– Я своими глазами видел, как его мозги разлетелись брызгами! Ну почему вы мне не верите?
– А потому, – спокойно ответил полковник, – что мне самому не верят. – И поднял глаза на собеседника. Во взгляде была неприкрытая горечь.
Корнеев тяжело вздохнул.
– Ну хорошо, – сказал он сквозь зубы. – У меня забрали удостоверение. Вчера лишили оружия. Но хотя бы к оперативным документам доступ у меня остался?
– Естественно, – ответил полковник.
Он смотрел на сцепленные в замок пальцы Корнеева. Если тот сейчас еще начнет раскачиваться на стуле, то дело швах.
– Я хочу поработать по Молотову, – попросил Корнеев.
– Мы много чего о нем узнали. Но пока все впустую.
– Я знаю, что там надо искать!
Он все-таки начал раскачиваться. Полковник опустил глаза.
– Ты напрасно проявляешь такое рвение, – сказал он. – Не надо никому ничего доказывать. Уж лучше отдохни. Хочешь, я опять отправлю тебя на Кипр?
Это прозвучало издевкой. Корнеев скрипнул зубами.
– Ну как знаешь, – пошел на попятный осторожный Христич.
– И еще, – пересилив себя, вернулся к делу Корнеев. – Отправьте в Сызрань людей, пусть присмотрят за младшим братом Базылева.
– Это еще зачем?
– Он – последний из известных нам родственников и близких людей президента "Росэкспорта". Только он теперь может подтвердить, что человек, которого Молотов выдает за Базылева, – не Базылев. И его убьют. Непременно.
– Да мне плевать, – с неожиданным равнодушием произнес Христич. – Невелика птица, чтобы мы им занимались.
Корнееву несколько мгновений понадобилось на то, чтобы понять причину равнодушия полковника. Тот не верил в версию заговора. Ему, Корнееву, не верил. И Корнеев сорвался:
– Его же убьют! Помяните мое слово! Убьют!
Но Христич нисколько не испугался этого крика. Поднял голову и спокойно сказал:
– Ну, убьют. Ты-то чего разволновался? Или тебе это в новинку?
Глава 23
Полковник сказал правду: по Молотову поработали, и поработали хорошо. Досье на него было собрано – залюбуешься.
Женат, двое детей – сын и дочь. Высшее экономическое образование. Торгпредства в Болгарии и Греции. Это еще тогда, при СССР. Закрытые оперативные данные: работая в торгпредствах, Молотов курировал сделки по продажам оружия в странах Ближнего Востока. Вот откуда у него опыт. Вот почему Базылев держал его так близко. В "Росэкспорте" – практически со дня основания фирмы, все это время – на первых ролях. Большинство сделок шло через него.
Чем дальше Корнеев углублялся в подготовленные на материалах оперативников сводки, тем больше убеждался, что не ошибался, ставя Базылева и Молотова на один уровень. Бумаги в "Росэкспорте" подписывал Базылев. А все нити реальных дел держал в руках Молотов. Обидно лишиться всего в одночасье.
Корнеев положил перед собой фотографию Молотова, которую обнаружил в досье. Возраст за пятьдесят. Волевое лицо. Даже несколько сумрачное. Жизненный опыт и хватка. И еще семья, двое детей. За кусок хлеба для них Молотов любому перегрызет глотку, что там ему какие-то старики Базылевы. У Корнеева было такое чувство, будто они с Молотовым уже сцепились в жестокой схватке. Еще не пролилась кровь бойцов, но это произойдет очень скоро.
Оперативные данные о деятельности "Росэкспорта" после покушения на президента фирмы. С этими материалами Корнеев знакомился с особым интересом.
Управление делами фирмы Молотов замкнул на себя. И все документы теперь подписывал он. Корнеев особо отметил этот факт. Не Базылев подписывает бумаги, а Молотов. Косвенное подтверждение корнеевской версии.
