– Да, вы правы. Надо уйти отсюда, здесь холодно и дождь, – Анна накинула на голову капюшон темной толстовки и попыталась сделать шаг вперед, но Максим удержал ее.
– Стойте. Давайте пропустим его, – шорох шагов и голос человека, говорившего по телефону, приближался. Человек очень торопился, он прыгал через лужи, одновременно прижимая мобильник плечом к уху. В одной руке он нес портфель, в другой держал зонт. Человек быстро пропал из виду, Максим выждал для верности еще минуту и сказал:
– Пойдемте, только предупреждаю заранее – бегаю я быстро.
– Я учту, – Анна усмехнулась, – но мне, честное слово, все равно. Даже если вы наврали мне и сейчас потащите к Рыжикову.
Ей действительно было все равно, чтобы убедиться в этом хватило пятнадцатиминутного разговора. Пока шли вдоль проезжей части, шарахаясь от пролетавших мимо машин, Анна успела рассказать Максиму все. Как она пять лет назад вышла замуж за любимого человека, как они мыкались по чужим квартирам – сначала жили у ее родителей, потом у его отца, потом не выдержали и сняли маленькую однушку. Андрей, муж Анны, очень переживал, что не может заработать достаточно денег, чтобы они смогли купить собственное жилье. Поэтому свалившееся как снег на голову предложение поработать на "стройке века" привело обоих в восторг, граничивший с эйфорией.
– Андрей был профессиональный строитель, как и его отец. Он прошел, как сам говорил, от "лопаты" все строительные специальности. Закончил строительный институт, потом работал мастером, прорабом, начальником участка, в техническом надзоре, а последние год или два ради заработка ему приходилось заниматься черт знает чем, он хватался за любую работу. А тут – такая удача, должность начальника участка, работа рядом с домом, а зарплата такая, что даже дух захватывает. А я уже на третьем месяце была, так что все складывалось просто отлично, – Анна замолчала, и с минуту они шли молча.
Дальше сказка закончилась – там, где оказался Андрей, его опыт, знания и навыки были никому не нужны. Он не знал правил игры под названием "российский бизнес", где нужно четко соблюдать устоявшийся алгоритм действий. Первое: надо водить дружбу с чиновниками, и они помогут тебе взять нужный подряд. Затем твой ход, ты должен сделать вид, что работы выполнил, а на следующий год работы переделать, потому что якобы все развалилось. Но переделать на казенные деньги, и, главное, откатить всем, кому надо, ну, и себя не обидеть. И так до бесконечности. А он полез к начальству с какими-то процентовками, проверкой смет и прочей ерундой. Андрея выслушали и вежливо объяснили, куда ему следует пойти и чем там заняться. Но деньги были нужны, очень нужны, поэтому Андрей решил молчать. Молчал он ровно два месяца, потом на стройке произошел несчастный случай – нескольких рабочих засыпало в котловане. Акт все же пришлось составлять, но дело обставили так, будто бы рабочие сами были виноваты, так как напились во время обеденного перерыва и подрались. Андрей отказался подписывать этот акт и даже послал начальника службы безопасности "Стройсервиса" куда подальше. Да еще и пригрозил, на глазах у всех собравшихся работяг, сообщить, куда следует. Страшна была не угроза – его бы все равно никто не стал слушать – а само поведение Андрея, его попытка остаться человеком, а не оскотиниться. Он мог подать пример другим, и расплата пришла немедленно – Андрея убили около гаража. Вечером он не пришел домой, Анна звонила ему всю ночь, потом заснула, а утром позвонили уже ей. Странное было это убийство, подозрительное уже тем, что документы, деньги, телефон и ключи от машины остались на месте, а человека пришлось хоронить в закрытом гробу – настолько было изуродовано его лицо и голова.
– Убийцу нашли? – вопрос прозвучал неуместно, но Анна ответила:
– Конечно. Конечно, нашли. Оказывается, это были местные бомжи, из оврага.
