Тесля засмеялся.
- Вам не кажется, Сабо ур, - он употребил венгерское выражение - господин Сабо - что долг понятие сложное? Вы сочли себя должником перед русским офицером, теперь русский офицер должен думать, что он ваш должник. А не лучше ли людям просто относиться друг к другу по-человечески, даже если они не обременены взаимными долгами?
- Вы хитрец, - засмеялся Сабо.
Он довез капитана до вокзала Дели, проводил до вагона.
Тесля вернулся в гарнизон, но докладывать о происшествии никому не стал. О случившемся командиру полка стало известно из других источников. Оба нападавших попали в больницу. И хотя они были известны милиции как отъявленные хулиганы и дебоширы, но это были свои, мадьярские хулиганы, и делу придали официальный ход.
Вызвав Теслю "на ковер", командир полка сразу стал орать:
- Что ты там наломал, медведь? Дерешься на улицах, а командующему войсками ноты из Министерства иностранных дел шлют. Ты понимаешь, чем мне это грозит?!
- Виноват, товарищ полковник, но ваши проблемы меня не касаются. Я не груша в боксерском зале, в которую каждый может ткнуть кулаком, не получая при этом сдачи. И уж тем более - не плевательница. Я - офицер. Об этом говорят знаки различия. Они дают мне право защищать свою честь и достоинство всеми доступными способами. Потому что честь офицера - это честь государства, которому он служит.
- Все? - спросил полковник. - Высказался? Теперь послушай, что скажу я. Ты считаешь себя офицером. А я по-твоему кто? Хер собачий? Не считаешь? Так вот, учти, я бы в подобной ситуации в ход кулаки не пустил. Мы все-таки в чужой стране…
- И очень плохо. Однако хуже всего, что в моем возрасте и звании вы скорее всего мыслили по-иному. Именно так, как я сейчас. Изменить мнение вас заставляет боязнь за карьеру, за свою пенсию. Ради этого вы готовы бросить под ноги и честь, и самолюбие.
Полковник вскочил.
- Заткнись! - заорал он яростно. - Умник хренов! Пошел вон! Собирай вещи и к чертовой матери! В двадцать четыре часа!
Тесля поджал губы, круто повернулся через левое плечо и вышел. Начальник штаба полка, присутствовавший при их разговоре, встал, прошелся по канцелярии. Спросил:
- Ты всерьез решил его гнать?
- Какие могут быть шутки?! Прикажи оформлять документы и выдели сопровождающего до границы, чтобы он по дороге ничего не отмочил. Наглец! Подонок! Я в его возрасте твердо знал, что такое дисциплина. Раскрыть пасть на командира полка и оскорбить его…
- Ты сердишься, Юпитер, и, должно быть, не прав. А сердишься потому, что он ударил тебя под дых. Разве не боязнь за свою шкуру делает нас сегодня не такими смелыми, какими мы были раньше? Лично меня - да. Хотя внутренне я на стороне капитана.
- Брось, ты как был марксистом, так им и остался. Говоришь одно, веришь в другое, в уме держишь третье…
- Все-таки одумайся. Вломи взыскание, но выгонять…
Начальник штаба не усек то, что сразу понял Тесля: решение о его судьбе принимали на уровне военных богов в штабе Группы войск. Командир полка лишь озвучил чужое решение.
В Москве Тесля явился в Главное управление кадров. Розовощекий молодой полковник, явно выдвиженец переворота, сочувственно спросил:
- Ты хоть этому подонку хорошо врезал?
- Вроде бы, - смущенно ответил Тесля. - С копыт он рухнул…
- Правильно поступил. Давить эту сволочь, давить надо, а мы со всеми цацкаемся. Дипломатия, видишь ли, сопли-вопли. У меня есть заявка на ротного в воздушно-десантную дивизию. Ты мастер спорта, не пьющий, пойдешь?
Так Тесля оказался под куполом парашюта. Тянул лямку (чтобы звучало более по-десантному, можно сказать - тянул стропу), вывел роту в отличные, но с осени прошлого года охладел ко всему - к службе, к карьере.
