Сев в машину, Клер решила не ходить на обследование. Она посмотрела, когда письмо отправлено, - 21 декабря. В конце концов она могла уехать на каникулы и не получить его. А о том, что она приходила в инспекцию, никто и не вспомнит. Лучше она подождет. Ведь Клер подписалась под петицией, требовавшей ограничения рентгенологических обследований, пагубно влияющих на здоровье.
Она направилась к Гийозу окольными путями, подумав, что иначе не сможет подъехать к дому Пьера, если цистерну еще не убрали. Предупредительные надписи не удивили Клер, однако присутствие жандармов перед въездом в деревню ее смутило. Желающие поглазеть на место пожара приехали из окрестных мест на машинах, но им не позволяли приближаться к руинам.
Клер пришлось предъявить удостоверение личности, чтобы преодолеть полицейский кордон. Цистерна все еще была на месте, но рабочие резали ее автогеном, чтобы потом отбуксировать. Клер разрешили пройти к дому. Зачем она приехала сюда? Ничего не осталось, кроме развалин. Крыша частично провалилась, только комната Пьера висела в воздухе. Клер расчистила проход в мастерской, чтобы подойти к дверце, ведущей в сад, обернулась и увидела обуглившуюся кровать. Должно быть здесь пожарные подобрали тело ее мужа. Накануне она в последний момент отказалась присутствовать, когда тело клали в гроб.
- Мадам Руссе?
Толстый мужчина в пальто и черной шляпе звал ее с улицы. Он явно боялся запачкаться среди развалин. Клер хотелось бы еще взглянуть на огород, посмотреть, уцелели ли овощи Пьера. Она не собиралась их брать, просто ей было бы приятно, если бы они не пострадали от огня.
- Антуан Пишю, - представился мужчина, церемонно снимая шляпу. - Я звонил вам утром.
Клер овладела собой, шагая рядом с этим слегка запыхавшимся человеком, который говорил с ней по телефону о деньгах и сохранении прав. Он протянул ей вялую, будто без костей, руку.
- Никто не выжил? - спросила Клер.
- Нет, увы, нет... Под обломками найдено девять трупов. Как и следовало.
Он, кажется, бухгалтер?
- Вечером, то есть этой ночью, я видела какую-то фигуру... Белую... Я подумала, что пожилой человек мог так одеться: рубашка с длинным рукавом, длинные кальсоны...
- Мой отец спал в таком виде, - прошептал Пишю, - но, увы, я его опознал. Он умер в своей кровати... Он носил два обручальных кольца на безымянном пальце левой руки: свое и кольцо моей матери... Мать была крупной женщиной, я в нее, а отец - худенький, поэтому он и мог надеть ее кольцо на свой палец.
- Он не обращался к врачу в последнее время? - вдруг спросила Клер.
Пишю повернулся к ней. У него были исчезавшие в складках жирного лица глубоко посаженные глаза. Они выглядели бы неживыми, если б не блестящие зрачки.
- К врачу?. Не думаю... Он редко писал мне.
- Вы знаете его лечащего врача?
- Да, это доктор Рэйно, тоже старик. Он смотрел отца два раза в год: тот был еще очень крепок для своего возраста.
- Позавчера вечером мой муж жаловался на сильные боли в желудке... его без конца рвало... Вы не думаете, что вода в поселке могла быть непригодной для питья?
- Не знаю.
Пишю был явно обескуражен и рассержен, что она говорит о какой-то воде, тогда как он уже выработал целую тактику, чтобы заставить страховую компанию платить.
- Простите, - переспросила Клер, - что вы сказали?
Делая вид, что слушает, она смотрела на рабочих, которые разрезали цистерну автогеном и относили куски металла к развалинам."-Капитан жандармерии сказал ей, что автоцистерна взорвалась, но была ли экспертиза?
Она вновь прервала напыщенные объяснения Пишю.
- Экспертиза? - спросил он. - Разумеется... Цистерна взорвалась, и вспыхнувший бензин брызнул во все стороны и так высоко, что попал на крыши.
