Специалистами по этой теме в группе считались Кравченко и Редька. Они же обычно были в курсе всех новинок, знали, какие датчики применяются при тех или иных условиях, могли и подсказать, как эти приборчики обманывать при приближении к лагерю противника.
Впрочем, самые современные электронные средства охраны территории обмануть просто невозможно. Но такие штуковины не ставятся повсеместно. Они в основном используются в системе Федеральной службы охраны и в аналогичных структурах потенциального противника.
Тут надо заметить, что институты и лаборатории, которые разрабатывали подобные средства охраны, потихонечку думали и над тем, как им противодействовать. А это значило, что во времена, когда новая подобная техника станет обыденностью, появится и другая, позволяющая справиться с ней. Сами понимаете, как это важно для диверсантов и разведчиков всех мастей.
Тогда-то все это и поступит на вооружение волкодавов. Можно будет не сомневаться и в том, что аналоги таких вот вещиц уже будут стоять на вооружении потенциального противника.
Правда, в широкое применение все эти средства все равно никогда не пойдут. Линия фронта еще долгие века будет определяться, скорее всего, рядами колючей проволоки и подвешенными к ней консервными банками. Таков самый распространенный вид сигнализации.
Все эти самые средства будут использоваться подразделениями, аналогичными ЧВК "Волкодав", и всяческими спецслужбами для защиты собственных интересов и проникновения в чужие. Такова уж задача разведчика, даже ушедшего с официальной службы. Он просто обязан совать свой нос в чужие дела.
Не всем это нравится, но обращать внимание на этику, когда на кону стоят важные государственные интересы, в принципе не полагается. Приказ в первую очередь выполняется. Только потом он уже может и обсуждаться.
Сами по себе занятия для боевых офицеров, мягко говоря, довольно скучные. Волкодавы их традиционно не любили. Не в пример преподавателям и инструкторам, которые знали цену себе и своим знаниям.
Такие занятия пропустить при необходимости можно. Хотя лучше, конечно, этого не делать, посещать их все. Ведь любая мелочь в боевой обстановке способна как спасти бойца, так и погубить его. Это истина всем известна и неизменна.
Тем не менее, когда есть самые важные вопросы, их надо решать в первую очередь, даже за счет других. В данном случае первоочередным был вопрос борьбы со снайперами противника.
Не успел Емельян Герасимович Величко уйти в сторону гаража, как Сергею Ильичу кто-то позвонил. Он вытащил мобильник и посмотрел на определитель номера. Его беспокоил полковник Селиверстов, который должен был уже добраться до ГРУ, но вернуться успеть еще никак не мог. Значит, непосредственный начальник звонил оттуда. Такое случалось редко и обычно бывало вызвано некими особыми обстоятельствами.
– Слушаю, товарищ полковник!
– Сергей Ильич, отпусти личный состав на четыре часа по домам. Сам понимаешь, по какой причине. По истечении этого времени все должны быть у меня в кабинете.
– Понял, товарищ полковник. А как же испытания "Нерехты"?
– Если Иващенко-большой согласится, то пусть остается. И тот человек, который помогать ему будет, – тоже. Но тех, кто хочет навестить семью, не задерживай. Да и сам отправляйся.
– Я позвоню домой. Меня там хорошо понимают.
– Добро. Я буду через четыре часа. Привет тебе просил передать раид Салман аль-Самхад. Я с ним по телефону беседовал. Правда, через нашего переводчика. Раид ждет тебя и готовится к встрече.
– Спасибо. Я его плохо помню, но визуально узнаю. Иващенко-большой говорит, что усы у Салмана знаменитые. Мол, одни такие на всю сирийскую армию. Про Иващенко-мелкого не решили?
– Наверху пока сомневаются. Не видят необходимости. А вот еще одну "Нерехту" я выпросить сумел. Если первая себя на сегодняшних испытаниях хорошо покажет, то выделят. Привезут ночью. Будут и специалисты по сборке. Говорят, что эти ребята любой модуль полностью монтируют за полчаса.
