- Да. Вначале с помощью агента был составлен подробный словесный портрет, затем через Московский комитет ветеранов удалось получить точные данные.
- Кто он? Где живет? - нетерпеливо пыхал трубкой кардинал.
- Некий Ахметов Магомед Салихович, 1925 года рождения. Проживает недалеко от Московского зоопарка - на углу Красной Пресни и Трехгорного переулка.
- Взяли? Допросили?
- Не успели, - вновь поник головой Латышев. - Сразу после встречи с Суходольским он собрал самые необходимые вещи и исчез в неизвестном направлении.
Назар Самойлович помолчал, мерно постукивая трубкой по дереву скамейки и с наслаждением оглядывая большой квадратный пруд.
- Вот что, мой юный друг, - твердо сказал он через минуту, - даю твоей службе трое суток…
- Не понял.
- Не перебивать! Ровно через три дня ты обязан доложить мне о завершении поиска "Реликвии". Об успешном, естественно, завершении. И найти ее ты должен с помощью…
"Интересно, - пронеслось в генеральской голове, - и что же он нам предложит? Прессинговать Суходольского с его гениальными способностями в психологии и гипнозе - занятие бессмысленное. В попытках обогнать его замысловатые ходы мы тоже не очень-то преуспели. Чем же, прикажете его взять, господин серый кремлевский кардинал?.."
- …Твои люди найдут "Реликвию" с помощью дочери Суходольского.
- Откуда вам про нее известно? - растерянно спросил Латышев.
- А о ней известно многим, мой юный друг! - фальшиво улыбнулся сухощавый старик. - И порой мне странно слышать некоторые из твоих заявлений. Имея такой мощнейший инструмент воздействия, ты жалуешься и сетуешь на психологический талант Суходольского, на его гипнотический гений.
- Но он ее прячет…
- Трое суток! Этого срока твоей всесильной службе достаточно для того, чтобы разыскать одну девчонку, связаться с ее отцом и зачитать ему условия капитуляции. Ясно?
- Так точно, - поднявшись, ответил генерал.
- Плохо, Юрий. Очень плохо! - не оглядываясь и слегка подволакивая правую ногу, удалялся "кардинал" по тенистой аллее. - Я бы сказал: отвратительно. Американские прихвостни рыщут по России в поисках пропавшего звена, которое мы называем "Реликвией", а наша контрразведка разводит руками. Плохо! Во времена моей молодости Комитет госбезопасности решал задачки подобной сложности за несколько часов…
Глава пятая
Россия. Москва-Саратов
Наше время
С четверть часа слегка разочарованный Сергеев озвучивал отчет о встрече с деловым партнером. Суходольский внимательно слушал, изредка задавал вопросы или переспрашивал, когда не слишком понимающий в бизнесе полковник допускал неточности.
- Что ж, неплохо, Вадим. Неплохо, - похлопал он его по плечу. - Значит, общее впечатление - положительное?
- Да, Марк Антонович, впечатление нормальное. По-моему, никаких сюрпризов ваш партнер не готовит.
- Похвально. Так… а куда же запропастился твой подчиненный?
Сергеев оглянулся по сторонам, но знакомой фигуры и длинноволосой головы возле входа в зоопарк не обнаружил.
- А куда он вообще отправился?
- Проголодался.
- А вы?
Коммерсант пожал плечами:
- Я не хотел и остался тут. Договорились встретиться у главного входа полчаса назад.
- Что-то мне это не нравится…
- Думаешь, здесь возможно повторение самарского варианта?
- Кто ж знает? Все под Богом ходим… В какую сторону он пошел?
- Вроде туда, - указал Суходольский на вывеску трактира "ёлки-палки".
- Идемте…
Длинноволосого олуха они нашли за столиком летней веранды. Он строил глазки молодой мамочке и кормил с ложечки мороженым ее пигалицу-дочку. В перерывах между кормежкой умудрялся цедить водочку прямо из горлышка большой бутылки.
- Да он такой бухой, что лыка не вяжет! - оторопел бывший полковник.
