Коренастый капитан, наконец, сжалился над подчиненными: остановился на крохотном ровном уступе, сбросил с плеч ранец и повелел отдыхать. На долгий отдых рассчитывать не приходилось. Минут пятнадцать-двадцать, и командир сызнова поднимется, молча закинет за спину "вал" и так же молча пойдет дальше – догоняйте. Капитан вообще поражал немногословностью, потому народ наперед старался понять каждый его взгляд, каждое движение…
Доковыляв по грязи до остановившейся группы, снайпер уселся на сырой округлый валун, аккуратно устроил оружие на коленях. Есть и пить не хотелось, сигареты доставать из кармашка разгрузочного жилета не стал – пока прикуришь, табак превратиться в кашу. Потом лезь в непромокаемое отделение ранца за новой пачкой…
"Просто посижу – отдышусь", – решил парень, утирая мокрое лицо облаченной в короткую перчатку ладонью.
* * *
Стрельбу они услышали задолго до того, как добрались до перевала. Командир группы тут же связался по рации с погранцами и уточнил дислокацию. Потом уж окликнул прапорщика с сержантом и сговорился подбираться к месту затяжной перестрелки с трех сторон.
Так и поступили: три отделения, снабженные миниатюрными радиостанциями, разошлись в разных направлениях. Это был давно отработанный и надежный прием, когда два-три подразделения внезапно атакуют перекрестным огнем упорно сопротивлявшуюся банду. Подобная тактика всегда исправно срабатывала: помимо нанесения ощутимого урона, она оказывала еще и деморализующий эффект – противник под градом летевших со всех сторон пуль начинал метаться и паниковать. Именно на это и рассчитывал молодой капитан…
Настроение офицера спецназа испортилось. И без того серое – три дня не знавшее бритвы лицо, потемнело; под карими глазами обозначились мешки; лоб прочертили морщины…
Расчет не оправдался.
На сей раз "духи" – остатки какой-то банды, использовали весьма странную стратегию противодействия. Точнее, не странную и не привычную для мелких партизанских соединений, а весьма грамотную и неожиданную, словно руководил бандитами не заурядный полевой командир, а человек, за плечами которого были и учеба в продвинутой академии, и немалая практика участия в локальных войнах. Так или иначе, но подразделение спецназа натолкнулось на чрезвычайно упорное сопротивление.
Пограничников к моменту подхода "спецов", оставалось человек восемь, и все на что были способны парни с ближайшей заставы – не дать противнику спокойно свалить за перевал – на территорию сопредельной Грузии.
Встретивший у перевала старлей-пограничник сразу предупредил: в банде парочка отменных стрелков; "духи" отвлекают – вызывают огонь погранцов на себя, а те высовываются на пару секунд и лупят, почти не прицеливаясь, из какого-то скорострельного оружия. Причем появляются то в одном месте лощины, то в другом. И лупят так, что половину отряда уже перебили.
Капитан Миронов поначалу скептически усмехнулся – откуда такие спецы в чеченской банде? К тому же и в его-то группе хороших стрелков хватало…
Однако скоро убедился в правоте старшего лейтенанта, когда очередной рядовой страж границы схватился за простреленную шею и захрипел.
Подставлять своих людей в этом "дьявольском тире" капитану спецназа страсть как не хотелось. Многие парни прошли одну, а кое-кто и обе чеченские кампании – не хватало кому-то сложить голову здесь – на границе, когда от настоящей войны остались одни воспоминания.
– Ну, что решил, капитан? – распластавшись рядом на камнях, справился старлей.
– А ты сам-то как думал выбираться из этого дерьма, если бы мы не подошли? – спросил в свою очередь тот, осторожно наблюдая за краем лощины.
– Хрен его знает. Я уж раз пять запрашивал помощи у начзаставы. Обещал подослать людей… А что тут еще придумаешь?
– А ты в курсе, что через два часа стемнеет?
Пограничник кивнул.
– Прицелы хотя бы ночные есть? – продолжал пытать молодого офицера спецназовец.
