- Ну-ну, так и поняли, - пьяно захихикал следователь, и тут до меня дошло. Почему был так любезен Колодин, почему пригласил меня в ресторан, для чего привел этих двух любителей выпить. Классическая ситуация, меня приняли за ревизора. Что ж, пока не буду их расстраивать, впрочем, никто не поверит.
- Господа офицеры! - Колодин был пьян и, шевеля слюнявыми губами, предложил: - Почему бы нам не отправиться к блядям?
- А что, это идея, - поддержал его прокурорский чиновник. - Я - за. Тем более своей мымре сказал, что сегодня дежурный по райотделу.
- И что, поверила? - спросил Колодин, он, по-видимому, хорошо знал жену следователя.
- Конечно, поверила. А хоть бы и не поверила, плевать, - хорохорился следователь, но как-то неубедительно.
- Ну как, Глеб, едем? Телок знаю, закачаешься, у вас в Москве таких нет, точно говорю, - приставал ко мне Николай.
Во мне осторожность боролась с искушением. Конечно, хотелось местных "бабочек" попробовать, но, чем дольше я буду играть роль ревизора, тем дольше буду находиться в выигрышном положении. А продержаться мне надо минимум сутки.
- Нет, ребята, - кивая пьяно головой, проговорил я, - к блядям я с вами не пойду. После всех переживаний боюсь опозориться перед дамами. Так что в другой раз.
- В другой так в другой, - согласился Колодин и тут же обратился к Варгину: - Саня, ты приводи Серегу в чувство, а я Глеба отведу в номер.
- Хорошо. - Следователь схватил майора за ворот свитера. - Серега, подъем.
Я поднялся со стула и запустил руку в задний карман джинсов, где в бумажнике лежали четыре сотенные, днем одолженные у Колодина. - Сколько с меня за ужин?
- Да прекрати, Глеб, - попытался угомонить меня Николай.
- Мужчина, если только он настоящий мужчина, всегда сам платит за выпивку и за женщин, - набычась, произнес я.
- Ты у нас в гостях, мы тебя угощаем. Мы будем в Москве, ты разве нас не угостишь? - спросил капитан.
- Конечно, угощу.
- Ну вот видишь, - похлопал меня по плечу Колодин, затем разлил остаток водки по рюмкам: - Давай на посошок, или, как говорят хохлы, "на коня".
- Давай выпьем, - согласился я. Лигостаев, услышав слово "выпьем", открыл глаза, схватил рюмку Варгина, опрокинул ее себе в рот и снова откинулся на спинку стула.
- Пойдем провожу тебя, - сказал Колодин, беря меня под руку. Мы, пошатываясь, вышли из зала.
Обхватив на лестнице капитана за шею, я гаркнул ему на ухо:
- Давай, Коля, споем нашу милицейскую: "Наша служба и опасна и трудна…"
- Не надо, - прикрывая мне рот ладонью, попросил Колодин. Ох, как мне хотелось его цапнуть зубами за палец, но боялся переборщить.
- Не поймут-с, дикари-с. - Я все еще старался корчить из себя столичного весельчака. Но после выпитого это трудно получалось.
Поднявшись на второй этаж, мы прошли по освещенному коридору и остановились перед дверью моего номера.
- Дай ключ, - попросил меня капитан.
- В заднем кармане, - совсем потухая, еле проговорил я. Рука Николая скользнула в мой карман, и я ощутил, как вместе с ключом, прикованным к деревянной груше, выпорхнул мой бумажник. Надеюсь, он меня не собирается "дрюкнуть" на четыреста тысяч.
Замок дважды щелкнул, отворилась дверь, и мы вошли в номер. Сделав пару шагов, я повалился на кровать, подмяв под свою физиономию белоснежную подушку, прогундосил что-то нечленораздельное и тут же засопел.
Через несколько минут, продолжая сопеть, я открыл правый глаз (левый был вжат в подушку) и, не меняя положения головы, посмотрел в экран телевизора. В черном экране "Электрона" отражалась комната, и я как в кино мог наблюдать за действиями моего нового друга. Капитан Колодин, пользуясь моим спящим состоянием, проводил в номере обыск. Делал он это умеючи и, главное, действовал четко, как должен трезвый человек. Ясненько, во время застолья пил таблетки, нейтрализующие алкоголь.