- Спорная градация, - почесал за ухом Марк Антонович. - Я, например, и трезвым его не свяжу.
- Константин Захарович! - окликнул подчиненного Сергеев.
Яровой расплылся в улыбке.
- О-о, попутчики! Присаживайтесь! Выпить хотите? Тут такую водочку подают - закачаетесь! Да, вот… познакомьтесь: Оля. И дочка ее - Юля. Ничо так девчонки. Они с нами поедут - вы не против? Шеф, мы куда сегодня отправимся? У меня классное предложение: давайте рванем в сторону моря. Или за границу! А то чо-то утюжим родные просторы, утюжим…
- Извините, Оля - наш товарищ пьян, - с обворожительной улыбкой поклонился Суходольский. - Пошли, Костя.
- Да разве ж я пьян? Так… в легкое говнецо.
Допив водку, Яровой кое-как вылез из-за стола, сделал подобие реверанса и поцеловал крохотную ручку довольной и перепачканной мороженым Юльке…
* * *
Костя приподнялся на локте, ошалело уставился на закрытую дверь купе, потом на светлое пятно, за которым с приличной частотой мелькали столбы. Упав на подушку, простонал:
- Вот зараза… Каждый раз, просыпаясь с похмелья, первым делом думаю о НАТО. Показалось, будто в плен к пиндосам попал. И везут меня поездом на пытки…
- О чем там вещает это тело? - отложил газету Суходольский.
- Тело вещает об открытии трансатлантического железнодорожного сообщения с Америкой, - перевел Сергеев.
- Понятно. Как чувствуешь себя, Константин Захарович?
- Мля… контузия средней ужасности, - принял тот вертикальное положение, тряхнул головой, пригладил всклокоченные волосы. - Куда едем?
- На юг.
Музыкант узрел игравшую на солнце пузырьками минералку. Жадно присосавшись, ополовинил бутыль, жахнул ее донышком о столик, довольно крякнул.
- На юг это куда? В Мадрид, в Стамбул? Или в Бангкок?
- Тебя всегда после выпивки тянет за кордон? - встал Марк Антонович и обернулся к зеркалу.
- Почему после? И в процессе - тоже. Но если честно… мне иногда лучше жевать, чем говорить.
- Вот и пойдем - пожуем.
Костя осторожно потрогал затылок, помассировал пальцами виски.
- Болит? - сочувственно поинтересовался Вадим.
- Ночью помирал и думал хуже уже не будет. Оказывается, у меня бедная фантазия…
- Закусывать надо! Ты разве не в курсе? - подмигнул Сергеев боссу, - в приличном обществе красное вино закусывают мясом, белое - рыбой, а портвейн - плавлеными сырками.
- Довольно издеваться над несчастным - надо вылечить человека, - застегнул последнюю пуговицу на рубашке Суходольский. - Побудь здесь, Вадим, а я пойду его выгуливать.
- Далеко?
- В вагон-ресторан. А потом ты пообедаешь. Идем, горе шестиструнное…
В ресторане было пусто. Белобрысый парень запивал пивом какой-то салат в дальнем углу. Чуть ближе на той же правой стороне в одиночку обедал мужчина средних лет в светлой пропотевшей футболке.
Сели друг против друга слева по ходу поезда. Суходольский нацепил очки, безразлично полистал меню.
И вдруг спохватился:
- Черт… Бумажник оставил в пиджаке. У тебя деньги с собой?
- С собой. Только в меня щас ничего не полезет, - с отвращением подпалил сигарету Яровой. - Кроме холодной минералки.
- А тебя никто и не спрашивает. Будешь есть и пить то, что принесут.
Измученный алкоголем организм издал тяжкий вздох и уставился в окно пустым обреченным взором…
Подплыла местная барышня в униформе и с блокнотом.
- Обедать будете?
- Что у вас на первое?
- Борщ украинский.
- Два. Погорячее. Один лангет и две острых закуски. Ну и двести пятьдесят холодной водочки. Очень холодной. Да и бутылку минералки, - подиктовал коммерсант. А, переключившись на попутчика, усмехнулся: - Выглядишь, конечно, ужасно. Но, уверяю: сейчас полегчает.