– Есть. Один…
– Во, мля, вояки!…
Покачав головой, он сызнова выглянул из-за камней – боевики на время затихли.
Лощинка представляла собой извилистую низину, беспорядочно петлявшую около двухсот метров по седловине, соединяющей две соседние вершины. Собственно данная седловина и являлась пограничным перевалом – чуть ближе к левому пику виднелась караванная тропа, ровной дугой огибающая ту прореху, где нашли прибежище "обезьяны".
– Мысли имеются? – с надеждой спросил старлей.
– Имеются. О горячей бане, холодной водке и голых бабах, – потер переносицу Миронов. – Сейчас попробуем выкурить их с помощью подствольников.
С минуту ушло на связь с двумя группами, занявшими позиции слева и справа от лощины. И вскоре парни, вооруженные обычными "калашами" с подствольниками, с дистанции метров в триста начали забрасывать в чертову низинку один за одним небольшие заряды. Послышались резкие хлопки; над перевалом поползло облако белесой пыли…
– Все, командир, я отстрелялся – больше ни одного заряда, – доложил старший сержант из первой группы.
Следом аналогичный доклад прошел из другого отряда.
– Так, проверим результат, – малость повеселел пограничник и, скомандовал своим бойцам: – Пошли ребята! Рассредоточились, осторожненько, ползком – голову выше жопы не поднимать!
– Парни, погранцы идут вперед – поддержите огнем! – распорядился по рации капитан.
Остатки пограничного войска, возглавляемые офицером, двинулись к лощине. Однако не прошло и полминуты, как оттуда вновь послышалась автоматные очереди. И опять бандиты использовали тот же прием: отвлекающая стрельба с трех-четырех точек и беглый разящий огонь из скорострельного оружия.
Увы, очередная попытка оказалась столь же провальной, как и все предыдущие.
– Твою мать! – выругался старлей, откатившись назад – за каменную гряду. Меняя магазин в автомате, крикнул: – Видел, что творят, суки?!
– Видел, – покусывая губы, отвечал спецназовец.
Окинув взглядом скалистые склоны, что-то прикинул, сплюнул тягучую слюну, утер рукавом подбородок и нажал на рации кнопку "передача":
– Рябина, слышишь меня?
– Слышу, командир, – прошипел в ответ приемник.
– Давай, дружище, вся надежда только на тебя, а то через час стемнеет.
– Запросто, командир.
– Вот и отлично. Выбери на любом удобном склоне местечко и раскроши тыквы этим ворошиловским стрелкам.
– Всех класть или кого оставить?
– Начни с этих гребанных автоматчиков. А дальше посмотрим.
– Не вопрос, командир…
* * *
– Черт бы вас побрал! – бурчал тощий поджарый мужик лет сорока – один из двоих пожаловавших на перевал гостей в камуфляже и без знаков различия на погонах, – надо ж помимо боевых навыков и мозги иметь!
– Мда… Мышцам извилины ни к чему; мышцы должны быть гладкими и объемными, – чесал затылок его коллега – полный шатен лет сорока пяти, – задали бойцы нам задачу!…
Старлей-пограничник хлопотал возле раненных подчиненных и ждал пограничную "вертушку". Командир группы спецназа, расхаживал поблизости от прибывших сотрудников контрразведки и, молча играл желваками, слушая их негодование.
Погодка, наконец-то, наладилась: моросящий дождь закончился, небо прояснилось, ветер стих; сквозь медленно ползущие облака проглядывало вечернее солнце. Сии атмосферные изменения позволили после короткого доклада по радио о ликвидации каравана примчаться с равнины транспортной "восьмерке". На ее борту помимо местного начальства и прибыли офицеры контрразведки. Оба бегло осмотрели собранное и уложенное ровным рядочком оружие бандитов, обратив особое внимание на два скорострельных автомата незнакомой конструкции с навинченными для увеличения дальности стрельбы стволами. А потом заинтересовались двумя трупами мужчин явно не кавказской национальности. Оба были убиты выстрелами из снайперской винтовки в голову…
Сержант Рябина сидел в сторонке. Надув губы, и не понимая причин обозленности залетных господ, десятью минутами ранее наоравших на него, он разобрал винтовку и остервенело протирал промасленной тряпицей затворную раму…
– Взгляни, – обмолвился поджарый контрразведчик.