С первого дня после покушения Молотов закрутил гайки. Все сотрудники, с кем удалось побеседовать оперативникам, отмечали ужесточение дисциплины и еще что-то, чему даже затруднялись дать определение. "Атмосфера какая-то гнетущая, – слова одного из работников "Росэкспорта". – Будто тревога в воздухе разлита, давит на всех". Корнеев взглянул на фото Молотова. Да, этот может создать соответствующую обстановку. Запугает людей, после чего повернет дело так, как нужно лично ему.
Данные наблюдений за Молотовым. Все время, оказывается, его ни на секунду не выпускали из виду. Один только перечень адресов, куда он наведывался, составлял почти три страницы машинописного текста. В отдельной папке – расшифровки всех его разговоров, как непосредственно с людьми, так и телефонных. Корнеев потратил больше двух часов, чтобы хотя бы бегло просмотреть эти бумаги, но глаз ни за что не зацепился. Ничто не указывало на то, что Молотов поспешно обделывает свои делишки, заметая следы после предполагаемой смерти Базылева. В некоторых местах Корнеев встретил чуть заметные пометки карандашом – до него бумаги просматривали с особым тщанием и тоже ничего не обнаружили.
Записи разговоров, ведущихся в офисе "Росэкспорта". Управленцы, эксперты, секретарши и даже уборщицы – каждое слово этих людей зафиксировано спецтехникой, после чего перенесено на бумагу, для удобства пользователей. Материалы насчитывали несколько томов, но Корнеев не стал читать их полностью, а ознакомился с подготовленным специально для Христича обзором, в котором собранный материал был сжат до десяти машинописных страниц. Итак: общая атмосфера в коллективе характеризуется экспертами как нервозная, все без исключения сотрудники верят, что Базылев жив, но никто не видел шефа после покушения. При упоминании о Базылеве все ссылки делаются на Молотова: "Молотов сказал… Молотов после разговора с шефом объявил… Молотов передаст Базылеву…" Черта с два он что-то передаст Базылеву! Он с ним не встречается! Потому что повсюду, куда бы он ни направился, за ним следует "хвост". И этот "хвост" еще ни разу не обнаружил присутствия Базылева.
Корнеев открыл одну из папок и принялся задумчиво и бесцельно перекладывать бумаги. Иногда взгляд выхватывал отдельные слова или целые фразы из чужих разговоров: "Я вчера была у родителей, так они, представляешь…", "Вот по этой сделке ты мне бумаги подготовь прямо сейчас…", "Алло! Алма-Ата? Это Свиридов, "Росэкспорт", Москва. А, надо Алматы говорить? Ну я же не знал…", "Танька, ты чудо! Когда я получу зарплату…", "Лида, зайди к Молотову! Он тебя уже десять минут ищет…"
Зачем ищет, интересно? Корнеев нашел нужную папку, на обложке крупными буквами: "Молотов. Рабочий кабинет". Это были записи с "жучка", установленного в молотовском кабинете. Так, третье число, вот оно. Корнеев торопливо перебрал бумаги. "Лида, я хотел бы с вами поговорить…" – "Я слушаю, Александр Тихонович". Это Лида уже в кабинете. "Вы сделали то, о чем я вас просил?" – "Да, Александр Тихонович". – "Хорошо, минуточку…"
Корнеев перевернул лист. На следующем листе продолжения разговора не оказалось, хотя нумерация листов была верная. Корнеев просмотрел распечатки всех разговоров за третье число, но того, что ему требовалось, не обнаружил. Немало этим удивленный, он нажал кнопку, вызывая дежурного техника.
– Пленки с записями разговоров сохранены?
– Так точно!
Иначе и быть не могло, конечно. Корнеев порядки знал.
– Подготовьте мне записи разговоров в кабинете Молотова за третье число.
