* * *
– Заходим вдвоем, – говорил капитан. – Без объяснений надеваем ему браслеты, – звякнул выразительно потертыми наручниками. – И после этого…
Вдруг раздался хлопок и погас свет.
– Перемкнуло! – сказал в темноте лейтенант.
– Фонарь наш где?
– В столе? – полувопросительно произнес лейтенант.
Выдвигали-задвигали ящики, но ничего нельзя было разглядеть в темноте.
– Спички твои – где? – сердился капитан.
– Я на подоконнике оставил. Курил еще когда, – засуетился лейтенант.
Направился к окну, проем которого едва угадывался в ночи, но наткнулся в темноте на стул с ведром воды, все опрокинул, произведя немалый шум, и от души выматерился. Добрался, наконец, до окна, на ощупь отыскал спички, собрался было чиркнуть, да замер. Почудился, видно, ему какой-то подозрительный звук.
Отыскали фонарь, потом при его свете из сейфа достали пистолет лейтенанта; капитан чертыхался и выговаривал своему более молодому коллеге. "Оружие всегда должно быть при тебе, а не под замком!" – на что лейтенант, оправдываясь, отвечал, что дома младший брат, мол, и если пистолет хранить дома, то и до беды недалеко.
Светом порешили заняться позже.
– Впотьмах он не так быстро сообразит, – сказал капитан. – А тут мы ему – браслеты.
И дальше все произошло действительно молниеносно. Вдвоем вошли в соседнюю комнату, лейтенант направил яркий луч фонаря в лицо Геннадию, который зажмурился и отвернулся; в то же мгновение капитан защелкнул наручники на запястьях жертвы. Геннадий дернулся, но было уже поздно.
– Сиди тихо, паря! – сказал капитан и никакой деликатности теперь в его голосе не угадывалось.
А тут еще в руке у лейтенанта Геннадий увидел пистолет.
– Вы чего, мужики?! – спросил он дрогнувшим голосом, и взгляд его заметался.
Он сейчас был похож на приговоренного к смертной казни, который хотя и помнил о вынесенном ему приговоре даже во сне, и ожидал казни ежесекундно, а все надеялся на то, что не сегодня, не сейчас. Но вдруг явились палачи, и в мгновение наивные надежды на спасение рассыпались в прах.
– Задерживаем тебя, – сообщил капитан. – Официально.
– За что?!
– Мужик, которому ты подбил глаз, пришел и написал заявление. Обязаны отреагировать.
– Он же первый начал!
– Разберемся, – трафаретно ответил капитан. И впору было ужаснуться, потому что за равнодушием этого служаки угадывалась неприглядная картина происходящего: завертелись, заскрипели колесики государственной машины, и с каждым оборотом шестеренок все меньше оставалось надежды на спасение.
– А женщина где?! – неприятно удивился лейтенант, шныряя по углам лучом фонаря.
– Поссорились мы с ней, – поспешно сообщил Геннадий.
– Ну и чего? – метнулся лейтенант к окну, которое, как он с запозданием обнаружил, было распахнуто.
– Ну и сбежала, – в тон лейтенанту ответил Геннадий. – Ушла, в смысле. Вылезла в окно. Тут она где-то. Куда пойдет в ночи?
– Ладно, – сказал капитан. – Отыщется.
Он понимал, какую птицу поймал. За этого красавца начальство простит сбежавшую бабу. Да и куда ей тут, действительно, бежать? Как рассветет – объявится.
– В общем, теперь бы тебе, паря, свое положение не ухудшить, – сказал капитан наставительно. – Потому рекомендую: веди себя прилично, не козли. Может, все еще и обойдется. Колюня этот, который заявление на тебя написал, к утру проспится, а там всяко может быть. Если он пустой, без денег, а у него сушняк, тут, можно сказать, тебе и карты в руки. Дашь ему сотнягу, он заявление и заберет. Еще добавишь, он тебе и вовсе отпишет собственной рукой, что претензий не имеет.
