Рустам поколебался немного и кивнул. Щукин разлил водку по стопкам и пододвинул Рустаму одну из многочисленных тарелок с закусками. Рустам одним махом засадил содержимое стопки себе в глотку и, прокашлявшись, дотронулся до тарелки указательным пальцем. Потом медленно убрал со стола руки. От его внимания не укрылось то, что Щукин невольно проследил за его руками.
"А ведь он тоже не забыл выучку внутренних войск, – подумал вдруг Рустам. – И взгляд у него стал тверже и настороженнее. Судя по всему, он ведет не обыкновенную мирную жизнь. Это, впрочем, и понятно: обыкновенных мирных людей не заказывают киллерам".
– Ты, кажется, хотел мне что-то рассказать? – напомнил Щукин.
– Да, – сказал Рустам.
И начал рассказывать.
Глава 5
– Несколько лет я в Чечне пробыл, – говорил Рустам. – Контрактником. Все пацаны срок отбудут и домой возвращаются, а мне и возвращаться-то некуда. Я там безвылазно и сидел несколько лет – в Чечне. Ну, как там было, рассказывать не буду, ты, наверное, телевизор смотришь или газеты читаешь. Короче говоря, понимаешь, что там творилось. И сейчас творится.
Рустам надолго замолчал.
– А потом? – тихо спросил Щукин.
– А потом я вернулся, потому что надоело мне все. До смерти надоело. Каждый день одно и то же. Веришь, к концу очередного срока я уж думал – скорее бы меня грохнули. Но так и проносило… Потом, на очередном медосмотре, у меня врачи все-таки обнаружили ту самую болезнь психическую, о которой я тебе говорил, помнишь?
– Ага.
– До этого дня у меня с докторами, конечно, были проблемы, но всегда кто-нибудь выручал – мол, рецидивов не было, а боец Хантыбеков хороший. Ну а потом я приноровился этих психологов и психиатров обманывать. Так и прокатило бы, но один врач дотошный попался. Два часа со мной сидел, показывал всякие кляксы черные да вопросы задавал, а под конец оставил меня одного в кабинете, а сам вышел. Пятясь. Спиной, падла, ко мне не поворачивался. Боялся, что ли? На следующий день меня к главкому вызывают, он просто мне так – он вообще у нас простой мужик был – списывают тебя, говорит, Хантыбеков, списывают к чертям собачьим. Ну, раньше тоже такое было – с докторами. Хотя они на психов в армии, да в действующей – сквозь пальцы смотрят, а в последний раз нашла коса на камень. Тот психиатр кричит – я до маршала дойду! Таким, как Хантыбеков, не место в армии.
– Постой, – прервал его Щукин, морща лоб, – как же ты несколько лет отмазывался на медкомиссиях?
– А у меня способ был свой, – усмехнулся Рустам. – Если доктор кипеж какой поднимает, так я начинаю на полную катушку дурака валять – да так, что он в конце концов и решает, что я просто-напросто смеюсь над ним. А с тем последним доктором надоело мне дурака валять. Да и на гражданке захотелось пожить. Впервые за много лет. Списали меня в тыл. Поездил я по городам – денег-то у меня накопилось за время войны. Все город себе присматривал и хотел квартиру купить, но не получилось.
– Что так? – серьезно спросил Щукин, наливая по второй стопке.
Криво усмехнувшись, Рустам пожал плечами.
– Зашел я как-то в ресторан. Посидеть, выпить, как вот ты сейчас. А там компания каких-то гоблинов тупорылых гуляла. Наехали на меня. Чуркой называли. Я уж хотел прямо там, в ресторане, с ними разобраться, да подумал, что шуму будет много. А на нарах или в психушке париться мне не улыбалось. Короче говоря, слинял я от них. А потом выследил их группировку и начал работать. Одного за другим. По ночам снимал, как нас и учили в армии, а потом и на практике. Кого в квартире, кого в машине, кого на улице. В городе том паника началась. Искать меня стали. Не менты, а эти же бандиты. И как-то раз на меня вышли. Взяли меня, но кончать не стали, а целый сходняк устроили. Пытали – с кем я работал. А когда я сказал, что один, – у всех этих паханов шары на лоб вылезли.
– Постой, постой, – снова прервал его Щукин. – Слыхал я про этот шухер. В Самаре было?
Рустам кивнул.
– А я и не знал, что это ты. Хотя когда я про это дело услышал, то подумал – крутой пацан все это замутил. Закорешиться бы с таким. Я и не знал, что это мой кореш старинный.
