Только-только его шишка высветилась в поле моего зрения из-за двери, я, держа туфлю за носок высоко над головой, опустила ее каблуком на многострадальную голову бандюги. Что-то хлюпнуло, чавкнуло у него в башке, он повернулся ко мне удивленно, и ужас отразился в его быстро гаснущих глазах, когда они встретились с моими, кошачьими. Одним гадом на земле стало меньше. Выдернув из его черепа шпильку, я замерла, глядя на медленно падающий к моим ногам труп. Другой даже ничего не понял и остался сидеть. Когда Рома с шумом свалился, он только спросил, не оборачиваясь:
- Ну, что там, добил?
Роман по понятным причинам не отвечал. Из головы его быстро струилась кровь, заливая паркетный пол. Я потихоньку вошла в комнату и встала за спиной у ничего не подозревавшего товарища, занеся окровавленную туфлю над его лысеющей головой.
- Ну что замолк, Роман? - недовольно рявкнул тот. - Сейчас уже менты прикатят! -
И повернулся. Что уж он там подумал - не знаю, только глаза его расширились, замерев на туфле, и он облизнул вмиг пересохшие губы, видать, понял, что Роман убит.
- Где Жуков, быстро говори! - процедила я, взмахнув своим страшным, окровавленным оружием.
Он дернулся, скривившись от ужаса, и пролепетал:
- Н-не знаю, честное слово… С-сейчас м-мил-лиция приедет…
- Где он?!
Он закрыл лицо руками и завизжал, словно поросенок:
- Не знаю!!! Отпусти!
- Тогда говори!
- Не знаю, сказал!
У меня не было времени выслушивать длинные речи. Не так уж и легко заставить заговорить здоровенного мужчину, если он этого не хочет. Вон Суленцова они почти в клочья разорвали для этого, а что оставалось делать мне? Времени на пытки не было, да я и не мастерица по этой части. Мне нужно было что-то быстрое и эффективное. Придется действовать их же методами и прибегнуть к варварству - так для бандитов привычнее. По-хорошему они все равно ничего не понимают. Щелчком потайной кнопки в подошве выпустив из носка длинное лезвие, я ткнула ублюдка кулаком в живот, чтобы он открыл лицо, и тут же приставила пику к широко открытому от ужаса глазу.
- Говори или ослепнешь! - процедила я.
Он мелко затрясся, побелел как мел и пролепетал:
- В подвале! Ты его не достанешь, он уже у нас! Там вся братва сидит!
- Где?! - Я вдавила кончик острого лезвия в нижнее веко. Потекла кровь.
- Не надо, не трогай! - застыл он на стуле. - Все скажу! Прямо под нами, во втором уровне, около склада. Ты все равно туда не пройдешь, сука!
- А это мы посмотрим.
Нужно было уходить из этого гадюшника. Взмахнув туфлей, я вонзила каблук под ключицу бандита, и он затих, уткнувшись головой в стол. Милиции в ближайшее время он уже ничего не скажет, подонок. И не сможет предупредить своих обо мне. Во мне все кипело внутри, злость переливалась через край, и просто необходимо было куда-то ее девать, чтобы самой не лопнуть. Эти мерзкие твари убили Суленцова и теперь, наверное, мучают моего Сереженьку! Так не бывать же этому!
Вытерев туфли, я надела их на ноги, выключила везде свет, вышла, закрыла на замок дверь торчавшими из нее ключами, положила их в карман и побежала по коридору, туда, где виднелся выход на лестницу. Нырнув в стеклянную дверь, я опустилась на один пролет и остановилась. В коридоре послышались топот и возбужденные голоса - милиция, как всегда, прибыла вовремя. Голоса прошли мимо и растворились в той стороне, откуда я прибежала. Отдышавшись, я быстро стала спускаться по ступенькам. Насчитав два этажа вниз, я открыла такую же стеклянную дверь и выглянула. В обе стороны расходился коридор, только стены здесь были некрашеные, а бетонные, а двери - большими и железными. Наверное, здесь и находились склады. Вот только в каком из них держали моего Сереженьку? Вокруг не было ни души. Мертвая, зловещая тишина ползла мимо меня по коридору, охраняя свои мрачные владения. Сколько, интересно, душ бродит здесь, загубленных этими странными спортсменами? Наверное, не один десяток. Справа был виден еще один коридор, и я устремилась туда. Только вошла в него, сразу увидела здоровенного бугая. Он сидел на стуле около тумбочки с телефоном у двери, словно дневальный, и читал "Московский комсомолец". Увидев меня, он вскочил.