Клер покачали головой:
- Нет, мсье.
Он поперхнулся:
- Нет?
- Я не спала... Я слышала, будто идет дождь. Еще до того, как все загорелось. Я думаю, что цистерна продырявилась в нескольких местах и облила дома. Да, именно так, словно их поливали довольно сильными струями.
- Послушайте, мадам Руссе, вы не должны говорить подобные вещи. Вы не представляете, как коварны страховые компании... Надо, чтобы все было совершенно ясно, понимаете?
- При мне цистерна не взрывалась, и я уже сказала об этом жандармам. Возможно, она взорвалась потом, когда я ехала в машине. Повторяю, я слышала, будто идет дождь. Затем сильно запахло бензином. Наконец, я успела спуститься в мастерскую мужа и опять подняться, прежде чем все вспыхнуло.
Пишю чуть заметно надул губы. Ему все это явно не нравилось.
- Ваш муж мертв, мадам Руссе. И вы не воскресите его, потребовав, чтобы следствие учло ваши... ваши впечатления... В те мгновения вы, должно быть, обманулись.
- Я была полусонная, конечно, но у меня не было никаких причин паниковать или ошибаться. Я подумала: "Вот те на, дождь идет". Но, поскольку туман держался всю ночь, я вынуждена была предположить, что что-то другое потоком лилось на крыши. И, судя по тому, как распространился огонь, я склонна думать, что это был бензин.
- Хорошо, хорошо, - сказал Пишю примирительно. - Вы наш единственный свидетель, понимаете? Там, видите, это мадам Ронди с мужем. Ее родители погибли - старики Гийоме.
- У них был телефон?
- Да, был, - ответил он радостно. - Вы, наверное, звонили к ним иногда?
Клер, не отвечая, направилась к супругам Ронди. Жена, маленькая круглая женщина с покрасневшими глазами, смотрела вокруг с потерянным видом, будто ее внезапно перенесли на другой край света, в какое-то мертвое пространство. Муж со смущенным видом потирал мозолистые руки.
- Я мадам Давьер, - представилась Клер, чтобы упростить знакомство. - Мой муж часто звонил от ваших родителей.
Мадам Ронди кивнула и разрыдалась. Позднее она узнала, что ее мать нашли с телефонной трубкой в руке! Старая женщина, наверно, хотела вызвать пожарных до того, как и ее захватило пламя.
- Извините мой вопрос, - проговорила Клер нетерпеливо, - но не болели ли ваши родители в последние дни?
Муж кивнул, хотел дать жене возможность высказаться, но она не смогла говорить.
- Да, - подтвердил он. - У них было какое-то желудочное заболевание... Доктор Рэйно заходил к ним, но он уже стар и лечил их древними средствами, висмутом, еще чем-то... моя теща была очень обеспокоена, так как ее рвало кровью... Мы как раз собирались приехать с детьми на рождество... Она волновалась, выздоровеет ли.
- Отчего, по ее мнению, она заболела?
- Они думали, что съели что-нибудь неподходящее...
- Они ничего не говорили о воде?
- Нет, ничего.
- А пили они воду из-под крана? Мужчина чуть улыбнулся:
- Минеральная вода была для них как лекарство...
Присоединивппдася к ним Пишю терял терпение:
- Главное, чтобы мы проявили единодушие и твердость, отвечая на предложения страховой компании. Знаете, что они сделают? Они будут вступать в контакт с каждым по отдельности. Надо, чтобы они приняли нас всех вместе и никого не сбили с толку.
Клер достала сигареты, перехватила возмущенный взгляд мадам Ронди, но все же закурила.
- Вы были здесь в эту ночь? - робко спросил мсье Ронди.
- Да...
В очередной раз Клер начала свой рассказ: больной муж, шум мотора, а потом дождя, затем пожар. Она говорила о корове, бежавшей за ней:
- Огненный шар. Она могла меня догнать, сбить с ног и упасть на меня.
- У Сегэнов было еще три коровы. Летом их пасла старая тетка Сегэнов, которая жила вместе с ними. Все погибло, сгорело, все...