Через пять минут техник заглянул в комнату и сообщил, что все готово. Корнеев надел наушники. Разговоры были записаны один за другим, без пауз. Вот начался тот самый: "Лида, я хотел бы с вами поговорить". Слышно, как что-то стукнуло. Будто кто-то поставил на стол стакан. "Я слушаю, Александр Тихонович". Судя по говору, молодая женщина. Что-то жужжит. То ли кондиционер, то ли вентилятор работает. "Вы сделали то, о чем я вас просил?" – "Да, Александр Тихонович". Слышен звук, словно что-то передвигают по полу. "Хорошо, минуточку". Это голос Молотова. Сразу после этих слов – шаги. Сначала тяжелые, мужские, потом уже и женские каблучки застучали. Пауза. И вдруг голос Молотова: "Я в Минфин. Буду после обеда". Щелчок. Неестественный женский голос, по-видимому, из селектора: "Хорошо, Александр Тихонович, я записала". Это уже не Лидин голос, Корнеев готов был поспорить. Он поспешно отмотал пленку назад и еще раз прослушал разговор, у которого явно не хватало окончания.
– Здесь не все, – сказал он с сомнением технику.
– Не может быть! – оскорбился тот.
– Я же вижу – другой разговор начался. А предыдущий просто оборван.
– Следующий разговор начался потому, что разговоры писались без пауз. Особенность записывающей техники – если в разговоре пауза превышает тридцать секунд, запись прерывается, пленка немного отматывается назад. Как только произносится следующее слово – запись пошла. Датчик реагирует на человеческую речь.
– Пленку экономите, – догадался Корнеев.
– Лишнего-то не дают, – подтвердил догадку техник.
– А разговор прошляпили.
– А его не было.
Корнеев прокрутил запись.
– Значит, не говорили больше ничего, – спокойно сказал техник. – Или вышли из кабинета.
– Куда они вышли? – с досадой бросил Корнеев и распахнул папку с надписью: "Приемная Молотова". – Я все записи за третье число просмотрел – Молотов с этой самой Лидой в приемную не выходил.
– А может, он с ней в комнату отдыха удалился?
– В какую комнату отдыха? – нахмурился Корнеев.
– У него за кабинетом есть комнатушка небольшая. Вы разве не смотрели план здания? Там мы "жучка" не заложили.
– Почему? – быстро спросил Корнеев.
– У него там замок стоит хитрый, кодовый. Ребята не справились.
– Так снаружи пишите! – сказал Корнеев с досадой.
– Снаружи невозможно. Окон нет, комната глухая. Попробовали сверху, со второго этажа, сверлиться, сделать закладочку, не получилось, сверло не выдерживает, перекрытие там какое-то особенное.
И тогда Корнеев все понял.
– "Комната отдыха"! – передразнил он техника и невесело засмеялся. – Дурья твоя башка! Да это же у Молотова настоящий "глухарь", комната для переговоров! Защита по третьему классу! Видеосъемка и прослушивание невозможны!
Вот почему в материалах прослушивания не было ничего интересного. Все важное происходило там, в комнате, которую техник назвал "комнатой отдыха". Молотов вызывал к себе сотрудников и уединялся с ними под защиту надежных глухих стен. Недаром оружием и спецсредствами всю жизнь торговал, знает толк в этих вещах. Все дела Молотов выполнял не сам, а через доверенных лиц. Если отследить, кого он вызывал в свой лабиринт и препровождал в "комнату отдыха", можно установить круг лиц, которых надо разрабатывать.
Корнеев просидел над бумагами до глубокой ночи. Результаты поисков не очень-то обнадеживали – в составленном им списке было более двух десятков фамилий. Это много. Даже слишком много. Так наверняка скажет Христич, когда Корнеев придет к нему с планом дальнейших поисков.
Глава 24
– Это очень много, – сказал Христич.
Что Корнеев всегда ценил в своем шефе, так это предсказуемость.
– Двадцать два человека! Ты сошел с ума! Их невозможно отследить!
– Их надо отследить, – сказал Корнеев, сделав особый упор на слово "надо".
– Ты сошел с ума! – повторил полковник. – Двадцать два человека! Если работать с каждым по-настоящему, то это две смены. Двое наших на каждого – получается сорок четыре. Это только "топтунов"! Плюс технические службы. Плюс служба прикрытия. Это невозможно, Вадим! У меня нет столько людей.
– Но ненадолго же! – угрюмо сказал Корнеев. – Если Базылев жив, в чем лично я сомневаюсь, то он обнаружится в первые же дни.
– Я не могу отвлекать столько людей! У меня работа, сроки поджимают! На Базылеве свет клином не сошелся!