Он опутывал Геннадия словесами, буквально гипнотизировал, лишал воли; и когда задержанный проникся, капитан манящим голосом гипнотизера произнес:
– Иди ко мне!
Звякнул чем-то в темноте, но даже этот звук не насторожил "Геннадия". Поднялся и приблизился. Капитан потянул к себе задержанного за "браслеты", снова чем-то звякнул, и только теперь Геннадий обнаружил, что второй парой наручников надежно пристегнут к металлической скобе, торчащей из стены.
– Это зачем?! – всполошился Геннадий.
– Не ждать же мне, пока ты дашь деру, – сказал капитан. – Подруга твоя сбежала, да если еще и ты…
– Я не сбегу! – клятвенно пообещал Геннадий, но клятва его прозвучала до неприличия неискренне, потому что в это самое мгновение он понял, что оплошал, когда не полез в окно вслед за Клавой.
Надо было драпать. Черт с ними, с паспортами, которые оставались у ментов. А он тогда еще надеялся, что обойдется…
И только он об этом подумал, жизнь его догадку тотчас подтвердила.
– Смотрите! – позвал коллегу лейтенант.
Луч фонаря высветил женскую заколку, торчащую из оплавленной розетки.
Теперь уже сомнений не оставалось. Какая там семейная ссора!
– Все понятно, – сказал капитан. – Побег!
* * *
Пока лейтенант возился с пробками, восстанавливая освещение, капитан успел осмыслить произошедшее.
В район, понятное дело, доложить надо немедленно. Что сами тут на месте, мол, разобрались, даже без проверки по учетам. Похоже, что задержан находящийся в розыске убийца. С ним женщина была, но сбежала. В подробности пока не вдаваться. Может, и хорошо, что сбежала. Оставайся она у милиционеров в руках, из района, может быть, поступила бы команда незамедлительно доставить подозрительную парочку. А как везти этого убийцу в ночи? Здоровый бугай. Такой и в наручниках, ежели начнет бушевать в милицейском "УАЗе", разнесет машину к чертовой бабушке.
А теперь из-за сбежавшей бабы никого везти не надо, а надобно, наоборот, из района вызывать подмогу. Чтоб прочесать окрестности и отыскать беглянку. Ну, и убийцу под конвоем отвезти в район.
Вспыхнула лампочка под потолком, и капитан перевел дух. Со светом – оно спокойнее как-то. Не так тревожно.
Задержанный сидел перед капитаном, и был он явно подавлен происходящим. А ведь колоть его надо, понял капитан. Пока он в растерянности. Пугнуть его посильнее. Может, и будет какая польза.
* * *
Когда миновали райцентр, Якут в очередной раз сверился с картой. Оставалось преодолеть еще около сорока километров до нужного им села.
Дорога была пустынной, ни одной машины навстречу. И вокруг – ни жилья, ни огонька. Вскоре пропала и мобильная связь, телефоны "врачей" не могли обнаружить ни одной станции поблизости. Глушь.
– Останови! – приказал Якут водителю.
Машины реанимации скатились на обочину.
– Топор есть? – спросил Якут.
– Есть, – кивнул водитель.
– Руби столб!
Телеграфные столбы тянулись вдоль дороги. Деревянные, полусгнившие, они, похоже, доживали свои последние годы. Отыскали столб потрухлявее и за десять минут его подрубили. Столб обрушился на землю, обрывая телефонные провода.
* * *
Оставив задержанного под присмотром своего коллеги, капитан отправился в соседнюю комнату – звонить в район. Телефон молчал. Поскольку и прежде связь подолгу, бывало, отсутствовала, капитан не придал этому значения. Может, оно и к лучшему. А то не ровен час, поступит команда доставить задержанного. Уж лучше здесь пускай сидит, как собака на цепи. На цепи надежнее.
Капитан взял папку с бумагами. Вернулся в комнату, где задержанный встретил его полным тревоги взглядом, и сел на стуле так, что их с Геннадием теперь разделяли метра два, не более.