Опять шли молча, затем Анна заговорила снова. После похорон мужа она попыталась выяснить, что произошло на самом деле, но ничего не вышло. Она даже не получила пособие на погребение Андрея – в бухгалтерии "Стройсервиса" ей не выдали справку, мотивируя отказ тем, что ее муж якобы уволился "по собственному" еще месяц назад, но его заявление так и не приняли. Анна пыталась поговорить с Рыжиковым, несколько раз приходила в офис, но все зря. Ребенка она тогда потеряла, и врачи сказали, что других детей у нее не будет. Анна пыталась отравиться, но неудачно – то ли доза снотворного была слишком мала, то ли врачи "скорой" в тот день оказались на высоте. После больницы ее уволили с работы, депрессия не прекращалась, ей снился муж и нерожденный ребенок. Так прошло почти полгода, и она решила отомстить. Она не надеялась на чью-либо помощь: от власти, ментов да, наверное, и от Бога. Собрала всю доступную информацию о Рыжикове – слухи, сплетни – все, что смогла найти в интернете и узнать из разговоров с сотрудниками строительной фирмы. Нашла даже репетитора по английскому языку, который занимался с Настей, и узнала кое-что полезное для себя. И вот в конце зимы Анна решила, что пора переходить к действиям. Страстное желание отомстить не исчезло и даже не ослабело, оно стала частью жизни женщины, основой, смыслом, тем, ради чего вообще стоит жить.
– У меня не было другого выхода, я должна была это сделать, должна, понимаете? Я видела, что они сделали с Андреем, я все помню, я ничего не забыла. Я решила тогда, что если Бог есть, то он сделает так, чтобы это тупое отродье, эту безмозглую девчонку нашли там же, на том же месте, что и моего мужа. И в том же виде, если у меня хватит сил. Кто-то сделал это за меня, и, видит Бог, я благодарна этому человеку.
Анна оступилась и почти по щиколотку провалилась в залитую водой выбоину на асфальте, промочила кроссовки, но даже не заметила этого. Максим подхватил ее под руку, но Анна высвободилась и снова пошла рядом, глядя перед собой в темноту.
– Странно, – произнес он наконец. – я не понимаю, почему вы не попытались расправиться с ее отцом? Ведь именно он виновник всех ваших бед.
– Зачем? – искренне удивилась Анна. – На кой черт он мне нужен? Я даже не думала об этом. Ведь я жива, и он пусть живет. Если сможет.
И стала рассказывать. Анна нашла Настю в соцсети, подружилась с ней и примерно через две недели после знакомства начала свою игру. Она начала интриговать, говорила, что ей снятся сны, в которых Настю подстерегает опасность, враги грозят ей самой и ее отцу. И попала тем самым в точку, после смерти матери Насте было страшно и одиноко.
– У них там и в самом деле что-то происходило, только я ничего не поняла. Ей то ли угрожали, то ли она сама что-то выдумала – не знаю. Я попыталась это выяснить, чтобы использовать в своих целях, и предложила Насте игру – обсуждение сериала. Каждый день она рассказывала мне содержание новой серии, а я пыталась помочь ей понять что происходит. Мне надо было подготовиться, чтобы девчонка не сбежала до того момента, когда я буду готова ее встретить.
– Сбежала? Она собиралась бежать из дома? – удивился Максим. Он не помнил ни одного сообщения на странице Насти, где хотя бы вскользь девочка упоминала о своих планах.
– Она могла. Да я не знаю, чего еще этой дуре не хватало, – ответила Анна, – но мне, честно говоря, на это наплевать. Но девчонка была напугана, это точно. Она то ли видела что-то, то ли слышала, и толком не поняла, что именно, лишь почувствовала угрозу. Или сама шпионила за кем-то, она только и говорила, что о звонках, разговорах и, кажется, шантаже, но я могу ошибаться. Мне пришлось ждать еще неделю, когда у Насти закончится истерика, и она решится прийти на встречу со мной. Я ждала ее там, в гаражах, она звонила мне два или три раза, а потом пропала. Я набрала ее дважды, но она не ответила, а потом ее телефон оказался выключен. Я просидела в тех кустах почти два часа, а эта мерзавка даже не потрудилась позвонить и сказать, что передумала и не придет, – ненависть в голосе Анны продолжала звучать, и Максиму показалось, что если бы женщина смогла, то она действительно убила бы Настю. Они добрались до одной из многоэтажек и стояли теперь перед первым подъездом.
