- А зачем тебе его искать? - сверкнул испуганными глазами Ботаник.
- Я с ним поговорить хочу, чтобы он вас не трогал, - ответил Иван.
Самого Ивана, конечно, трясло от страха при одной мысли о новой встрече с бандитами, но показать себя слабым перед пацанами - нет, это было не в его характере. К тому же Иван понял, что выбраться из этой ситуации без Шмидта вряд ли возможно.
Нужно возвращаться домой.
- Ты что, Ваня, с ума сбрендил? - вскочил с места Лоцман, - Тебе жить надоело? Тебя же на куски порубят и в консервы закатают! Это же мафия, ты что не понимаешь, что ты для них пустое место. Был ты и нет тебя - вот и все!
- Это мы еще посмотрим, - упрямо сказал Иван, выхватив из-за пояса пистолет, - я все-таки Саши Белого сын, а не размазня! Мой отец не отступил бы никогда!
- Я тоже не размазня! - сказал Лоцман. - Я с тобой пойду! Не боюсь я этого Шамана!
- И я! И я! - в один голос воскликнули Тимоха и Ботаник.
Иван помолчал, обдумывая, как начать, и потом сказал:
- Ладно, слушайте, пацаны. Только поймите меня правильно. Нам вместе нельзя. Могут стрелять по мне, а зацепят вас. Я этого не хочу…
- Ваня, но это наше общее дело, - тихо напомнил Ботаник.
- Мы были там вместе, - добавил Тимоха, - и в подвале у Тихно были тоже все вместе.
- И за все, что мы делаем, отвечаем тоже вместе, - поставил точку Лоцман, - поэтому один ты к Шаману не пойдешь. Вместе пойдем. Это я тебе сказал! Я тебя не брошу!
- Они нас искать будут, а мы им стрелку забьем, - с восторгом, словно речь шла о детской игре, воскликнул Тимоха, а игра-то была уже взрослой, но они по молодости этого недопонимали. - Только пистолет бы нам хоть еще один!
- Слушайте, пацаны, - вскочил Лоцман, - у мафиозника этого вывалился в канализацию ствол, когда Иван в него выстрелил. Там вода, воняет, вряд ли они его доставать стали.
- Я могу нырнуть! - предложил Тимоха. - И будет у нас два ствола! Мы будем тогда уже сила! Бригада!
- Бригада, - усмехнулся Иван, - малолетние бандиты…
- Мы не бандиты, Мы за справедливость, - сказал свое слово Ботаник.
В это время из-за перегородки купе появилась голова спасенного ими "монаха". Он пристально посмотрел на Ивана и спросил:
- Мальчик, это ты сказал, что твой отец Саша Белый?
- Ну я, - ответил Иван, - а что?
- Но этого не может быть, - сказал "монах", - сын Саши Белова не может бегать в таком виде с пистолетом по окрестностям трех вокзалов…
- В каком таком виде? - вступился за Ивана Лоцман. - Ты на себя посмотри! Очнулся, бородатый, и никакой благодарности! Мы тебя, дядя, спасли от мафиозников, а теперь ты бери ноги в руки и чеши куда подальше отседова. Или ты думаешь, мы тебя в свою компанию возьмем?
Но Федор не обратил внимания ни на тон, ни на слова Лоцмана. Его глаза изучающе и не отрываясь смотрели на Ивана.
- Ладно, братва, уходим, - сказал Иван, поднимаясь с полки, и обратился к "монаху": - А вам лучше уехать из Москвы. Если они вас еще раз поймают, то точно убьют.
- Похож, очень похож, - не отрывая взгляда от Ивана, полушепотом произнес "монах", - но этого быть не может, чтобы сын Белова и вот так…
- Ну, не может и не может, отцепись от нас, - сказал ему Лоцман, - пацаны, пошли отсюда!
Он повернулся и, цепляясь за поручни, быстро пошел к выходу из вагона. Остальные один за другим спрыгнули с подножки и побрели вдоль рельсов. Иван молчал и думал о том, зачем этот "монах" расспрашивал его об отце. И как будто он папку его лично знает. Но ведь когда-то, не так давно, по всей Москве висели предвыборные плакаты, на которых был изображен Иван вместе с отцом и мамой. И в газетах их печатали. Многие эти плакаты помнили. Может, и "монах" этот плакат тоже видел.