- Спрашивается, что им понадобилось здесь с этой огромной цистерной? - крикнула вдруг мадам Ронди. - Да, спрашивается. Разве нет другой дороги? А грузовики Бортелли, думаете, шли в объезд? Никогда! Они отравляли жизнь моим родителям.
- Ну, полно, - сказал ее муж, - и грузовики сгорели. Говорят, пожар устроили экологи...
- Правильно сделали, - сказала жена. - Он наказан...
- В этой трагедии он ни при чем, - заговорил Пишю. - Знаете, нам придется иметь дело с сильным противником. Нефтяная компания утверждает, что автоцистерна была украдена... Вот если эту ужасную оплошность совершил бы ее шофер... Но страховая компания начнет к этому придираться, и нам трудно будет отстоять свои права. Надо нанять адвоката.
- Да, - сказал мсье Ронди, - надо.
- А этих похитителей никто не ловит! - возмутилась его жена. - Теперь за ними уже не охотятся. Это преступники... Да, преступники, и им следовало бы отрубить голову!
- Ну-ну, - сказал муж, - не волнуйся так... Пишю заговорил о похоронах, которые должны были состояться на следующий день. Будет восемь катафалков, сказал он. И наверняка много народу. Он, казалось, сожалел, что родные Пьера увезли его гроб.
Клер пожала всем руки, вернулась к машине. Неподалеку остановился "пежо-504", из него вышел молодой мужчина.
- Мадам Давьер, я Фарнье из "Дофине"... Вы единственный свидетель этой трагедии. Я вчера звонил вам и вашей матери...
- Я была не в состоянии принять вас, - сказала Клер.
- Я только что из жандармерии. Они ждут вас, чтобы записать ваши показания...
Клер не отвечала, и он перехватил ее взгляд, устремленный на жандармов.
- Вы удивлены?
- Да, удивлена, - ответила она.
- Я думаю, не видят ли они связи между обоими пожарами: на лесопильне и этим...
Клер перевела взгляд на него.
- Вы думаете, что этот бензин предназначался лесопильне?
- Не я, а, возможно, они. Я ничего об этом не знаю. Тут в районе было несколько левацких вылазок.
- Ваша газета не слишком нежно с ними обходится, - сказала Клер. В тоне ее не было язвительности.
Репортер, казалось, не рассердился на нее за это замечание.
- Я помню статьи, опубликованные во время Мальвиля в июле прошлого года... Я находилась там, и мне было не совсем понятно то, как вы интерпретировали факты.
- Согласен, - произнес он с полуулыбкой. - Но, может, вы мне расскажете о том, что пережили.
- Ищете сенсацию? Я еду в жандармерию.
- Я подожду вас... Вы ведь расскажете мне об этой ужасной ночи?
Клер не ответила и направилась к своей машине, но, сев за руль, не сразу включила мотор. Она чувствовала себя очень усталой. Обернувшись, она увидела, что Фарнье, журналист, наблюдает за ней из своей машины. Рядом с ним сидел какой-то усач, наверняка фотограф.
Нервничая, Клер с грехом пополам развернула машину и выехала на дорогу. Меньше чем через километр с правой стороны она совершенно случайно обнаружила водоем, из которого снабжался поселок. Если бы туман был таким же густым, как в прошлые дни, она бы его, конечно, не заметила. Клер остановилась на обочине и вышла из машины. "Пежо" журналиста обогнал ее, и усач обернулся.
Резервуар находился внизу в углублении склона, по которому проходила дорога, делающая в этом месте крутой поворот. Клер спустилась и увидела, что водоем совершенно пуст. Труба, которая выходила из каменной кладки, наверное, прямо из источника, замерзла. Обычно кто-то из жителей должен был регулярно чистить ее отверстие. Но почему водоем опустел? Может быть, оттого, что все коммуникации поселка были разрушены? Рядом находился фруктовый сад, о котором говорил Пьер. Сад был огромный. Но Пьер забыл, что в декабре за деревьями не ухаживают. Разве что яд успел проникнуть через землю в источник.
