Моя спортивная сумка с вещами осталась в Пярну. Там же остались и все мои деньги. Впрочем, я сильно сомневался, что в ближайшее время они нам понадобятся! Такие люди не предъявляют счетов за проживание в номерах с решётками на окнах, даже если посетитель что-нибудь тут испортит из жуткой нелюбви к хозяевам апартаментов.
Я очень боялся, что Рамона, по моей вине втянутая в эту историю, будет ругать меня, плакать, говорить, как она ошиблась, посылая мне поздравительную открытку на день рождения, но, к счастью, получилось совсем не так. Она предпочитала не разговаривать про погибшего пса Гарика, про пытку, учиненную бандитами прямо у нее на глазах, про "извращенца", едва не изнасиловавшего её, и про все прочие беды, вошедшие в её дом сразу же после моего появления там.
Едва она вышла из душа, как сразу же прилегла на одну из кроватей и тихо попросила, чтобы я лег с ней рядом. Потом нежно прижалась ко мне, поцеловала в щеку и довольно быстро уснула. Ее организм выбрал для истерзанной нервной системы самую лучшую разгрузку – сон. Жаль, я не мог вслед за ней последовать в царство грёз, а не мешало бы. Я лежал, боясь пошевелиться и потревожить её, и думал, думал, думал о том, что же уготовила мне судьба на этот раз?
Сотни различных вариантов развития ситуации прокручивались у меня в голове, но самым лучшим исходом по-прежнему оставалась моя смерть. Я не мог сделать для них больше, чем уже сделал, – отдал им дискету с секретной программой кодирования человеческой психики. Удобная вещь, не правда ли?
Наконец мысли мои стали более размытыми, формулировки – нетвердыми, и я незаметно погрузился в состояние глубокой дремы. Это нельзя было назвать сном, так как я отчетливо различал все окружающие меня звуки, чуть уловимое шевеление, Рамоны, о чем-то вполголоса разговаривающей во сне, как гулко отозвались по скрытому за дверью коридору чьи-то шаги, как они замерли возле вставленного в дверь – чтобы наблюдать за комнатой – глазка, а после минутной паузы вернулись обратно к лестнице. И наконец я услышал, как к фасадной части особняка подъехала машина. Спустя десять минут в двери щелкнул замок, и громкий голос Альберта разорвал застывшую тишину:
– Хватит спать, воин! Подъём…
– Что ты хочешь от меня? – Я сел на кровати и сделал презрительное выражение лица.
Рамона тоже проснулась, протирала глаза и поправляла волосы. Ох, женщины, не знаю, что должно произойти, чтоб и они перестали в первую очередь думать о том, как они выглядят.
– Она останется здесь. Ты, – Альберт ткнул пальцем в мою сторону, – пойдешь со мной. Быстрее шевелись!
Я не стал спорить или сопротивляться, смысла в таких действиях не было никакого, зашнуровал кроссовки и направился вслед за Альбертом. Около двери стоял еще один, незнакомый мне, верзила, он пошел следом за мной.
Мы спустились на первый этаж, и там меня завели в просторную большую комнату, размерами напоминающую холл гостиницы. Обставлена она была со вкусом, выполненной под старину мебелью из дуба и ясеня, кожаными диванами и креслами, а возле стены находился самый настоящий бар с копошащимся за стойкой парнем в белой рубашке.
Моего собеседника я заметил не сразу. Он сидел ко мне спиной в высоком кресле, и пока меня не подвели к нему практически вплотную и не развернули в обратную сторону, я просто физически не мог его видеть.
– А-а, Валерий Николаевич! Садитесь, чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что вы в гостях, – обратился ко мне худенький мужичонка, такой маленький, что я даже удивился. Наверное, рост у него был от силы метр шестьдесят, к тому же весил этот человечек едва ли не вдвое меньше меня. Но держался он настолько уверенно, что я почему-то чувствовал себя не вполне комфортно, глядя ему в глаза. Куда проще было разговаривать с Соловьем или Альбертом. Я молча повиновался, сел в кресло напротив, мельком заметив лежащую на столике рядом с хозяином пачку "Мальборо".