- Куда, краса, направилась? - грозно прорычал он, заслонив своим огромным телом дорогу.
- Сама не знаю, - улыбнулась я. - Где-то велосипед свой потеряла, вот ищу теперь. Вы не видели случайно? Дамский такой, трехколесный, с моторчиком.
- Конечно, видел, крыса вонючая! - Он вдруг схватил меня за волосы и прижал лицом к шершавой бетонной стене, я даже не успела среагировать. - Попалась, блядюга! - задышал он мне в затылок. - А мы уже с ног сбились, тебя ищем.
И тут я почувствовала такой удар по печени, что все внутренности мои свернулись в жгут, и раскаленный ком боли разорвался во мне, перекрыв дыхание и затуманив сознание. Я даже не могла закричать, повиснув на собственных волосах, сжатых в мощной лапе бандита. Развернув меня, как тушу, он врезал мне в солнечное сплетение и потащил по коридору за волосы то, что от меня осталось. Свернув в ближайший коридор, нимало не заботясь о том, что я больно ударилась плечом о бетонный угол на повороте, он попер меня дальше. Потом вдруг остановился, поднял мою голову, посмотрел в глаза, довольно хмыкнул и нанес страшный удар кулаком по лицу. В глазах стало совсем темно, и мне начали сниться сны о добром Деде Морозе, который тащит на плече Снегурочку вместо мешка в подарок маленьким детишкам, изнывающим от нетерпения и радости…
…Очнулась я с тяжелым чувством. Дед Мороз во сне отдал Снегурочку в подарок маленьким детишкам со злыми глазами, и те растерзали ее на части, смеясь и пританцовывая. Этой Снегурочкой была я, мне было очень больно, и я просила детей не трогать меня, но они еще больше смеялись и выдирали из меня своими шаловливыми маленькими ручонками огромные куски внутренностей. Я так и не поняла, зачем они это делали. Открыв глаза, я сразу зажмурилась от яркого света и застонала.
- Ну вот, я же говорил, что не убил! - до вольно воскликнул кто-то, видимо, тот самый бугай. - Живая, стерва!
- Ливаните на нее из ведра, - приказал суровый голос. - А ты, Гоша, возвращайся на свой пост.
Приоткрыв один глаз, я увидела мелькнувшее перед лицом ведро, и огромный водопад обрушился на мое избитое тело. Холод пронизал меня до костей обжег, но привел в чувство, стало легче дышать.
- Спасибо, - пробормотала я разбитыми губами.
- Ты глянь, ей понравилось! - загоготал бугай. - Может, еще?
- Достаточно! - отрезал суровый голос. - Сядь на место и не мельтеши! Ты ее хорошо связал?
- Не бойтесь, шеф, никуда не денется.
Я сидела привязанная к железному стулу у стены. Руки, ноги, тело и даже шея были крепко примотаны прочным жгутом к спинке и ножкам большого стула. Самое странное, что на мне совершенно не было одежды, и поэтому я сразу покраснела, увидев, что на меня с любопытством смотрят с десяток бритоголовых парней, сидящих на полукруглом диване за низким столиком, уставленным банками с пивом и пепельницами. В стороне в кресле сидел пожилой мужчина с добродушным лицом и глазами маньяка - насильника маленьких девочек. Заметив мое смущение, он мягко, словно извиняясь, проговорил:
- Не обижайтесь на нас, Машенька, мы раздели вас не для того, чтобы полюбоваться, хотя должен признаться, есть на что, а для того, чтобы вы уже не смогли убежать от нас. Согласитесь, что голышом ходить по улицам несколько неудобно, вы не находите? - И ехидно улыбнулся.
