Четыре дня Федоров и Соколов резали и клеили микропористую резину, делая из нее куртки и штаны, а в перерывах, когда сох клей, делали ножные перепонки, уходя только обедать и ночевать в свое купе, которое было все засыпано липовой стружкой.
Но работа у Купцова и Усиямы продолжалась семимильными шагами. И через четыре дня две ножные перепонки были готовы. Осталось только покрыть их мебельным лаком.
Но и всему плохому приходит конец, и через пять дней десять пар новых гидрокостюмов из микропористой резины и четыре пары ножных перепонок, трех конструкций, были готовы.
Глава восьмая. Подготовка к отплытию. Испытание гидрокостюма и перепонок
В Хабаровске вагон отцепили от литерного поезда и тут же прицепили к обычному пассажирскому, но только в конце состава.
Тут же это затянулось на двадцать три минуты, как четко определил Федоров по своим наручным часам.
Но вся команда была рада хоть какому-то разнообразию и завистливо смотрела в окно купе. Сквозь маленькие щели на плотно зашторенном окне были видны шагающие не торопясь обычные люди, спешили железнодорожники, одетые в военную и железнодорожную форму, а самое главное, встречались женщины! Молодые, старые, средних лет, но спокойные гражданские женщины, от вида которых Федоров успел отвыкнуть.
В Питере женщины, конечно, тоже наличествовали, но они были какими-то испуганными, несчастными и бледными. А в Хабаровске женщины и девушки были полными жизни и счастливыми! Они куда-то спешили, но на них не было печати задавленности и постоянной боязни немецких обстрелов!
В тамбурах поставили на всякий случай по паре вооруженных автоматами красноармейцев, и поезд тронулся.
Едва поезд отошел от перрона Хабаровска, как Соколов жестко заявил:
– Каникулы закончились, и скоро начнутся суровые военные будни. У нас в запасе всего четверо-пятеро суток. Именно столько, я думаю, мы пробудем во Владивостоке. Перед нами на это время стоит несколько задач, часть из которых я вам сейчас выдам! Первая задача: провести испытания ножных перепонок конструкции Федорова. Вторая задача: заказать и изготовить перепонки конструкции Купцова по имеющимся деревянным моделям. На Дальзаводе вас ждут и окажут любую возможную помощь! Туда поедут Усияма с Купцовым, как автором и изготовителем деревянных моделей. Заказывайте не меньше десяти пар резиновых перепонок! На Русский остров в водолазный бассейн я поеду вместе с Федоровым проводить испытания готовых перепонок русского образца и нового гидрокостюма. Сейчас отбой. Спать долго и плодотворно! Может потом так случиться, что спать не получится пару дней. Вы мне нужны бодрыми, здоровыми и полными сил!
Во Владивосток поезд прибыл поздней ночью или ранним утром.
Наручные часы Федорова показывали три часа двадцать пять минут.
Едва поезд остановился, как буквально через три минуты к нему подошел маневровый паровоз.
Лязгнула автосцепка раз, второй, послышались два гудка, и вагон куда-то потащили.
Сначала вывезли за пределы станции, потом снова завезли на станцию, остановились, минут пять постояли и куда-то потащили, чтобы через двадцать минут притормозить около высокого деревянного склада, где неразговорчивые красноармейцы с энкавэдэшными знаками различия стали быстро разгружать вагон.
Красноармейцы быстро переносили тюки, ящики, коробки в стоящие рядом с вагоном на асфальтированной площадке грузовые "Студебеккеры".
Гидрокостюмы, перепонки, деревянные заготовки и личные вещи погрузили в тентованный "Додж" – "три четверти".
Еще сорок минут задержки, и вся компания, погрузившись в "эмку", уехала со станции, держа скорость пятьдесят километров в час.
– У меня складывается впечатление, что мы держим курс на бухту Улисс, – высказал предположение Федоров, адресуя свои слова в спину сидящего на пассажирском сиденье Соколова, который только досадливо передернул плечами.
– Сейчас мы позавтракаем в одном очень интересном кафе, а только потом поедем в Улисс. А вот оттуда вы пойдете на место, – отозвался Соколов, толкнув шофера в левое плечо.
"Наверное, надо говорить "драйвера"? Так вроде будет "водила" по-английски?" – сам себя спросил Федоров, с интересом глядя по сторонам.
