно, всяких соков и вин - тоже, так что можете ни в чем себе не отказывать. Когда я закончу свои неотложные дела, то дам знать в полицию, где вы находитесь. Думаю, что они хватятся вас еще до этого. Ну, привет, не поминайте лихом, - заключил он, захлопнул створки люка и приладил к их ручкам тяжелый замок. Пройдя в дом, он поставил карабин в оружейный шкаф. Затем ему пришлось сходить в гараж и без помощи лестницы взобраться на настил, чтобы вернуть на место оптический прицел. Благодаря его врожденной аккуратности в комнатах домика царил порядок, и убираться ему не пришлось. Он, правда, начал было вытирать отпечатки пальцев, но тут же, выругав себя, прекратил это занятие, поскольку уничтожить всё отпечатки, оставленные им в усадьбе; не представлялось возможным. "Ладно, оставлю свои пальчики им на память, - подумал он. - В конце концов то, что я здесь жил, само по себе преступлением не является". Он поймал себя на том, что затеять бессмысленную протирку мебели его заставило желание оттянуть тот пугающий момент, когда он посмотрит в зеркальце джипа и увидит в нем свое новое лицо. Привыкнув ни в чем себе не потакать, он тут же направился в гараж. Там он включил свет, уселся в джип на место водителя и повернул зеркальце к себе.
Он узнал себя только по глазам: светлые и холодные, они. смотрели как обычно - оценивающе, отстранение, чуть насмешливо. Смятение хозяина в них никак не проявлялось. Все остальные черты невероятным образом изменились: изящный нос с родовой корсаковской горбинкой сделался вдавленным и приплюснутым, как у старых профессиональных боксеров; подбородок из округлого стал прямоугольным и слегка скошенным, овал лица - жестким, с резко выступающими скулами. Нежная матовая кожа даже на взгляд была шероховатой, местами воспаленной, и приобрела землистый оттенок. Возле глаз развернулись морщины, и глубокие складки пролегли от крыльев носа к углам рта. Но сильнее всего изменились волосы: прежде мягкие, густые, с богатым оттенком спелой пшеницы, теперь они сделались прямыми, жесткими и ломкими, как волчья шерсть, и приобрели цвет "перец с солью", словно Корсаков ранее был брюнетом, а затем сильно поседел. Густая борода такого же цвета ничуть не скрадывала жесткости черт лица, - наоборот, она сама выглядела как воплощение жесткости. Росла она, по-видимому, медленно и отросла не настолько, чтобы ее требовалось немедленно подстричь, но в силу своей звериной густоты неплохо скрывала рубцы на месте входного и выходного отверстия пули, пронизавшей навылет обе щеки Корсакова и раздробившей коренной зуб. Корсаков подумал, что ему изрядно повезло и в момент выстрела рот у него, несомненно, был приоткрыт: вероятно, он хотел что-то крикнуть возникшим перед ним полицейским. В этот момент последовал выстрел, и пуля всего лишь прошила его щеки, а могла бы по меньшей мере оставить его без зубов и без языка - в том благоприятном случае, если бы при столкновении с преградой она не изменила бы траекторию. Корсаков изобразил широкую улыбку. Слева в ряду зубов виднелась зияющая дыра, но если не растягивать рот до ушей, то со стороны, ее вряд ли можно было заметить. Зато губы изменились весьма существенно: из прежних четко очерченных и привлекавших женские взгляды они сделались жесткими и размазанными, словно у боксера. Корсаков всегда испытывал некоторую гордость оттого, что выглядел значительно моложе своих лет, однако теперь он разом постарел лет на десять. Ошеломленный тем, что открылось ему в зеркале, он ощупывал свое новое лицо и пытался успокоиться, дабы понять, какие последствия сулит ему эта метаморфоза. Для осуществления мести она могла быть только полезна, однако огорчало то, что имевшиеся у него документы теперь невозможно будет использовать из-за несовпадения лица предъявителя и лица на фотографии. Чувствуя себя какой-то бесплотной тенью, Корсаков