Клер поднялась по склону, заметила неподалеку машину журналистов. Они, должно быть, гадают, чем она занимается. Эта слежка привела ее в ярость. Но "пежо" удалился до того, как Клер приблизилась к нему.
В жандармерии ее провели в кабинет начальника, и тот сразу же явился, застегивая ремень.
- Благодарю вас за то, что вы пришли добровольно...
Клер страшно не понравилась эта формулировка. Как будто она была преступницей, которую разыскивали.
- Вы дадите показания, а кто-нибудь из моих людей отпечатает их на машинке.
Когда Клер заговорила о дожде из бензина, они удивились, однако ничего не сказали. Выходя, она заметила журналиста, но прошла мимо и села в машину.
Глава V
Стефан бросился в объятия Клер, а мать сообщила:
- Звонили из больницы.
- Из больницы?
- Гранж-Бланш... По поводу обследования, которое ты должна была сегодня пройти... Я объяснила им ситуацию. Они пришлют еще вызов.
- Но как они узнали, что я у тебя? - спросила Клер в изумлении.
Надеясь, что застанет еще кого-нибудь из администрации, она позвонила в больницу и попросила объяснений.
- Мне неясно, как могли позвонить к моей матери, - повторяла она каждый раз, как ее соединяли с новым служащим. - Вы не должны были знать номер ее телефона.
После четверти часа различных переговоров она была наполовину убеждена, что из больницы ей никто не звонил. Однако осмотр был действительно назначен на этот день на 14 часов. Спросили, не назначить ли ей другой день, но Клер отказалась. Пока об этом не могло быть и речи.
- Что все это значит? - спросила мать.
- Если б я знала.
- Может быть, в школе эпидемия? Возможно. она началась перед самыми каникулами?
- Насколько мне известно, нет.
- Еще звонили родители твоего мужа: не приедешь ли ты провести последнюю ночь у его гроба?
- Нет, - сказала Клер. - Я поеду завтра рано утром. Пьер оставался для меня только другом.
Имя мужа сорвалось у нее с языка, но Стефан дразнил кошку и не обратил на это внимания. Клер спрашивала себя, как объяснить ему исчезновение отца. Мать перехватила ее взгляд и возвела очи к небу.
- Не устраивай драмы, - проговорила Клер.
- Когда я думаю, что и ты могла умереть там... Ты представляешь, если б я осталась с ним одна? Я уже не молода...
Клер сожалела, что решила укрыться в Круа-Рус, лучше бы она осталась в своей квартире. С тех пор, как она рассталась с Пьером, ее мать считала, что вновь обрела маленькую дочь. Порой это было весьма неприятно. Надо было во всем ей отчитываться.
- Все же тебе следовало бы поехать туда на эту ночь.
Клер села в кресло, закурила. Ей Надо было подумать, разъяснить для себя некоторые вещи, но мадам Руссе хотела отвлечь ее от забот и рассказывала разную ерунду.
Значит, Гийоме тоже болели, и у них были те же симптомы, что у Пьера. Впрочем, ведь сказал же ей муж, что поселок опустел в последние дни. Он не смог позвонить ей от Гийоме, а должен был отправиться в Шаламон. Клер подумала, что могла бы посетить доктора Рэйно. Но он, возможно, сошлется на профессиональную тайну.
Лучше всего записать все, что произошло с того самого вечера, как она приехала к Пьеру. Клер встала.
- Пойду на минутку к себе в комнату... мне надо поработать.
- Поработать? Но у тебя еще масса времени... Разве ты не имеешь права отдохнуть, сама знаешь от чего.
Из-за Стефана мать говорила с осторожностью.
- Я ненадолго.
Клер начала заполнять листок школьной тетрадки. Пьер был болен, винил воду из водопровода. Он тщетно стучал в дверь к Гийоме и в течение нескольких дней не видел папашу Пишю. Он сам это сказал или она так поняла? Какие еще детали позволяли установить, что всех жителей поселка поразила одна и та же болезнь?