Остальные заржали так, что кожа моя покрылась пупырышками. Свиньи! Терпеть не могу эти самодовольные рожи с бегающими глазками, эти бычьи шеи и мощные торсы, скрывающие души трусов и подонков. Слишком часто я видела, как это самодовольство превращается в панический страх, стоит кому-то оказаться один на один с сильным противником, чтобы верить этим накачанным мускулам и угрожающему внешнему виду. Дерьмо! Псы!
Я поискала глазами Сергея, но не нашла. Может, ошиблась адресом и вообще зря сюда пришла? Или его уже…
- Где деньги, Машенька? - вкрадчиво спросил пожилой.
- Не помню, - честно ответила я, - ничего про деньги. Память отшибло.
- Зря, - вздохнул он. - Надо обязательно вспомнить.
- Да что с ней возиться, дядя Жора? - проворчал кто-то из псов. - Дайте ее нам на пару минут, и она запоет соловьем!
- Успеете еще, - поднял руку дядя Жора. - Никуда она от вас уже не денется. Она девчонка умная, все понимает и не захочет, чтобы мы попортили ее внешность. Ведь так, Мария?
Сердечко тоскливо заныло, затрепетало в страхе, и я сказала:
- Конечно, не хочу. Вы, дядя Жора, я смотрю, единственный нормальный человек здесь. Может, хоть простыню какую накинете на меня, а то я словно на невольничьем рынке сижу.
Все загоготали, всплеснув руками, а шеф строго сказал:
- Хорош ржать, мальчики! Набросьте на нее что-нибудь, а то у нее мозги не в ту сторону крутятся.
- Низкий вам поклон, дядя Жора, - улыбнулась я.
Какой-то битюг порылся в шкафу, вытащил оттуда синий рабочий халат и, пожирая меня глазами, с явным сожалением закрыл мои прелести вонючей тряпкой. Теперь я могла спокойно заняться перепиливанием жгутов своими накладными ногтями-лезвиями. Вот только не совсем удобно было доставать до жгута, пришлось как следует вывернуть пальцы, но это были уже мелочи.
- Итак, деточка, начинай вспоминать, - мягко заговорил шеф. - Я напомню начало: вы сегодня с Жуком поехали в банк, сняли все наши деньги, которые поступили на счет фонда, потом сбежали от моих мальчиков и отправились… - он вопросительно посмотрел на меня. - Куда вы потом отправились, моя хорошая? Постарайся вспомнить. Я не тороплю. Деньги, как мне сказали, у тебя, так что не валяй дурочку и веди себя хорошо. Скажи, и мы тебя отпустим.
Я попыталась сообразить, что за чепуху он несет и во что я влипла на этот раз, но ничего путного в голову не приходило. Я хлопала глазами, делая вид, что мучительно вспоминаю, а ногти мои все пилили и пилили неподатливый, жесткий шнур.
-Что-то я не пойму, - выдавила я наконец, - кто вам так много рассказал?
- Как кто? - улыбнулся он. - Жук, конечно! Твой дружок, подельник или кто он тебе там еще, не знаю. Мы с ним тут перекинулись парой слов, поговорили, так сказать, по душам, и он спел весьма приятную моему уху песенку про Красную Шапочку, которая заграбастала себе всю нашу месячную выручку и скрылась на его машине, оставив его в дураках. Я дяденька добрый, доверчивый, вошел в его положение и поверил. Зачем только ты сюда приехала, непонятно. Совесть заговорила или как?
- Заговорила, пропади она пропадом, - сокрушенно ответила я. - Думаю, куда мне одной столько денег? Дай поделюсь с ближним…
- Шутки в сторону! - неожиданно грубо проговорил шеф. - Говори, или сейчас начнем отрезать от тебя кусочки, сделаем шашлык и съедим на твоих глазах. Ты любишь шашлык?
- Нет, больше котлеты по-киевски, - чувствуя, как похолодело все внутри, пробормотала я.
- Сделаем и котлеты, - великодушно согласился дядя Жора. - Ну, я слушаю.
- А где Жук?
Тут дверь открылась, вошел какой-то бугай с микроволнушкой и поставил ее в углу на стол. Сверху на ней лежали шампуры для шашлыка. Парень был явно кавказской национальности. Оглядев мои неприкрытые ляжки, вытащил здоровенный нож и спросил:
- Из этого делить чачлик, что ли, дядя Жёря?