вернулся в домик и собрал в сумку все необходимое для бегства. Ему никак не удавалось справиться с душевным смятением, и потому он по нескольку раз контролировал каждое свое действие. После некоторого размышления он прихватил в сумку со стола армейский "кольт" 45-го калибра, а из другого точно такого же пистолета вынул магазин и тоже положил магазин в сумку. Уже. подготовившись к уходу, он вдруг остановился, вернулся в комнату, достал из шкафа четыре шерстяных одеяла и понес их в сарай. Там он отпер люк и молча свалил одеяла вниз, а затем запер люк снова, хотя шериф снизу что-то недовольно басил. Заперев все постройки, Корсаков положил ключи в условленное место - под въездной настил гаража, после чего направился по дороге к шоссе, намереваясь поймать попутку. Можно было, конечно, отобрать у агентов ключи от "Понтиака", но связываться с оперативной машиной ФБР ему не хотелось. Проходя мимо машин, оставленных в лощине, он вынул пистолет и с удовольствием прострелил три покрышки сначала у полицейского"Крайслера", а потом у "Понтиака". Приятно было сознавать, что запас времени увеличивается. Корсаков пересек поле и бесследно канул в поток машин, мчавшихся по федеральному шоссе.
О смерти Эдвардса, последовавшей за ней перестрелке и бегстве Корсакова Джо Скаличе узнал той же ночью, а утром уже держал в руках выпуск "Кроникл" с жирно набранным извещением: "Наемник и международный террорист застрелен полицией в Южном Бронксе. Подробности в следующем номере". Джо, которому сообщили о том, что перестрелка как раз для .полиции закончилась скверно, а якобы застреленный террорист бесследно исчез, ощутил в душе легкую тень надежды и велел секретарше связаться с редакцией "Кроникл". Ничего отрадного ей там не сообщили: оказалось, что произошла ошибка и агент, передавший в редакцию сенсационное известие о гибели наемного убийцы, затем сам погиб, как и трое его товарищей, от руки этого самого убийцы. Впрочем, в редакции не слишком расстраивались из-за допущенной оплошности, полагая, что она лишь придаст пикантности последующим публикациям. "Кроникл" щедро приплачивала полицейским, допускавшим утечки информации, и потому сомневаться в ее осведомленности не приходилось. Надежда на благополучный исход дела рассеялась, и помрачневший Джо, выслушав доклад секретарши, молча указал ей на свой стол. Та уже хорошо знала этот жест, а потому нагнулась, изящным движением задрала юбку, спустила трусики и оперлась локтями о столешницу. Джо поднялся с кресла, обошел стол, пристроился к секретарше с тылу и отработанным движением овладел ею. Таким образом он привык успокаивать нервы после трудных переговоров, получения неприятных известий и во всяких подобных случаях. В особо неудачные дни ему требовалось до десятка успокоительных сеансов, так что, прибыв домой к жене он валился в постель, едва успев раздеться, и сразу же засыпал как убитый. Для поддержания постоянной готовности к успокоительной терапии Джо приходалось часто менять секретарш, так что имен их он не запоминал, да и лица помнил смутно, к тому же излюбленная им поза давала возможность видеть лицо помощницы только в профиль. Левой рукой Джо оперся о спину девушки, которая стонала и вскрикивала, изображая африканскую страсть, а правой дотянулся до телефона, снял трубку и набрал номер.
- Фрэнк? - спросил Джо по-английски, но тут же перешел на сицилийское наречие: - Немедленно приезжай ко мне. Надо посоветоваться, плохие новости... А если слышал, то мог бы и сам позвонить. Давай, жду.
Не прекращая колебательных движений тазом, Джо набрал следующий номер. Голос человека, поднявшего трубку на другом конце провода, он узнал и потому сразу же заговорил на диалекте:
- Чиро? Приезжай ко мне, надо кое-что обсудить. Да, по тому делу... Нет, все не так гладко, как ты думаешь. Работать надо, а не газеты читать! Давай, жду через час.