Толстый оставил ранец из плотного капронового материала и обратил взор на странную жестяную коробочку, наполненную каким-то желтоватым суглинком.
– И флакон с жидкостью, – добавил коллега и легонько потряс сосудом возле уха.
– Да еще в придачу новейшее оружие, – в свою очередь кивнул шатен на пару лежащих рядом автоматов.
– Да, мужички явно не из здешних мест, – вставая, кивнул тощий сотрудник контрразведки и, обращаясь к спецназовцам, приказал: – Помогите-ка загрузить этих двух голубчиков в вертолет. А снаряжение с оружием мы соберем сами…
Спустя десять минут "вертушка" была готова к вылету – экипаж занял место в пилотской кабине; все пассажиры, кроме толстого шатена, расселись на откидных сиденьях транспортной кабины; прихваченный контрразведчиками "багаж" покоился на полу у желтой топливной бочки.
– Значит так, – обратился шатен к Миронову, стараясь перекричать завывшие турбины авиационных движков, – тебе за чрезмерное усердие из нашего ведомства придет соответствующий "привет" в виде… как минимум строго выговора, а то и служебного несоответствия. А с этим, – он кивнул на собиравшего винтовку снайпера, – с этим разберись и накажи своей властью. Понял?
– Так точно, – угрюмо отвечал офицер спецназа.
Вскоре "восьмерка" взмыла с вершины перевала и, медленно развернувшись кургузым телом, взяла курс на север – вглубь страны.
Да, отдавая приказ командиру группы об уничтожении каравана, начальство обмолвилось: постарайся кого-нибудь из бандитов взять живьем. "Постарайся… Легко сказать! – послал капитан смачный плевок вслед улетевшей "вертушке". – Тебя бы, жирная сучара, сюда – под пули тех скорострельных автоматов! Посмотрел бы я на твои широкие штаны. И на то, как бы ты выполнил такой приказ".
– Группа, в одну шеренгу становись! – повернувшись к бойцам, скомандовал он и посмотрел на заходящее за горные пики солнце.
Через полчаса стемнеет, а им с оставшимися погранцами и с кучей трофейного оружия еще нужно успеть добраться до ближайшей заставы – ведь ночью "вертушки" в горах не летают.
Бойцы построились и ждали дальнейших указаний; вид у всех был уставший, измотанный – шесть часов утомительного перехода по горам, потом затяжной бой; а впереди опять маячит долгая дорожка. Хорошо еще обошлось без серьезных потерь – двоих слегка зацепило в перестрелке, но это не страшно.
– Сержант Рябина, – назвал Миронов снайпера.
– Я, – невесело откликнулся тот, вероятно, предчувствуя неизбежную неприятность.
– Выйти из строя.
– Есть.
Снайпер сделал три шага вперед и развернулся лицом к товарищам. Все затихли, ожидая услышать очередную несправедливость, ниспосланную через их командира вечно недовольными верхами.
Капитан помолчал, все так же, щурясь и посматривая на красноватые от вечернего солнца склоны…
Но внезапно, будто очнувшись от невеселых дум, отчеканил:
– Р-ровняйсь! Смирно! За добросовестное исполнение служебных обязанностей объявляю вам благодарность.
И хлопнул тяжелой ладонью по плечу сержанта. Хлопнул и посмотрел твердо, с верою в свою правоту.
Сей же миг на измученных и чумазых лицах появились улыбки; по шеренге прошел одобрительный гул. Сержант в растерянности глянул на офицера, но тут же спохватился и четко ответил по Уставу:
– Служу России!
