- А вот и "грузчики", - улыбнулся Шлиман. - Очевидно, общество господина Фредерикса его сильно тяготило. В его присутствии начальник Третьего отдела разом терял всю напыщенность. Василий предполагал, что так было со всеми, кто так или иначе сталкивался с этим загадочным человеком. - Ну, мне пора, - заторопился Шлиман. - Дела, знаете ли…
- А Катерина Ганская? - неожиданно для него самого вырвалось у Василия. - Она ведь тоже должна была отправиться с нами.
Шлиман замер, словно натолкнувшись на стену.
- А почему вас интере… - начал было он, но Григорий Арсеньевич перебил его, не дав договорить.
- Здоровый интерес, Василий. Вижу, что ты незаметно для меня уже перерос из мальчика в мужа, - и, заметив, как молодой оперативник покраснел, тут же сменил направление разговора. - Впрочем, беспокоиться незачем. Она давно уже на борту вместе с товарищем Кошкиной - вашим комиссаром… - и, вновь покосившись на потупившегося Шлимана, продолжил. - Неужели вы думали, что с нами не будет комиссара? А кто же тогда будет присматривать за нашим моральным обликом и просвещать относительно новых побед марксистско-ленинской науки, - казалось, Григорий Арсеньевич говорит совершенно серьезно, и тем не менее в его голосе звучали нотки откровенного сарказма. Кроме того, наша экспедиция находится под непосредственным контролем товарища Берии, а посему комиссар нам просто необходим. Кстати, Василий, можете не ревновать. Наш комиссар очаровательная женщина, точнее, была бы таковой, если бы ее голова не была забита…
- Я попрошу! - встал на дыбы Шлиман.
- Вот видите, стоит только… - как ни в чем не бывало, продолжал Григорий Арсеньевич, но последние слова его заглушил истошный вопль профессора.
Повернувшись, Василий увидел, что "безумный ученый" буквально висит в воздухе, вцепившись в огромный чемодан, который водрузил себе на плечо один из матросов-грузчиков.
- Отпусти немедленно! - вопил профессор. - Так нельзя! Там ценное оборудование, которое требует очень бережного отношения. Немедленно опустите чемодан.
Невзирая на его слова, матрос чуть поправил свою ношу и медленно направился в сторону лайнера. Профессор повернулся к нам. Выглядел он как человек, обиженный в лучших своих чувствах.
- Ну хоть вы, Григорий Арсеньевич, им скажите! Там же…
- Да не волнуйтесь вы так, Иван Иванович, - успокоил профессора Фредерикс. - Ничего не случится с вашими бесценными манометрами.
- Но калибровка…
- Если калибровка собьется, я сам помогу вам вновь отрегулировать все приборы, - заверил его Григорий Арсеньевич. - А нам, - тут он повернулся к Шлиману, - нам пора прощаться. - И широко улыбнувшись, причем улыбка его выглядела фальшивой до мозга костей, он пожал руку Шлиману. - Удачи вам в вашей нелегкой борьбе с врагами советской власти, - при этом в словах его прозвучало столько сарказма, что Василий поежился. Нет, он ни за что не хотел бы стать врагом этого человека.
И тут что-то отвлекло его внимание.
Позади он увидел, что один из матросов подхватил его чемодан и стоит в ожидании. Когда же Василий повернулся в его сторону, пытаясь разобраться в том, что происходит, матрос спросил на ломаном английском:
- Ю намбер, плиз?
- Что-то? - переспросил Василий.
- Он спрашивает твой номер каюты, - пришел на помощь Григорий Арсеньевич. - Хочет отнести туда твой багаж.
- Да не надо. Я сам… - замялся Василий.
- Не дури, - отрезал Григорий Арсеньевич. - Так принято во всем мире, и не тебе это менять. Вот сделаете мировую революцию, тогда пожалуйста, а пока извольте в чужой монастырь со своим уставом не лазить. Итак, номер вашей каюты… Посмотри, Василий, поспеши… Ему же тяжело твой чемодан на весу держать.
Василий полез во внутренний карман и стал по очереди извлекать документы. Как всегда, согласно закону подлости, билет оказался последним, и номер каюты не внушал оптимизма - 3013.
- Что означает третья палуба тринадцатая каюта, - пояснил Григорий Арсеньевич, после чего обратился к матросу.
Тем временем Шлиман, видимо, попрощался и с профессором и с немцем, так как когда Василий собрался пожать руку своему начальнику, тот был уже метрах в ста.