– Протокол оформим, – сообщил капитан. – Задержание, в смысле.
И действительно выдернул из папки нужную бумагу. Геннадий, наблюдая за манипуляциями собеседника, мрачнел все больше.
– Фамилия! – требовательно произнес капитан. – Имя! Отчество!
И уже был готов записывать.
– Вяткин Геннадий Сергеевич! – мгновенно отреагировал Геннадий.
Капитан ничего записывать не стал, посмотрел на собеседника недоверчиво. Под этим его взглядом Геннадию было очень неуютно.
– Ответ не принимается, – сказал капитан.
– Почему? – несмело спросил Геннадий, как спрашивает своего учителя вдруг оробевший школьник.
– Потому, – ответил капитан. – Фамилию настоящую сам назовешь или мне ее тебе напомнить?
Геннадий запаниковал.
– Чего-то я не понимаю, – признался он заискивающе.
Тогда капитан выдернул из папки следующий листочек, поднес к глазам и прочитал вслух, с расстановкой:
– Корнышев… Святослав Геннадьевич… Одна тысяча… девятьсот… шестьдесят… седьмого… года… рождения…
Капитан поднял глаза на собеседника. Далее Геннадию отпираться было бессмысленно. Все написано на его лице.
– Тебе такая фамилия известна – Корнышев? – спросил капитан.
Геннадий никак не мог решиться.
– Не юли, – посоветовал капитан голосом человека, которому известна вся подноготная.
– А вы кто? – приглушенным голосом спросил Геннадий. – Вы свои, что ли? С вами связались?
– А как же, – подтвердил капитан, мгновенно сообразив, что тут главное – все подтверждать и со всем соглашаться.
Взгляд Геннадия метался от милиционера к милиционеру. Лейтенант вовремя подыграл своему коллеге, состроив многозначительную мину.
– А доказать? – начал было Геннадий, но мысль свою не успел развить.
Капитан был наготове.
– Уроженец… города… Москвы, – зачитал он следующую фразу из текста листовки, которую держал в руках. – Совпадает?
И снова требовательно посмотрел на собеседника. Деморализованный продемонстрированным ему необыкновенным фокусом, Геннадий непроизвольно кивнул в ответ.
– Разыскивается, – прочитал капитан.
Геннадий воззрился недоумевающе.
– За совершение, – продолжал капитан.
Геннадий растерянно захлопал глазами, вдруг догадавшись, что где-то дал маху.
– Убийства, – с выражением поставил жирную точку капитан.
Поднял голову. Ни жалости в его взгляде не угадывалось, ни участия. Пощады от него не жди.
– К-какого убийства?! – ужаснулся Геннадий.
– Тихо сиди! – повелительно произнес лейтенант и накрыл ладонью лежащий на столе милицейский "макаров".
– Подруга твоя – где? – мгновенно подключился капитан.
Геннадий растерянно хлопал глазами.
– Вы шутки шутите? – наконец дозрел он. – Вы кто такие? Чего нужно?
– Ты – Корнышев?
– Ну да!
– Чем можешь подтвердить?
– В принципе, ничем. Если только мое начальство…
– Начальство далеко, – оборвал капитан. – Подруга твоя может подтвердить?
Ну что она подтвердит? Сама не в курсе. Но никаких других вариантов у Геннадия в этот момент не было, и он на всякий случай кивнул. Ловушка захлопнулась.
– Так где ее искать? – быстро спросил капитан.
– В район она поедет.
– Зачем?
– Звонить.
– Кому? Своим?
– Так точно.
– Зачем? Помощи просить?
– Ага.
– А кто это – свои?
– Ну, начальство, – ответил неопределенно Геннадий.
– Ладно, разберемся. Сюда иди, – поманил капитан лейтенанта за собой.