"Эмка" чуть притормозила и через тридцать метров свернула на узкую, совсем не освещенную улочку, застроенную с обеих сторон деревянными, чуть покосившимися домишками.
А вот телефонные и электрические провода, увиденные в мощном свете фар, говорили о том, что это совсем не такой забытый богом и людьми уголок, которым хотел казаться с первого взгляда.
Еще двести метров неторопливой езды по этой странной дороге, мощенной булыжником, и по барскому "Тпру!" "эмка" остановилась возле ярко освещенного кафе.
За окнами сидели люди с раскосыми глазами и иссиня-черными волосами, судя по всему, восточной масти, и что-то сосредоточенно ели, ловко орудуя длинными деревянными палочками.
На стеклянной вывеске кафе было что-то написано ярко-красными иероглифами.
Из стеклянных дверей кафе выскочил одетый в темно-синее, почти черное, кимоно худощавый мужик и низко поклонился, открывая дверь, за которой сидел Соколов.
– Машину отгонишь на задний двор. Сиди в ней и жди. Поесть тебе принесут! – приказал шоферу Соколов, одетый во флотскую форму со знаками различия капитана второго ранга.
Неторопливо выйдя из автомобиля, Соколов остановился и внимательно осмотрел улицу, повернув голову сначала налево, а потом направо.
Найдя, что на улице все спокойно, он глубоко вздохнул и неторопливо направился к дверям кафе.
Федоров, Купцов и Усияма вылезли из автомобиля и, едва кап-два тронулся, пошли следом, внимательно посматривая по сторонам.
Пройдя в вестибюль, Федоров чуть притормозил, смотря, как товарищ в кимоно отодвинул вправо двухметровую шелковую штору, изображавшую двух японок с веерами, за которой обнаружилась большая дверь из светлого дерева.
Провожатый открыл дверь и остановился, показывая, что гости должны пройти вперед.
"Как прикажешь, начальник!" – мысленно согласился Федоров, смотря, как Соколов уверенно двигается вперед.
Буквально через метр вся группа военных оказалась в длинном полутемном коридоре с закрытыми дверями с обеих сторон, темного дерева, но с начищенными медными ручками; из-за дверей не доносилось ни звука.
Дойдя до третьей двери, парень в кимоно остановился и, сунув в замочную скважину желтый ключ, щелкнул замком.
Как раз в этот момент все четыре человека дошли до двери.
Открыв ее, парень склонился в низком поклоне.
– Проходите, товарищи! – пригласил Соколов, первым зайдя в небольшую комнату, в которой было немного прохладно.
Отойдя вправо от двери, Соколов освободил проход и, наклонившись, стал расшнуровывать ботинки.
Федоров хмыкнул про себя и стал тоже расшнуровывать ботинки, косясь на приличных размеров низенький стол черного дерева, за который первым уселся Усияма, скрестив по-турецки ноги.
Когда Усияма успел снять ботинки, Федоров не увидел, но к столу майор проследовал в черных носках.
– Принеси две жаровни, подушки, зеленый чай и кукси в больших косушках! – негромко бросил Соколов, усаживаясь рядом с Усиямой.
Молодой человек на секунду появился в комнате, кивнул и исчез.
Буквально через пару минут на столе появились четыре большие пиалы, из которых исключительно аппетитно пахло.
Федоров осторожно втянул носом воздух, отметив запах красного перца, корицы и еще каких-то специй, названия которых он не знал.
– Почему официант ничего не говорит? – поинтересовался Федоров, глядя на второго молодого человека, который закатил в комнату, застеленную новыми желтыми циновками, столик на колесиках, весь уставленный разнообразной посудой.
Подкатив к Соколову, севшему точно так же, как Усияма, второй официант начал ловко расставлять на столе чашки с какими-то диковинными кушаньями, одновременно ловко передав кап-два клочок бумаги.
– Есть прекрасное кадя! Весьма рекомендую! – громко объявил Соколов, разливая по пиалам зеленый чай.
За время своих скитаний Федоров тоже пристрастился к зеленому чаю и, взяв пиалу в озябшие руки, с удовольствием сделал первый глоток.
– Неси четыре кадя! – распорядился Соколов, отхлебнув глоток чая.
Купцов почему-то иронично хмыкнул, но говорить ничего не стал, а, забрав косу двумя руками, начал пить бульон, от удовольствия закрыв глаза.