– Короче говоря, – продолжал Рустам, – рассказывать про весь базар – недели не хватит. Предложили мне киллером себя попробовать. Вроде как – плата за кровь. Я подписался. Жить мне к тому времени захотелось, не то что на войне. Я как увидел, что на гражданке можно с бабками сделать, почти совсем другим человеком стал. На время, – добавил Рустам и помрачнел.
– А дальше?
– Ребята эти серьезные оказались. Очень серьезные. Дали мне посредников, и стал я работать. Заплатил за кровь, мне начали деньги идти. Неплохие. Потом – хорошие. А потом и вовсе – сумасшедшие. – Рустам невесело посмеялся и добавил: – Как я сам.
Щукин стал уже что-то понимать. Он посерьезнел и в упор посмотрел на Рустама.
В ответ на его немой вопрос Рустам кивнул.
– Меня? – все же спросил Щукин.
Рустам снова кивнул.
– Кто?
– Не знаю, – сказал Рустам. – Но скоро узнаю.
– А ты?..
– Коли я сюда пришел… Если бы не приходил, тебе нечего было бы бояться. Но я пришел.
– Понятно, – сказал Щукин и бледно усмехнулся. – Ни о чем больше спрашивать не буду.
– Это моя жизнь, – сказал Рустам. – Моя жизнь. Я давно определился. Даже не так… Не я выбирал, а меня выбрали. Я убиваю. Тебя – не хочу убивать. Но…
Он не договорил. И снял очки.
– Когда смотришь смерти в лицо, – глухо добавил Рустам, – видишь там свое отражение. И каждый раз убиваешь себя. И не можешь убить. Я… – его глаза загорелись безумием, – я очень хочу жить. И не хочу жить. Я не буду больше убивать. И я буду убивать всегда. Понимаешь? Я не могу остановиться и что-то сломать. Если я сделаю что-то не так, то сломаюсь сам. И что будет дальше – не знаю. В общем… Мы будем играть по-честному. Ты знаешь. И я знаю. Когда мне будет известен полный расклад, я тебе скажу. Когда я начну – я тебя извещу.
Он замолчал, будто обессилел. Он и не рассчитывал на то, что Щукин поймет его. Рустам и сам себя не мог до конца понять. Но ему казалось: то, что он только что сделал, – правильно.
– Рустам, – тихо сказал Щукин. – Я не хочу так.
Рустам снова надел свои очки. За секунду до этого Щукин успел заглянуть в его больные, воспаленные глаза.
И Щукин понял, что выбора нет. Рустам связался с ним уже на следующий день. Имени того человека, который заказал Щукина, он не знал, но знал город, в котором тот проживает, и номер его мобильного телефона.
Щукин сказал, что этого более чем достаточно.
– Заказ не оплачен, – проговорил Рустам на прощанье. – Еще неделю я буду занят. Через неделю начнется игра. Если, конечно, заказ оплатят и не отменят.
Он выразительно посмотрел на Щукина.
Щукин понимающе кивнул.
Так они расстались. А Николай в тот же день вылетел в город, название которого сказал ему Рустам.
* * *
Человек со шрамом не стал останавливаться в гостинице. Он снял себе на окраине города небольшой домик. Снять жилье в курортном городе – задача не из сверхсложных, и вот теперь у человека со шрамом был ключ от домика, куда он и пришел после своей ночной прогулки в особняк Седого. Бывший особняк Седого. Сегодня там заправлял бандит по прозвищу Петя Злой.
Человек со шрамом пришел к своему жилищу, когда уже занималось утро. Он открыл дверь, вошел в дом, тщательно заперся и тут же опустился на стул. Растер гудящие ноги и глубоко вздохнул.
Потом посмотрел в окно. Солнце жарило уже в полную силу, несмотря на то что день еще только начинался. Человек со шрамом поморщился. Ему безумно хотелось спать, но предстояло выполнить еще одно дело.
Он поднялся, подошел к умывальнику и взял с полки новенький набор для бритья, который еще вчера купил в центре города. Посмотрел на себя в зеркало и, усмехнувшись, провел ладонью по бритой наголо голове.
– Волосы уже отрастают, – вполголоса проговорил он.
Затем он открыл кран и тщательно вымыл лицо. Когда он поднял голову и вновь посмотрел в зеркало, шрама на его лбу уже не было. Человек усмехнулся и, намылив бороду, взялся за бритву.
