И тут два человека вышли из тени. Один действительно оказался вооружен пистолетом, другой стоял рядом, держал в руках вещевой мешок. Оба были небритые, голодные, больше суток ничего не ели, скрываясь от всех. Хаким ещё раз осмотрелся: "Где же "Кореец"? Почему его здесь нет? Или это опять проверка?" – промелькнули мысли в голове. Он не переставал озираться, глаза привыкли к полумраку.
– А давайте мы вас всех свяжем, а то как-то нехорошо, не по себе получается. Мы с вами разговариваем, а вы свои "хари" в песок зарыли! Мысли свои думаете. Снимайте свои ремни. И что это у вас в рюкзаках? Пожрать, надеюсь, есть?
Он стал раздавать тумаки и пинать людей ногами. В рюкзаках ничего не было. Там оставался комплект одежды и старая обувь.
– Пойдёт! Можно бинты сделать, брат! – решил первый бандит.
– А, ну, ты! Рви тряпки на полосы! Не понимаешь, чурка? Вот так, рви, потом сматывай в рулон, понял? Наберут уродов, как в армию!
Эта мысль ему понравилась, но в армии он сам не служил. Самый молодой стал рвать рубашку и майку на одинаковые полосы.
– А кто вы такие? Орлы горные! И что молчком, да молчком всё? Языки проглотили? Явно, что не рабочие! Чурбаны, ну, колитесь!
Второй бандит оказался раненым, пуля застряла у него в животе. "Фиксатый" не знал, что ему делать, все связи были у подельника, силы которого угасали на глазах. Несколько часов назад они нарвались на пост, убили одного милиционера, второй постовой был проворней, он успел выстрелить. Теперь их ищут недалеко, скоро будут тут. Если не двигаться, то скоро их обнаружат. Эти трое – обуза, свидетели, раненый – обуза тоже.
"Один он бы ушёл! Эх, нужно было их всех там положить и уходить самому! Сейчас был бы далеко! Хотя, можно и здесь всё обставить как "разборку", мол, не поделили, потом они друг друга порешили! Жаль, что "маслят" маловато!" – уже прокручивал в своей голове "Фиксатый" очередной вариант.
* * *
Милиция тем временем опросила всех на остановке, искали спортсменов. Иванова волновал вопрос: зачем они ограбили фабрику?
Он точно знал характер действия группы. Они подрывники диверсионного характера.
"Что-то тут не вязалось! Накладка!"
Вышел на связь. Говорил по телефону, на предприятии был их следователь. У него попросил больше информации об этом случае. Уже проверялись пальчики из оружейной комнаты и с места преступления. Было ясно, что действовало несколько человек, но была ли в этом связь? Не ясно. Тут Иванов попросил проверить, не пропал ли кто из рабочих фабрики.
– Да, водитель "водовозки" и ещё один человек. Потом, судя по записям утренней смены, на территорию прошли ещё два человека, которых нигде нет. Фамилии их ни о чём не говорят, видимо, пропуска были фиктивные.
Иванов довольно потёр руками:
– Это наши клиенты! Правда, есть ещё грабители! Прошу выслать ориентировки на них!
Иванов прикинул, что очень приметную машину, как "водовозку", могли бросить, вероятно, что у них был другой транспорт. Теперь они "залягут на дно" или попытаются вырваться в другую область. "Его" парни, а он называл их именно так и не иначе, тоже воспользовались другим транспортом, следовало искать попутку, которая их подвезла! Иванов решил во что бы то ни стало взять реванш, это был его приз!