Началось с того, что он съездил в Москву на стрелковые соревнования. Движимый любопытством, сходил и даже постоял на Новоарбатском мосту. Расстрелянная демократия глянула на него пустыми глазницами окон Белого дома. Некогда белоснежные стены, подпиравшие золотой герб вольной России, закоптились, почернели в огне пожара. На душе стало муторно и гадко. Он увидел, что те, кого всегда называли защитниками, вдруг стали карателями. Не полиция, не внутренние войска, а знаменитая Таманская мотострелковая дивизия запятнала свое знамя кровью людей России. И не нашлось в ней офицера, который бы на проклятом мосту, встав на броню, пустил себе пулю в лоб. Пулю чести, пулю вразумления. За деньги, за поганые бумажки офицеры-таманцы стали способны на все - даже на подлость и бесчестье.
Вернувшись в полк, Тесля подал рапорт: "Прошу уволить в запас". Как человека неблагонадежного его освободили от должности и вывели в резерв, где он ожидал приказа министра об увольнении.
Выслушав сбивчивый рассказ офицера о своих злоключениях и взглядах, Прасол решил: такого он может взять в свою команду. Человек смелый и главное - предельно искренний, честный.
- Садитесь, Владимир Васильевич, - предложил он капитану.
Тот опустился на стул, который скрипнул под его мускулистым телом.
- Давно подтверждали спортивную классификацию?
- Какую? У меня их три.
- По самбо.
- Ровно неделю назад вернулся с чемпионата. Золотая медаль.
- Не хило, - оценил Прасол. - Во всяком случае, так бы сказал мой сын. А по стрельбе?
- В этом году уже бывал на соревнованиях.
- Мастер?
- Так точно.
- Сейчас я задам вам вопрос. Только не обижайтесь, если он покажется странным.
Капитан пожал плечами. Мол, ваше дело спрашивать, мое - отвечать.
- В поле три куста. Идет дождь. Под какой куст заскочит заяц?
Тесля взглянул на Прасола пристально, пытаясь угадать меру серьезности, с которой должен прозвучать ответ. Червяков напряженно подался вперед.
- У зайца в дождь нет выбора. Под какой куст ни заскочи, он будет мокрым. Суше других может оказаться самый густой.
Прасол кивнул, соглашаясь.
- Разрешите мне? - спросил Червяков и лукаво улыбнулся. И, не ожидая согласия, сказал: - Вы, товарищ капитан, пилот транспортного самолета. Рейс Тула - Новосибирск. Груз двадцать пассажиров и гуманитарная помощь Красного Креста. Сколько лет пилоту?
- Думаю, двадцать девять, - ответил Тесля, усмехаясь.
- Двадцать три! - торжествующе поправил кадровик и пригладил макушку.
- Да нет, товарищ майор, - вмешался Прасол. - Капитан не ошибся. Рейс-то у вас не Новосибирск - Тула, а Тула - Новосибирск.
- Фу ты! Я перепутал! - Червяков был искренне огорчен и потому потер макушку еще яростней.
Прасол познакомился с десятью офицерами и отобрал двух капитанов - Теслю и Бориса Ивановича Шуршалова. Он собирался пригласить на беседу одиннадцатого, когда в дверь постучал старший лейтенант Пермяков.
- Разрешите, товарищ полковник? Я согласен. Говорят, у вас мощные тесты. Я готов…
- Садитесь. Вот вам набор фотографий. Вглядитесь. Затем я покажу второй. Скажете, какие лица повторяются.
- Готов.
Через три минуты на стол лег второй монтаж.
- Теперь взгляните сюда.
Пермяков скользнул взглядом по снимкам и трижды ткнул пальцем в разные места.
- Вот, этот и этот. Очко?
- Отлично, - оценил Прасол, постаравшись скрыть удивление. - Как вы угадали?
- Несложно, товарищ полковник. До меня тут уже пальчиками тыкали. Если приглядеться - глянец потерт.
- Еще раз отлично. За находчивость.
- Иначе и быть не могло.
- Вам не вредит самомнение? - спросил Червяков ехидно. Он до сих пор не мог простить отлуп, который получил его любимец Чижов. - Вы ведь всего старший лейтенант…
- Разве монополия на способности у майоров и выше?..