– Хотите сигарету? – Мужичок перехватил мой взгляд и расплылся в улыбке. – Не стесняйтесь, мы долго будем говорить, так что жеманство тут ни к чему. Может, выпить хотите?
– Хочу, Сто грамм водки и сигарету. – Я решил не отказываться. К чему показуха, если действительно хочется выпить и закурить?
– "Смирнов" или "Абсолют"? Сигареты какие? У меня здесь целый бар, так что выбирайте.
– Водку любую нашу, а сигареты… Пожалуй, "Кэмел".
Я вольготно развалился в кресле и с интересом разглядывал висящие на стенах картины. Кое-какие из них мне, как показалось, были уже знакомы.
– Интересуетесь живописью, Валерий Николаевич?! – Брови собеседника удивленно взметнулись. – Картины – моя слабость. Вот эта, например, – он указал на висящую между двух больших окон миниатюру в золоченой рамке, – Рубенс, "Возмездие праведника". Еще в прошлом году на аукционе Сотби за нее давали всего миллион двести тридцать. А совсем недавно мне один шведский банкир предложил ровно два миллиона долларов. Каково, а? – и человечек покачал головой. – Искусство – великая сила… А вот и ваши сто граммов.
Ко мне подошёл парень с "бабочкой", он принёс на серебряном подносе почти игрушечный графинчик, наполовину заполненный прозрачной жидкостью, и такую же маленькую стопочку. Рядом стоял стакан лимонного сока и лежала пачка "Кэмела".
– А пепел куда? – буркнул я.
Парень кивнул, отошел, а затем вернулся, пододвинул ближе ко мне столик, поставил на него водку, сок и положил рядом "мои" сигареты, пепельницу с зажигалкой, забрал оказавшуюся пустой пачку "Мальборо" и удалился.
– Выпейте, выпейте, – подбодрил хозяин, наблюдая, как я откупорил графин и налил себе полную рюмку. – Вы уж извините моих идиотов за столь некорректное поведение, но сами посудите – вы вряд ли приняли бы предложение посетить моё скромное жилище, совершенно не представляя, с кем имеете дело. К тому же я должен был быть на сто процентов уверен, что дискета генерала находится именно у вас… Да вы не отвлекайтесь, пейте! Слушайте меня краем уха и пейте. И сигареты курите… Поговорить есть о чем. Наверное, вы уже не раз спрашивали себя: "Что же это за головорезы такие, похитившие меня и мою очаровательную даму столь наглым образом?" Правильно, на вашем месте я тоже задавал бы себе этот вопрос. Знаете, Валерий Николаевич, я даже не знаю, что вам ответить… Есть небольшая группа людей, человек семь-восемь, которые не вполне согласны с мнением, что страной должны руководить тупоголовые старики, засевшие в Кремле. Но ситуация такова, что реальная власть в настоящее время делится примерно семьдесят на тридцать между ними и нами. Мы сильно проигрываем и очень хотим, чтобы в ближайшие пять-семь лет ситуация, как минимум, выровнялась. У нас, как вы понимаете, есть только личная охрана и нет вооруженной до зубов армии, на которую опирается любая власть. Но силовые методы – это не решение вопроса. Людей много десятков лет держали под дулом автомата, а пришел один-единственный резидент Запада и за пять лет развалил всё! Вот где реальная сила и реальная власть! У нас есть несколько десятков человек на самом верху, но даже все они, вместе взятые, не делают чего-то мало-мальски серьезного. Так, помогают решать отдельные вопросы правовой помощи попавшим в беду товарищам и финансовой подпитки структуры, но на этом помощь с их стороны и заканчивается. А старикашки продолжают бездарно проматывать богатства страны, оказывать поддержку каким-то папуасам Ямайки, решившим построить социализм на двадцати квадратных километрах территории острова… Мало ли какие ещё глупости придут им на ум!