* * *
Связанный "Фиксатый" с облегчением почувствовал, что кто-то появился и снял петлю с его шеи. Потом его подняли за руки и выволокли на воздух, там уже темнело. Ему развязали глаза. Такого он не ожидал: несколько человек в милицейской форме сновали по хозяйственным надстройкам станции, тщательно всё обыскивали. Один "старлей", сидя, развязывал их рюкзак с драгоценной породой. Ещё один, капитан милиции, стоял к нему лицом. Это был уже немолодой офицер с тяжёлым, не предвещающим ничего хорошего взглядом. Он внимательно смотрел на них. Напарник лежал на носилках, с прикованными к ним руками, его уже стал осматривать врач из бригады скорой помощи. Тот сначала возмутился, пытался потребовать снять наручники! Но ему объяснили, что это подозреваемый, возможный убийца человека. Пожилой узбек в очках покачал головой, стал отдавать короткие распоряжения своей медицинской сестре. Та быстро вколола ампулу с обезболивающим лекарством. Металлический шприц с морфием блеснул струйкой, впился в тело, чтобы унять боль. Тут же наложили новую повязку, пулевое ранение требовало обработки, возможно операции. Капитан:
– Что вылупился, "Сизый"? Сам всё расскажешь или подождёшь, когда твой "кореш" заговорит? Охранника ты завалил или "подельник"? Говори, падла! А то по пути к сослуживцам заедем на полчаса, не больше! Ты и полчаса там не выдержишь! "Чёрные волки" тебя как барабан воздухом надуют! Молить о смерти будешь! Молчишь! А кто тебя так спеленал, не знаешь? Или тоже не помнишь? Ничего, теперь у тебя много будет времени, если живой до КПЗ доберёшься! вам теперь на полную "катушку" судья выдаст! Намотали, уроды!
Согнувшись, "Фиксатый" отдышался. На него было больно смотреть, синяки на всём лице. Ушибы по всему телу, ныла затёкшая от неподвижности нога. Но после тряпки во рту было легко дышать, он этим пользовался, легкие работали как компрессор.
"Да, здорово его отделали!" – только и пронеслось в голове. Эти ребята лихо пинали его ногами, пока не сняли стресс. Должно быть, всю свою злобу выплеснули на него. И это за короткие минуты унижения и страха, когда "Фиксатый" угрожал им оружием. Если бы они знали, что у него всего два патрона в обойме, он бы получил своё ещё раньше. Ему повезло, что появились они неожиданно, но успели рассмотреть оружие в руках. Не стали лезть, послушались приказов. Так получилось, что по инерции они готовы были вступить в схватку, и только молчаливый приказ от старшего их группы остановил этих бойцов. "Старший" оценил обстановку, решил, что им ничего пока не угрожает, ему нужно было проверить, где находятся остальные люди. Ещё недавно, на поезде они вели себя свободно и раскованно, ели дыню, рассказывали друг другу интересные истории. Потом дорога несколько утомила их, они приуныли в пути. Шутки закончились при входе в здание так же неожиданно, как и появились эти двое.
"Но где же "Кореец" с радистом? Неужели это они их так? Ничего не понятно!"
Глава четвёртая, в которой мы возвращаемся в провинцию Кабул. Осень. 1979 год
Хаким держался одной рукой за рукав кителя военного, другой рукой придерживал свой заплечный мешок с продуктами. Они шли уже очень долго, редко попутные машины подвозили эту парочку, чаще проезжали мимо. Военный – это смуглый паренёк из нового военизированного подразделения народной милиции. Он сопровождал этого подростка, оставшегося без родителей, в детское распределительное учреждение. За последние дни тот успел многое пережить, порой ложился спать голодным, порой просто не мог уснуть. Бои и обстрелы в этом районе прекратились. Стали разбирать руины. Из завалов ещё вытаскивали трупы, потом относили в сторону для захоронения и искали следующих. Его тогда оставили возле этих развалин, передали на руки документы, сказали, что следует расстаться, что "аллах присмотрит за ним", что скоро они встретятся, обязательно встретятся, что теперь его зовут "Хаким ибн Садди из рода Намиди". Что жили они в горах, а переехали недавно, потом все родные попали под обстрел.
– Малыш! Отныне ты – Хаким! Ты должен найти себя в этом, новом времени, ты должен вырасти и стать мужчиной! Сохрани тебя Аллах! И потом мы встретимся, и ты отомстишь за смерть своей семьи! За смерть своего отца и брата! А пока ты будешь Хакимом из далёкого рода Намиди! Помни, что сейчас тебе следует просто выжить. Сейчас, когда меня ищут, я не в силах отправить тебя к родственникам, но потом мой хозяин навсегда примет тебя как родного сына. Попадёшь в интернат, я дам тебе знак, ты только жди там моего появления.