Прасол с интересом следил за пикировкой. Пермяков был дерзким, острым на язык. Он, несомненно, не испытывал боязни перед начальством. Такие люди обычно в равной мере способны на дерзкие дела и безрассудные поступки. В мирное время в армии их часто губят тем, что всячески прижимают, стараясь подровнять под общую гребенку. И они обычно уходят из ее рядов до срока сами, либо их выгоняют "по служебному несоответствию". Зато в боевой обстановке, если шальная смерть не останавливает их порыва, они взмывают высоко вверх, быстро набирают чины и награды. Среди трех отобранных Пермяков был явно самым шустрым.
- Не знаю, лейтенант, не знаю, - задумчиво сказал Червяков, и в глазах его сверкнул мстительный огонек. - Я бы на месте товарища полковника на ответственное дело вас не взял.
- Я бы вас тоже, товарищ капитан.
- Забываетесь, Пермяков. Я - майор.
- А я старший лейтенант.
Червяков побагровел и стал нервно перекладывать папки с личными делами.
Стараясь сгладить неловкость, Прасол, сделав глубокомысленный вид, предложил:
- Может, вы сами пойдете ко мне, товарищ майор? У вас опыт, суждения… Я попрошу командира дивизии, он вас на время отпустит…
Червяков импульсивно отодвинул папки.
- Вы бы мне еще взвод предложили, - голос его полнился язвительностью. - Майоров нам некуда девать стало.
- Извините, если обидел, - голос Прасола звучал примирительно. - Но раз вы отказываетесь, на ваше место я беру старшего лейтенанта Пермякова.
Когда Пермяков вышел из канцелярии, Червяков сказал:
- Простите, товарищ полковник, но, между нами, я удивлен. Вы что же, всерьез верите, будто ваши тесты могут прояснить, чего стоит тот или иной офицер? Что ваши вопросы выше диплома и служебных аттестаций? Лично я в это не верю.
- Представьте, я тоже.
- Зачем же задавать вопросы? Они сбивают с толку. Люди теряются. Возьмите лейтенанта Чижова. Хороший офицер, а как растерялся…
- Простите, майор, но офицер, которого сбивают с толку дурацкие вопросы, не может быть хорошим. Мне не обязательно, чтобы на все отвечали правильно. Куда важнее, чтобы человек не терялся, а думал. Любые решения, которые принял командир, оказываются верными, если он без колебаний доводит их до конца. Плохо, когда офицер колеблется, не может решиться на что-то определенное…
После обеда Прасол собрал офицеров, отобранных в команду.
- Всего трое? - удивился Тесля. - Не густо.
Прасол улыбнулся:
- У меня принцип матросский - пусть трое, но все в тельняшках.
- Мы такие, - подтвердил Шуршалов с улыбкой и согнутым пальцем поправил усы.
- Не сомневаюсь, и все же вынужден вас проверить. Сперва пошутим. Сейчас я выйду и запру дверь. Жду вас на плацу. Дверь не ломать, окон не бить. На все три минуты. Ясно?
Щелкнул замок.
Когда Прасол вышел из штаба, на плацу уже стояли два капитана - Тесля и Шуршалов. Последний небрежными ударами ладони отряхивал брюки. Прасол поднял глаза. Окно на втором этаже было распахнуто, одна из створок качалась, поскрипывая.
- Пермяков? - спросил Прасол.
- Здесь, - голос раздался из-за спины. - Простите, товарищ полковник. Я тоже умею как кенгуру, но джентльмены предпочитают двери…
Он показал Прасолу гвоздь с согнутым острием. Офицеры засмеялись.
- Нестандартное решение, - заметил Шуршалов иронически.
- Ценю, - согласился Прасол. - Остается проверить, как вы стрелять научились…
- Нешто мы не господа офицеры? - сыронизировал Тесля.
- Это мы и проверим. Согласны? Шарков, ты мне обещал стрельбище.
- Все готово, можем ехать.
На дивизионном стрельбище в секторе пистолетной стрельбы их встретил офицер, отвечавший за безопасность и мишенную обстановку. Представился:
- Капитан Мельников. Сектор к занятиям готов.
- Вот вам смена, - сказал Прасол, пожав руку капитану. - Командуйте.