Как только Шмидт, Белов и Степаныч после "перестрелки" на броневике-джипе выехали из Измайловского парка, - чтобы заехать на стоянку и забрать оттуда "девятку" Власова, у Шмидта на поясе запищал мобильник. Тот глянул-на дисплей и сказал:
- Оксана SMS прислала, значит Иван где-то рядом с ней! Нужно нам поспешить.
Он резко вывернул руль автомобиля и свернул направо, педаль газа вдавив практически в пол. Но как он ни старался набрать скорость - тяжелый джип, двигался как асфальтоукладочный каток - его бронебойные качества полностью нейтрализовали скоростные.
Когда они приехали минут через сорок на место и Шмидт выглянул из джипа, Оксана сразу же подбежала к нему. Белов оценил девушку - она была хороша во всех отношениях - стройная фигурка, высокая грудь и сама кровь с молоком.
- Вы опоздали, - сказала Оксана, - ехали целый час! Я же написала - скорее! Ребята отдали мне долг - тридцать долларов и сразу же исчезли. Я пыталась их задержать - вон девчонки видели, уговаривала сходить в кафе, но пацаны куда-то спешили, не согласились.
- Мы сделали глупость, - сказал Шмидт, хлопнув себя по лбу, - надо было мне догадаться сразу же после того, как SMS получили, Океане перезвонить и сказать, что ты, Саша, здесь в Москве. Оксана бы сказала об этом Ивану, и он наверняка бы дождался нас. Но голова не работает после этих прогулок по вечернему парку.
- Ребята, кажись, в какой-то Красносибирск собираются, - добавила Оксана, - серьезные такие стали из себя, деловые, прямо бригада.
- Бригада сопливая, - натянуто усмехнулся Белов.
Ему стало нехорошо. Очень ему не хотелось, чтобы единственный сын пошел по его кривой дорожке.
- А еще, - тут Оксана перешла на тревожный шепот, - мне тут по секрету девчонки рассказали, что Иван со своей бригадой людей Шамана постреляли.
Шмидт и Белов переглянулись. Каждый вспомнил о злополучном австрийском пистолете, выкраденном Ванькой из оранжереи. В оружии была полная обойма, а значит, Иван мог натворить беды. Белов пожалел, что учил сына стрелять в тире. Уж лучше бы Иван на скрипке играл! За это хоть не убивают. "Убивают, но не так часто", - поправился Белов.
- Какого Шамана людей они постреляли? - спросил Шмидт. - Этого, что ли, делового с трех вокзалов, что нищенский рынок курирует?
- Да, - кивнула Оксана, - того самого, ну, он типа смотрящего над инвалидами N и другими нищими, которые в электричках попрошайничают.
- Серьезный пацан, - покачал головой Шмидт, - на голову сильно отмороженный, и пацаны у него все такие же.
- Мне сказали, что люди Шамана теперь Ваньку ищут, - продолжила Оксана, - хотят его убить. Но я то не будь дура пустила слух, что Иван Белов это того самого Шмидта приемный сын, а настоящий его отец - известный авторитет Саша Белый. Теперь люди Шамана подумает, прежде чем по нему стрелять.
- А ты сообразительная, - сказал Белов, - а откуда ты про меня и про Шмидта знаешь, кто мы такие?
- Я ей рассказал, - пояснил Шмидт.
- Да, я сообразительная, - кивнула Оксана, - родись такая умная девушка, как я, в пределах Садового Кольца, так она бы уже и школу экстерном закончила, и в МГИМО училась бы. А у меня пять классов образования украинской школы, и "мои университеты" на Тверской.
- Ладно, хватит болтать, прощайся с девочками, залезай в машину, ты больше сюда не вернешься, - сказал ей Шмидт.
Белов заметил, что между молоденькой проституткой и Шмидтом больно уж доверительные отношения. Не то чтобы это его волновало сильно, но все-таки тог жил с его бывшей женой и воспитывал его сына, поэтому за его моральным обликом Белов считал себя обязанным следить.
