Криминальные события, описанные в этом детективе, происходят в 90-х годах прошлого века в Саратове и Москве. Наркодельцы прокладывают путь для сбыта своего товара между двумя этими городами и ожесточенно сопротивляются милиции.
Тем временем три сыщика частного агентства разрабатывают и осуществляют план по проникновению в подпольный секс-клуб для высших чиновников и собирают компромат на них. Благодаря смелым сыщикам правоохранительные органы ликвидируют элитный притон и его филиалы и освобождают женщин-наложниц и их детей.
Действие детектива развивается с головокружительной быстротой.
Содержание:
-
ГЛАВА I - Саратов. Начало марта 1
-
ГЛАВА II - Москва. Середина марта 10
-
ГЛАВА III - Москва. Конец марта 22
-
ГЛАВА IV - Москва. Начало апреля 38
-
ГЛАВА V - Саратов. Середина апреля 50
-
ГЛАВА VI - Москва. Конец апреля 51
Михаил Март
Усталая смерть
ГЛАВА I
Саратов. Начало марта
1.
Покойник лежал усыпанный цветами. Нет, не так. Речь идет не о похоронах, а о зверском убийстве, совершенном на шоссе в десяти километрах от Саратова, возле кемпинга.
На земле действительно лежал труп с проломленным черепом, на который опрокинулось несколько ведер с гвоздиками, лилиями и хризантемами. Подтаявший мартовский снег, будучи грязным от брызг, летящих с магистрали, расцвел многообразием красок увядающих листьев и все еще свежих пятен крови.
Милиция прибыла на место происшествия достаточно быстро - примерно через сорок минут после того, как бандиты скрылись на своих мотоциклах.
Цветочную палатку оцепили лентой. Две милицейские машины и "скорая помощь" стояли у обочины. Возле оцепления толкались местные торговцы палаток, пассажиры с автобусной остановки, а милиция пыталась разобраться в случившемся. Народ негодовал, мешая нормальной работе органов правопорядка, и осыпал милиционеров оскорблениями. Подобными выпадами никого уже не удивишь, и стражи закона вели себя сдержанно, если не сказать равнодушно.
Подполковник, с редкой фамилией Хитрово, с кислой физиономией наблюдал, как эксперты фотографировали труп, как медики осматривали раны и как наконец его уложили на носилки и понесли к машине.
Лейтенант Каримов стоял за его спиной, к чему подполковник давно привык. Не оборачиваясь, Хитрово коротко спросил:
- Свидетели есть?
- Продавщица из третьего киоска. Бойкая бабенка.
- Давай ее сюда.
- Понял.
Милиционеры оттеснили толпу к остановке. Тут и автобус подошел. Он ходил без всякого расписания, так что если среди ожидающих пассажиров и были свидетели трагедии, то они уехали, понимая свою бесполезность, а ждать еще пару часов следующего на утреннем морозце не лучший вариант. У каждого свои дела. Времена бездельников кончились, о хлебе насущном думать приходится.
- Видела я этого ублюдка. Правда, все они скоты!…
- Тише, тише.- Хитрово приподнял руку.- Криком делу не поможешь.
Он глянул на стоящую перед ним женщину. Высокая, плечистая, в лисьей шапке и телогрейке, что выглядело смешновато. Красивое русское лицо, но не ухожено, на вид лет сорок.
- Давайте по порядку. Как вас зовут?
- Я-то тут при чем? - возмутилась женщина.
- Свидетель не пустое место, а человек. Нам с вами еще работать вместе.
- Лидия Лапшина. Местная я. Из поселка Крюково.
Не нравился ей этот подполковник. Морда вся в оспинах, губищи навыворот и рожа сонная.
- Чем торгуешь, Лида?
- Пироги, хачапури, лаваш. Хлебом, одним словом.
- Убитого знала?
- А то как же! Тут шесть палаток, и все ему принадлежат. Моя в том числе.
- Как его звали?
- А я почем знаю. Они мне не представлялись.
- Убитого, а не убийцу.
- Фархад Катарзи.
- Азербайджанец?
- А хрен его знает. Но не узбек. Мусульманин, одним словом.
- И за что же его грохнули?
- Ну ты даешь, начальник. Бандюки, они и есть бандюки. Мотоциклов двадцать подкатило. Все пацаны молодые, в коже, с косынками на головах и с палками. Ну, такими играют в Америке…
- Бейсбольными битами.
- Вот-вот. Мы-то в шесть утра открываемся. Три палатки. Моя, Ашота и Нинкина. Она пивом торгует. А три палатки до сих пор не открыты. В десять утра придут. Автозапчасти, сувениры и тряпье. На них спросу меньше.
Ну так вот. Эти головорезы со своих тачек слезли и вперед. Мою палатку Бог миловал. Нинке стекла побили и пиво растащили. Та на пол, руками прикрылась и обделалась. До сих пор встать боится, так в собственном дерьме и лежит. Но шли-то они напрямую к Фархаду. Видела я, как они его из палатки вытащили. Все разбомбили. Начали мужика колошматить, а потом один крикнул: "Разойдись, братва!" Шелупонь расступилась. А этот длинный раз шесть ударил лежачего по голове своей дубинкой. Кто-то оттащил его назад. "Хватит, Рудик! Уже сдох! Ноги делать пора". Я этого Рудика хорошо запомнила. Шрам у него приметный с левой стороны морды от носа до скулы. Крестом. Одним словом, рожа приметная. Минут через пять их уже след простыл.