Офицеры выстроились шеренгой, зарядили оружие.
- На огневой рубеж, шагом марш! - подал команду Мельников.
- Отставить! - оборвал его Прасол.
Офицеры остановились. Сделали по шагу назад. Подравнялись.
- Товарищи офицеры! - сказал Прасол. - Дело, которое нам вершить, по командам не будет делаться. Когда надо стрелять, каждому придется решать без подсказок…
- Но меры безопасности на огневом рубеже, товарищ полковник, необходимы, - возразил Мельников, краснея от обиды. Он знал, что старшие начальники всегда требовали пунктуального соблюдения всех правил проведения стрельб. Прасол повернулся к капитану.
- У вас есть пугачи? Пистоны? Надо выдать. Нет? Жаль. А коли люди вооружены пистолетами, то мы будем учить их обращаться с оружием в экстремальных условиях.
Он обернулся к шеренге.
- Владимир Васильевич, ваша мишень крайняя справа. Стреляйте.
Мельников, теперь уже побледнев, гневно обратился к Прасолу:
- Я снимаю с себя ответственность за ваши действия, товарищ полковник.
Прасол понимающе кивнул.
- Успокойтесь, товарищ капитан. Я вас не подставляю. Можете даже уйти.
Тесля, не выходя на огневой рубеж и не меняя стойки, вскинул пистолет и пять раз без пауз выстрелил. Все смотрели не столько на него, сколько на Прасола. Но тот стоял с непроницаемым видом и внимательно разглядывал носок своего ботинка, поворачивая его туда-сюда.
Когда выстрелы отгремели, он спросил:
- Попали?
- Конечно, - ответил офицер. - Две десятки, три девятки.
- Даже так? Отлично.
Шуршалов и Пермяков стреляли вместе. Еще две отличные оценки должны были порадовать полковника. Но он не очень обрадовался. Сухо констатировал:
- Стрелять все вы умеете, я убедился. Вопрос только в том - как? Обратите на себя внимание: за годы службы вас приучили держать пистолет как хрустальный бокал. По команде "Шагом марш!" выходить на огневой рубеж. По команде "Огонь!" - нажимать курок. После стрельбы еще одна команда: "Орудие к осмотру!" И ни у кого из вас за все это время не возникло желания спросить: кому нужны хрустальные стрелки? Вы ведь сами знаете, как во всех случаях вас тянет принять спортивную стойку. Нам это не подойдет. Андрей Павлович обещал обстановку более сложную. Куда-то надо ехать?
- Да.
И они поехали.
Узкая пассажирская платформа "Ягодное" в тот час была пустынной. Пятеро мужчин в камуфляже спрыгнули на траву, пересекли рельсы и двинулись по тропке, пересекавшей лес. Миновав пшеничное поле, прошли к реке. Здесь вдоль берега рачительные хозяева природы десятилетиями добывали гравий и оставили на память будущим поколениям свидетельства своей бурной деятельности - огромные мертвые котлованы. Одни из них кто-то приспособил под дикое стрельбище. Здесь можно было вести огонь из всех видов оружия, вплоть до гранатометов, не боясь причинить кому-то вред.
- Подойдет? - спросил Шарков, зная, каким будет ответ.
Они стояли на краю глубокой выемки, которая с Луны должна была выглядеть внушительным кратером - следом великой космической катастрофы.
- В самый раз, - оценил Прасол местечко. На похвалы он был скуп, а когда хвалил, в голосе было больше иронии, нежели восхищения. От этого похвалы не всегда вдохновляли.
Шарков прикрепил к метровым кольям две поясные мишени и разнес их по разным углам карьера.
- Начнем? - спросил Прасол. - Давайте вы, Юрий Иванович. На цель по одному патрону. Вперед!
Пермяков бежал упругим спортивным шагом, легкий, сноровистый. Было видно, он старался произвести впечатление на товарищей. Прасол спокойно сидел на откосе у въезда в карьер и сосредоточенно подбрасывал на ладони нечто, похожее на голыш. Когда Пермяков достиг первого рубежа и выхватил пистолет из кобуры-босоножки, Прасол зажег шнур взрывпакета, которым только что играл, и швырнул его под ноги стрелку. Взрыв бабахнул за спиной Пермякова, и тот от неожиданности рванул курок. Прогремел выстрел. Смешавшись, стрелок пальнул еще раз и побежал дальше…
После проверки обеих мишеней попаданий в них обнаружено не было.