"Что и следовало доказать", - подумал я, закрывая глаз, теперь можно было и расслабиться. Едва дал себе волю, как тут же меня закружило, завертело на алкогольной центрифуге. Через минуту мое сознание отключилось.
…Итак, сознание и память вернулись ко мне окончательно, хотя головная боль усилилась. Качаясь из стороны в сторону, я поднялся, держась за спинку кровати, огляделся. Внешне комната казалась нетронутой. Все было так, как я оставил, уходя в ресторан, разве что на столе лежали мой бумажник и ключ с деревянной "грушей".
В бумажнике находились те же четыреста тысяч, мои водительские права и кусочек глянцевого картона в виде календаря. Бумажник я затолкал в карман джинсов. Теперь ключ. Я сунул палец в соединяющее кольцо, покрутил вокруг оси. Ключ, ключ, вертелось у меня в мозгу, потом дошло. Если ключ на столе, значит, номер не заперт. Подошел к двери, толкнул ее, заперта. Значит… либо Колодин ходил за дежурной по этажу, что вряд ли, либо у него есть "свой" ключ от этого номера. А значит, черт возьми, это подставной номер. Совсем забыл методы работы контрразведки. Я вернулся к кровати, сел, взял с тумбочки пачку сигарет, вытащил из кармана трофейную "Зиппо", щелкнул на манер киношных гангстеров, закурил. Впрочем, вкуса табака я не ощутил, сейчас моя голова была забита другим.
Подставные номера служат для слежки. С целью выявления контактов, выяснения каких-то деталей для дальнейшей оперативной разработки или шантажа. В моем случае (если меня считают ревизором) подходят оба варианта.
Стоит пораскинуть мозгами: откуда они могут вести съемку, с люстры? Нет, пожалуй, больше подходит стенной шкаф. Хотя существует вероятность засветиться, значит, отпадает. Вешалка у двери - тоже нет, ее в любой момент могут завесить. Журнальный столик с вазой и сушеной икебаной - нет. Тумбочка и телевизор на ней. Телевизор… Через потухший экран я следил за Колодиным, но ведь экран телевизора смотрел на меня.
- Накурил, тьфу, черт, - негромко произнес я, - надо открыть форточку.
Поднявшись с кровати, я подошел к окну, нет, из-за окна за мной не могли следить… Открыв форточку, швырнул окурок, а сам быстро подошел к телевизору. Обычный совдеповский "Электрон" в деревянной полированной коробке, весит не меньше, чем платяной шкаф, диагональ трубки шестьдесят один сантиметр, ручка переключения программ, ручки поменьше - "Яркость", "Фокус", "Звук". Динамик… А вот динамик-то не родной - маленький, каплевидной формы "японец" крепился под верхней панелью деревянной облицовки. А на месте родного совдеповского круглого динамика был муляж, из центра на меня пялился глаз объектива видеокамеры. Но, насколько я разбираюсь в электронике, камера была отключена, притом давно. И это правильно, зачем гонять дорогое импортное оборудование, если в номере спит пьяный.
Получается, за мной могли следить, когда я только вселился. А что в это время я делал? Принял ванну, подремал полтора часа, перед приходом Колодина поставил несколько проверочных "маяков". В комнате два пассивных (даже если в этот момент за мной следили, то вряд ли поняли, что ставлю контрольный маяк). В туалете и ванной поставил активные, надеюсь, оттуда они слежку не ведут.
Бросив на телевизор свою куртку, я как бы случайно накрыл объектив камеры. Хотелось надеяться, что за время моего обследования они не включат камеру, мало найдется профессионалов, которые поверят в такую случайность. Но выбирать не приходилось. В спальне "маяки" были сдвинуты (молодец, товарищ капитан, искал там, где прячут то, что не хотят найти). В ванной под раковиной, в сливном бачке туалета тоже были "маяки" потревожены. Хорошо, что, кроме рации, данной мне Акуловым, я ничего не взял, а вот рацию я спрятал как раз вне пределов гостиничного номера.