Усияма тем временем, взяв две длинные деревянные палочки в правую руку, ловко намотал на них тонкую лапшу и, вытащив аккуратный моточек желтого теста, отправил его в рот, после чего, взяв косу, отпил пару глотков желтого бульона.
Переведя взгляд на Купцова, Федоров обнаружил, что тот, сноровисто работая палочками, быстро ест лапшу.
"Где это напарник так наловчился работать палочками? Мне так вовек не научиться!" – сам себя спросил Федоров, по примеру сотрапезников отпивая бульон прямо из большой пиалы, тем более что ложек на столе не было, а вот вилок имелось целых два вида.
– Ты не стесняйся, а бери чимчу руками или вилкой, – посоветовал Соколов, наливая из маленькой керамической бутылки противно пахнущую желтую жидкость в малюсенькие пиалы. Правда, кап-два налил жидкость только в две пиалы. – Вам сегодня работать, а нам, старшим офицерам, немного выпить можно. За ваше здоровье! – пояснил Соколов, опрокидывая пиалу.
В дверь постучали.
– Войдите! – скомандовал Соколов, потирая себя по животу.
Открылась дверь, и в кабинет вошел первый парень, держа в каждой руке по две большие косушки, поставленные одна на другую. Косушки были накрыты деревянными крышками, но все равно носить по две штуки в одной руке было не очень удобно.
"Чем официант стучал в дверь?" – прикинул Федоров, вдыхая носом аппетитный запах.
– Под такую закуску не выпить просто грех, – заявил молчаливый Усияма, разливая желтую жидкость в две пиалы.
– Почему соджу желтая? – поинтересовался Соколов, отпивая четыре глотка из только что принесенной косушки.
– Это фирменная соджу! Такой вкусной соджу я уже много лет не пил! – отозвался Усияма, в свою очередь ныряя палочками в косушку.
Выудив кусочек белого мяса, отправил его в рот и закрыл глаза от удовольствия.
– По мне, так самогон не очень хорошей очистки, – не остался в долгу Соколов.
– Ты ничего не понимаешь! Соджу делается без применения дрожжей. А в самогоне их повсеместно применяют. Очень вредно для желудка и всего организма! – начал горячиться Усияма, энергично размахивая руками.
– Просвети меня и лейтенантов, – предложил Соколов, подкладывая себе под бок небольшую подушку.
– Процесс изготовления соджу начинается с перемолки риса или пшеницы вручную. Пользуются для этого только каменными жерновами! Если хочешь сделать настоящий соджу, нельзя пользоваться механизмами!
Превратив рис или пшеницу в муку, заливают ее водой и перемешивают. Потом эту смесь отжимают в специальных формах ногами, потом долго сушат. После трех недель сушки брикетов их опять мелют и смешивают с вареным рисом.
– Как все сложно! Самогонку делать намного проще, – иронично заметил Соколов, с интересом глядя на Усияму.
– Рис, с которым смешивают первую смесь, должен быть холодным и свежесваренным. Его охлаждают на воздухе в специальных белых мешках, – распинался Усияма, став немного более суетливым от выпивки. Но Федоров с удовольствием слушал рассказчика, отдыхая душой в этой непривычной обстановке.
Усияма тем временем продолжил рассказ:
– Затем брага настаивается в больших глиняных чанах, а после перегоняется в глиняном самогонном аппарате, который сделать может только первоклассный мастер! Поэтому питие соджу в Корее – это настоящее представление! И целая церемония! Корейцы с удовольствием пьют соджу и получают от этого ни с чем не сравнимое удовольствие! – закончил исторический экскурс Усияма, заворачивая пробку на маленькой бутылке.
Легко встав на ноги, Усияма бесшумно подошел к двери и, открыв ее, выглянул в коридор.
Обернувшись, он соединил указательный и большой пальцы в кольцо.
– Теперь поговорим о серьезных вещах! – начал разговор Соколов, садясь прямо.
После пятисекундной паузы продолжил:
– Есть приказ наркома о дальнем походе к берегам Америки группы судов. Нам приказано сопровождать эти суда на сухогрузе под шведским флагом! На подводной лодке нас добросят до сухогруза и в открытом море посадят на корабль!
– Интересное кино! – успел сказать Купцов, как Соколов вскочил на ноги, как будто его подбросило пружиной:
– Отставить смешки, лейтенант! Сейчас едете вместе с майором на Дальзавод и делаете свои перепонки. У вас в запасе максимум три дня. Мы с Федоровым едем на Улисс и оттуда идем на Русский остров! – распорядился капитан второго ранга.