– Что Настя сказала вам, когда звонила? Вспомните, пожалуйста, это очень важно.
– Да ерунду всякую. Сначала она заблудилась и не могла найти дорогу через овраг. Металась по площади перед магазином, как полная идиотка, даже не догадалась спросить у кого-нибудь. А потом, когда сообразила, что делать и куда идти, за ней погнался водитель – вы сами сказали мне об этом. Правда, Настя постоянно говорила "они". У нее что, было два водителя?
– Нет, только один. А вы точно помните, Настя говорила "они"? – уточнил Максим.
– Да, да, я помню. Я пью успокоительные и снотворное, но со слухом и памятью у меня полный порядок.
– Не сомневаюсь. Более того, я вам верю. И теперь последнее, самое важное из того, что хранит ваша великолепная память, – он улыбнулся, но Анна отвернулась, засунула руки в карманы джинсов, подняла голову и посмотрела на окна дома.
– Что вы видели, пока ждали Настю? Или кого – машины, людей – все, что выглядело или показалось вам необычным.
– Ничего, – ответила Анна, – ничего необычного. И люди ходили, и машины ездили, все, как всегда. Извините, но я ничем не могу вам помочь. – Она даже не пыталась скрыть злорадство, но Максим не обратил на ее тон никакого внимания.
– Все как всегда, ничего необычного, – медленно повторил он.
И тут же, без перехода схватил Анну за плечи, встряхнул так, что голова женщины откинулась назад, а капюшон свалился ей на спину, и заговорил быстро и властно:
– Этих людей вы встречали раньше? Где? Когда? При каких обстоятельствах? Они вам знакомы? – от града вопросов Анна втянула голову в плечи, попятилась, но Максим не отпускал ее.
– Нет, откуда мне знать, я их впервые в жизни видела! Они шли, просто шли мимо – и все. Только один – он странно себя вел. Этот человек торопился, пробежал мимо меня, остановился и швырнул что-то в овраг…
– Что швырнул – сверток, коробку, пакет? Вы видели? – последние слова Максим выкрикнул ей в лицо и сильно сжал пальцами ее руку выше локтя. Женщина затараторила, словно оправдываясь:
– Нет, конечно! Не видела! Что-то мелкое, не сверток, точно. Он словно бросал камни, только не поднимал их с земли, а вытаскивал из карманов. Но этот человек – я его действительно помню, правда, смутно. Я, кажется, видела его давно в офисе той поганой конторы, которая убила Андрея. По-моему, это он орал тогда на меня, спрашивал, зачем я сюда приперлась, и сказал, что если я буду вякать, то со мной поступят так же, как с моим мужем. И кинул мне конверт с деньгами. Я еще помню, что меня сразу же вырвало, и охранники вытащили меня из кабинета. Кто-то вызвал такси, и я приехала домой. А в тот же день вечером у меня начались схватки, кровотечение, и на этом все закончилось, – Анна выдохлась и замолчала.
– Вы уверены, что видели этого человека раньше? – негромко спросил Максим, но Анна только покачала головой.
– Нет, не уверена. В тот вечер было довольно темно, а тогда… Тогда я родителей с трудом узнавала, для меня все люди были на одно лицо. Я и ехать-то никуда не хотела, это подруга меня заставила, потащила "разбираться". Может, она что-то вспомнит, но уже столько времени прошло…
Вот теперь точно все, почти полна коробочка. Правда, пока лишь догадками и предположениями, но это не помешает им скоро стать фактами. Сколько у нас времени? Максим глянул на наручные часы – почти девять вечера. Ну и чудненько, все еще можно успеть сегодня, он и так пробыл "в гостях" у Рыжикова слишком долго. Максим разжал пальцы, Анна попятилась, но остановилась.
– Я вас больше не задерживаю. Всего доброго, – Максим развернулся и зашагал прочь.
– А дальше что? Что мне теперь делать? – крикнула ему вслед Анна.
