Когда Василий опять взглянул на тропу, там уже никого не было. Только слышались удаляющиеся шаги и негромко бубнил водила главного милиционера района. Внезапно в голове Скопцова ярким огнем вспыхнула неожиданная и дерзкая мысль. Какое-то время он еще размышлял, лежа за спасительными корнями. А ведь может и получиться! Поднявшись, он быстрым шагом направился в сторону "домика".
Остановившись неподалеку от того места, где был спрятан рюкзак, Василий закинул автомат за спину, подпрыгнул и, ухватившись за верхние доски забора, подтянулся. Легко перебросил тело во двор, передвинул автомат в боевое положение и, полуприсев, пошел вдоль стены дома, плотно прижимаясь спиной к теплым бревнам.
Как он и ожидал, во дворе никого не оказалось. Только три уже знакомых черных джипа стояли в глубине, под навесом...
Неслышно пройдя под окнами дома, Скопцов ступил на крыльцо... Открыл дверь – вот когда он поблагодарил мысленно того, кто с такой завидной добросовестностью смазывал навесы! В глубине помещения было слышно неразборчивое бухтение голосов, да на улице до хрипоты исходил лаем Душман.
Прикрыв за спиной дверь, Василий шагнул к следующей двери, той, что вела в главный зал охотничьего домика. Тихое "бу-бу-бу" разговаривающих внутри стало громче и разборчивей. Прижавшись щекой и ухом к дверному полотну, Василий стал слушать.
– ...И я вообще не понимаю – из-за чего так нервничать! – говорил Шубин в обычной своей манере – громко и напористо. – Ну, журналюга какой-то! Он же ничего конкретно не знает! Все, что он скажет, можно списать на его психическую болезнь!
– И те два трупа? – а вот это подал голос начальник милиции!
– А что?! – ярился Шубин. – И их тоже!
– Ты, Анатолий, не забывай, что те двое мертвы уже давно... – солидно вступил Органчик. – Они у тебя в колонии умерли. В то время, как срок отбывали. И этому журналисту, маму его...
Тут Органчик сочно, со вкусом, длинно и витиевато выругался. Скопцов даже подумать не мог, что солидный глава администрации знает такие слова!
– ...каким-то образом попал в руки список нашего щелкопера, Бизикова. Компетентные органы вполне может заинтересовать, каким же это образом умершие в колонии зэки оказываются очень даже живыми и на свободе! Расследование никому из нас не нужно.
– И что ты предлагаешь? – опять начальник милиции.
– Необходимо все дело сворачивать. – Слова прозвучали в полной тишине. Какое-то время висела пауза, которую нарушил Шубин:
– Нет! Я не согласен!
– А тебя, Анатолий, никто и не спрашивает! – резко ответил Органчик. Сейчас это был совсем другой человек – не чиновник-златоуст, которого привык видеть Скопцов, а жесткий и требовательный командир. – Если брать по большому счету, то вина в этом провале полностью твоя!
– Это еще почему?!
– А ты вспомни, как твои расконвойники перепились, уснули и допустили побег! – дожимал подполковника чиновник. – Я больше чем уверен в том, что именно тогда Бизиков получил список наших рабочих, как твоих "умерших", так и тех, что у Лосева в городе без вести пропали. С этого-то все и началось!
– Кстати, а как Лосю объяснять это будем? – начальник милиции активного участия в обсуждении не принимал, но время от времени подкидывал отдельные реплики.
– А мы ему должны что-то объяснять?! – делано удивился Органчик. – Мы – бандиту?! Аркадий, ты сам-то понял, что сказал?!
– Бандит не бандит... Но какой-то вес в городе он имеет, – отозвался Аркадий Борисович. – И ссориться с ним...
– А мы и не будем ссориться! – отозвался Органчик. – В конце концов, он тоже кое в чем виноват – это его люди не смогли поставить журналюгу на место! Кстати, Николаша утверждает, что у того налицо специальная подготовка! Обычному журналисту, не служившему в армии, с тремя крепкими мужиками не справиться!