- Ты не подумай ничего, Саша, - словно почувствовал его мысли Шмидт, - просто хочу помочь девчонке выбраться из грязи.
Белов пожал плечами - мол, мне нет никакого дела да твоих с Оксаной отношений. И все-таки ему было непонятно - неужели и Шмидту Ольга уже надоела?
- Полагаю, нам надо двигать к Шаману, - предложил Шмидт, - прямо сейчас, не откладывая этого дела в долгий ящик. Я этих прохиндеев вокзальных знаю. Сплошь одни отморозки. Если они Ваньку раньше нас найдут… даже говорить об этом не хочется.
- А ты знаешь, где его искать? - спросил Белов,
- Я знаю, - неожиданно вмешалась в разговор Оксана; - была пару раз у него на выезде. Поезжай прямо, а там покажу.
Скулы у Шмидта заходили ходуном. Белов заметил, что хоть тот и отпирается, что к Оксане неравнодушен, а все-таки ему неприятно, что девчонка к Шаману в берлогу ездила.
Шмидт завел мотор и выехал на проспект.
Услышав в трубке голос самого Зорина, Кабан покрылся холодным потом. Приехав домой, он закрылся на все ключи и заперся в туалете. Его бил озноб. Ему казалось, что в дверь сейчас позвонят и придет сам Белов, вырежет замок в металлической двери "болгаркой", а потом пристрелит его.
Но потом до него дошло, что за этот промах накажет его не Белов, а Зорин, который сделал ставку на Кабана, а выпало опять зеро, на которое поставил везунчик Белов. И теперь Кабана, как ненужную фишку, выбросят. В туалете Кабан провел чуть ли не полсуток, но к нему так никто и не пришел. Он уже начал было успокаиваться, как вдруг зазвонил его сотовый и на дисплее четко высветилась надпись "Зорин В. П.".
- А-а-а, а-а-а, - сказал Кабан, прежде чем выдавил "Алле".
Глупо было прятаться от Зорина - все равно найдет, из-под земли достанет, так лучше уж прямо посмотреть смерти в лицо, и Кабан взял трубку. Но первые же слова, сказанные Виктором Петровичем, развеяли его опасения, и камень с души с грохотом рухнул, едва не разбив унитаз на котором Кабан просидел пол суток.
- Рома, ты что в туалете? - спросил Зорин.
Кабан опешил от его проницательности и оттого, что в кои-то веки Зорин назвал его по имени.
- Да, а откуда вы знаете? - спросил удивленный-Кабан.
У него сразу же закралось подозрение, что Зорин вмонтировал по всей его квартире жучки, но разгадка была проще.
- Звук какой-то туалетный, - пояснил Виктор Петрович, - или это из-за роуминга?
- Ага, - согласился Кабан, сославшись на неведомый ему роуминг.
Он решил сразу же чистосердечно раскаяться и признаться, что проработанное и сто раз выверенное покушение на Белова провалилось из-за того, что в дело неожиданно вмешался Шмидт. Но только лишь он произнес фамилию Белова, как Зорин прервал его и сказал буквально следующее:
- Оставь в покое этого малька, нам нужна сейчас более крупная рыба и важно ее не спугнуть. Сейчас же езжай в аэропорт и чтобы в течение суток был в Красносибирске. Инкогнито, по чужому паспорту. У меня к тебе очень серьезное дело.
- Хорошо, - с готовностью согласился Кабан, - уже еду.
- И легенду придумай себе на всякий случай, - подсказал ему Зорин, - зачем ты едешь в Красносибирск.
- Так с вами встретиться… - не подумав, ляпнул Кабан.
- Ты еще на телевидение сходи и рекламу дай, что это я тебя вызвал, - сердито ответил Зорин, - запомни - ты московский бизнесмен, едешь в Сибирь разведать рынок для продвижения своего товара. Сейчас тут Рыков людям зарплату поднял, бизнесменов много толпится, так что твой приезд не вызовет подозрений. Понял?
- Ага, - ответил Кабан, - а какой товар я буду продвигать?
- Хоть что-то ты можешь придумать сам? - вконец разозлился Зорин и отключился.