"Вот тебе и двадцать пять штук "зелеными"", - подумал я, закуривая новую сигарету. Действительно, денег даром никто не дает, а за большие деньги если уж не бессмертную душу захотят, то жизнь твою точно. Вот и попался я на липкую "зеленую" ленту, как муха навозная. Что делать? Соскочить? Последняя возможность была еще в кемпинге у дяди Васи, теперь уже не соскочишь. Что же, придется доиграть. И как перед всяким боем, надо пересчитать оружие и боеприпасы, чтобы решить для себя, чем и как действовать.
Парни из МВД приняли меня за ревизора. Значит, не все так гладко в их работе, как они мне распевали. Боятся, есть грехи. Попробовать сыграть на этом, как? А никак, надо оставаться самим собой, делать вид, что меня этот город вообще не интересует. Это их еще больше насторожит, они будут прикрывать свои уязвимые места. По крайней мере, не пытаясь мне противодействовать в открытую. А мне надо максимум несколько суток, чтобы выяснить ситуацию, сориентироваться на данной местности, продумать план действий, связаться с Андрюхой. Может, он что посоветует. Договориться о совместных действиях. А потом дай бог ноги.
Это с моей стороны, а что местные имеют против меня? И что они знают? Фамилия, имя, отчество, номер телефона моего офиса и Натаха. Им известно только имя, но, зная телефон, нетрудно выяснить адрес и тех, кто там работает. Впрочем, еще рано так рассуждать. Натаха - как запасной парашют, если со мной ничего не получится, тогда за нее возьмутся. А я пока - никаких активных действий. Единственное, что они могут выяснить: Глеб Кольцов действительно капитан, но к милиции не имеет никакого отношения. Бывший сотрудник второго управления КГБ, а бывший ли? На этот вопрос они ответить не смогут и еще больше утвердятся в мысли, что я занимаюсь ревизией по заказу конкурирующей фирмы. Что они могут предпринять?..
Что бы ни предприняли, это произойдет не сразу, через несколько дней как минимум. Главное - не разочаровывать их раньше времени. Черт, после перепоя у меня болит голова. Сняв с телевизора куртку, я открыл дверь и вышел в коридор. За столиком вместо вчерашней "черепахи Тортиллы" сидел пожилой мужчина в костюме первых пятилеток и блеклой байковой рубахе, застегнутой под горло.
- Отец, ты, что ли, здесь за главного? - хрипло спросил я. Красные с синими прожилками щеки выдавали в нем человека пьющего, а значит, и сочувствующего.
- Дежурная по этажу вышла, я за нее, - гордо сообщил мне исполняющий обязанности.
- Слушай, батя, мы тут с друзьями немного приняли, - для убедительности я щелкнул себя по горлу. - А сегодня утром ну никакой я. Надо бы за пивом сходить, а ноги не держат совсем.
Дедок смотрел на меня с искренним сочувствием. Вытащив из бумажника стотысячную купюру, я предложил:
- Слышь, отец, сгоняй за пивом, бутылку мне, бутылку тебе. Совсем сил нету.
- Может, к пиву шкалец прихватить? - беря деньги, спросил старик. Вот она, сердобольная душа, все понимает.
- Давай шкалец, - сказал я, а то еще чего доброго не пойдет мой дедушка из-за какого-то там пива.
- Сейчас Семеновна придет, и я сгоняю, мигом, - доверительно сообщил мне дед. Это никак не входило в мои планы.
- Да ты че, батя, - возмутился я, - человек сейчас свалится в падучей, а он будет ждать Семеновну какую-то. Может, мы еще и ей нальем?
Последний аргумент был самым весомым, дедок подскочил со своего стула и быстро сказал:
- Ты вот что, паря, присмотри тут за порядком. А я побежал.
