* * *
Генерал Матейченков без устали из конца в конец мотался по Чечне. И, поначалу разрозненная и пестрая, общая картина понемногу начала окончательно складываться в единое целое.
Он изучил трудные военные дороги и разнообразный рельеф мятежной республики, пожалуй, получше, чем родные просторы Владимирщины и Подмосковья, хотя и по ним довелось помотаться немало.
Теперь Матейченков узнавал сходу и различные КПП. Хотя поначалу они все казались ему на одно лицо. Узнавал он и ребят, дежуривших на контрольно-пропускных пунктах, да и они узнавали полномочного представителя президента.
Передвигаться приходилось на любых видах транспорта: самолет, вертолет, неизбежный газик, столь верно прослуживший ему совсем недавно, в Карачаево-Черкесии, танк, БТР… А то, чего доброго, и на своих двоих.
На чем безопаснее? Да на любом опасно. Обстрел, засада, нападение возможны в любую минуту: тут уж как кривая вывезет.
Но Матейченков установил для себя и устойчивые трассы. Так, например, из центра Чечни, скажем, из Грозного, в прифронтовой Моздок или в тот же Краснодар, где у него время от времени накапливались неотложные дела, лучше всего было лететь военным бортом. Быстро и тем самым удобно, хотя боевики, если не повезет, могут из импортного "Стингера" подшибить.
Однако, как говорится, волков бояться – в лес не ходить. Кстати, леса здесь, особенно в гористой местности, знатные. И живность в них отменная. И вообще, в смысле природы и климата, – благословенные края.
Труднее добираться в ближние точки, куда самолетом, ясное дело, не полетишь.
Особенно часто приходилось полпреду бывать на севере республики – в районе станиц Шелковская или Наурская, население которых довольно по-доброму настроено к России. Матейченков слышал, как эти дороги весьма метко охарактеризовал один знакомый полковник, с которым он познакомился в один из первых дней своего пребывания в Чечне:
– Дороги из Грозного на север – это пунктир, составленный из наших блокпостов.
– Определение меткое…
* * *
…Каждый месяц, – да что там – каждый день, каждый час, а то и каждая минута на Чеченской земле приносили Полномочному представителю Президента какую-то новую крупинку знаний об этой глубоко своеобразной республике. Да и то сказать, какая республика, какая страна, какой край, в конце концов, не отличаются своеобразием? И эта крупинка, эта частичка знаний, пусть небольшая, вносила какой-то новый, дополнительный мазок в общую картину жизни Чечни собственными обычаями и родовыми законами.
* * *
Бывают герои без войны.
Не бывает войны без героев.
Первым из тех, кто сражается в Чечне, к званию Героя России был представлен старший лейтенант Виталий Заврайский.
Первый герой
О его героических делах Иван Матейченков слышал немало… Героических делах… Сам Виталий считает, что он только добросовестно исполнял свой долг – долг солдата отечества. Долг, который налагает воинская присяга.
Дело было на подступах к Грозному, который находился тогда еще в руках боевиков. В честь своего первого президента террористы, захватившие город, переименовали его в Джохар-галу.
Город, а также подступы к нему боевики укрепляли как только можно. Лучшие силы были подтянуты сюда – и оружие, в том числе и самое новое, полученное из-за границы, и наемники, притекшие сюда за длинным рублем, и волонтеры из мусульманских стран, и, конечно же, элитные снайперы, подчас наносившие значительный урон нашим наступающим войскам.
Грозный, впрочем, отдельная песня. К нему еще надо было пробиться, преодолевая ожесточенное сопротивление.
…Виталий Заврайский командовал ротой.
Командир полка поставил общую стратегическую задачу – продвинуться вперед на определенное расстояние. Для этого необходимо было выбить противника с господствовавшей над местностью высоты 513,0. Такое задание было поставлено перед шестой ротой. У роты, которой командовал старший лейтенант Заврайский, была другая задача – захватить высоту поблизости и тем самым обеспечить продвижение шестой роты.
Война, однако, соткана из неожиданностей, как и сама жизнь. Случилось так, что шестая рота попала в засаду, подготовленную боевиками, и завязла в незапланированной стычке.
Чеченцы дрались ожесточенно, план командира полка, утвержденный штабом объединенной группы войск, срывался.
– Как у тебя дела? – который раз, надсаживаясь, кричал командир полка по радиотелефону. В трубку были слышны звуки близкого боя, почти заглушавшие ответы командира шестой роты.
– Увязли.
– Помощь нужна?
– Сами справимся.
– Когда!?
– Не угадаешь, товарищ комполка. Дорога нафарширована фугасами, рядом с ней земля тоже заминирована.
– Так разминируй!
– На это нужно время, товарищ комполка. Кроме того, бой еще не кончился. Слышно в трубку?