Кабан не был таким тупым, каким мог бы показаться стороннему слушателю разговора. Просто звонок Виктора Петровича был очень неожиданным, и Кабан еще не успел прийти в себя после перенесенного потрясения. Да и не было никакого стороннего слушателя у их разговора. А если и был, то об этом никто не узнал.
После беседы c Зориным у Кабана полегчало на душе. Он даже посмеялся над тем, что пол суток безвылазно просидел в туалете. Зорин знает, что говорит. Недаром он столько лет у власти - и вашим, и нашим угодит, кого надо подсидит. При старом президенте процветал и при новом ко двору пришелся, потому что нюх имеет, как у собаки, всегда чувствует, откуда и куда ветер дует.
Кабан вылез наконец из туалета, умылся холодной водой, тряхнул головой и громко запел. Теперь он чувствовал себя легко и свободно, перспектива стать народным избранником и заседать в Госдуме снова замаячила перед ним, и он старался не вспоминать, что буквально несколько часов назад собственноручно завалил из пистолета своего лучшего и первейшего помощника.
III
Закончив говорить по мобильному телефону возле проходной Красносибирского алюминиевого комбината, Виктор Петрович засунул свой телефон в карман пиджака стоимостью в две тысячи долларов, на лице его отразилось благодушие, и он поманил к себе пальцем Матвея Рыкова. Тот с готовностью подбежал и встал в позу: "Чего изволите-с?".
- А скажи, Матвей Алексеевич, готов ли ты возглавить комбинат?
У Рыкова-младшего от этого вопроса в зобу дыхание сперло. Он-то грешным делом подумал, что его, несчастного неудачника, и с директоров по социальной культуре и быту скоро снимут, а ему предлагали повышение, да еще какое! Впрочем то, что его на комбинате за умного человека не считали, он приписывал не собственной нерадивости и тупости, а проискам брата, который, по его мнению, боялся, что Матвей займет его место и оттого всячески его гнобил.
- Я всегда готов! - заорал он, как юный пионер, только что руку в салюте не вскинул.
Зорин по-отечески взял Рыкова под локоток и повел вдоль фасада главного цеха алюминиевого комбината.
- Понимаешь, Матвей Алексеевич, - назидательно произнес Зорин, - мне и другим московским товарищам кажется, что твой старший брат пошел по пути не созидания, а разрушения. А тебе как кажется?
- Мне тоже так кажется! - захлебываясь от переполняющих его чувств, закричал Матвей. - Всем рабочим зарплату поднял, а мне нет!
- Да-да, - согласился Зорин, - то, что он совершенно не думает о близких ему людях, о людях, которые его подняли - все эти факты налицо. Мне кажется даже, что чеченский плен подействовал на его психику не в лучшую сторону. Поэтому нами принято решение отстранить господина Рыкова от руководства комбинатом и назначить тебя временно исполняющим обязанности генерального директора.
Матвей даже зажмурился от удовольствия, как домашний, откормленный китекэтом котяра. Он представил, как сидит в просторном кабинете генерального директора, вызывает к себе на ковер своего старшего брата и начинает его разносить при всех: замах, а Олег только молчит и униженно смотрит себе под нош.
- А скажи, - продолжил Зорин, - у твоего старшего брата ведь ты единственный родственник? Детей, жены у него нет?
Жена его Татьяна погибла при захвате Олега похитителями, - ответил Матвей, - а детей у них не было…
Зорин на мгновение задумался и произнес туманную фразу:
- Выходит, что ты единственный наследник своего брата…
И тут до Матвея дошел истинный смысл слов, произнесенных Зориным. Понял, что фраза "отстранить от руководства комбинатом" имеет другой, более короткий смысл. Она означала не отстранить от руководства, а просто устранить, устранить физически. От этого открытия Матвея сначала бросило в жар, а потом тело покрылось холодным, липким потом, по спине забегали мурашки.
Но самообладание быстро вернулось к нему. Столько бессонных ночей провел он, ворочаясь в постели и размышляя о том, как бы ему завладеть всеми богатствами брата, а не влачить жалкое существование на мизерную зарплату в три тысячи долларов, унижаясь и заискивая перед старшим братом, которого он ненавидел сильнее, чем злейшего врага. Теперь-то он, имея такого могущественного покровителя, ему за все отомстит!