Корнеев помрачнел еще больше. Христич дал ему понять, что готовятся новые акции. Он, Корнеев, не в курсе. Задвинули. Это называется – отставка.
Поиски Базылева – его последний шанс. Найдет – тогда простят, быть может. Не получится – конец всему. Так определил для себя Корнеев.
– Насчет этой секретной комнаты ты хорошую мысль подкинул, – подсластил пилюлю Христич. – Но дальше, брат, ты не в ту степь двинул. Так эти дела не делаются.
– А как они делаются? – стал уже дерзить Корнеев.
– Ты предлагаешь распылить силы, – пояснил Христич. – Вот этой шушерой думаешь заниматься, – кивнул на принесенный Корнеевым список. – А на войне знаешь куда в первую очередь целят? В органы управления. Разгромили штаб – и в боевых порядках начнется хаос. Это уже не армия. Ты понял?
Корнеев почти понял. Еще немного, и высказал бы догадку вслух. Но полковник его опередил:
– Если выдернуть главное звено из цепи "Росэкспорта", там все сразу рассыплется, Вадим. Мы срубили одну голову, а их на поверку оказалось две, так что одна цела осталась.
Христич перегнулся к собеседнику через стол и закончил свою речь. Не приказом и не предложением. Просьбой. Именно как просьба это и прозвучало:
– Убери Молотова, Вадим. Он нам мешает.
Что еще не означало полного прощения. Но давало шанс.
Глава 25
В помощь Корнееву полковник выделил одного человека, капитана из технического отдела, пояснив:
– У меня больше нет людей, Вадим. Все заняты.
Это означало, что работа в ведомстве Христича идет своим чередом, планируются новые акции, люди работают. Только Корнеев выпал из этой жизни, и вернуться в круг причастных очень непросто, может быть, совсем невозможно. Дело Базылева – последняя надежда.
Капитан оказался въедливым. Он уже был знаком с материалами дела и ориентировался в них не хуже самого Корнеева. Корнеев пока видел два способа устранить Молотова: выстрел снайпера или направленный взрыв – на выбор. Вариант со снайпером капитан забраковал сразу.
– Лимузин у него бронированный, – сказал капитан. – Мы проверяли. По стеклам стрелять бесполезно – там такой класс защиты, что от пуль "АКМ" только мелкие сколы остаются.
– Можно достать его при подходе к машине.
– Где? – уточнил капитан и так скривил лицо, что было видно – и это он не одобряет.
– У офиса, – ответил Корнеев, внешне сохраняя невозмутимость.
Ему не нравилось, что капитан считает себя докой, изрекающим только бесспорные истины, но пока выбирать не приходилось – другого человека Христич не дает.
– Там не очень удобно, я знаю, – проявил осведомленность Корнеев. – Стрельба возможна только из определенной точки, и клиент в поле зрения стрелка будет очень непродолжительное время…
– Он вообще в поле зрения не попадает, – довольно бесцеремонно оборвал его капитан.
У капитана были огненные волосы и на лице – веснушки. Типичный рыжий. В детстве его, наверное, дразнили и он сильно комплексовал. Вырос и теперь мстит окружающим, демонстрируя свой несносный характер. Вот сейчас на его пути попался Корнеев. Корнеев вздохнул.
– Попадает, – сказал он. – Я видел снимки в деле Базылева.
– Те снимки устарели.
Капитан достал из ящика стола стопку фотокарточек, нашел нужную:
– Вот. Они нарастили там забор. Теперь снаружи вход в офис совсем не виден.
Быстрый взгляд на Корнеева, едва заметная усмешка. Усмешка превосходства.
– Стрельба у его дома тоже не проходит. Собственный особняк, охрана. И никакой возможности подобраться к клиенту незаметно. Жаль, конечно. Во время последней акции кто-то здорово придумал – стрелять из дворницкой кладовки.
Капитан даже причмокнул, подчеркивая свое восхищение той придумкой.
– Это была моя идея, – сухо обронил Корнеев.
Ему хотелось хоть чем-то приструнить несносного капитана. И это удалось. Тот почти с уважением посмотрел на собеседника, но потом презрительно скривил губы.