Клер закурила, задумалась и вдруг подскочила:
"Мясник... Тщетно в этот день мясник сигналил из своей машины..."
Она быстро записала ясно вспомнившийся факт.
Затем Клер тщательно описала болезнь Пьера, как его рвало, следы крови в камине и на раковине, неприятный запах у него изо рта, как будто его желудок был заполнен испорченной кровью. Что еще? Пьер говорил о машинах, неосторожно въезжавших на узкую улочку. Довольно поздно проехал грузовик лесопильни Бортелли. Как будто все.
Нет. Въезжая в поселок, она не приметила ни одного огня, подумала, что люди в темноте смотрят телевизор. А что, если все лежали в постелях больные?
Она заснула, встала, чтобы взглянуть на Пьера, опять легла. Тогда все еще стоял туман. Она посмотрела в окно. Нет, это было в другой раз, когда она открыла заслонку в печи. Затем она услышала шум глохнущего мотора.
Наконец, дождь, во всяком случае, что-то, что походило на дождь и стучало по крыше. Сначала над ее кроватью, потом смещалось. Эта деталь - если только речь шла действительно об одной детали - удивляла всех. Жандармов, капитана, Пишю, журналиста. Они готовы были думать, что ей это приснилось. Однако она хорошо все слышала, потом ощутила запах бензина, успела посмотреть в мастерской, не опрокинулась ли канистра.
- Да не приснилось мне! - воскликнула Клер. Когда она нагнулась, чтобы завязать шнурки на ботинках, она увидела сотни капель на полу, потом ей капнуло на лицо.
Клер стала лихорадочно описывать гостиную: крыша над ней была не слишком добротной, бензин мог проникнуть в щели, а затем стечь с потолка.
- Клер, - сказала мать, открывая дверь, - к тебе гостья, мадемуазель Вивиан.
Клер закрыла тетрадь, вложила ее в папку и встала.
- Пусть войдет.
- Ну не в твою же комнату - в гостиную. Мать считала, что комната, где спят, должна служить только для этой цели. Клер пришлось выйти в гостиную. Она поцеловала гостью. Колетт Вивиан работала в почтово-телеграфном ведомстве. Они познакомились с Клер на собрании противников ядерных испытаний и прониклись друг к другу симпатией.
- Я принесу вино, - сказала мадам Руссе.
- Я узнала о вашем муже, - проговорила Колетт. - Это просто страшно... Я купила все газеты... Вам пришлось пережить ужасные минуты.
- Не знаю, как мне удалось спастись... Если бы Пьер не был болен, может быть...
В жандармерии ей пришлось уточнить, что она спала не в той комнате, где муж. Судя по их виду, этот факт показался им любопытным.
- Возьмите соленое печенье, - сказала мадам Руссе.
Клер скоро поняла, что подруга пришла не из простой вежливости, а хочет сказать ей нечто важное. Но ей не удалось удалить мать и пришлось проявить терпение. У Колетт, однако, был очень смущенный вид.
- На чем вы приехали?
- На автобусе.
- Я провожу вас, мне это не повредит.
- Как, ты опять уходишь? - простонала мать.
- И я с тобой! - крикнул Стефан; у него был чуткий слух, и он все слышал из своей комнаты.
Клер одела его потеплей, чтобы он не замерз на улице. На лестнице она придержала Колетт за плечо.
- Вы хотите что-то сказать мне?
- Да, но сначала сядем в машину.
Машина Клер оказалась тесно зажатой между двумя другими.
- Не знаю, смогу ли я выехать.
- Неважно, поеду на автобусе. Но все-таки сядем в машину.
Устроившись на заднем сиденье, Стефан спрашивал, почему же они не едут на прогулку.
- Один коллега по профсоюзу сказал мне об этом, - объясняла Вивиан. - Мы всегда так поступаем... Когда речь идет о ком-нибудь из наших, его всегда предупреждают.
Она понизила голос.
- Со вчерашнего утра ваш телефон прослушивается... То есть телефон вашей матери.