- Не-е, Марк Антонович. "Ужасно выглядишь" - это когда в положенное время появляется костлявая старуха с косой, а, увидев твою рожу, вдруг начинает остервенело косить траву…
Он еще долго и сарказмом о чем-то говорил, отвешивал по делу и совсем неуместные шутки. Пока девушка не переставила с подноса запотевший графинчик, острую закуску, лангет, борщ и тарелочку с нарезанным хлебом. Суходольский аккуратно наполнил рюмки, поднял свою и пригласил Ярового. Оба выпили, и принялись за борщ.
- Давно хотел спросить, Константин Захарович, - промокнул Суходольский губы и пристально посмотрел в глаза телохранителю. - Ты слегка прихрамываешь на правую ногу. Это память о войне?
- О ней. Досталось как-то по обеим ногам… левая быстро поджила - забыл уж; а правая все одно отдает болью. Особенно, когда приходиться долго ходить.
- Понятно. Скажи… а та юная особа из "Седьмой мельницы" - твоя подружка?
- С чего вы взяли? - чуть не выронил ложку гитарист.
- Разве нужно быть провидцем, чтобы придти к подобному умозаключению? Сначала ты за нее вступился, накликав на свою голову уйму неприятностей. Чуть позже упросил меня сделать огромный крюк и отдал ей полученный аванс.
Яровой медленно разлил по рюмкам оставшуюся водку.
- От вас не утаишься. А какое это имеет значение: подружка она мне или… так?
- Видишь ли, хотелось бы точно знать, кто меня охраняет, и с кем я вынужден проводить почти все время. А ты…
- Что я?
- А ты, Константин Захарович, пока представляешься весьма загадочной фигурой. Отважно кидаешься спасать беззащитную девчонку, и случайно исчезаешь за полчаса до взрыва рядом с машиной. Героически хранишь молчание, скрывая от неизвестных налетчиков информацию обо мне, а немногим позже откровенно подставляешь нас, напиваясь до неприличного состояния. Согласись, но определенности пока маловато.
Костя молча выпил водку, дохлебал из тарелки борщ, поскреб вилкой закуску. Суходольский с интересом наблюдал за ним, к обеду боле не притрагивался - ждал ответа.
- И вправду полегчало, - улыбнулся музыкант. И мотнул из стороны в сторону всклокоченной гривой: - Нет, Марк Антонович, танцовщица из "Мельницы" мне не подружка. А почему вы о ней вспомнили?
- Не знаю… Просто ее внешность напомнила одного дорогого мне человека.
Яровой пожал плечами:
- Так… нормальная девчонка - не более. Если хотите, расскажу об одной девушке, которую… Но только из уважения к вам и к вашему таланту психолога.
- Хочу, конечно. Только ты не договорил: "о девушке, которую…"
- В общем, с которой мне очень хотелось когда-нибудь снова встретиться.
- Ну-с, я слушаю.
* * *
Ставропольский край. Левый нижний угол Российской Федерации. Табуны молоденьких красавиц, абрикосовый самогон; конопля, растущая везде - как в Подмосковье одуванчики. И в центре этого рая небольшой гарнизончик, где Яровому довелось тянуть лямку службы после тяжелого ранения. Пять последних лет - сплошная война. Чаще был в Чечне, чем в этом маленьком гарнизоне…
Очередная командировка на излете осточертевшей бойни. Банды известных полевых командиров в основном уничтожены, остатки просачиваются через перевалы в Грузию; утратившие веру боевики складывают оружие и возвращаются в родные села. Но изредка попадаются и новые вооруженные формирования, создаваемые отъявленными и жестокими головорезами.
Яровой со своими парнями возвращается в Ханкалу из Итум-Калинского района, в одном из ущелий которого в течение нескольких суток блокировал и добивал банду. Три бэтээра со спецами на броне пылят извилистой проселочной дорогой. Сухо и безветренно; безжалостное летнее солнце раскаляет машины. Все довольны: возвращаются без потерь; скоро предстоит банька, ужин с водочкой и долгожданный отдых…
Вдруг сидевший перед командиром паренек охнул и кувыркнулся с брони; по металлу защелкали пули. Народ прыгает поближе к земле, осматривается… Кажется стреляют из лесочка, что стелется недалеко от дороги. Ага, вон и борт какого-то автомобиля темнеет.