– Ну, сейчас наговорите! – скептически хмыкнул Шубин. – Засланный казачок... Может, он какой-нибудь секретный комитетчик?
– Пока... – Органчик интонационно выделил это слово, – мне это неизвестно. Но в сложившейся ситуации исключать этого нельзя. Он исчез. Испарился вместе с автомобилем. А это не так-то просто сделать! Дорога в Красногорск у нас одна, и та перекрыта. Так, Аркадий?
– Так! – поспешно подтвердил начальник милиции. – Мои люди ждут его. Приказ – огонь на поражение.
– Он бы никак не смог пройти посты. – Глава администрации на какое-то мгновение задумался. – Кстати, опять же по мнению Николаши, этого журналиста надо искать где-то здесь.
– Началось! – громыхнул Шубин. – Я ничего не имею против Николая. Кандагарский спецназ и все такое... Но, по-моему, у него уже тоже крыша едет на полный ход!
– Не знаю... Но, как мне кажется, к словам специалиста стоит прислушаться. Поэтому, господа, не будем дергать тигра за хвост – сворачиваем производство!
– Интересно, а куда мне девать этих жуликов, что в яме сидят? – поинтересовался начальник колонии. – Они же все вроде как умершие.
– Пусть умрут по-настоящему, – просто ответил Органчик.
– Перебить? – начальник милиции даже не удивился этому предложению.
– Ну, зачем же так грубо, Аркадий... – Скопцов представил себе, как скривилось лицо Органчика. – Никакой резни, никакой крови...
– А как же?
– Когда мы еще только задумывали это дело, я решил взять на вооружение опыт Демидовых.
– Это каких? – живо заинтересовался Шубин. – Тех, что у вас в поселке, на улице Горького живут?
Ответом ему был громкий и дружный смех.
– Уральских Демидовых... – сквозь смех пояснил Органчик. – Были такие купцы и промышленники на Урале. Богатые... Даже монету свою чеканили. А когда царь до них добираться начал, затопили и прииски, и монетный двор. Вместе с рабочими. И концы в воду. В самом прямом смысле.
– Ты хочешь сказать? – опять Аркадий Борисович.
– Да. У нас имеется отвод из ручья. Прямо в шахту. Выше по течению. Намного выше. Ночью Николаша его откроет. А Лосеву придется удовольствоваться последней партией нашего золота. Только ему не надо пока знать, что эта партия – последняя. Деньги немалые, и он нас просто "кинет", как это у них принято называть.
– Ну, это мы еще посмотрим! – возмутился было Шубин, но ему тут же прикрыли рот:
– Молчи уже, гер-рой! Ничего мы ему сделать не сможем! И он, и мы – в этом деле мы в равной степени вне закона.
До сих пор Василию удавалось стоять без движения.
Но тут то ли нога затекла, то ли просто и обыденно сказанные слова о массовом убийстве ни в чем не повинных людей его так поразили. Короче, неожиданно для себя самого он вдруг оступился. Тело повело в сторону, и каблук коротко, но звучно стукнул по доскам пола.
– Что это? – в абсолютной тишине голос Органчика прозвучал неестественно громко.
Послышались чьи-то тяжелые шаги. Василий едва успел втиснуться в простенок за дверью, как дверь широко отворилась. Скопцов затаил дыхание.
– Никого нет... – над самым ухом прогремел голос Шубина. – Крысы, наверное, завелись.
Дверь захлопнулась. Василий перевел дыхание. Все. Пора отсюда уходить. Незачем дергать тигра за хвост, как недавно выразился Органчик. Сейчас он владеет информацией в полном объеме. Все неясности и непонятности стали на свои места. Все звенья цепочки сошлись в единое целое.
Тем же путем, что и пришел, Василий вернулся к своему рюкзаку никем не замеченный. Разве что Душманом. Но к его постоянному лаю все уже настолько привыкли, что просто не обращали внимания.
Подхватив рюкзак, Скопцов легкой рысью начал углубляться в лес. Отбежав примерно на полкилометра, нашел подходящую, на его взгляд, полянку, на которой и устроил себе обед.