В первый момент Василий хотел догнать его. Нужно же было… А, впрочем, что именно было нужно? Лишний раз выразить свое уважение? Нет, к гильдии жополизов Василий не принадлежал, к тому же вчера, после того как Шлиман выдал все необходимые документы, они попрощались, а то, что начальник Третьего отдела оказался на причале, - неожиданность. Так что, не дюже сомневавшись, Василий убрал назад во внутренний карман пачку документов и отправился следом за остальными членами экспедиции к лайнеру.
У трапа толпилось еще несколько отъезжающих - судя по костюмам и обилию драгоценностей, настоящих буржуев. Вот только багаж свой они тащили сами. Да и говорили они на совершенно непонятном Василию языке, то ли на итальянском, то ли на испанском. Они толкались, шумели.
Григорий Арсеньевич, подойдя поближе, остановился и, совершенно невозмутимо глядя на погрузку, извлек из кармана портсигар, закурил сигарилью.
- Не спеши, Василий, если не хочешь поучаствовать в давке. До отплытия еще больше трех часов, к тому же я не помню, чтобы что-то в этой стране происходило вовремя, так что обождем, пока погрузятся эти хамы.
- Ну, хамами они, положим, не выглядят, - возразил Василий.
- Не одежда и не брильянты отличают человека от хама, а поведение, - назидательно произнес Фредерикс. - Будь ты трижды аристократ, но если ты ведешь себя так, - тут он кивнул в сторону трапа, - ты ничуть не отличаешься от скобаря на Николаевском вокзале. А у этих и происхождения нет никакого - шелуха Третьего интернационала.
Василий с сомнением посмотрел на толпу. Нет, как-то не так представлял он себе делегатов Третьего интернационала, ведущих непосильную борьбу с мировым капиталом. Однако это было не его дело. В конце концов, Григорий Арсеньевич всегда был прав. Как он говорил, так по жизни и выходило, а посему, чтобы и дальше не влезать в спор, который может перейти в контрреволюционный разговор, Василий решил сменить тему.
- Если честно, Григорий Арсеньевич, я толком так и не понял, куда мы отправляемся.
- А что, для тебя, Василек, это имеет значение? Партия сказала - и ты выполняешь.
- Но…
- В этот раз плыть далеко придется. Впрочем, ваш товарищ, комиссар, тебе все объяснит. У нее есть секретное предписание.
- И все же…
- Ах, Василек, ты знаешь, что губит большую часть кошек, этих очаровательных домашних зверьков? Любопытство. Хотя в данном случае твой интерес вполне оправдан… Мы, мой юный друг, отправляемся в Антарктиду, - и Григорий Арсеньевич замолчал, выдерживая длительную паузу.
Василий с сомнением посмотрел на него, потом на лайнер, потом снова на Григория Арсеньевича. Нет, конечно, Василий не следил за достижениями науки и техники, которые с самого начала века шли вперед семимильными шагами, но… что-то подсказывало ему, что в Антарктиде нет комфортабельных отелей и что такой корабль как "Кабрал" вряд ли сможет противостоять льдам, а при встрече с айсбергом, без сомнения, разделит участь "Титаника".
- Нет, если ты подумал, что мы доберемся до Южного полюса на этом корыте, ты сильно ошибаешься. Нам еще предстоит пересадка прежде, чем мы ступим на пайковый лед.
- Но зачем? Зачем нам…
- Есть многое на свете, друг Гораций, что и не снилось нашим мудрецам… - улыбнулся Григорий Арсеньевич. - На борту у нас будет много свободного времени, и я надеюсь, вы потратите его не в амурных хлопотах вокруг госпожи Ганской, а займетесь изучением мифологии Ктулху - древнейших сказаний этой планеты. Собственно из-за них мы и отправились в это плавание.
- ?..
- Но всему свое время, Василек. Толпа, похоже, начала рассасываться, и нам надо поспешить на борт. Лично у меня нет ни малейшего желания ни на одну лишнюю минуту задерживаться в этой стране. Увидимся за обедом…
И Василий еще раз сильно удивился. Похоже, Григорий Арсеньевич собирался всякий раз преподносить ему новые сюрпризы. Вообще, как белогвардейца, бывшего предводителя бандитов, вместо того чтобы арестовать и расстрелять, отправляют с миссией от ГУГБ, да еще за границу, да еще… Нет, всего этого Василий понять не мог, точно так же, как определить нынешний статус своего "учителя". Почему Шлиман перед ним лебезил, какой властью обладал барон Фредерикс, если мог отменить приговор революционного суда? Порой Василию казалось, что для этого человека нет невозможного…
Подойдя к трапу, Василий в очередной раз предъявил свой билет вахтенному, а потом встал в очередь, медленно втягивающуюся в недра корабля.