Так близкий, знакомый ему человек оставил несовершеннолетнего подростка одного, на улице. Домой ему возвращаться было нельзя, там слишком хорошо знали его отца и его семью. Отца расстреляли в первые дни революционного путча, слишком одиозной фигурой он был на политической арене. Потом отряд революционеров прибыл экспроприировать их поместье. Родных должны были арестовать, но по воле случая так не случилось. Старший брат оказал сопротивление. В доме всегда хранилось оружие, и все мужчины рода умели им хорошо пользоваться. Брат и его верный слуга Сухлим расстреляли в упор прибывших солдат. Те не ожидали сопротивления и поплатились за свою беспечность. Мальчик впервые в жизни увидел смерть. Сквозь дым пороховых газов к нему шагнул бледный как воск старший брат и увёл в сторону от места бойни, сжимая окровавленную руку в локте. Брата тогда только слегка ранили. Нападавшие лежали и корчились в предсмертных муках, потом их добили, резали тупыми наградными клинками из семейной коллекции холодного оружия.
* * *
Нужно было бежать! Их было пятеро. Все стали собираться в дорогу. Разделились. Но это не помогло. На выезде из города раненого юношу опознали на "блокпосту" и просто изрешетили из пулемёта, так погибли мать и братья Муссы. Вместе с ним попал в засаду старый слуга дома, который после нескольких ударов по голове проговорился обо всех. Теперь всё было против преследуемых беглецов. На всех постах стали искать мужчину с подростком. Как бы предвидя это, беглецы пересекли несколько соседних районов и решили разделиться. Вечером Сухлим ненадолго отлучился, а когда вернулся в заброшенный дом, то принёс с собой еду и документы на имя Хакима. Он повесил на шею подростку металлический амулет с изображением полумесяца и звезды.
– Тебя не должны узнать! Теперь ты Хаким! Запомни! И если получится, я увезу тебя! Ты сам знаешь, куда! вы там были с отцом год назад! Аллахом клянусь! Увезу!
Через несколько дней оборванного и голодного Хакима выловил командир стрелков революции и отправил с молодым милиционером в детский распределитель. Хаким не знал, что ранее, в результате ночной облавы, в развалинах был найден человек с подростком. А когда тот оказал сопротивление, то с ним уже не церемонились, закидали дом гранатами.
* * *
Огромная лампа вспыхнула. Щелчок. Это фотоаппарат сделал очередной снимок, вспышка от мощной аккумуляторной батареи, которая помещена в кожаный футляр, так удобный для плечевого пояса. Фотоаппарат – огромный, широкопленочный. Снимает молодой писарь. Объекты для его съёмки – несколько трупов в прозекторской полутёмной комнате. Все они накрыты серой тканью. Тот, которого снимают, обезображен осколками гранат. Вдруг за спиной движение. Это привели пожилого человека. Охранник коротко сообщил об этом, толкнул человека за порог. Писарь сам представился, попросил опознать труп лежащего перед ним человека. Следовало подписать нужные бумаги. Старик был одет в оборванный форменный китель и грязные штаны, ноги обуты в старые сандалии. Он впился глазами в лежащего на столе человека.
Потом подошёл поближе, прищурился, взял труп за руку, неожиданно заплакал. Тихо и беззвучно. Попросил помолиться над братом. Писарь охотно дал согласие, вышел, чтобы не мешать молитве. Старик запричитал свою молитву, сам тревожно протянул руку убитого человека к свету. На одном пальце было знакомое кольцо, но палец невероятно распух. Старик сплюнул, продолжая молитву, растёр слюну, провернул кольцо, сдвинул его в сторону. Полоски под ним не оказалось. Ему стало ясно, что брат совершил подмену. Значит, он жив. Значит, он хочет, чтобы его опознали. Кольцо вернулось на место. Он успел закончить вторую суру в добрую память об этом человеке, когда вернулся молодой писарь. Тот сказал, что пора подписать акт опознания. Протянул документ, старик расписался своим причудливым вензелем. В отсутствие писаря он успел посмотреть на другой труп. Подросток имел неухоженные, нестриженые ногти на руках. Это тоже был не тот человек, но его труп старику не предъявляли.