Доедая тушенку из банки, обдумывал и систематизировал подслушанный разговор.
Получалось, что Органчик, Шубин и начальник милиции организовали в районе незаконную добычу золота. В "дело" и в долю взяли красногорского авторитета Лося. Для чего он им понадобился? Скорее всего, для столь же незаконной, как и добыча, продажи. Государству ведь надо объяснять, где взяли, как взяли. Делиться, налоги платить, лицензии оплачивать, рабочих нанимать.
Но, видно, господ предпринимателей жаба задавила. Большая и зеленая. На фига тратиться на ту же рабочую силу, если под началом Шубина – толпа зэков? Путем довольно несложных для начальника колонии махинаций некоторые "списываются" как умершие. И все.
Причем выбирались, надо думать, одинокие, те, к кому никто на свиданки не ездил, передачек не присылал, писем не писал... Ведь любое общение заключенного с волей проходит под контролем служащих пенитенциарной системы!
Авторитетов, скорее всего, не брали. Толку от них! Пока обломаешь, заставишь работать. Значит, там, в какой-то яме, в основном "бытовики", "мужики" и другие, не сумевшие подняться в строгой "зоновской" иерархии.
А потом и Лось начал присылать тех, кого "разводили" на квартиры... Почти законная сфера деятельности криминалитета. И лишней крови на руках нет. Не просто "замочили" человека, а пропал он без вести. По каким-то неизвестным причинам затерялся в лабиринте городских улиц.
"Вот же суки!.." – в очередной за сегодняшний день раз подумал Скопцов. Почти с восхищением подумал. Организовали, сволочи, безотходное производство! Затраты минимальны, зато отдача – больше чем сто процентов!
А каким боком тут приписался Бизиков?.. Василий с учетом полученных им ответов попытался реконструировать события.
Кто-то из рабов, воспользовавшись расслабленностью охраны, сумел совершить побег. Вышел на Бизикова. Каким образом? Нашел в поселке? Вряд ли... Скорее всего, в тайге столкнулись.
К тому времени Валька уже работал над книгой Органчика. И упрекать его в этом грешно – главе администрации не было необходимости воровать по мелочи. В своей основной деятельности он мог позволить себе быть почти порядочным – ему хватало доходов с тайного прииска. Неверующий чиновник – это в современной России нечто выдающееся! На такое грех не обратить внимание!
Но только встреча с "побегушником" несколько изменила взгляд Вальки на своего работодателя. Конечно, сразу поверить в столь фантастическую историю он не мог. Но копать, искать доказательства – начал. Где-то "спалился" по неосторожности. И тогда его устранили, имитировав несчастный случай.
Потом настала очередь Лизы, пытающейся обратить внимание общественности и властей на странную смерть мужа. А потом – его, Скопцова, собственная очередь.
Надо понимать так, что первоначально они не собирались его убивать. Да и в дальнейшем – тоже.
Сначала просто подослали бандитов Лося, чтобы вразумили неразумного журналиста. Не получилось. Тогда решили показать ему воочию то, что он искал, тыкаясь носом во все стороны, как слепой щенок.
Василия передернуло – его самого эти гады хотели превратить в раба! Наверняка Николашина идея! С самого первого раза они умудрились не понравиться друг другу.
Кстати, что там про него говорили? Кандагарский спецназ? Насколько приходилось слышать Василию, это достаточно серьезно. Но запугивать самого себя преждевременно тоже ни к чему – как говорил один борец в их роте: "Ковер покажет!"
Так что черт с ним! Отступать сейчас он не намерен! Значит, ночью собираетесь шахту затопить?! А вот посмотрим, что у вас получится!
Как гласит устав караульной службы, "часовой есть лицо неприкосновенное". А еще ему много чего запрещено. Курить, например...
Только этот часовой явно устава не читал. Удобно устроившись на теплом и мягком спальнике, отложив в сторону автомат, он с упоением курил, стараясь при этом выпускать дым кольцами. Скучно ему было. И он совершенно не контролировал порученный ему для охраны выход в речную долину.