Через несколько минут борода исчезла. Чудесным образом преобразившийся человек со шрамом, на лице которого теперь никакого шрама не было, отошел от зеркала и сел на кровать. Таким образом исчез таинственный человек со шрамом – за минуту и навсегда.
– Вот так, – проговорил Щукин, поглаживая свежевыбритый подбородок. – Расклад теперь ясен. Седой сделал заявление на сходняке, что в случае его смерти я становлюсь его преемником. Пете такое дело, конечно, не понравилось, и он стал старика отговаривать. Затем что-то в их переговорах не срослось, и Петя старика убил. Ну, и понял потом, что свалял дурака, и нанял киллера, чтобы от меня избавиться – чтобы я не стал главным над ним. И мое счастье, что избрал он для этого не другого киллера, а именно Рустама. Благодаря этому я еще жив. Пока. Мне не нужен трон Седого, мне нужно шкуру свою спасти. Именно поэтому я здесь.
Щукин посмотрел на часы и торопливо кинулся к радиоприемнику, стоявшему на подоконнике.
– Вот черт, – прошипел Щукин, настраиваясь на нужную ему волну. – Чуть последние известия не пропустил.
– Вся российская общественность пришла в негодование, когда узнала о подлом убийстве министра здравоохранения Российской Федерации. Для тех, кто только присоединился к числу наших слушателей, сообщаем: убит известный политический деятель… – И диктор назвал фамилию, которую называл Щукину Рустам, когда определял приметы, по каким Щукин должен был понять, что началась та игра, в которой Щукин предполагался как жертва. – Министр прибыл в казахстанский город Петропавловск с дружественным визитом. Смерть нашла его на аэровокзале, где он вместе со своей группой следовал к ожидавшему его автомобилю. Нож наемного убийцы вонзился министру в шею. Смерть была мгновенной.
Тут диктор сделал паузу, и Щукин явственно услышал, как он зашелестел бумагами.
– Напрасно кто-то думает, что такие покушения могут испугать приверженцев новой политической партии России. Как в старинной русской сказке – на место одного убитого встанут десять! – диктор сильно повысил голос к концу фразы.
"Ага, – мелькнула в голове Николая случайная мысль. – И тех десятерых грохнут, если понадобится".
Он выключил радио и сглотнул, пытаясь освежить внезапно пересохшее горло.
Потом усилием воли заставил себя успокоиться.
"Министр – это предпоследний заказ Рустама, – думал Щукин. – После министра у него есть еще один заказ, но об исполнении этого заказа вряд ли можно будет узнать по радио. Рустаму поручили грохнуть одного очень много знающего братка. Этому братку помогли устроить побег, но вместо верных соратников несчастного беглеца будет ждать Рустам… Что ж, теперь, когда министр мертв, нужно начинать действовать. Но как? Рустам не отступится от своего дела. Всякий нормальный киллер убил бы, получил деньги, и все. Из той ситуации, в какую попал Рустам, есть только два выхода – либо отказаться от заказа, либо выполнить заказ. Рустам же предупредил меня, потому что считал когда-то своим другом. Черт возьми, я его тоже считал своим другом. А сейчас столько времени прошло. Определенные чувства я к нему испытываю, но… Никому нельзя доверять, это я знаю точно. Почему-то думаю, что Рустаму я доверять могу. Он из тех, кто раз и навсегда выбирает свой путь в жизни и следует этому пути свято – не сворачивая никогда. Если он уверился в том, что он – убийца, значит, он будет убивать. И ни для кого не сделает исключения. Особенность характера, помноженная на больную психику… Времени у меня осталось мало. Но сколько именно – вот в чем вопрос? И потом – что мне делать? Рустам сообщил мне, что меня заказали, надеясь, что я буду скрываться от него. Дал мне шанс, так сказать. Но нельзя же скрываться вечно. Это просто противно. Надо мне как-то разобраться в этой истории с Петей и Филином. Но как? Как сделать так, чтобы отпала сама необходимость заказывать меня киллеру? Если бы Рустам отказался убивать меня, Петя нашел бы другого киллера. И я все равно стал бы мертвым. Мне кажется, это Рустам понимает. Только я не совсем понимаю, что он собирается делать? И еще одно: когда он намеревается выполнить заказ на этого урку, которому устроят побег? Он говорил, что время выполнения заказа не от него зависит. Устроить побег – это не так-то просто… Кстати, Рустам говорил мне, как зовут этого урку. Дятел его зовут. Рома Дятел. Нет, не слышал о таком…"
Щукин провел в размышлениях весь день – до самой ночи.