– Грузовой модуль Виктор Юрьевич собрал за двадцать минут.
– Это самый простой. Там электронику подключать и настраивать практически не надо. Только систему управления. А ты что, хочешь от специалистов отказаться?
– Нет. Я даже думаю, что к ним будет много вопросов от наших операторов.
– Ты их уже назначил?
– Одного. Он сам себя назначил. Вторым будет, я думаю, Кравченко. Он усердно "Уран" изучал. Наверное, и к "Нерехте" такой же интерес проявит.
– Ладно. Отправляй группу с семьями проститься, – проговорил полковник и отключился.
Лесничий вздохнул и приказал снайперу Величко:
– Группу собери! Сюда, ко мне. Я пока позвоню.
Величко убежал.
Что такое "отпустить группу домой на четыре часа", Лесничий знал отлично. Это действо обязательно происходило каждый раз, когда был получен приказ на выступление и хотя бы ориентировочно обозначено время отбытия. На сборы личному составу выделяется около шести, максимум восьми часов.
Так было всегда. Даже в первой командировке. Нормальная, чисто человеческая традиция, поскольку ехали волкодавы не на курорт. Они отправлялись туда, где людей часто убивают и есть риск не вернуться живым.
Отцы-командиры считали, что за час волкодавы доберутся домой. Столько же времени им понадобится на обратную дорогу. Еще два часа бойцам отпускалось на то, чтобы попрощаться с семьей.
Последние недели перед командировкой волкодавы всегда проводили, говоря сухим армейским языком, на казарменном положении. Они безвыездно находились на базе, готовились, интенсивно тренировались. Тем не менее времени им никогда не хватало.
Если тому же спецназу ГРУ на подготовку к операции обычно отводится два месяца, то у волкодавов весь этот процесс в лучшем случае укладывался в две недели, а то и в одну. Правда, следовало признать, что они всегда находились в боевой готовности и в любой момент могли выполнить приказ, каким бы он ни был. Подготовка волкодавов постоянно поддерживалась на очень высоком уровне.
Потому командование и считало, что время подготовки волкодавов можно сокращать, исходя из необходимости. А таковая в данном случае, как, впрочем, и обычно, диктовалась действиями противника.
Правда, в этой ситуации были и неприятные моменты. Боевая готовность бойцов частной военной компании может быть сколь угодно высокой, не считая некоторых навыков. Например, работы с роботом "Нерехта" против снайперов противника, как сейчас. Или с паралетом. Мотопарапланом в одной из предыдущих командировок бойцы группы пользовались. Но параплан и паралет – это разные летательные аппараты. Каждый из них имеет свое предназначение и условия применения.
Сергей Ильич подумал, что, может быть, даже хорошо, что начальство пока не включает в группу Виктора Васильевича Иващенко с его паралетом. Иначе кому-то пришлось бы еще и учиться летать на этой штуке. А приобрести полноценные навыки за одну ночь невозможно.
Одно дело – работа с роботом. Он будет уничтожен противником или просто не выполнит задачу, поставленную перед ним, и земля от этого не перевернется. А вот гибель каждого члена группы волкодавов – это чрезвычайное происшествие, сродни убийственному землетрясению. А ведь расстаться с жизнью, не умея летать, можно запросто.
Командиру надо исходить из того вооружения, которое есть у него здесь и сейчас, не искать лучшего вместо хорошего, не зная толком, что это такое. Никогда не следует разбрасываться. Лучше выбрать что-то одно и выполнить свою работу как можно качественнее.
Размышляя об этом, Сергей Ильич вытащил другой телефон, личный, и позвонил жене.
– Здравствуй. Это я.
– Я понимаю, что не соседка.
– Я, видимо, сегодня не успею приехать. А завтра мы отправляемся в командировку.
– Кавказ?.. – спросила жена.
– Не знаю.
– Значит, Сирия, – сделала она совершенно правильный вывод.
Зря он в прошлый раз привез ей пару сирийских сувениров.
– Не волнуйся сильно… – Сергей Ильич не стал разубеждать жену.