Он настолько был увлечен своим занятием, что даже не обратил внимания на громкий щелчок треснувшей под чьей-то тяжелой ногой сухой ветки, донесшийся сзади. Чужие здесь не ходят.
И эта потеря бдительности стоила ему жизни. Из-за низких кустов за его спиной неожиданно взлетело человеческое тело, распластанное в мощном прыжке. На какой-то миг это тело повисло в воздухе, четко обрисовываясь на фоне сереющего вечернего неба – и рухнуло вниз.
Оба колена одновременно ударили в спину часовому, вышибая воздух из его легких, чужая левая ладонь зажала рот, сминая и плюща губы об зубы, а правая коротким, отработанным движением воткнула в горло часового нож, вскрывая сонную артерию и трахею.
Послышался негромкий хрип, тело несколько раз конвульсивно дернулось в неосознанном стремлении удержать покидающую его жизнь и затихло.
– Вот так-то лучше... – пробормотал Скопцов, отпуская труп часового. Он был очень зол на себя – досадная случайность, подвернувшаяся под ногу ветка, чуть было не испортила все дело! Командир бы его за такое засмеял, заклевал бы издевательскими шутками!
Но, как бы то ни было, часовой устранен. Теперь очередь второго – все остальные бандиты на глазах Скопцова расползлись по палаткам. Причем были не то чтобы вдребезги пьяны, но и не трезвы. Среди ящиков и коробок, доставленных днем, была одна с водкой.
Подхватив автомат убитого – "АКС-74" калибром 5,45 мм – и забросив его за спину, Скопцов начал подбираться к следующему часовому.
Правда, он почему-то оказался совсем не на том месте, где запомнил его Василий, а намного ближе. И этот не дремал и не курил – хотя всех рабов на ночь загнали в какое-то подземелье, постовой бродил туда-обратно по самому бережку негромко шумящей речки-ручья, поглядывая время от времени по сторонам. О том, чтобы подобраться к нему незамеченным, даже речи идти не могло – Скопцова отделяло от бдительного постового никак не меньше шестидесяти метров.
Сколько времени отпускалось в школе на шестидесятиметровую дистанцию?.. Скопцов так и не смог вспомнить – давно это было. Но только сейчас от этих коротких секунд зависела не только его жизнь, но и жизнь тех несчастных, которых обратили в рабство в цивилизованной и демократической стране.
Осторожно отложив в сторону добытый только что второй автомат, Василий передвинул под правую руку "АКМ", подобрался, подтянул ноги к животу и, когда постовой развернулся к нему спиной и начал неторопливый проход вверх по течению, с низкого старта сорвался вперед.
Он не должен был успеть. Низко согнувшись, вкладывая все свои силы в этот короткий рывок, он прекрасно понимал всю его обреченность. Но в то же время у него не было времени для ожидания – та самая ночь, которая была определена как последняя в жизни десятка людей, уже наступила.
И он бы не успел... Если бы на месте этого расхристанного и расхлябанного бандюгана, привыкшего к тому, что все его боятся, был кто-нибудь из его армейских сослуживцев.
Постовой услышал шаги за спиной. Но вместо того, чтобы уйти в сторону, одновременно готовя свое оружие к бою, он начал разворачиваться. Бегущий Скопцов видел его движения как в замедленной съемке.
Развернувшись, постовой еще успел крикнуть: "Эй!.." и положить одну руку на автомат. Поздно... Металлическая оковка приклада резко, снизу вверх, как учили когда-то Василия, ударила в подбородок постового.
Крупного, накачанного парня подбросило вверх. Чуть слышно хрустнули дробимые кости лица. Чуть погромче – ломаемые жестоким ударом шейные позвонки. Голова неудачливого охранника запрокинулась, и он тяжело рухнул на гальку.
В то же время послышался громкий крик со стороны палаток и оттуда же ударила автоматная очередь. Стреляли неприцельно, если можно так сказать, с перепугу – пули прошли намного выше головы Скопцова.