– Не знаю, решайте сами. Я вам не судья, – Максим не обернулся, для себя он уже все решил. По-хорошему, надо бы пойти к гаражам еще раз и все проверить, но это будет пустая трата времени. В овраг сейчас лезть бесполезно, да и незачем – там, скорее всего, лежит Настин мобильник, ее украшения и украденный у водителя бумажник и телефон. Черт с ними, те, кому надо, все найдут и без него, а он должен перехватить эту сволочь, чтобы утром быть уже как можно дальше от этого поганого городишки. Ведь ни черта же сделать не смог – не успел, не дали. Теперь снова предстоит возврат в исходную точку и дальше, куда кривая вывезет. Но это завтра.
Белоснежный "молоток" стоял перед крыльцом коттеджа, алабаи бродили рядом. Один подошел к Максиму, старательно обнюхал его и отошел с дорожки на траву.
– Я тоже рад тебя видеть, – поприветствовал пса Максим, остановился на ступенях и прислушался. Все тихо, значит, Большаков либо ест, либо просто устал орать на подчиненных. Сейчас узнаем.
Начальник службы безопасности только что отужинал и допивал чай. На вошедшего в кухню Максима посмотрел с таким видом, словно увидел привидение.
– Ты чего? Чего приперся? Тебе тут не ночлежка. Эй, кто пустил?
– Вещи забрать пришел, – ответил Максим.
– Забирай и проваливай, – буркнул Большаков и перемешал ложечкой содержимое керамической лоханки.
– Спасибо. Только я вот чего не понял. Боброва, чего это она деньги тогда жрать начала? С какого перепугу? – вспомнил вдруг перекошенную морду Бобровой Максим. Сейчас директор интерната и начальник службы безопасности "Стройсервиса" показались ему чем-то похожими, как дальние родственники.
– Вот именно, что с перепугу, – не глядя на Максима, отозвался Большаков. – Дура она, просто дура, тупая, трусливая и жадная. Хочет и денег загрести, и зад свой прикрыть. Приняла ребят моих за ментов, а тебя – за одного из них, будто ты на "контрольную закупку" пришел. Потом-то она расслабилась, когда сообразила, что к чему, да тут ты Рыжикову страшилок понарассказывал, он и поплыл. Серега на благотворительности повернут, все грешки старые замолить пытается. Во все детдома области пожертвования шлет, будто ему это в рай попасть поможет. А тут решил в Робин Гуда поиграть, поговорил с кем-то, Боброву в тот же день за превышение полномочий забрали. Все теперь, в "Октябрьское" комиссий понаехало, даже из министерства кого-то принесло. Так что радуйся.
– За превышение полномочий? В смысле, за убийство тридцати человек, за присвоение их средств и за растление малолетних? Но все равно спасибо, я рад. А про деньги Боброва сама тебе сказала? – вопрос остался без ответа. Большаков потянулся к банке с коричневым сахаром. Повторяться Максим не стал, прошел к мойке, остановился напротив Большакова и произнес негромко:
– Я чего пришел-то – мне с хозяином твоим поговорить надо. Я свою часть договора выполнил, теперь его черед.
– Какого еще договора? – поинтересовался Большаков и выхлебал из кружки остатки чая.
– Не твое дело. Звони ему и скажи, чтобы сюда ехал. Я знаю, кто убил его дочь.
Большаков грохнул кружкой по столу и уставился на Максима, потом ухмыльнулся и взял лежавший перед ним мобильник.
– Я-то позвоню, и он приедет, если его снотворным еще не накачали. Но ты отдашь ему убийцу. Если нет, я тебя завтра утром сам закопаю, на этом участке. Будешь цветочки удобрять, – Большаков нажал несколько клавиш, поднес телефон к уху.
– Серега, как ты? Приехать можешь, или лучше нам к тебе? Да тут гость наш тебя видеть хочет, говорит, что договор выполнил и денег требует. Да, говорит, что знает. Понял тебя, ждем, – Большаков нажал "отбой".