– Становись в строй, – кивнул командир и обратился ко всем: – Так парни, эмоции в сторону. "Вертушка" до темноты за нами не поспеет, поэтому десять минут на сборы и в путь-дорожку – до заставы. Погранцы обещали на ночь приютить, а утречком двинем домой. У меня все. Вольно. Разойдись…
Глава вторая
Россия; Москва
23 июня
– Принцип, мои дорогие! Все дело в принципе. Или в глобальной кадровой стратегии, если хотите. Японский конспиратор… – вставив свое любимое выражение и откинувшись на спинку удобного кресла, рассуждал Александр Сергеевич. – Русские разведчики всегда давали фору оппонентам в странах, составляющим круг наших интересов. Вы должны знать: мы всегда были лучше тех, кто служил Западу, потому что люди, которые идут работать к нам, имеют более высокий уровень образования, чем их коллеги в Штатах. Это престижно, служить в русской разведке. Почему так? – насмешливо смотрел он на двух молодых людей. И сам же отвечал: – Да все очень просто – если ты был умным в Советском Союзе, то рвался работать в разведке; если же ты умный в Штатах, то организуешь собственный бизнес. Все просто.
Двое молодых крепких мужчин и симпатичная девушка слушали пожилого собеседника с интересом. Или делали вид…
Внешность майора Артура Дорохова чем-то особенным не отличалась – обычный парень, каких в густонаселенной Европе миллионы. Крепкая фигура среднего роста, коротко подстриженные и слегка выгоревшие от долгого пребывания под южным солнцем волосы; опять же типичное для европейцев лицо с прямым носом, чуть полноватыми губами, высоким лбом и усталым взглядом светло-серых глаз. "Особых примет не имеет", – примерно так бы оценили подобный типаж в полицейском участке любого города, любого государства.
Пожалуй, капитан Александр Осишвили выглядел слегка поярче: черноволос; высок ростом, отчего казался худощавым; улыбчив и говорлив. А временами жутко вспыльчив. Давний напарник и лучший друг Артура был подвижным, смуглолицым парнем двадцати пяти лет от роду. Переехав в Россию из Грузии в десятилетнем возрасте, Сашка говорил по-русски без акцента, хотя внешность и темперамент с лихвой выдавали кавказские корни. Заикание – следствие жуткой контузии годичной давности, понемногу проходило; речь становилась живее и правильнее.
И, наконец, Ирина Арбатова. Стройная сероглазая красавица, непостижимым образом умевшая в короткий срок менять свою внешность…
Генерал разведки тяжело вздохнул, провел пальцами по массивному подбородку. И, продолжил с тем же энтузиазмом:
– Раньше все сидели на жопе ровно и не дергались, а теперь многие офицеры советской разведки стали успешными бизнесменами. И, разумеется, не самые худшие. Британия, Южная Африка, те же Штаты – везде полно наших бывших агентов. Кто-то открыл частные службы безопасности; кто-то, используя старые связи – торгует, совершает баснословные сделки… И думают они не об интересах России, а том как побольше срубить бабла. Но это еще полбеды! Находятся некоторые ублюдки, дела у которых в бизнесе не складываются, вот и начинают из какого-нибудь заплесневелого Лондона показательно закидывать старых товарищей говном в радиусе поражения. И это уж точно становится для нас проблемой…
Беседа в уютном номере закрытого подмосковного профилактория продолжалась третий час. Кажется, генерал наведался к отдыхавшим подчиненным неспроста. Конечно, по МКАД от штаб-квартиры СВР до уютного профилактория – не больше часа езды. Однако даже этого времени у Александра Сергеевича никогда в запасе не было.
Но что-то крутит, крутит вокруг да около. А дела не говорит…
Понятно, что скоро огорошит. А пока пространная беседа не касалась конкретики, Артур сидел рядом со старым приятелем Сашкой и слушал вполуха…
Ужасно хотелось курить, да вот беда – генерал не поддавался вредной привычке и не переносил запаха табачного дыма. Приходилось терпеть и слушать разгневанный голос. Оттого в голову и лезли всякие мысли. Дорохов не противился им, а, наоборот – с удовольствием вспоминал, удивляясь неожиданным поворотам в своей и Сашкиной жизни.