Вышли в коридор. Капитан встал так, чтобы видеть задержанного. Заговорил, понизив голос до шепота:
– Садись в машину, дуй по дороге в сторону района. Баба эта попутку будет ловить, если я все правильно понял. Бери ее и привози сюда. Может, она тоже при делах, с ним заодно. Давай, шевелись, а я этого буду раскручивать. Пока он не пришел в себя.
* * *
Здесь не было уличных фонарей, и свой путь Клава прокладывала наугад. Сначала ей приходилось нелегко, и однажды она едва не упала, но когда вышла на асфальт шоссе, воспрянула духом. Она не сразу сориентировалась, в какую сторону ей идти, побрела в надежде кого-нибудь увидеть, но село будто вымерло. Ни в одном из домов, мимо которых она проходила, не угадывалось ни огонька.
Потом она увидела колодец. Кажется, тот самый, рядом с которым они с Геннадием так некстати остановились. Значит, в правильном направлении идет. И едва Клава об этом подумала, как увидела людей. Едва различимые в темноте, они сидели на лавочке у дома. Два силуэта. Клава поостереглась в ночи подходить к ним близко, спросила, не сходя с дороги:
– Скажите, пожалуйста, райцентр – в той стороне?
Один человек вдруг поднялся и направился к ней нетвердой походкой. Он явно был пьян. Перетрусившая Клава попятилась.
– Колюня, гля! – раздался в ночи изумленный возглас. – Баба эта… Ну, мужика того…
Пьяный был уже близко, и Клава его тоже признала – один из той незадачливой парочки, избитой днем Геннадием.
Женщина бросилась наутек.
– Стой! Хуже будет! – мстительно хрипел сзади преследователь.
* * *
– Как давно живешь в Красном? – спросил капитан.
– Прилично, – неопределенно ответил Геннадий.
– Прятался?
– Ну, вроде того.
– На гастроли выезжал?
– В смысле?
– Деньги – откуда? Жил ты на что?
– Деньги – не проблема, – отмахнулся Геннадий.
– Я вижу. Оружие у тебя есть?
– Ружье… У соседа всегда можно взять…
– Где?
– В Красном.
– А своего ствола нет?
– Нет. Разрешение надо получать. Морока!
Капитан понимающе усмехнулся. Тут большинство не имело документов на оружие.
– А с собой? – cпросил он. – Может, в машине спрятал ствол?
– Нет.
– А если я поищу?
– Ищите, – пожал плечами Геннадий.
Похоже, он действительно без оружия.
– Я не пойму, к чему все эти разговоры, – сказал задержанный.
– И даже не догадываешься?
– Нет.
Капитан только теперь развернул к собеседнику лицевой стороной листок, который держал в руках. Сверху крупно: РАЗЫСКИВАЕТСЯ. Ниже текст: "За совершение убийства разыскивается Корнышев Святослав Геннадьевич…" И фото.
– Это что?! – дрогнул Геннадий – Откуда?!
– Оттуда, – сбалагурил капитан, удовлетворившись произведенным эффектом. – Хочешь, я тебе явку с повинной оформлю?
– Какую явку? Ты сдурел?! – рванулся Геннадий, но наручники его не пускали. – Ты знаешь, кто я?!
Капитан вдруг раскрытой ладонью ткнул собеседника в лицо, Геннадий плюхнулся на скамью и его голова впечаталась в бревенчатую стену.
– Сиди смирно, – посоветовал капитан. – Так я насчет явки с повинной…
– Капитан! Ты меня не трожь! Тебе за меня голову открутят!
– Кто?
И было видно, что капитан нисколько не испугался. Геннадий окончательно уверился в том, что дал маху. Мент этот не в курсе. На понт взял.
– Ты не представляешь, что начнется, если хотя бы волос упадет с моей головы! – сказал Геннадий. – Когда за мной приедут… Может, уже и едут…
– Кто?
– Кто надо. И вот когда они приедут… Когда здесь появятся…
– И что будет? – никак не хотел пугаться капитан.
– Тебя размажут! – сказал Геннадий. – В порошок сотрут!