– Что вы от меня хотите? – Я выпил уже вторую подряд рюмку водки и с удовольствием прикуривал крепкую сигарету "Кэмела".
– Ну кое-что вы уже для нас сделали. Я имею в виду эрзац-дискету.
– Какую дискету?!
– Славгородский оказался гораздо хитрее, чем я о нём думал, – прищурился мужичок и сделал бармену знак, чтобы тот принес выпить. – Он подсунул Крамскому фальшивку!..
– Что-о-о?! – мне показалось, что я ослышался. Неужели, правда? Выходит, я рисковал жизнью из-за никому не нужной магнитной пластинки стоимостью в один доллар?! Вот так дела…
– Увы, это правда. Предвидя возможные осложнения, профессор изготовил точную копию контейнера, где хранилась программа кодировки, и в критический момент всучил её Крамскому. Вынужден признать, что он провел нас, как совершеннейших дилетантов. Потеряй он дискету, все многолетние труды моментально были бы спущены в унитаз. Зато сейчас он может спокойно продолжать работать. И так же, как раньше, господа политики будут думать, что проходят курс восстановления утраченных сил, а на самом деле спецслужбы по-прежнему будут манипулировать ими по своему усмотрению. Кстати, вас, наверное, все время занимает одна мыслишка… Так, Валерий Николаевич?
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Неужели вы, хотя бы на минуту, не задумывались, что же это за люди такие, которые предприняли удивительную по дерзости попытку вооруженного захвата "Золотого ручья"? Если вам всё ещё интересно узнать правду, то…
– Сделайте одолжение, – я непроизвольно подался вперед, не сводя глаз с этого маленького, но, несомненно, очень влиятельного человека. Да, такие, как он, должны знать правду.
– А не было никакой попытки захвата! – сидящий напротив меня человек чуть улыбнулся и медленно покачал головой. – Всё это был спектакль… Как только вертолёт пропал из поля видимости, возле территории объекта, который, надо отметить, так мужественно защищали ваши парни, не раздалось больше ни одного выстрела. Через тридцать минут они покинули "Золотой ручей", прочесали все окрестности в радиусе двух километров и не обнаружили не только ни одного убитого, ни вообще каких-нибудь более или менее серьезных улик, позволяющих идентифицировать нападавших. Никто не знает, кто они такие были, Валерий Николаевич. Никто…
Я откинулся на спинку кресла и ощутил, как начал дергаться нерв на правой щеке.
– Как вы уже, наверное, догадались, – между тем продолжал собеседник, – Крамской работал на нас. Он был большой фигурой, но все-таки не имел доступа к дискете с программой кодировки. Дискета постоянно хранилась в электронном сейфе Славгородского, и лишь изредка ее отвозили в Москву, на очередной "сеанс". Тогда на протяжении всего маршрута выставлялась такая охрана, что ни о каком захвате не могло быть и речи… К тому же инструкция гласила, что при реальной опасности попадания программы в руки врагов она должна быть немедленно уничтожена. Но мы очень хотели получить ее!.. И тогда был разработан план, о котором вы уже знаете. Сначала "Золотой ручей" полностью отрезали от внешнего мира. Я имею в виду связь, – уточнил человечек. – Затем следует максимально приближенная к реальности имитация попытки захвата секретного объекта. Вот почему мы вынуждены были применить "Мухи" и уничтожить наблюдательные вышки. Ну а дальше, когда становится совсем жарко, и появляются "бэтээры", Крамской врывается к профессору и настаивает на немедленной эвакуации дискеты с программой. Но, видимо, даже перед лицом возможной смерти Славгородскому стало жалко расставаться со своим любимым детищем… Так или иначе, но профессор имел у себя заранее изготовленную в точном соответствии с оригиналом копию контейнера, в котором обычно хранилась дискета, и без лишних колебаний отдал её генералу.