– Думаю, взрывы разносятся по всему Терскому хребту.
Комполка с досадой бросил трубку. Внезапная помеха могла дорого обойтись… А вот Заврайский – молодчина. Его рота досрочно выполнила свою задачу – соседняя высотка уже наша. Но что толку? Плоды его частной победы могут быть загублены общей неудачей.
Когда Заврайский связался с ним по "мотороле", комполка Юдин сообщил ему о сложившейся ситуации.
– Так что готовься к отходу, – заключил он.
– Я могу еще продержаться.
– Что толку? Шестая все равно не поспеет.
– Товарищ комполка! Пятьсот тринадцатая – вот она, рядом со мной, рукой подать.
– И что?
– Разрешите, я возьму ее своими силами.
– А справишься?
– Справлюсь. Только огоньком поддержите.
– Будет тебе огонек. Это сколько угодно.
Расклад сил был таков.
У вырвавшегося вперед Заврайского было только одно отделение – шестеро мотострелков. А на стратегической высоте окопались пятнадцать боевиков.
БМП, на которых прибыли наши стрелки, остались далеко внизу. Бесполезными в этом предстоящем бою были бы и танки – у засевших на высоте чеченцев имелись противотанковые орудия, стрелявшие ракетами. Вражеские ПТУРы били сноровисто и метко – два танка они уже успели уже подбить. Обе машины догорали в сторонке – пламя было почти бесцветным в ярком свете дня.
Командиру первого танка оторвало голову – он не успел выскочить – последним – из пылающей машины, прежде чем она взорвалась. Пострадал механик-водитель второго танка: экипаж успел его вытащить, но он был контужен и потерял зрение и слух.
Виталий объяснил отделению боевое задание.
– Счет не в нашу пользу, – заметил кто-то.
– Какой счет? – не понял Заврайский.
– 6:15.
– Конечно, это не по уставу, – согласился старший лейтенант. – Но зато нас четное число.
– И что?
– А то, что мы сейчас разобьемся на двойки. И звеньями, по моему сигналу, двинемся на высоту с разных сторон. Каждый со своим напарником.
– Чтобы духи не вычислили, сколько нас?
– Точно.
Себе в напарники Виталий взял рядового Серегу Абрамова. Дело в том, что старший лейтенант чувствовал себя морально обязанным опекать Абрамова.
Закадычный друг последнего, техник роты, месяца два назад уволился в запас, однако остался работать в части, на лесопильных работах. Молоденький Серега, как только выдавался свободный часок, бегал на лесопилку помогать ему. Делал это просто так, по доброте душевной, видя, что отставному прапорщику приходится тяжело, и он с трудом справляется с работой.
Перед отправкой роты в Чечню отставной прапор отвел Заврайского в сторонку:
– Виталий, у меня разговор к тебе.
– Слушаю.
– Ты же знаешь, мы друзья с Серегой.
– Это все знают.
– У меня к тебе личная просьба.
– Какая?
– Ты… сбереги его, одним словом. Пойми меня правильно – я не прошу для него никаких поблажек, это было бы смешно. Но дело в том, что он мне… Ну, как сын.
– Понимаю.
– Совсем зеленый парнишка, пацан еще. Только что на действительную призван… Как только таких на войну посылают?
– Вопрос не ко мне.
– Я говорю, как отец. И прошу как отец.
– Ладно, прапор. Все, что будет в моих силах – сделаю, – заверил старший лейтенант. И они завершили свой разговор крепким рукопожатием.
… Вот этого самого Серегу командир роты и выбрал себе в напарники, чтобы тот, по крайней мере, был рядом и не выбросил по опрометчивости какое-нибудь коленце, которое может стоить жизни.
Между тем командир полка выполнил свое обещание – "дать огонька". Артиллерия била по боевикам.
Над головами бойцов с воем проносились снаряды, оставляя огненный шлейф, буравя горный воздух, прочерчивали небо ракеты. Высотка была утыкана взрывами, как рождественская елка – игрушками.
– За мной, Сергей! Не отставай, – крикнул старший лейтенант, и они с оружием наперевес ринулись вперед.
Соседних двоек не было видно: дым заволок высотку, что-то горело, в воздухе носились клочья сажи, едкая копоть набивалась в ноздри и затрудняла дыхание.
Грозная бомбардировка – в Великую отечественную войну ее называли артиллерийской подготовкой – не помешала чеченцам, окопавшимся на высотке, открыть прицельную стрельбу по наступающим.
– Как ты, Серега? – время от времени спрашивал Виталий.
– Нормально.
– Не отставай.
Они неуклонно продвигались к первой линии вражеских окопов. Пули и осколки посвистывали рядом.