- Давай, давай, - подбодрил я старика, когда он, шкандыбая, едва ли не побежал к лестнице, ведущей в ресторан. Едва старик исчез на лестнице, я огляделся, никого не было. Подошел к бледно-зеленому ящику с красной надписью "ПК" (пожарный кран), запустил руку под днище и извлек оттуда пластиковую коробочку портативной рации, прилепленной туда скотчем. Я провел эту операцию, когда "Тортилла" удалилась на обед. Сунув рацию в карман, я стал ждать деда. И уже через две минуты он вернулся с полиэтиленовым пакетом, откуда выглядывали горлышки пивных бутылок и золотистая "бескозырка" шкалика.
Дедок протянул мне сдачу - ком мятых купюр, я, не пересчитывая, сунул их в карман джинсов, потом спросил гонца:
- Ну что, зайдем ко мне в номер опохмелиться?
- Какой номер, - возмутился старик, - я же на службе. - Быстро достав из недр стола два стакана, поставил их перед собой, по-молодецки сорвал крышку со шкалика и быстро перелил содержимое в стаканы, точно поровну. Вот она, закалка старшего поколения.
- Ну, дай бог не последняя, - прохрипел старик пересохшим ртом и тут же опрокинул свою дозу. Я последовал его примеру, и меня сразу же скрючила судорога - это был не вчерашний "Стерлинг".
Исполняющий обязанности дежурного по этажу занюхал выпитое рукавом своего пиджака, сунул мне в пакет пустой шкалик, туда же бросил прокусанную пробку, взяв себе взамен бутылку "Жигулевского".
- А это я выпью, когда Семеновна придет. - Этой фразой служивый давал мне понять, что аудиенция закончена. В голову мне ударил алкоголь, и я почувствовал, как меня повело. Сейчас бы в коечку и минут шестьсот храпануть. Но нельзя, нельзя расслабляться.
Я вернулся к себе в номер, запер дверь и направился наполнять ванну горячей водой. Пока она набиралась, разделся и лег в нее, на мгновение прикрыв глаза. Мое тело тонуло в горячей воде, как в огненной лаве, отдавая алкоголь через раскрывшиеся поры. Несколько минут - и я был совершенно трезв, еще окатив себя холодной водой. Был бодр, готов к дальнейшей работе, пока не совсем понятной и, как теперь ясно, опасной, но хорошо оплаченной.
Одевшись, я воткнул в воротник свитера булавку микрофона, а в ухо заправил портативный микрофон, ретранслятор сунул в боковой карман куртки. Теперь можно пройтись по городу, осмотреться.
В комнате "люкса" я сбил пивную пробку ударом о деревянную спинку кровати. Это как бы в благодарность за подставной номер.
Выпив "Жигулевского", я вышел из номера. За столом дежурной по этажу теперь сидела дородная женщина в цветастой кофте. Она подозрительно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Я спустился на первый этаж. Вместо уже знакомой девушки Иры сидела другая, с кукольным лицом и небесно-голубыми глазами.
- Добрый день, - поздоровался я, протягивая ей ключ от своего номера. - Понимаете, девушка, меня сюда поселил мой друг, капитан Колодин. Но не сказал, где его можно найти. Вы не знаете, как мне с ним связаться?
Девушка покраснела (ну и кобель этот Колодин) и быстро стала набирать номер.
- Алло, Николай Николаевич, это Галя из "Урала", тут вас спрашивает наш постоялец. Да, вчерашний. Что? Дать трубку?
Девушка протянула мне трубку, я приложил ее к уху и сказал как можно бодрее:
- Привет, Николай, это Глеб.
- Как самочувствие? - поинтересовался мой новый друг.
- Голова гудит, как набат в Бухенвальде. А вы как?
- Да мы нормально. Еще вчера и трахотерапию устроили. Правда, Лигостаев так и не пришел в себя после ресторана.
- Бедняга, - посочувствовал я майору.
- Ничего, ему не впервой. А ты чем думаешь заняться?
- Думаю выйти погулять. Когда я еще здесь буду. Тут у вас какие-то достопримечательности есть?