– А разве я когда-нибудь волновалась?! – резко ответила она.
Сергей Ильич давно и хорошо знал железный характер супруги. Тем не менее перед прошлой командировкой он сделал отметку на пузырьке с корвалолом, просто приклеил к этикетке волос, а по возвращении проверил. Пузырек опустел больше чем наполовину. Но он не сомневался в том, что жена никогда ему об этом не скажет.
Она не сердилась, как можно было бы подумать по серьезности ее голоса. Супруга так вот подбадривала его, не хотела, чтобы Сергей Ильич еще и о ней думал там, где часто стреляют.
– Игорь как? – спросил Лесничий про сына.
– С Дунканом гуляет.
Дункан – это тот пудель, которого завела себе сестра жены, но по семейным обстоятельствам вынуждена была от него избавиться. Вот Лесничие и взяли к себе добрую собачку, когда та была еще щенком. Не волкодав, конечно, тем не менее живая душа, очень ласковая и привязанная к хозяевам.
– Объяснишь Игорю, почему папа не попрощался?
– Он сын офицера. Все понимает.
– Тогда до встречи.
– Возвращайся быстрее. Мы ждем тебя.
Разговор пора было заканчивать, поскольку вся группа волкодавов, за исключением Иващенко-большого, собралась рядом с командиром. Сергей Ильич отключился и убрал мобильник.
Потом он окинул своих бойцов долгим серьезным взглядом и спросил:
– Ну так что, готовы еще раз в Сирию скататься?
Ему никто не ответил, но по группе прошел сдержанный одобрительный гул.
– Нет возражений, самоотводов?
– Да хоть сию минуту на самолет! – выразил общее мнение Величко.
– Сию минуту не требуется. Самолет еще не готов принять нас. Четыре часа вам дается на посещение дома и на прощание с семьей. Рекомендую для этого случая переодеться. В двадцать четыре ноль-ноль всем собраться в кабинете полковника Селиверстова. Все свободны. Величко, останься.
Во время обычной службы волкодавы приезжали на базу на собственном транспорте. Сейчас, когда шла усиленная предоперационная подготовка и ночевали они на территории базы, машины стояли здесь же, под охраной, хотя и под открытым небом. На своем транспорте добраться до дома было не сложно. Тем более что на другом конце Москвы никто не жил, и стоять в автомобильных пробках при пересечении города необходимости ни у кого не было.
Волкодавы ушли торопливо, желая сэкономить время. Величко остался стоять на прежнем месте. Судя по глазам, он уже понимал, о чем его сейчас попросит командир.
– Ты понимаешь, почему я не спешу домой? – поинтересовался Лесничий.
– Ты туда позвонил. Испытания проводить надо.
– Ты можешь этим заняться?
– Вполне могу. У моей половины характер далеко не золотой. Чем меньше она меня видит, тем счастливее себя чувствует. Только обрадуется, что проститься не заеду. Позвоню дочери, а она матери все передаст. С девчонкой у меня особые отношения. Она меня ценит. У Кравченко дочь мечтает командиром танка стать, а моя думает в военное училище поступать. В девятом классе учится, а уже парней-десятиклассников запросто лупит. Моя школа, сам натаскивал! У нее еще и учитель физкультуры подходящий. Он у меня солдатом служил, когда я взводом командовал. Ее поддерживает. Ладно, с дочерью я сейчас поговорю. А что с Виктором Юрьевичем? Он согласен? – осведомился Величко.
– Здесь я даже не сомневаюсь. У него дома казарменный порядок и полное понимание ситуации со стороны жены и, разумеется, сыновей. Как командир скажет, так и будет. Возражений не последует. Это не раз проверено.
– Хорошие отношения, – сделал вывод Величко. – Многие мужики ой как позавидовали бы таким.
– Их еще заслужить надо, – подвел черту разговору командир группы. – У Виктора Юрьевича жена вместе с ним служила. Связисткой в батальоне была. Она на сто процентов в нем уверена. Считает мужа самым надежным человеком на свете. Драться, кстати, умеет ничуть не хуже тебя. Теперь пойдем. Давай-ка мы с тобой разыщем этого эпического героя.