Внутри же оказалось точно так, как представлял себе Василий: ковры, зеркала, шелк и бархат на стенах. "Ненужная роскошь! Эх, если бы вместо того, чтобы так украшать средство передвижения, они бы вложили эти деньги…" Но довести до конца мысль Василий не успел, так как оказался у дверей своей каюты. Ключ с длинной биркой был предусмотрительно вставлен в замочную скважину, и Василию ничего не оставалось, как войти.
Однако в каюте его ждал еще один сюрприз. В кресле, развалясь, сидела дама невероятных пропорций. Она была коротко стрижена и одета в строгий костюм с юбкой, который сидел на ней просто отвратительно и вместо того, чтобы скрывать, лишь подчеркивал излишества ее фигуры, превращая полную женщину в кустодиевскую натуру. Кроме того, сама каюта была небольшой, можно сказать даже маленькой. Тут с трудом помещались кресло, столик и откидная одноместная койка. То место, где должен располагаться иллюминатор, было тщательно занавешено. А так как, следуя на третью палубу, Василию пришлось спуститься на пару палуб вниз, он решил, что его новая обитель находится много ниже ватерлинии.
Когда Василий вошел, дородная дама сложила газету, которую перед этим внимательно изучала, и встала, протягивая руку оперуполномоченному.
- Товарищ Кошкина, - объявила она, - а вы, насколько я понимаю, товарищ Кузьмин?
- Василий Архипович, с вашего позволения, - вежливо поправил Василий незваную гостью.
- Я являюсь комиссаром этой экспедиции… - и вот прозвучало еще одно новое неприятное для Василия слово "экспедиция", чего-чего, а уж экспедиций с него хватит, однако отступать было некуда. Партия послала, и он уже находился на борту этого злосчастного лайнера. В общем, настроение Василию изгадили окончательно, - …и должна передать вам секретное предписание от вышестоящих органов, за подписью самого товарища Берии. - "Вот только этого мне не хватало, - подумал Василий. - Ввязался я в историю. Похоже, еще чуть-чуть, и пойду по пятьдесят восьмой. Хотя, с другой стороны, очень трудно засадить человека, который покинул страну".
А товарищ Кошкина тем временем выудила из кармана своего френча сложенное в несколько раз письмо и протянула его Василию. Тот машинально взял конверт. Да, все верно, на конверте справа внизу подписи Берии и Шлимана. "Неужели Гессель Исаакович все знал с самого начала и ничего мне не сказал? Вот уж лизожоп-гнидушка. Ничего, вернусь, поквитаемся". Но для этого, в первую очередь, необходимо было вернуться.
Василий решительно взял конверт, одним движением сломал печать и вытащил тонкий папиросный листок, из которого следовало, что он, Василий Архипович Кузьмин, направляется в Антарктиду в составе первой экспедиции Третьего отдела ГУГБ. Что он снабжен особыми полномочиями, в частности может носить оружие и при необходимости по собственному усмотрению применять его в любой стране в любое время суток, и так далее и тому подобное. Забавно. Раньше никто ему такие бумаги не вручал, хотя раньше он всегда применял оружие по собственному усмотрению. Основной же задачей поставлено перед ним было наблюдение над действиями Григория Арсеньевича Фредерикса и пресечение его действий, если оные пойдут вразрез с интересами партии. Интересно, каким это образом ему удастся "пресечь действия" батьки Григория? Непосредственным командиром над Василием на время "путешествия" была назначена… комиссар Кошкина, Рахиль Ароновна. Ей же он должен был докладывать обо всех своих разговорах с бароном. "Ну, это вряд ли", - усмехнулся про себя Василий, а потом еще раз взглянул на комиссара… А по прибытию на антарктическую станцию "Красный полярник" он переходит под начало некоего товарища Штейнера. Кто такой этот Штейнер, в приказе не уточнялось. Видимо, его должность была само собой разумеющейся.
- Вам все понятно, товарищ Кузьмин?