- Да есть вроде какой-то музей, два кинотеатра, ну что тут еще скажешь, провинция. Жаль, не могу вырваться, я сейчас выполняю обязанности по совместительству начальника УГРО, надо писать отчеты. А то бы я тебя по-настоящему познакомил с Хребтом.
- Ничего, как-нибудь в другой раз, - ответил я, возвращая телефон девушке-портье.
Поправив на голове вязаную шапочку, я вышел на улицу. Тучи немного развеялись и дали место солнечному свету, ветер утих, ну чем не погода для прогулки по городу. Знать бы, куда идти. Итак, снова направляюсь в центр повидаться с чугунным Ильичем.
Жизнь в этом уездном (как раньше говаривали) городке текла медленно, как воды тихой реки, здесь не было стремительных водоворотов, как в больших городах. Школьники идут в школу, старушки торгуют семечками, женщины ходят по магазинам. "Может, так и должно выглядеть по-настоящему правовое государство?" - мелькает в моей голове шальная мысль, но при виде затравленных взглядов людей мне что-то не очень хочется жить в таком правовом государстве.
Пройдя один квартал, я тут же заметил слежку. За мной шел неопрятного вида мужчина, шел быстро, да и моя персона вроде его не волновала, только нет-нет и взглянет в мою сторону. Слишком хреновый "топтун"…
Впрочем, в условиях провинциального захолустья сойдет. "Топтун" прошел мимо меня, когда я остановился у стенда со свежими газетами. Сейчас его можно было хорошо рассмотреть. Небритая физиономия, глаза красные, воспаленные, по-видимому, с хорошего похмелья. Одет по-рабочекрестьянски - кроличья шапка-ушанка, стеганая фуфайка, черные штаны и скошенные ботинки. Тип, каких по стране миллионы. Шпик скрылся за углом длинной двухэтажки барачного вида. Я посмотрел ему вслед. "Если я сейчас пойду в другую сторону, что он предпримет?" - но потом передумал. Не стоит раньше времени показывать, что я заметил слежку, это заставит их сменить тактику, а она меня пока устраивает. Ладненько, посмотрим, что дальше.
Оторвавшись от газетного стенда, я решительно перешел на противоположную сторону. Навстречу молодая женщина катила коляску. Коляска была потертая, и весь вид молодой мамаши свидетельствовал о бедности.
- Добрый день, извините, - обратился я к женщине.
- В чем дело? - Она замерла и испуганно посмотрела на меня.
- Вы не скажете, как попасть в краеведческий музей?
- Музей? - переспросила женщина.
- Да, я командированный, вот застрял в вашем городе и, чтобы время убить, схожу в музей. Так сказать, приобщусь к культуре и истории этого края.
Женщина глядела на меня как на ненормального. И действительно, кого, кроме торговцев антиквариатом, теперь интересует культура? А еще в таком захолустье. Ничего этою молодая мать не сказала, а повернувшись, рукой показала вдоль дороги.
- Пройдете до конца улицы, повернете направо, там будет остановка автобуса, третий номер. Сядете на него, две остановки - и будет музей. Правда, не знаю, работает он или нет.
- Большое спасибо, - сказал я и направился в указанном направлении.
Из-за длинной двухэтажки вышел человек, это был не прежний "топтун", а новый. Молодой человек, несмотря на безветренную погоду, шел согнувшись и подняв воротник. Прямо как статист из фильма про шпионов пятидесятых годов, еще бы черные очки.
Новый "топтун" шел немного позади меня по противоположной стороне улицы, то и дело сам оглядывался, будто не он следил, а за ним следили. Такой "хвост" разве что слепой не заметит.
В указанном месте я повернул направо, и сразу в глаза бросился дощатый навес с синей табличкой автобусной остановки. Под навесом была установлена скамейка на манер тех, что стоят в парках. Присев на край скамейки, я резко повернулся и посмотрел на преследователя. На мгновение наши взгляды встретились, парень потупил глаза и, ускорив шаг, прошел мимо остановки.
С такими затравленными глазами может быть, наверное, только наркоман, примелькавшийся местной милиции. Это подневольный стукач, а не добровольный помощник.