Глава 10
Они сразу направились к гаражу, куда Иващенко должен был подогнать "Нерехту". Но в боксе, где стоял танк-робот "Уран-9", Виктора Юрьевича еще не было.
Лесничий остался дожидаться бывшего старшего лейтенанта. Он отослал Величко переодеться и посоветовал по дороге позвонить дочери. Командир сам не любил разговаривать с женой на людях и понимал, что другим тоже может не нравиться, когда кто-то слушает их частные разговоры. Вот и выходит, что по дороге общаться легче.
Величко немедленно унес ноги. Он вообще был любитель все делать быстро и редко ходил нормальным шагом, предпочитал скорый или вообще пробежку.
Как только Величко скрылся за одним углом, из-за другого сразу же выехала "Нерехта". Причем почему-то совершенно беззвучно, хотя Лесничий ждал сначала появления шума и только потом – боевого робота.
Дорога была грунтовая. Начальство уже давно собиралось заасфальтировать или забетонировать ее, но средств на это постоянно не хватало.
Сергей Ильич видел движение "Нерехты", когда она выезжала из кузова грузовика на деревянную эстакаду перед складом. Сам этот кузов был дощатым, но покрытым понизу металлическим листом. Эстакаду из толстого деревянного бруса тоже застилали листы металла. Они дребезжали под траками гусениц.
Шума мотора и тогда не было слышно. А сейчас движение, особенно в сравнении с роботом-танком "Уран-9", вообще казалось беззвучным.
Виктор Юрьевич Иващенко шел позади робота, держа перед собой тот самый большой ноутбук. Впрочем, в его руках этот девайс не казался таким громоздким и тяжелым, каким он мог бы выглядеть, например, на фоне того же Сергея Ильича.
Курс Иващенко, видимо, проложил заранее, и сейчас "Нерехта" передвигалась сама, без постоянного управления. Робот ехал прямо, как ему и было приказано. Но перед гаражом Виктор Юрьевич заставил его развернуться и остановиться у ворот. Они были секционные, автоматические и открылись при нажатии кнопки на брелоке. Робот заехал внутрь.
Иващенко бросил взгляд на командира и вместе с солдатом комендантской роты, который шел за ним, принялся разгружать платформу с высокими бортами. Там было много приборов, упакованных в ящики. Они вынимали их оттуда осторожно, чтобы ничего не повредить.
Сергей Ильич подошел ближе.
– По глазам, командир, вижу, что ты с новостями, – проговорил Иващенко.
– Да. Есть новости разного уровня. Я считаю их все хорошими, хотя на вкус и цвет, сам понимаешь…
– Выкладывай по порядку.
– Иващенко-мелкий с нами, скорее всего, не летит. Я считаю, что это правильно.
– Позволю себе не согласиться, – возразил Виктор Юрьевич. – А вдруг там тоже бильярд найдется? С кем я играть буду?
– Вторая новость такая. Ты сейчас имеешь право все дела бросить и на четыре часа… – Лесничий посмотрел на часы. – Нет, уже только на три часа сорок пять минут отправиться домой. Но к двадцати четырем ноль-ноль должен быть в кабинете полковника, как и все прочие наши люди.
– Эта новость лучше. Суть ее я вполне понимаю, но домой сейчас отправиться никак не могу. Я никакое дело на половине никогда не бросаю, тем более что тут такая конкретика появилась. Вылетаем, значит?
– Вылетаем.
– Когда?
– Как только, так сразу.
– Понятно. Тогда я и по первому вопросу с тобой соглашусь. Обучение пройти не успеем. А с одним пилотом в группе работать сложно. Для проведения полноценной боевой операции необходима подмена. Взлететь-то я, предположим, сумею, а вот посадку совершить мне будет куда сложнее. Смогу только жесткую…
– Точно так же, как я на вертолете. Дважды сдавал на лицензию. Взлетал и летал нормально. Даже стрелял не так уж и плохо. А на посадке две машины покалечил. Шасси на обеих пришлось полностью менять. Весь механизм.