"Почему молчат танки?" – подумал Заврайский. И, словно отвечая его мыслям, снизу ударили наши танки. Так распланировал командир полка: после того как отделение во главе со старшим лейтенантом достаточно продвинется вперед, прекратить артиллерийский обстрел высотки, заменив его на более прицельный огонь танковых орудий, чтобы дальние пушки ненароком не ударили по своим.
– Ты где сейчас находишься, Виталий? – спросил по радиотелефону командир полка.
Быстро сориентировавшись, Заврайский ответил – подробная карта стратегической высотки, кажется, на веки веков отпечаталась в его мозгу.
– Очень хорошо.
– И где остальные, знаешь?
– Примерно. Они меня опередить не могли.
– Корректируй огонь танков, – распорядился Юдин. – подробная карта высоты у них тоже имеется.
– Есть, товарищ комполка.
Огонь танков оказался более эффективным, может быть потому, что они находились неподалеку.
Огневая точка перед ними оказалась подавленной, но из соседнего окопа, до которого было уже близко, продолжали вести ожесточенный огонь.
В этот момент Сергей Абрамов охнул и упал на землю.
– Что с тобой? – спросил Виталий.
– Ранен, товарищ старший лейтенант.
– Куда?
– В ногу.
– Сильно?
– Сам не разберу.
– Оставайся здесь, – приказал старший лейтенант. – На обратном пути тебя заберем.
– Нет.
– Что значит – нет?
– Буду рядом с вами.
– Но ты же идти не можешь.
– Поползу.
И он в самом деле пополз за Заврайским, продолжая прицельно стрелять по совсем близкому вражескому окопу.
"Вот тебе и новобранец, мальчишка, – подумал старший лейтенант. – Вот тебе и молодо-зелено. А может, война – лучшая закалка для таких, как он, неоперившихся юнцов!?" но он не стал до конца додумывать эту мысль, представив себе, какой злобный вой подняли бы средства массовой информации, решись он высказать эту кощунственную мысль на страницах газеты или по телевидению.
А почему, собственно?
Разве свобода слова не предполагает свободы всех точек зрения?..
Заврайский передал танкам очередную корректировку и двинулся дальше. Раненый Абрамов полз следом.
Танковый снаряд взорвался перед ними, сразу за вражеским окопом. Они едва успели упасть. Взметнувшийся фонтан земли и каких-то обломков медленно оседал.
Виталий передал танкам, чтобы перенесли огонь немного повыше, и спрыгнул во вражеский окоп. На дне неширокого окопа валялось несколько трупов, но единственный чеченец, оставшийся в живых, ринулся на старшего лейтенанта с ножом в руке. Носком сапога Заврайский успел ударить его по ноге, бандит от боли скрючился, следующим ударом Виталий вышиб у него нож.
Обезоруженный боевик ударился в бега: вскочил на бруствер окопа, чтобы бежать наверх, к своим. Стрелять в узком окопе было несподручно. Старлей попытался схватить его за ногу, но террорист отпихнул его и сумел вылезть, тут же побежав зигзагами, словно заяц.
Виталий отчаянно закричал:
– Стреляй, Серега!
В то же мгновение раздался выстрел. Боевик вскинул руки, словно молясь Аллаху, и медленно, как в замедленной съемке, повалился на землю.
– Молодец.
– Я все время держал его на мушке, товарищ старший лейтенант, – ответил Сергей. – Не стрелял, потому что в вас попасть боялся.
– Как нога?
– После боя разберемся.
Высота была взята, боевики уничтожены.
Хотя не обошлось без приключений. Опытный контрактник Александр Черноголовкин, служивший в роте, вместе с напарником добрались до вершины высотки 513. Он решил посмотреть, как идут дела у остальных, все ли живы, а заодно раздобыть табачку – он был заядлый курильщик, а сигареты, как на грех, кончились, и остальные были некурящие – те, кто оказался в поле его зрения.
По корректировке Заврайского, обстрел танками к этому моменту прекратился, и командир полка поздравил его с блестящей победой.
– Ты куда, Саша? – спросил он Черноголовкина.
– Сигаретку поищу.
– Тут вагон для некурящих.
– Есть у нас и табачники.
– Гранату возьми.
– Зачем?
– На всякий случай.
Черноголовкин не спеша спускался по обрывистому склону, придерживаясь руками за посеченные осколками стволы деревьев, чтобы не свалиться вниз.
Наступал вечер, сгущались сумерки.
Впереди в окопе он заметил двух солдат, стоявших к нему спинами."Что ж это за двойка?" – подумал он, а вслух произнес:
– Ребятки, эй, закурить найдется? Да не стрельните, черти, я свой.
Стоявшие в окопе обернулись – это были боевики.