Едва сдерживая себя, чтобы не высказать все, что он думает по поводу подобных командировок, приказов, а особенно подобного начальства, Василий выдавил:
- Да…
За свою жизнь он не раз сталкивался с дамочками типа Кошкиной, повернутыми на всемирной победе пролетариата, которые никогда не нюхали пороха, но, не чураясь, пачками подписывали расстрельные приговоры.
В общем, командировочка намечалась чудесней не придумаешь.
- Кроме того, - продолжала Кошкина, - я должна предупредить вас относительно немецкого наблюдателя. Это - особо приближенный Гиммлера, и ввиду переговоров, которые ведут Риббентроп и товарищ Молотов, а также ввиду того, что немецкие союзники оказывают нам в этой миссии неоценимую помощь… В общем, вы понимаете. С одной стороны, мы должны быть по отношению к господину Грегу честны и предельно открыты, с другой стороны, вы должны отлично понимать, что он очень опытный, опасный агент - агент потенциального врага.
Василий вновь повторил свое сдавленное: "Да".
Он, конечно, хотел спросить о Катерине, о том, как устроилась она на борту "Кабрала" и не нужно ли ей чем-то помочь, но слова об этом самым естественным образом застряли у него в глотке, стоило ему лишь очередной раз посмотреть на правильное лицо комиссара. Ах, эти брови, округлости щек и второй подбородок, пухлые, пожелтевшие от папирос губы - это была не женщина, а истинное воплощение зажравшейся бюрократической машины, безжалостной и беспощадной.
Поэтому, когда она удалилась, Василий вздохнул с облегчением. "Вот только такого комиссара не хватало мне для полноты счастья, - подумал он, с размаха плюхнувшись на койку. - Единственный приятный аспект этого путешествия - так это возможность хорошенько выспаться. И ни один Шлиман не пришлет за мной вестового, чтобы я среди ночи, высунув язык, помчался разгадывать надписи на очередном Розеттском камне".
* * *
Каюта барона Фредерикса принципиально отличалась от каюты оперуполномоченного. Вообще напоминала она не каюту, а роскошный люкс. Три комнаты, изысканная резная мебель, картины на стенах и широкое панорамное окно - стена стекла, за которой располагался небольшой балкончик, откуда открывался чудесный вид на бескрайние просторы Балтийского моря.
Был второй день морского путешествия, и Василий по предварительной договоренности заглянул в апартаменты Григория Арсеньевича, где уже находились комиссар и Катерина.
Еще вчера за ужином по настоятельной просьбе Василия Григорий Арсеньевич согласился прочесть несколько лекций относительно цели их путешествия, дабы все участники прибыли на ледяной материк хотя бы минимально подготовленными к тому, что ожидало их там. Кроме того, на "лекции" присутствовал и Герхард Грег.
- Я тоже хотел бы послушать, - заявил он предыдущим вечером, - чтобы сравнить то, что известно вам, с теми данными, которыми обладаем мы. Быть может, мне даже удастся отчасти дополнить ваш рассказ.
Григорий Арсеньевич не стал возражать.
Теперь же вышло так, что Василий явился последним.
- Рад, что вы все-таки решили почтить нас своим вниманием, - не без ехидства приветствовал его хозяин каюты. В этот раз он был одет в серый костюм, придававший ему особое изящество. После того, как Василий устроился в одном из кресел, Григорий Арсеньевич продолжил. - Что ж, для начала я должен спросить, что известно вам, молодые люди, о древней истории нашей планеты?
- Ну, вначале было Междуречье, потом Египет, - робко пробормотала Катерина, но тут же съежилась под грозным взглядом комиссара. В этот момент Рахиль Ароновна больше всего напоминала строгую няню, выведшую в общество легкомысленную девочку, которая только и ждет удобного случая, чтобы нарушить все законы приличий.
- Да, так считает большинство людей, - кивнул Фредерикс. - Но увы… они ошибаются. Наша планета была заселена разумными существами еще задолго до появления первого человека, а тем более до возникновения первых цивилизаций. Еще до того, как в глубинах океана зародилась первая жизнь. Хотя и это вопрос спорный… А посему начнем с самого начала. Согласно мифам, на Землю, только сотворенную и едва остывшую мертвую планету, лишенную атмосферы и жизни, явились Древние боги… Вселенной тогда правили Иные, или лжебоги, как называют порою их исследователи, которые являют собой наделенные разумом элементы мироздания. К примеру, тот же Йог-Сотот - ключник миров, скорее не живое существо, а физическое явление.
- Но это противоречит… - неожиданно заговорила Рахиль Ароновна.