– Повезло тебе, – обратился он к Максиму, – не спит еще, и даже языком ворочает. Я тебе не завидую, честное слово. На кой черт тебе это надо, а? Ты давно бы уже мог…
– Хотел бы уйти, давно бы ушел, – перебил его Максим, – да вот подзадержался. Не могу я грязь спокойно видеть, а уж тем более за спиной у себя оставлять, не приучен.
– Так ты у нас как дворник, что ли? – заржал Большаков. – Может, тебе метлу дать? Вернее, лопату, чтобы ямку себе выкопал, два на полтора? Я потом покажу, где именно. Кстати, тут езды до города минут пятнадцать всего, имей ввиду.
– Может, и дворник, а может, и санитар, назови, как хочешь. Ты мне лучше вот что скажи – ты ведь мобильники Насти, ее украшения и телефон водителя в овраг выкинул, верно? Там, где от березы один ствол остался?
Большаков вытаращил на Максима глаза, попытался что-то сказать, но лишь коротко хрюкнул. Он попытался заговорить, но Максим не дал ему произнести ни слова:
– А человека того, Андрея, ты изуродовал и на виду оставил, чтобы другим неповадно было? Его пример – другим наука, я правильно понимаю? И как все причудливо переплелось – и он, и Настя, и водитель – все на одном пятачке. Прямо Бермудский треугольник. – Максим едва успел шарахнуться в сторону, тяжелая керамическая кружка врезалась в дверцу стенного шкафа и грохнулась на пол. Следом полетела пепельница из толстого стекла, от ее удара в светлой деревянной дверце осталась глубокая вмятина. Большаков, как медведь, полез из-за стола, перевернул его, и Максим в самый последний момент отскочил в сторону.
– Ты что? – ревел начальник службы безопасности. – Ты кому это говоришь?! Да я почти двадцать лет с ним, да я…
– Так гарантии ты получил или нет, я так и не понял? – Максим остановился у двери, глянул по сторонам. Как назло, поблизости нет ничего подходящего, даже завалящего кухонного ножа. Неприятная ситуация. Зато он на верном пути, надо продолжать в том же духе, тем более, что до прибытия Рыжикова осталось меньше четверти часа.
– Какие гарантии, чего? – Большаков тоже остановился, сейчас он напоминал поднятого с лежки кабана. Секач уже понял, что дела его плохи, но решил продать свою шкуру подороже. И теперь присматривается к охотнику, выбирает – то ли бежать, то ли нападать.
– Безопасности, скорее всего, или оплаты, я думаю. Но, скорее всего, и того, и другого. Только причины пока не знаю – тебя шантажировали, угрожали или всплыли твои старые делишки? Что именно: конфетки? Двери? Дома, брошенные на нулевом цикле? Или ты просто решил подзаработать себе на безбедную старость?
Почему-то именно последние слова Максима задели Большакова больше всего. Он молча ринулся на противника, прищурив и без того мелкие глазки, а короткие с проседью волосы на голове поднялись дыбом, как шерсть на кабаньем загривке. Максим отскочил в сторону и оказался у Большакова за спиной, но начальник охраны стремительно развернулся и вновь кинулся на Максима. Максим оказался прижатым к стене, с одной стороны мойка, с другой холодильник, впереди – перевернутый стол. Пора заканчивать эту корриду, странно, что охрана до сих пор не сбежалась. Или она выдрессирована появляться только на голос? Большаков уже пришел в себя после первого шока и нападать не спешил. Он встал у стены, расставил ноги, чуть нагнул голову и правой рукой потянулся к поясу под нависшим, обтянутым полосатой рубашкой брюхом. Максим ждать не стал, пригнулся, бросился вперед. Большаков метнулся к двери, и Максим услышал, как с коротким треском расстегнулась кобура под пиджаком начальника охраны. В прыжке Максим выбросил руку вперед и вверх и вломил ему локтем в челюсть. Голова Большакова откинулась, зубы лязгнули, он врезался виском в край дверцы стенного шкафа и опустил руки. Падал начальник охраны медленно, так, словно рушился гигантский айсберг. У него сначала подогнулись колени, он рухнул на пол и грохнулся лбом об пол. Максим, оседлав его, вывернул ему кисть правой руки. Но несильно, а так, чтобы тот пришел в себя, но не потерял сознание от боли.