Взаимное оцепенение длилось короткое мгновение. "Ребятки" ринулись прочь по ходу сообщения. Один из них, видимо, командир, на ходу обернулся, направив на Александра дуло пистолета. Но контрактник сорвал с пояса гранату и, выдернув чеку, швырнул в окоп, в сторону отступающих боевиков.
Взрыв раздался раньше, чем прозвучал выстрел.
За этот бой старший лейтенант Виталий Заврайский и был представлен к званию Героя России. Представление было горячо поддержано полпредом президента Иваном Матейченковым.
Ушло представление в Москву, пошло блуждать по лабиринтам канцелярий, по чиновникам, ведающим наградами, а рота старшего лейтенанта с боями двинулась дальше. Сражения шли на Терском хребте, впереди маячила чеченская столица – город Грозный.
До того, как выйти к Грозному, рота участвовала еще в нескольких боях, и за каждый, положа руку на сердце, Заврайскому можно было дать Героя. Так, по крайней мере, считали его солдаты.
Особенно запомнилось сражение за опорный пункт, служивший как бы ключом к столице. Пункт охранял целый батальон кадрового полка боевиков, который, как и переименованная столица, носил имя Джохара Дудаева.
Запомнилась Заврайскому беседа с генерал-полковником Матейченковым, которая состоялась в штабе объединенных сил.
Разговор получился откровенный.
Генерала интересовало все, он вникал в любую мелочь, расспрашивал о роте, о доме, о семье, о том, как служится.
– Когда был назначен командиром роты? – спросил Матейченков.
– 3 февраля 1997 года, – товарищ генерал-полковник, – четко ответил старший лейтенант.
– Ишь ты, даже число запомнил.
– Памятная дата.
– А что в этот день случилось?
– Ровно за год до этого, день в день, у меня была свадьба, – улыбнувшись, пояснил Заврайский. – 3 февраля 1996 года.
– Понятно. Как жену-то зовут?
– Марина.
– Хорошее имя.
– Я тогда жил в Санкт-Петербурге.
– Что делал?
– Оканчивал Высшее общевойсковое командное училище.
– Знаю, – кивнул генерал. – Руководство у вас строгое. А родители твои кто?
– Сами мы, можно сказать, питерские. Родители живут в области. Отец – военный…
– Значит, пошел по его стопам?
– Да. Сейчас отец в отставке, полковник запаса.
– Почему уволился?
– Можно сказать, получил инфаркт на боевом посту. На дежурстве по ракетной бригаде, где был оперативным. Ну, а мама при нем – офицерская жена. Помотало нас по всей России, пока осели под Петербургом.
– А вы с женой отдельно живете?
Виталий замялся.
– Вы затронули больной вопрос, товарищ генерал.
– Нелады в молодой семье?
– Не то, – помотал головой Виталий. – С жильем у нас не ладится.
– У вас там, под Питером, неплохой военный городок, я бывал там.
– Неплохой, только квартиру не дают.
– А обещают?
– Да.
– Попробуем ускорить. За будущего Героя России и походатайствовать не грех.
– Знаете, товарищ генерал, я к этому отношусь спокойно, в смысле – дадут не дадут. Дадут – конечно, здорово. А не дадут – тоже не смертельно, жизнь продолжается. За бой под Радужным мне вот тоже орден обещали, а я его так и не получил.
– Кто обещал?
– Лично генерал Шаманов.
– Непорядок, – нахмурился Матейченков. – Попробуем выяснить, в чем там дело.
– Не стоит, – товарищ полпред, – махнул рукой старший лейтенант. – Не в этом суть.
– А в чем суть?
– В том, что наш полк вырвался к Грозному. Стоим от него в двенадцати километрах, к штурму готовимся. Может, когда столицу чеченскую возьмем, перелом в войне наступит.
– Карты новые получили?
– Да.
– Порядок. Ну, а что пишет из дому Марина? – спросил Матейченков, круто меняя тему разговора.
– Пишет, что наследник скоро появится. Или наследница.
– Поздравляю.
– Спасибо.
– Как назовете?
– Я на всякий случай придумал два варианта – мужской и женский. И оба сообщил Марине в последнем письме.
Напоследок, прощаясь, полномочный представитель президента спросил у Заврайского:
– Послушай, старший лейтенант, там ведь рядом с вами, неподалеку, отряд МВД воюет. Милиционеры, одним словом.
– Ну да.
– Ты что-нибудь слышал о них?
– Мало сказать – слышал, – оживился Виталий. – Мы работаем в тесном взаимодействии с ними.
– В одной упряжке?
– Именно так. Когда туго приходится, помогаем друг другу. У меня там даже дружок есть.
– Кто такой?
– Старший лейтенант милиции Юрий Ряшенцев. Его вроде тоже командование собирается представить к Герою.