– Та история, впрочем, закончилась ничем, – сказал капитан. – Пшиком она закончилась. Клиента не завалили.
Наглец – одно слово. Корнеев скрипнул зубами, но промолчал. Пауза затягивалась. Капитан смотрел на собеседника так, словно ожидал, когда тот ляпнет какую-нибудь очередную глупость.
– Вариант со снайпером отбросим, – определил Корнеев. – Попробуем со взрывом.
– Что будем взрывать? – осведомился капитан.
– Лимузин клиента. Где-нибудь по трассе движения ставим нашу машину со взрывчаткой… Его обычные трассы отслежены, кстати?
Вместо ответа капитан выложил перед ним папку с надписью: "Трассовки". Корнеев наугад взял одну из аккуратно расчерченных схем. Это был подъезд к офису "Росэкспорта". Короткий, метров двадцать, переулочек, с одной стороны упирающийся в ворота, за которыми и стоит особняк фирмы, а вторым концом примыкающий к проспекту. Прилагаются фотографии: четная сторона улицы, нечетная сторона.
– Машины в переулке ставить не дают, – предупредил капитан.
– Кто?
– Охрана.
Корнеев опять обратился к плану. При выезде на проспект возможен только правый поворот.
– Вот здесь, – Корнеев ткнул пальцем, – поставим нашу машину.
– Здесь – нельзя.
– Почему? – мрачно осведомился Корнеев.
– Знак "Остановка запрещена", – пояснил капитан. – Там, на плане, указано.
– Плевать я хотел на знак.
– И еще там инспектор прохаживается. С восьми утра до восьми вечера.
– С каких пор он там прохаживается?
– После покушения на Базылева. Специально поставили.
– У них договор с ГАИ, да?
– Да, – подтвердил капитан. – Мы проверяли. Зона действия знака – двести метров. Лимузину Молотова этого расстояния как раз хватает, чтобы влиться в общий транспортный поток и уйти от правой обочины.
– Грамотные, – оценил Корнеев.
– Да, охраной в "Росэкспорте" занимаются серьезные люди.
Хоть кого-то этот рыжий похвалил.
– Может, по самому офису поработать? – не хотел сдаваться Корнеев. – Какой-нибудь ядовитый газ. Или просто яд. У вас в техотделе есть что-нибудь подходящее?
– Есть. Мы год назад по одному банкиру работали, нанесли яд на трубку телефона в его кабинете…
– Помню эту историю, – кивнул Корнеев. – Что мешает нам повторить фокус?
– У нас нет доступа в офис "Росэкспорта".
– А как же "жучки" устанавливали? – уловил несоответствие Корнеев.
– У них тогда охрана была не такая жесткая.
– "Тогда" – это когда?
– До покушения на Базылева.
Вот оно что. Оказывается, с самого начала подготовка по "бызылевскому делу" была очень серьезной. Десятки людей, большая работа. И в конце – неудачная стрельба исполнителя. Но он же убил Базылева! Или ему просто очень хочется в это верить?
Корнеев с трудом отвлекся от неприятных мыслей. Капитан сидел перед ним, задумчиво теребя край бумажного листа. Они неплохо сыграли в эту игру: один предлагает, другой отвергает. Пинг-понг, да и только. И никакого просвета.
– Он что, абсолютно недосягаем? – спросил Корнеев, испытывая чувство досады.
– Ну почему же? – пожал плечами капитан, сохраняя задумчивость во взгляде. – Предположим, самолет терпит аварию и с высоты десяти тысяч метров падает точно на молотовский лимузин. При условии прямого попадания – гарантия стопроцентного успеха операции.
Оказывается, в его взгляде не задумчивость, а почти откровенная насмешка.
– Мне не до шуток, – буркнул Корнеев и, чтобы не видеть противного веснушчатого лица, придвинул к себе "трассовку".
– Я это дело излазил вдоль и поперек, – сообщил капитан. – И пока ничего не нашел.
А Корнеев рассматривал "трассовку". И видел, как ему самому казалось, интересные вещи.