Теперь приятелям приходилось выполнять совершенно иные задачи, нежели год или два назад. К тому же чеченская война, изрядно полоснувшая по судьбе обоих, затухала. Однако в своих воспоминаниях и снах друзья частенько возвращались в тамошние леса и горы. Возвращались, дабы мысленно совершать изнурительные марш-броски, устраивать засады на караванных тропах, участвовать в ночных операциях… Но главное – четко видеть при этом врага. Ведь в нынешней работе враг присутствовал лишь номинально. О его наличии необходимо было помнить ежеминутно, но встречаться лицом к лицу почти не приходилось.
Особенно будоражили кровь воспоминания о злополучном дне, когда группа получила приказ продержаться несколько часов на берегу узкой речушки Хельдихойэрк. Продержаться до прилета "вертушек", и не пропустить на север остатки банды, продвигавшейся со стороны села Ведучи. Они выстояли – ни один боевик не прошел по ущелью, где петляло русло мелкой реки. Половина ребят погибло, но слегка запоздавших "крокодилов" они дождались. Вот тогда-то, под огнем своих же вертолетов, Осишвили или Оська, как привык его величать друг, и заполучил тяжелую контузию.
А спустя еще один час случилось то знаменательное событие на пыльной проселочной дороге, напрочь перевернувшее судьбу двух офицеров спецназа…
Тот километр от позиции у реки до проселочной дороги, что утром свежие спецназовцы преодолели за десять минут, теперь показался чудовищной дистанцией. Два бойца тащили Степанова с наскоро перебинтованным плечом и наложенным на простреленное бедро жгутом; Дорохов, взвалив на спину Осишвили, медленно вышагивал следом…
Скоро Сашка пришел в сознание и даже пытался перебирать вялыми, ослабевшими ногами.
– Не кисло тебя приложило, – ворчал Артур, вытирая рукавом камуфляжки взмокший лоб. – Ничего, Ося, потерпи… Вот отлежишься пару-тройку дней в госпитале и все будет путем. Потерпи, братан. А я сегодня же напьюсь и всем штабным машинам колеса кинжалом продырявлю! Козлы, гребанные!…
Братан один черт ничего не слышал, а из уст срывались неразборчивые звуки, похожие на мычание недорезанного телка. Кажется, ему было жутко плохо, но по спецназовской привычке старлей ощупывал свободной рукой пространство вокруг себя в неосознанных поисках утраченного в бою автомата…
Наконец, они добрались до пустынной дороги – те два бэтээра, на броне которых группа примчалась сюда в начале дня, сразу же спешно уехали в расположение пехотной части, дабы участвовать в переброске других подразделений.
– Тормознем первую же машину, – укладывая старлея на растущую по обочине молодую травку, сказал капитан. – Как там Степанов?
– Крови потерял многовато. К тому же через час надо кратковременно снять с бедра жгут, – устало пояснил один из парней.
Они уселись рядом с раненными товарищами, закурили; помолчали, наслаждаясь легким ветерком и установившейся тишиной…
Минут через двадцать с той стороны, куда предстояло ехать, показался армейский "уазик", оставляющий за кормой клубы белесой пыли.
– Тормозим! – подхватывая автомат, обрадовался Артур.
Завидев преградивших дорогу троих вооруженных мужчин в пятнистой форме и с оружием в руках, водитель принял вправо и безропотно остановился. Держа автомат наготове, капитан Дорохов подошел к машине, осторожно заглянул в салон…
Трое мужчин и одна женщина. Все чеченцы. Возраст от тридцати пяти до пятидесяти. На первый взгляд – обычные сельчане, мирные жители…
– В село возвращаемся. Из района, – словно предвидя первый вопрос, пояснил водитель. Речь была почти без акцента.
– Нам нужно отвезти двоих раненных в госпиталь, – сразу перешел к делу Артур.
– Не-е, командир, извини – не можем. Опаздываем! Дела у нас в селе…