Дело ясное. Спецы дружно разворачиваются во фронт, по три-четыре бойца обходят ощетинившихся огнем бандитов с флангов; бэтээры изредка и для острастки шарахают крупным калибром по кронам. Минут за десять поднаторевшие вояки разбираются с оборзевшими чеченскими юнцами; правда, нескольким удается благополучно смыться.
И тут майор понимает, почему бандиты стали стрелять, а не затаились и не пропусти отряд: чуть дальше с дороги взору открывается поляна с автобусом, зарывшимся мордой в кусты. Рядом по травке подобно полевым опятам рассыпаны люди - у всех связаны руки, у кого-то еще и заклеен скотчем рот. Типа заложники. Как впоследствии оказалось: шестеро рок-музыкантов, столько же обслуги и парочка из продюсерской команды. Мотались с концертами по гарнизонам в сопровождении приличной охраны. А при очередном переезде (возле той самой поляны) движок автобуса возьми и крякни. Офицер сопровождения отправил половину охраны во главе с сержантом-контрактником за помощью, а сам остался. Ну и как водится "духи" явились быстрее помощи. Первой же очередью срезали офицера, двоих отбивавшихся солдат расстреляли из пулемета, раненным перерезали глотки. У гражданских шок, ступор и обмороки… В общем, столкнули бандиты автобус с дороги и сбирались двинуться с добычей в лес. А тут неудача - разведгруппа на бэтах катит. Это стало первым счастливым обстоятельством для заложников. Вторым - то, что "крутые чеченские парни" оказались начинающими мелкими хулиганами из ближайших сел.
Ну а дальнейшее произошло слишком быстро. К командиру подошел один из водителей БТР и доложил о смерти Женьки Борисова - того паренька, что заполучил сидя на броне пулю.
- Суки! - услышав про Женькину смерть, вскинул автомат Базин.
На поляне прогремела длинная очередь, раскрошившая головы двум чеченцам.
- Базин, мать твою! - зло процедил майор.
Да было поздно - бывшие заложницы закрыв ладонями глаза, пронзительно визжали; какой-то мужичок в полосатой футболке блевал под кустом…
* * *
Костя неторопливо закурил, выпустил дымок в грязное ресторанное стекло. Суходольский беззвучно барабанил пальцами по столешнице…
- Я догадываюсь о продолжении. По законам жанра в тебя обязана была влюбиться одна из спасенных девиц. Верно? Впрочем, извини - забегаю вперед.
- Влюбиться? Вряд ли… Музыканты перепугались до смерти. Оно и не удивительно: сначала "духи" убивали наших ребят, потом появляемся мы и окропляем поляну бандитскими мозгами. Было отчего в штаны прыснуть.
- Ты так спокойно об этом говоришь!.
- О чем?
- Ваших убивали, вы головы крошили…
- Не ваших, а наших, Марк Антонович - это, во-первых. А во-вторых, в мирной жизни работают одни принципы и правила, в военной - другие. В том числе и морально-этические.
- Хорошо, оставим эту сложную область. Что же произошло дальше?
- А дальше пришлось налить всем водочки. Лечил прям как вы сегодня, - усмехнулся бывший спецназовец. - Напоили, усадили на броню. Сломанный автобус подцепили тросом и двинули в Ханкалу.
- Которая же из девушек тебе приглянулась?