- Поймите, - сказал Прасол своим рекрутам. - Я не разочарован. Нет. Просто хотел показать вам, что навыки спортивной стрельбы, которые служба прививает офицерам, - это подготовка к войне с чучелами. А мне нужно, чтобы вы видели перед собой подлинного врага. Вооруженного. Он будет в вас стрелять. И стрелять метко. Поэтому мы начнем учиться вести огонь на бегу, в падении, в прыжке…
- Для этого надо каждому спалить по ящику патронов, - сказал обиженно Пермяков.
- Будет и по ящику. Будет по два. Важно, чтобы вы палили не зря. Вот вы, Юрий Иванович, в нос попадаете пальцем с закрытыми глазами. Верно? Стрельба в движении почти то же самое. Надо привыкнуть ощущать пистолет как продолжение руки. Пусть он станет указательным пальцем. И главное в этом деле, чтобы ствол во всех случаях лежал параллельно локтевой кости. Во всех случаях - когда вы стоите, лежите на боку, на животе. Закройте глаза и вскиньте руку. Откройте глаза. Задрали ствол? Поправьтесь. Плюньте на все, чему вас учили в тире. Главное - рука и глаз. И не бойтесь дергать курок. Пусть плавно его спускают чемпионы. Нам нужны не очки, а жизнь, - Прасол перевел дух и улыбнулся. - Во речугу закатил! Будто народный депутат перед вторым микрофоном.
- Может, вы сами покажете, как надо? - с невинным видом попросил Тесля, и все сразу посмотрели на полковника. - Для поучения и нашей уверенности.
- Кому дать взрывпакет? - спросил Прасол. - Пермяков наверняка постарается меня подловить. Есть такое желание? Валяйте!
Прасол бежал зигзагом, и Пермяков ни разу не угадал, куда он сделает очередной бросок. Взрывпакет, посланный, казалось бы, туда, куда направлялся полковник, пукнул впустую, потому что Прасол внезапно рванулся в другую сторону. И огонь по мишени он открыл не с рубежа, обозначенного кучкой камней, а задолго до него, едва из-за борта выемки стало видно первую мишень. Выстрел прозвучал неожиданно и всего один раз. Остроглазый Пермяков увидел, что в центре мишени, где-то под условным подбородком фигуры, как крупная муха села пробоина.
Тесля наблюдал за полковником с изумлением. То, что делал Прасол, походило на трюки стрелка-каскадера, с одним отличием - пули были настоящие и поражали мишени без подвохов.
Вбежав в выемку, Прасол перепрыгнул через бетонную балку и, еще находясь в прыжке, саданул по второй цели во второй раз. Он успел сделать еще два выстрела. Затем упал за вагонетку, стоявшую на ржавой узкоколейке, быстро выкинул руку из-за колеса и вогнал в первую мишень сразу две пули. Встал, отряхиваясь…
- Все, товарищ полковник, - сказал Тесля, - можете из меня веревку вить, но пока не повторю ваш результат, буду здесь пыхтеть день и ночь.
- Добро, Владимир Васильевич, веревок я из вас навью. Но сейчас мы отработаем еще одну комбинацию. Борис Иванович, вы слыхали команду "Вперед! Я прикрою!"?
- Так точно.
- В кине, - сострил Пермяков. - В армии такой нетути.
- У нас будет. Только учтите, когда тебя прикрывают, это ничуть не веселее, чем когда тебе стреляют в спину. Но мы должны через такое пройти. Чтобы каждый в группе знал - прикрывают без дураков. Чтобы верили друг другу - если прикрывают, это надежно.
- Надо, так надо, - сказал Тесля.
- Отлично, Владимир Васильевич. Вы сейчас поползете до рубежа, с которого станет видна левая мишень. Я буду вас прикрывать и вести огонь по правой. Пули пойдут над головой, но вы на них ноль внимания. Я прикрываю…