Панический ужас охватил меня при виде этого страшного ножа и ухмыляющегося лица с плотоядными глазами, а шеф сказал:
- Из этого, из этого… Подожди пока. Ты, кстати, котлеты по-киевски умеешь готовить?
- Канэчна, слюши, дарагой, - залыбился кавказец. - Только это очень долга, мясорубка нужен.
- Так иди за мясорубкой и не мешай! - поморщился шеф. - Значит, спрашиваешь, где Жук? - повернулся он ко мне. - Отвечу: отдыхает от трудов праведных. Он имел неосторожность заползти в свою норку, и мы его вычислили. Кстати, тебя уже разыскивает милиция по подозрению в убийстве. Я могу помочь тебе, если будешь благоразумна. О Жуке забудь, он уже не жилец на этом свете, спасай себя, пока даю возможность. Скажи мне, где деньги.
- Все равно убьете, - скривилась я. - Так что предлагаю другой вариант.
- Здесь я предлагаю, а не ты! - с вызовом напомнил он.
- А вот и нет! - вскрикнула я, потому что один мой замечательный ноготь отвалился и со звоном упал на пол, но я заглушила звук своим воплем.
- Без денег вы - ноль, а они у меня! Так что могу только показать, где они, а говорить ничего не буду! Я же не дура!
Он внимательно посмотрел на меня и покачал головой:
- Да уж вижу, что не дура. Но и я не дурак, пойми. Мне тут уже рассказали о тебе кое-что, так что рисковать не хочу. Ты ведь только и ждешь, чтобы тебя отвязали, не так ли?
- О чем вы говорите? - усмехнулась я, посмотрев на свору псов, притихшую на диване. - Вон у вас сколько молодцов. Вы что, боитесь меня, а, соколики?
- Дядя Жора, - простонал один, синея от злости, - отдай ее нам!
- Цыть, говнюки! - рявкнул он. - Двоих ваших она уже покалечила, а вы все еще не поняли ничего?
- Разве двоих? - озадаченно нахмурилась я. - А мне казалось, что одного.
- Второй тоже в больнице, не расстраивайся, - утешил он меня. - Кость от раздробленной челюсти в мозг попала. Мы думали, ты его булавой двинула, а выяснилось, что ногой. Мы тут твои туфельки, кстати, осмотрели. Такие штучки только ниндзя используют. Ты что, украла их у кого-то?
- Бес попутал, - поникла я виновато. - Видит Бог, не хотела. У меня, знаете, клептомания - тащу все, что под руку попадается: туфли, деньги…
- Заткнись, стерва! - рявкнул он, аж псы его подпрыгнули на диване. - Говори, где бабки, пока повар не пришел с мясорубкой. Он мясо прямо на тебе перемелет!
- Я уже сказала, что хотела, - твердо заявила я. - Хотите получить деньги - везите меня на место. А там можете убивать или жарить из меня шашлык, если обману. Но я всегда играю честно - меня хозяин так учил.
- Это что еще за хозяин? - он удивленно поднял брови.
--А вы думали, я для себя деньги стащила? Мы уже давно этот план разработали, оставалось лишь дождаться, когда деньги поступят. Кстати, этого Жука мы как подставу использовали, он и не догадывался ни о чем. Вот уж, наверное, удивился, бедняга, когда я с бабками исчезла, ха-ха!
Шеф поднялся и подошел ко мне, чтобы получше рассмотреть мои лживые глаза. Он наклонился, заложив руки за спину, и прищурился. Я посмотрела в его близко посаженные глазки, бегающие по моему лицу, увидела желтеющие белки с темными прожилками, морщины на усталом лице, покрытом шрамами от старой оспы, редеющие волосы, почти все седые, остриженные под полубокс, и мне стало немножко жалко его, стареющего авторитета, единственным достижением в жизни которого была власть над тупоголовыми псами и запятнанная совесть. Интересно, о чем он думает? Что будет говорить, когда попадет на небо и придет время отчитываться за свои грехи? Неужели ему не страшно?