"Всё! вы можете идти! вас дальше проводят".
Старик вышел в коридор, где стражник повёл его по узкому лабиринту. По пути боец достал из кобуры свой пистолет и выстрелил старику в спину. Потом убрал оружие, вытер свежее пятно крови со штукатурки, взял старика подмышки спереди и потащил его обратно в комнату. Там был ещё один стол. Туда и положил несчастного. Писарь закончил фотографировать, задёрнул объект тканью, повернулся к старику, стал снимать его. Ещё теплый труп человека с сияющими ранами тихо остывал на холодном столе. Вскоре всё было законченно, собраны вещественные доказательства, предметы личного характера, документы. Писарь позвал нужного человека и ушёл. Стражник остался на своём месте. Вошедший привычно осмотрелся. Он был в грязном халате, в резиновых перчатках и в повязке на лбу. Через несколько часов он вышел, оставил после себя несколько завёрнутых в саваны трупов. Грязное ведро, мешок с кучей одежды, обуви, ниток и кусков ткани стояли в углу. Со шланга привычно бежала вода, кровь кругом была тщательно смыта. Ночью на городском кладбище их похоронят согласно мусульманским обычаям, полусидя. Место захоронения – семейный сектор кладбища, возле мавзолея предков. Это была семья и слуги одного афганского вельможи. Писарь проявил увеличенные снимки, теперь он мог более тщательно просмотреть то, что сам недавно снял. И то, что он заметил, удивило его и озадачило. Он ещё раз пересмотрел все личные предметы, сложил их в пакет, запечатал своей печатью. Сургуч застыл, оставив рисунок с необычным вензелем. Потом он составил письменное сообщение и отправил важному адресату курьерской почтой.
* * *
Писарь очень скоро получил протекцию на хорошую должность в одном народно-хозяйственном комитете. Потом сделал головокружительную карьеру, становится секретарём и личным заместителем одного министра. Прошло много лет, его направляют в одно европейское посольство. В качестве консула. Именно это была награда за многие годы службы оппозиции официального правительства. По истечении некоторого времени консул оставил свой пост, но никуда не уехал. Он поселился в небольшом особняке за городом. Там он жил в своё удовольствие, собирал марки, коллекционировал хорошие вина. И об этом человеке все скоро забыли. Но тот, на кого он когда-то работал, о нём не забыл. Он внёс его в список своих должников. Был у него такой список людей, обязанных ему жизнью. Именно бывший писарь натолкнул своего хозяина на мысль о подмене мальчика. Хорошие снимки позволили разглядеть подлог. А так как спросить было уже не у кого, то писарь предложил подождать. Амулет с кодом от банковской ячейки у погибших обнаружен не был. И когда в имение прибыл слуга его брата, то всё встало на свои места. Наследник остался жив, но след его оборвался. Были высланы соответствующие запросы в официальные структуры страны. Но парня с нужным именем и данными нигде не оказалось!
И вот пришла странная открытка. Обратный адрес и корреспондент были неизвестны, но его слова о том, что "нам передают привет" – многое сразу прояснило. Парень был жив и находился в Советском Союзе. Следовало его вывезти оттуда! Мусульмане, мы все братья! Предложили безотказную схему, по которой должен был приехать адресат с сыном в Мекку, для совершения обряда паломничества. Потом адресат вернётся, а сын должен будет внезапно заболеть и умереть. Это было надёжно!
Несколько сот человек каждый год совершали поездку в Мекку. Существовала соответствующая квота на такого рода мероприятие. Приглашенным паломникам частично оплачивалась дорога, транспортные расходы покрывали разные благотворительные организации. Они были нейтральные, религиозного толка. Скоро Иман получит код доступа в банковскую систему, а всех свидетелей ему следует убрать. В данный момент это был его верный слуга, служивший управителем его дома, и его родственник, оставшийся живой в лихие годы правительственного переворота.