– Еще есть новости?
– Ночью доставят вторую "Нерехту" вместе с инструкторами по сборке.
– К ночи я и сам научусь. Еще что?
– Еще одна новость идет сюда, как я думаю. Переодеться и позвонить домой наш боевой товарищ уже успел. Скоро из-за угла выйдет.
Тут и в самом деле невдалеке появился снайпер Величко со своей винтовкой "Орсис Т-5000".
– Самую приятную новость ты, командир, как и полагается, напоследок припас. Не поехал, значит, Емельян Герасимович домой. Ну и правильно. Не заслужила его жена, чтобы он с ней прощался.
– Не нам решать, что она заслужила, а что нет. Хотя сам он говорит, что характер у нее далеко не золотой. А что там случилось? Я не в курсе.
– Не рассказывал Величко?
– Не рассказывал.
– Мне тоже не рассказывал. Я знаю только потому, что мы в одном дворе живем, дома один против другого стоят, люди между собой общаются. В прошлую командировку жена его хахаля домой привела. А там дочь была. Милая девочка этому донжуану нос с челюстью сломала и плавающие ребра с двух сторон. Да еще и оба глаза подкрасила. Папа научил бить правильно. Мужика с болевым шоком на "Скорой" увезли. Он тоже, кстати, из их дома, из нашего двора. Бывший капитан милиции Каримов. Когда милицию в полицию трансформировали, он по какой-то причине от аттестации отказался. Были, видимо, за ним серьезные грешки. Люди говорили, что на руку нечист. Я видел его уже после возвращения. Ходит с открытым ртом, гипс вокруг шеи, согнутый весь, дышать из-за ребер толком не может. Хотел, говорят, в суд на девочку подавать, да боится, что его обсмеют. Мне жена рассказывала. Она с ним разговаривала и обещала еще ему сама добавить. Чтобы смеху было больше. Сначала девочка, потом женщина. А моя дорогуша его посерьезнее отделает. Он, кажется, притих и про суд забыл. Сначала, сгоряча, в больнице "Скорой помощи", куда ментов вызвали, накатал заяву, потом забрал ее сам, без подсказки. А нашему Емельяну с ментами связываться тоже не с руки. Засветиться может. Вдобавок у меня есть опасения, что жена его разболтала что-то хахалю своему. Хотя бы настоящую фамилию мужа сообщила. Он несколько раз ворчал в разговорах с соседями, что у него на эту семейку есть управа. Я уж присматриваюсь. Если что, потребуется оперативное вмешательство. Тогда дело перестанет быть личным и станет общим, нашим. Хотя Величко может и сам справиться. Только лучше было бы, чтобы у него железное алиби присутствовало. Например, нахождение в Сирии в какой-то конкретный момент. Сможешь обеспечить, командир?
– Думаю, проблема легко решается. Поговорю сегодня с Селиверстовым, – пообещал Сергей Ильич. – Этот вопрос даже сейчас уже не совсем личный. Величко обязан был сообщить о происшествии. Если не полковнику, то хотя бы мне. А я бы уже решил, что дальше делать. Но вопрос в любом случае следует решать в ближайшие дни, пока мы будем в Сирии.
Величко подошел и услышал последние слова.
– Вопрос меня касается? – сразу спросил он. – Тот самый, который решать следует.
– Напрямую, – сурово ответил Лесничий. – Я тебя вполне понимаю, Емельян Герасимович. Ты не любишь, когда тебя жалеют, и вообще предпочитаешь сор из избы не выносить.
Снайпер, видимо, понял, о чем пойдет речь. Его взгляд, обычно беспечный, вдруг потемнел.
– Если что, я, командир, сам конкретно разберусь. Никто ничего доказать не сумеет. Просто просчитаю все варианты, сделаю безупречно.
– И повысишь интерес следственных органов к ЧВК "Волкодав". Нам и без того чужого внимания хватает. Лишнего не надо. Ты сам с ним разговаривал?