– А как насчёт подбитого вертолёта? Он тоже входил в ваш гениальный план?! – не выдержал я.
– Увы, нет, – отрицательно покачал головой собеседник и нахмурился, став похожим на мятую губку. – Ваши парни должны были видеть, что вслед вертолёту стреляют. Конечно, в дальнейшем судьба Крамского была предопределена. Но мы не думали, что это случится благодаря шальной пуле. Что же касается вас, Валерий Николаевич, то ещёе до начала операции мы знали про вас все. Именно вам отводилась роль "проводника" генерала. Так что не ломайте себе голову ненужными раздумьями вроде тех, как мы оказались в Пярну.
Человечек встал с кресла, медленно подошел к окну, выходящему на сверкающее в солнечных лучах озеро, и глубоко вздохнул.
– Вот так-то… Что скажете, товарищ майор, удивил я вас? Конечно удивил… – утвердительно кивнул он и отпил небольшой глоток из принесенного официантом бокала.
– Кто вы; такие?! – я уже не мог сдерживать себя и обрушил на него сразу кучу волнующих меня вопросов. Они играют со мной в открытую, так почему мне нужно корчить из себя идиота и притворяться партизаном Шмелевым?
Хозяин дома отошел от окна и снова сел в кресло.
– Вы спрашиваете, кто я, или – кто мы? – с усмешкой переспросил он, выпуская в мою сторону струйку сигаретного дыма и наклоняясь вперед, что бы поставить на столик бокал и стряхнуть в пепельницу пепел.
– Хотелось бы узнать и то, и другое. – Я старался не смотреть в глаза хозяину дома, взгляд мой блуждал по развешанным на стенах картинам. На этот раз я узнал еще одну, несколько лет назад я видел её в Русском музее Ленинграда. Копию. Оригинал же находился, я не сомневался в этом, в пяти-шести метрах от меня. В особняке на берегу Чудского озера. Забавно.
– Хорошо, если вам очень хочется…
– Да, очень. Хочу знать, кого благодарить за электротерапию и столь деликатное приглашение в гости! – мне очень хотелось нахамить ему, так как после сообщения о том, что я четыре раза мог умереть из-за жалкой "пустышки", я просто клокотал от ярости. Если разобраться, то плевать я хотел и на секретную программу, и на Крамского, и на все остальное. Но почему я должен сидеть здесь, перед этим недомерком, чьи ублюдки ещё совсем недавно вышибали из меня душу и хотели изнасиловать Рамону, пить его водку и курить его сигареты?!.
– Меня зовут Владимир Адольфович… – начал хозяин дома.
"Ага, скажи еще, что фамилия у тебя – Гитлер! Вот я посмеюсь…"
– …Персиков. Хотя имя моё ничего вам, Валерий Николаевич, не скажет. Как любили говорить некоторые товарищи – не был, не состоял, не участвовал. А вот насчет нас вы наверняка имеете некоторое представление. Правда, штампованное, обывательское. Хотя на самом деле мы не что иное, как теневая власть. И только. Но нас почему-то упорно называют совсем не подходящим итальянским словом – мафия!!!
Персиков ненадолго замолчал, как бы обдумывая дальнейшие слова, затем встал, прошелся по комнате и неожиданно рассмеялся.