Глава девятая. Неожиданное испытание ножных перепонок и новых образцов гидрокостюмов. Немецкая субмарина на дне
Доехав до базы торпедных катеров на Улиссе, Федоров с Соколовым немедленно пересели на торпедный катер, который сразу отошел от пирса.
– Где новые гидрокостюмы и ножные перепонки? – спохватился Федоров, едва катер отошел от пирса.
– Если бы я надеялся на тебя, то пришлось бы торпедный катер еще раз гонять! – ворчливо заметил Соколов, снимая китель и заваливаясь на койку.
– Разрешите прилечь рядом? – спросил Федоров, снимая шинель.
– Рядом не разрешаю, а на противоположную койку ложись, – разрешил кап-два, закидывая руки за голову.
Сняв китель, Федоров аккуратно повесил его на крючок и только лег, как моментально заснул.
Проснулся он через два часа, кинул взгляд в зашторенное окно и только снова улегся на койке, как катер сбросил скорость, начал делать правый поворот и, резко дернувшись, остановился.
Федорова и Соколова сбросило с коек.
– Если не повезет, то это всерьез и надолго! – констатировал Соколов создавшееся положение.
Дверь открылась, и на пороге появился крепкий краснофлотец и доложил:
– Извините, товарищ капитан второго ранга! Катер попал в какую-то сеть, и теперь неизвестно, когда попадем в точку рандеву.
– Откуда ты знаешь, что катер попал в сеть? – попробовал уточнить Соколов, надевая черный китель. При этом он бросил на Федорова красноречивый взгляд.
Федоров отрицательно покачал головой, показывая, что совершенно не хочет лезть в холодную воду.
"Хотя какая разница, где нырять? Здесь или на Русском острове в бассейне? Здесь воды больше, и она теплее. Надо пробовать!" – решил про себя Федоров, снова снимая китель.
– Около кормы и бортов катера длинные обрывки сетей! – доложил краснофлотец, отходя в сторону.
– Якорь тебе в задницу! Медузу в глотку! – выругался кап-два, со всего размаха плюхаясь на койку.
– Задержка минимум на три-четыре часа! – доложил невысокий крепенький лейтенант, возникая как чертик из коробочки в дверном проеме.
С правого борта загрохотала цепь, опуская носовой якорь.
– Сколько у нас под килем? – спросил Соколов, почему-то наклонив голову и уставясь вниз.
– Около двадцати метров, судя по карте! – отрапортовал лейтенант, присаживаясь на койку Федорова.
Кап-два нахмурил брови, сведя их к переносице, мотнул головой и приказал:
– Сходи, лейтенант, посмотри, что там с винтами катера!
Жестом согнав Федорова с койки, скатал с нее постель и аккуратно положил ее на свою койку.
Подняв крышку рундука, Соколов достал оттуда два больших мешка, одновременно предупредив стоящего в каюте лейтенанта:
– Все, что сейчас увидишь, лейтенант, является государственной тайной!
– Вас понял, товарищ капитан второго ранга! – моментально отозвался командир торпедного катера, глядя, как Соколов вынимает из первого мешка куртку и рубашку из микропористой резины.
Федоров в это время разделся до трусов, перебирая босыми ногами.
Все-таки на полу ощутимо дуло.
– Разрешите помочь, товарищ кап-два? – спросил командир катера, беря в руки штаны.
Соколов вздрогнул, повернулся к командиру катера и запоздало кивнул.
Внимательно окинув взглядом резинотехническое изделие, командир катера помял микропорку в руках и критически сморщился.
– Ваши предложения? – моментально среагировал Соколов.
– При надевании штанов их можно порвать. Предлагаю сначала смочить лейтенанта-водолаза водой, – на одном дыхании выпалил командир катера.
– И еще намылить! – себе под нос буркнул Федоров, забираясь на койку.
Стоять в трусах было несколько холодновато. Немного подумав, Федоров выдернул из скатанной постели шерстяное одеяло и закутался в него.
– Прекрасная мысль! – наконец одобрил кап-два, переводя взгляд на командира торпедного катера.
– Матрос! – рявкнул командир катера.
В дверях моментально появился здоровенный матрос.
– Ведро воды, тряпку, кусок мыла и обрез! – приказал лейтенант, не поворачивая головы.
Матроса как ветром сдуло.