И Рыкову-младшему представились пальмы Канарских островов, обнаженные мулатки, разминающие ему натруженную спину на солнечном берегу бирюзового моря, соленые волны которого лижут ему пятки.
- Но пока молчок! - строго сказал Зорин. - Нужно сделать так, чтобы твой брат ни о чем не догадывался, потерял бдительность. Он пока; слишком озабочен перестройкой на комбинате и обустройством Красносибирска, чтобы следить еще и за подковерными интригами.
- Но этот Белов, - от гнева стиснул зубы Матвей, - я его ненавижу! Он как раз следит за подковерными интригами!
- За Белова не беспокойся, - уверенно пообещал Зорин, - из Москвы он
пока не вернется. Какой бы он ни был патриот комбината, а собственный сын ему дороже. И я сделаю так, чтобы Белов еще долго оставался в Москве. А потом, когда ты займешь место генерального директора, останется только дернуть за ручку и смыть Белова со всей его компанией в унитаз.
- Да, но ведь мой брат очень популярен среди народа, - начал уже сомневаться Рыков-младший, - его поддерживает" полковник Басовитый и наши местные бандиты с Семеном во главе.
- Вот это мне вообще не понятно, - всплеснул руками Зорин, - столько сил было положено, чтобы Басовитый и этот смотрящий не пересекались и друг друга грызли. Как говорится - разделяй и властвуй. А тут вдруг они объединились и выкинули из города Барона. Как такое вообще могло случиться?
- Это все Белов! - прошипел Матвей. - Это он смог их помирить!
- Время работает на нас, - успокоил Матвея Зорин, - так что нам волноваться не о чем, все вскоре станет на свои места. А пока поехали в управление и как будто этого нашего разговора не было.
- Слушаюсь, - полушепотом ответил Рыков-младший, преданно глядя Виктору Петровичу прямо в глаза.
В районе трех вокзалов ржавели брошенные пассажирские вагоны. От них уходили в сторону бурлящего города трое мальчишек. Из вагона выпрыгнул бородатый мужчина в длиннополой одежде и поспешил вслед за ними.
- Ребята, погодите! - окликнул он Ивана и его друзей, догнав их между двумя заборами, где они собирались присесть на траве.
- Вот привязался, черт бородатый! - тихо сказал Лоцман. - Чего ему надо?
Тем временем "монах" подошел к Ивану, усевшемуся на поваленное высохшее дерево и сказал:
- Если ты действительно сын Александра Белова, то я тебе хочу сказать, что очень хорошо знаю твоего отца. Можно сказать, я его друг.
- Друг? - с сомнением переспросил Иван и усмехнулся.
Он знал друзей своего отца - Космоса, Фила, Пчелу, и они были совсем не похожи на этого бородача в коричневой рясе, напоминавшего беглого монаха, выгнанного из монастыря за склонность к вранью. Космос, Фил и Пчела были всегда хорошо одеты, ездили на дорогих иномарках, а уж в сегодняшней ситуации, если бы каждого из них прижали к стенке хоть трое, хоть пятеро бандитов, они бы не повели себя так, как этот монах - они бы раскидали мафиозников, как щенков. Вот какими были друзья отца, а этот - смотри-ка ты, тоже примазывается.
- Меня зовут Федор Лукин, - представился "монах", протянув Ивану руку, - но для вас просто дядя Федя.
- Дядя Федя съел медведя, - выпалил Тимоха, и все громко рассмеялись.
Но бородатый не обиделся, рассмеялся вместе с ними и сказал, что именно так его в детстве и дразнили. А потом присел на дерево рядом с Иваном и рассказал ему всю историю от начала до конца. Как он, Витек и Степаныч нашли на свалке тяжелораненого Александра Белова, как выходили его, как потом сражались за свою свалку, как после чеченского плена отец Ивана уехал в Красносибирск и стал там начальником службы безопасности комбината.
Пацаны слушали молча. Похоже, бородатый, которого они сегодня спасли от смерти, не врал и действительно хорошо знал Ваниного отца.
- Так вы знаете, где в Красносибирске живет мой папа? - спросил Иван. - Адрес его знаете?
- Конечно, - ответил Федор, - я жил этажом ниже, а потом уехал оттуда.