– Вы знаете, я однажды спросил своего помощника Яна Францевича, а он у нас большой любитель детективов, какой у нас самый популярный автор? Он принёс мне книгу про нашу структуру, говорит, почитай… Я больше ста страниц не выдержал! Всё, от и до, сплошная ерунда! Все почему-то упорно думают, что мафия – это карманные воры, уличные преступники и прочая шушера. И особенно, если группа людей с уголовным прошлым нашла возможность заработать хорошие, по меркам простых граждан, деньги. Все, сразу прилепляется ярлык "мафиозника". Но это же смешно, честное слово! В нашей структуре тысячи человек и у девяноста девяти процентов никогда не было судимостей. Даже у таких, как Соловей. И рэкет – его тоже называют мафией! Не буду опровергать это суждение, но процентов на восемьдесят оно тоже не соответствует действительности. Какая-то часть доходов от обирания новоявленных бизнесменов поступает, но она, как правило, не попадает в главную распределительную систему, а используется на подкупы милиции, чиновников и прочих жирных котов, ответственных за решение более или менее глобальных вопросов. Вот только отсюда начинается настоящая сфера интересов нашей структуры. Нефть, газ, лес, металлы, драгоценные камни и, безусловно, золото. Но не на уровне ограбления или обложения "налогами" ювелирных магазинов, а, как минимум, на уровне крупных производителей и добытчиков. И цену на презренный металл на восемьдесят процентов устанавливаем мы, а не государство… Хотя подчас чиновники из соответствующих ведомств даже не догадываются об этом. Просто иногда товара становится очень много, и цена на него стремительно падает, а иногда добыча резко сокращается, и цена, соответственно, идет вверх. А они в своих отчетах объясняют это совсем далекими от реальных причинами… Но, как я уже говорил, не все наверху идиоты, и официальная власть тоже нуждается в источнике обогащения. На сегодняшний момент они контролируют примерно в два с половиной раза больше приносящих серьезные деньги источников, чем мы. Они производят оружие – мы только продаем. Они добывают уран – мы только начинаем осваивать рынки его сбыта на Востоке. Они легально производят и продают наркотические вещества – мы довольствуемся лишь малой долей. Хотя есть сферы, где мы бесспорные лидеры. И не только золото. Мы, естественно, стремимся к большему контролю за экономикой. Потому-то и начинаем тратить очень большие деньги на проекты, способные сделать нас хозяевами человеческой воли. Подчини себе волю влиятельного чиновника – и уже не понадобится тратить деньги на его подкуп. И не нужно внедрять своих людей во властные структуры. Не нужно стрелять и свергать правительства. Ничего не нужно!!! В наших руках тогда будет власть. Но для решения такой задачи требуется одно условие…
Персиков, как опытный оратор, выдержал паузу и продолжил:
– Мы хотим, чтобы технология подчинения человеческого разума была полностью сосредоточена в наших руках. На все сто процентов! Иначе спецслужбы смогут предпринять действенные контрмеры и нейтрализовать все наши старания. Как было в Италии, где государство чуть не потеряло контроль над страной, но вовремя нашло способы задушить в зародыше все усилия Коза Ностры в этом направлении… Хотя там утечка информации была очень небольшая. Вообще, идея подчинения себе разума вассалов стара как мир. Для этих целей еще Александр Македонский держал целую свиту колдунов и так называемых медиумов. Серьезные же разработки начались сразу после второй мировой войны в Америке, Франции и у нас, в Союзе. У нас работают на сегодняшний день два таких центра, один – сугубо военный, в Мурманской области, недалеко от базы ядерных подводных лодок Гремиха, а второй, как вы уже, наверно, поняли, в "Золотом ручье"… Там, на севере, разработки застопорились на уровне передвижных установок, вызывающих у находящихся в зоне действия прибора людей неосознанные желания, внешне кажущиеся вполне нормальными. Например, на мирном митинге пожилые ветераны вдруг начинают кидать булыжники в милицейский кордон. Кстати, именно во время так называемого переворота в Москве находились две таких установки. Но все равно это детский лепет по сравнению с тем, что представляет для нас настоящий интерес. Мы неоднократно пытались проникнуть в Центр Славгородского, но… но… До последнего времени все наши попытки оканчивались безрезультатно.
Персиков заметил, как я ухмыльнулся, и на его лице тоже появилось подобие улыбки.
– Да, Валерий Николаевич, и по вашей "вине" тоже! Охрана, надо отметить, была поставлена на должный уровень. Муха не проскочит. Но совсем недавно, месяцев пять назад, мы все-таки нашли брешь во вроде бы неприступной крепости.
– Крамской… – непроизвольно сорвалась у меня с языка фамилия покойного генерала.