- Понравилась та, что лучше других запомнилась. А запомнилась тем, что тихо сидела на травке - лицо белее крахмала, в глазах ни слезинки, губки плотно сжаты. И очень симпатичная: миниатюрная, стройная, с небольшой родинкой над верхней губой…
Яровой замолчал, мечтательно уставившись на мелькавшие за окном ровные пшеничные поля, заточённые меж плешивых холмов и темнеющим лесом. На бегущие следом за поездом облака. На маленькую деревеньку, издали кажущуюся неживым, серо-коричневым пятнышком…
Часть четвертая Маг Суходольский
Пролог
Польша-Германия
Западное предместье Мюнстера. Местечко Хафиксбек
1-2 апреля 1945 г
- Итак, перед вами одна из лучших групп глубинной разведки 2-го Белорусского фронта. В немецком тылу работает под псевдонимом "Варяг", успешно осуществила более десятка разведывательных рейдов. Командир группы - старший лейтенант Ахметов Фарид Салихович. Грамотный, бесстрашный офицер, беззаветно преданный нашей Родине. Вот только с субординацией и дисциплиной случаются накладки.
Ахметов виновато потупил взор, ожидая продолжения нотации, однако начальство направилось дальше.
- Заместитель командира группы лейтенант Николай Гришин. Опытный и самый старший по возрасту разведчик. К тому же успел обзавестись семейством, - продолжал удивлять Виноградов своей памятью. - Старшина Арлетов - отличный подрывник, геройский парень. Два радиста: сержант Аристарх Николаев и рядовой Федор Кизилов. Лучшие специалисты своего дела, неразлучные и надежные друзья…
- Товарищ генерал, - опять затянул с правого фланга старший лейтенант, - мы же - одна группа! Знаем друг друга как облупленные - достоинства, недостатки, слабые и сильные стороны характеров…
- Вот зануда, - проворчал Илья Валентинович. - Будет тебе переводчик! И не раненный, а здоровый. Постарше немного твоего Авдеева, зато поопытнее раз в десять. Понял?
- А он язык-то нормально знает? С Авдеевым все-таки сработались, попривыкли…
- Таких переводчиков в твоей группе еще не было - ему знакомы почти все европейские языки!
И, повернувшись, пригласил жестом пожилого мужчину в новенькой офицерской шинели без погон.
Тот сделал шаг, после короткого кивка, назвался:
- Дьяконов Василий Авраамович.
- У-у… гражданский…
- Разговорчики! - строго зыркнул из-под кустистых бровей Виноградов. - Это ты, Фарид Салихович, по сравнению с ним гражданский! Василий Авраамович - бывший командир 1-й Донской дивизии, генерал-майор белой армии. А сейчас, значит, целиком и полностью перешедший на нашу сторону и решивший помочь Родине в борьбе с фашизмом. Прошу любить и жаловать. И последнее по части знакомства: седьмым в разведгруппу назначается капитан Антипенко. О конкретных обязанностях новых членов команды я доложу позже - на подробном инструктаже. Становитесь в строй…
Дьяконов и офицер контрразведки замкнули шеренгу на левом фланге.
- Теперь о распорядке. Сейчас ставлю общую задачу, затем беседую с каждым по отдельности. Полчаса на обмундирование, подгонку экипировки, вооружение. Затем плотный ужин, погрузка и вылет. Вопросы.
- Когда на Берлин пойдем, товарищ генерал? - хмуро поинтересовался один из радистов.
- Скоро-скоро, ребятки. На днях поступит приказ о броске до Одера. А от Одера до Берлина сами знаете - вест сто - не больше. Так что… скоро! А пока вам надлежит побывать в западном предместье немецкого городка Мюнстер.
Он дал знак Литвину, и тот повесил на стену под лампу большую карту северо-западных земель Германии.
- Смотрите и запоминайте, братцы, - продолжил Виноградов, вооружившись карандашом вместо указки.
В десантный Ли-2Д разведчики поднимались с хмурыми серыми лицами; рассаживаясь вдоль бортов, пристраивали меж колен автоматы. Видимо, сказывалась накопившаяся усталость, давила новизна порученной миссии. Белый генерал перед трапом осенил себя крестом, поправил парашютные лямки и бодро преодолел ступеньки. Он выглядел свежим, не взирая на возраст: бледные щеки порозовели, в глазах появился азартный блеск. Капитан Антипенко не был уставшим, но и радости от предстоящего задания не выказывал - лицо не выражало эмоций, оставалось каменным и задумчивым.