Но он прыгнул вперед, перекатился за укрытие, в качестве которого теперь выступал неостывший труп, и, выставив вперед ствол автомата, начал искать этого стрелка.
Не имело совершенно никакого значения, кем он был – то ли еще один постовой, выставляемый дополнительно, в ночь; то ли вышедший по нужде в неподходящее для этого время бандит. Можно сказать, что в любом случае ему просто не повезло. Да и выучки боевой явно не хватало.
Он даже не подумал упасть – стоя менял торопливо выпущенный в белый свет, как в копеечку, магазин своего автомата. Скопцов срезал этого неудачника одной короткой очередью в три патрона. Всплеснув руками и отбросив в сторону оружие, бандит шумно рухнул на спину, замолчав навсегда. Только это уже ничего не меняло.
Полусонные бандиты выскочили из палаток. Они бестолково мотали головами и палили по сторонам. Правда, толку особого от этой пальбы не было – никто из них не видел и не слышал Василия. А стреляли они так же, как и их покойный товарищ – с перепугу, отгоняя собственный страх.
Пока растерянные бандиты сообразили, что происходит, и залегли, Скопцов успел срезать еще двоих и поменять позицию.
Не рискуя перемещаться по голому, как коленка, галечнику берега, он скатился в обжигающе холодную воду и, отталкиваясь ногами от дна, головой вперед поплыл вниз по течению, удерживая автомат на груди.
Было холодно – сибирские реки и ручьи не балуют теплой водой даже в самый разгар лета, – одежда сразу же намокла и отяжелела, время от времени вода захлестывала лицо, попадая в рот и в нос. Острые камни царапали спину, разрывали одежду. Противно было, короче говоря. Но когда Скопцов осторожно, ползком выбрался на берег, он оказался примерно там же, откуда начал эту свою атаку – в зарослях кустарника, расположенных в метрах шестидесяти ниже по течению.
По расчетам Скопцова, у него должно было остаться пятеро противников. Не так уж и много. Особенно если учесть то, что воевать они не умели. Да и маскироваться – тоже. Осторожно выглядывая из-за кустов, Скопцов видел, как они начинают собираться в кучу, переползая один к другому. Страшно им поодиночке-то.
Подняв автомат, Василий напряженно ждал и в тот момент, когда очередной бандит пополз, неуклюже оттопыривая обтянутой джинсой зад, посадил его голову на кончик мушки и медленно нажал на спуск...
Тот, в кого целился Скопцов, беззвучно ткнулся лицом в траву. "Четверо! – подумал Василий. – Теперь их только четверо!"
Но в этот раз оставшиеся в живых бандиты заметили, откуда был сделан роковой выстрел, и обрушили на кусты всю имеющуюся у них огневую мощь. Пули рвали дерн; как садовые ножницы, отсекали мелкие веточки кустарника, залихватски посвистывали в воздухе. Казалось бы, ничего живого в этих кустах уже остаться не могло – огонь был плотным, и патронов бандиты не жалели.
Только Василия там и не было. Одно из накрепко вколоченных службой правил – выстрелил с одного места и сразу же уходи, меняй позицию. Иначе накроют огнем, прижмут к земле и рано или поздно, но попадут, вполне возможно, что случайно. И тогда уже – все.
Пока ему удавалось все это как нельзя лучше – он был результативен и при этом успевал уйти из зоны обстрела до того, как туда начинали сыпаться пули. А сейчас сумел зайти противнику в тыл. Но он безнадежно терял время. В "домике" уже должны были услышать эту перестрелку и направить сюда дополнительные силы. Если не на помощь, то хотя бы для того, чтобы прекратить ненужный шум.
Вода хлюпала в ботинках, мокрая одежда холодила тело, но Скопцов не обращал на это внимания – пользуясь тем шумом, что подняли оставшиеся в живых бандиты, он, обежав по дуге, подползал к их укрытию сзади.
Осторожно раздвинув ветки, увидел прямо перед собой и чуть ниже две обтянутые светлыми футболками спины. Прекрасная мишень, особенно в сумерках!