Он пристально смотрел на меня, словно пытался увидеть, что прячется за моей черепной коробкой, а я все не решалась сделать отчаянный шаг. Я ждала какого-нибудь толчка или знака, что, мол, не ошибаюсь и поступаю правильно. Интуиция моя, эта трусливая изменница, зарылась где-то далеко внутри и небось дрожала от страха, боясь высунуть нос и хоть что-нибудь подсказать.
- Знаешь, а я тебе не верю, - наконец сказал дядя Жора и потрепал меня по щеке. - Нет у тебя никакого хозяина. Ты просто воровка, глупая и жадная. Я вижу тебя насквозь. Ты бы, наверное, сейчас меня изуродовала, будь у тебя хоть одна рука свободна, не так ли? - ухмыльнулся он. - Вижу, вижу, что так, глазищи вон как пылают. Ан нет, не можешь, тварь, и кипишь вся, а я вот могу сделать из тебя шашлык и непременно сделаю. И деньги ты отдашь здесь, а не где-то, понятно? И знаешь почему? - Он придвинул лицо ближе и зашипел: - Потому что в душе ты трусиха, дрянь, кошелка, дерьмо! Я вижу все это!
Спрашивается, кто его тянул за язык? Зачем он меня так обозвал? Лучше бы уж пытать начал, тогда бы по крайней мере остался жив и здоров.
- А это ты видишь? - спросила я.
- Что? - не понял он.
- Вот это!
Я быстро вытащила из-под халата освобожденную руку и ухватила его за большой кадык. Вырывать кадыки у негодяев - моя слабость. Дядя Жора взвыл, окаменев, железные ногти на большом и указательном пальцах легко прошли сквозь кожу, задев сонную артерию, и я обхватила его горло почти кольцом. Кровь брызнула мне в лицо. Псы вскочили и кинулись к нам.
- Стоять?! - захрипел шеф, беспомощно махая руками. - Назад!!!
Они застыли на месте, не понимая, что происходит, а я рявкнула:
- Если двинетесь, я вырву ему глотку и он подохнет! И не вздумайте шутить, у меня хватка мертвая! Скажи им, шеф, чтобы слушались! - Я сжала пальцы, и он отчаянно заскулил:
- Стойте, она меня убьет!!! Я кровью изойду! Делайте, что она говорит, и не рыпайтесь!
- То-то же! Теперь пусть один подойдет и развяжет меня! - приказала я. - Только без оружия! - Меня, конечно, могли сейчас пристрелить, но пальцы я все равно вытащу у него из горла только вместе с кадыком. - Ну! Остальные отойдите за диван.
Один, видимо, самый смелый, вытащил из кармана пистолет, положил его на стол и медленно пошел к нам. Другие сгрудились у дивана, бросая на меня голодные взгляды. Опасливо приблизившись, амбал посмотрел на то, что я сотворила с горлом его хозяина, и ужас отразился в его глазах. Такого, наверное, он еще не видел в своей непутевой жизни.
- Развязывай, ублюдок, - поторопила я его, и он начал суетливо разматывать веревки на моих ногах.
Вязали меня на совесть, поэтому ему пришлось попотеть. Когда его дрожащие руки касались моего обнаженного тела, меня тоже бросало в дрожь от отвращения, но я мужественно терпела, глядя в угасающие глаза дяди Жоры, склонившегося передо мной в нелепой позе.
- Быстрее, мудак! - прохрипел он. - Подохну ведь!
- Да я и так, шеф, - пробормотал тот севшим голосом. - Ты, главное, не дергайся, а то точно вся кровь вытечет. Она, сука, тебе артерию разорвала.
Наконец путы были сброшены, и я вздохнула полной грудью. Потом поднялась и, ведя за собой шефа, как на поводке, за кадык, подошла к двери, взяв по дороге со стола пистолет. Весь пол уже был забрызган кровью, и я пожалела, что ее так мало у этого тщедушного человека и может не хватить его сил, чтобы мне добраться до безопасного места. Оглядев комнату, я заметила еще одну дверь и спросила:
- Куда та дверь ведет?
- В туалет, - ответил кто-то. - Слушай, ты ему хоть артерию зажми, а то ведь умрет. Тогда мы тебя точно уроем.
- Не вытечет, если вы поторопитесь. Давайте валите все в туалет, живо!