* * *
"Клюнули, сволочи, – радостно подумал Дятел. – Сразу и повезли на этот мост чертов. Все получилось так, как и должно было получиться. Я сознался в одном убийстве – как на разборе мы с пацанами с моста скинули одного урода… И быстро же меня согласились на следственный эксперимент везти – лишь бы я не передумал. А как же иначе – я ведь ушел в полную несознанку, ментам хоть за что-то надо было уцепиться. И уцепились. И правильно сделали. Для меня – правильно".
Дятел попытался улыбнуться, но губы не послушались его. Руки тряслись так, что наручники время от времени позвякивали.
Или они позвякивали от того, что машина тряслась.
Теперь нужно собраться, и…
Машина остановилась перед въездом на мост. Утро было еще раннее-раннее. Автомобилей им по дороге всего пара попалась. А прохожих и вовсе не было.
– Все, – не поворачиваясь, сказал шофер, – дальше не поеду. На мосту остановка запрещена.
– Ладно, – проворчал оперативник, – давайте, вытаскивайте этого из машины…
Первым вышел бородатый мужик с видеокамерой. Он зевнул и заозирался, оглядывая затянутую утренним туманом ленту реки.
Два мента под руки вывели Дятла. Встали рядом, смотрели, как он переминается с ноги на ногу.
– Ты потише давай, – спохватился один из ментов, – распрыгался, как цапля…
Мент сам был похож на цаплю – длинный, тонконогий. Дятел усмехнулся – кривая такая усмешечка получилась.
– Не дергайся, – успокоил "цаплю" второй мент, – куда он денется, он же в наручниках.
Из машины выпрыгнул оперативник. Устало выдохнул и расправил неширокие плечи.
– Пошли.
Один мент сзади, один впереди. И оперативник впереди. Медленно шли, жарко, хотя солнце еще не взошло. Бородатый оператор брел сзади. Его почему-то как бы и не замечал никто.
Оперативник снял фуражку, и оказалось, что его голова покрыта не волосами, как у всех нормальных людей, а желтым пушком. Голова очень походила на одуванчик, страшно становилось: ветер подует, и останется башка оперативника вообще безо всякого покрова.
– Ну, – обернулся оперативник к Дятлу, – не прошли еще то место?
– Нет, – ответил Дятел.
– Покажешь тогда.
"Нет, не здесь, – подумал Дятел. – В этом месте в реке какие-то подводные течения обнаружили, так что лучше подальше пройти".
"Вон там, где фонарь разбитый, – решил он через несколько минут. – Там и мост уже книзу пошел – метрах в двадцати от воды. И площадочка за парапетом очень удобная. Если с парапета удастся на эту площадку перепрыгнуть, то до воды уже метров пятнадцать лететь".
– Здесь.
Дятел остановился, дойдя до разбитого фонаря.
– Значит, было так, – начал Дятел. Он неловко мотнул скованными наручниками руками. – Вот здесь он стоял. Саша этот стоял…
– Подожди-ка…
Бородатый мужик зевнул и достал свою видеокамеру из чехла. Пощелкал рычажками какими-то и, пристроив камеру на плече, кивнул головой:
– Давай.
– Мы договорились тут встретиться, – снова начал Дятел, – я до срока пришел, раньше. Смотрю, а он уже стоит. Вот здесь стоит, – Дятел встал на шаг ближе к парапету, – я подошел к нему. Поздоровались…
Оперативник-одуванчик слушал, не сводя с Дятла острых, внимательных глаз. Качал головой в такт его словам. Менты курили, обозревая открывающийся с моста вид. Бородатый водил вслед за каждым движением Романа своей камерой и время от времени растягивал рот в мучительной зевоте.
– Я его толкнул тогда, – продолжал рассказывать Дятел, – он перелетел через парапет, но за перила зацепился. Тогда я сел на перила вот так… – Дятел попытался показать, как он сидел на перилах, но чуть не загремел с моста – наручники мешали влезть. – Вы бы браслеты-то сняли, гражданин начальник, – обратился Роман к оперативнику, – а то мне неудобно. Ну, куда я отсюда денусь? В воду если только свалюсь…
Оперативник подумал немного, покачал своим одуванчиком и кивнул одному из ментов – длинному. Тот достал ключи и освободил Дятла.
– Спасибо, начальник, – негромко произнес Роман, растирая затекшие запястья.
– Давай дальше.