- Кто еще мог видеть эту картину?
- Человека три уже стояли на автобусной остановке. Наверняка видели. Только где они теперь?
- В котором часу происходили события?
- Семи еще не было. Светало. Машины проезжали, хоть бы кто остановился! Только скорости прибавляли.
- Думаешь, не правы? Тридцать мотоциклов не шутка. Милицию ты вызывала?
- Я. В шашлычную побежала. Но к кафе и шашлычной бандюки не пошли. Там братья Ходя-ковы командуют, могли картечи схлопотать. За ними не заржавеет. Четверо бугаев с ружьями.
- Не в этом дело, Лида. Они Ходяковы, а не Катарзи. Пьяную толпу с битами не остановишь двустволками. Часто байкеры катаются по шоссе?
- Кто?
- Мотоциклисты.
- Дом мой стоит метрах в трехстах от шоссе, за пролеском. Иногда по ночам слышу рев, похоже - они. А днем не видала. Вот только сегодня.
- Днем они пай-мальчики. За университетскими партами сидят и пятерки получают. И папы с мамами у них важные и уважаемые люди. Хлеб с маслом едят и деткам мотоциклы покупают, стоимостью в хороший "мерс". На кривой козе к таким не подъедешь. Вот что, Лидия. К шести вечера приезжай ко мне в управление. Составим протокол, все как полагается.
- Давай сейчас, командир. До города десять километров, а ехать полдня.
- Придется приехать. Я тебе фотографии покажу. Кого-то еще припомнишь. Это важно.
- Может, и Нинку прихватить?
- Не нужна она мне. Пусть дерьмо с себя смывает.
- А где я тебя найду?
- Скажешь дежурному, что по вызову замначальника УВД пришла. Он тебя проводит ко мне. Только не опаздывай. У меня дел не меньше твоего, попусту в носу не ковыряю.
Подполковник направился к милицейскому "уазику", лейтенант засеменил следом.
Его, сонного, за шкирку подняли с кровати. Вполне допустимый вариант. Он не лелеял надежды, что все пройдет чисто и гладко. Однако особого страха не испытывал при виде милицейских погон. Слишком быстро, не дали выспаться, башка еще гудела, как паровозный свисток.
- Ну что, герой? Отличился?
В лицо плесканули воды из ковша, стоящего на полу возле кровати. Немного помогло. Он взял подушку, вытер лицо и глянул на "ходики", висящие на стене. Половина одиннадцатого. Такая рань.
В двенадцатиметровой каморке, увешанной плакатами из голливудских боевиков, стояли двое. Первый, что в отцы ему годился,- подполковник, второй, что молодой с раскосыми глазами,- лейтенант. Подполковник придвинул табуретку и сел, а его напарник оставался стоять в дверях.
- Рассказывай, Рудик. Все в деталях. Погорел ты по полной программе.
- Эта тумба заложила? - пробормотал парень и потянулся за сигаретами.
- Не тумба, а гражданка Российской Федерации Лидия Лапшина, стопроцентный свидетель. Найдутся и другие. С автобусной остановки. Убийство с особой жестокостью, умышленное, плюс хулиганка. На червонец потянет, учитывая хорошего адвоката и характеристику из вуза. Родители на работе?
- А где же им еще быть.
- Понятное дело. Будущего ученого-химика надо кормить. Черную икру красной намазываешь?
- Ладно тебе, крестный. Давай без лекций, они мне поперек глотки стоят, и башка закипает, как чайник. Говори, что делать?
- Головой работать, как я вижу, ты не можешь. Но придется. Нагадил - убирай за собой. Не то, Рудольф Воротников, пойдешь в СИЗО за другими парашу убирать. Тебе сколько сейчас? Двадцать четыре? Самое оно.
Воротников глубоко затянулся и глянул в окно. Серое небо, голые деревья, вороны каркают. Не жизнь, а тошниловка.
- Адресок свидетельницы знаешь? - спросил он, не отрываясь от унылого вида за окном.
- О ней потом поговорим. Кого из своей команды подставить можешь? Только не сынков гарнизонных генералов и наших фирмачей. Вариант должен быть железным.
- И таких у меня хватает. Один стопроцентный. В лидеры метит. Того и гляди, меня с лошади сшибет. В почете у наших ходит. Давно думаю, как его убрать.
- Агрессивен?
- Не то слово. Зверь. Злобы в нем на весь белый свет хватит.
- Данные?
- Серега Точилин. Не у дел болтается. Год назад из Чечни комиссован. Мать умерла, когда похоронку на сына получила. А он, блин, живым выкарабкался. Контузило его, да и только. Попали они к "духам" в окружение. Всех перебили, а его взрывной волной контузило, и "духи" приняли его за труп. К своим через две недели только пробрался. Его уже из списка вычеркнули. Потом госпиталь и комиссовали. Черных на дух не переносит. Сам на рожон лезет, как в атаку. Живет у тетки на окраине в сараюхе. Знаю, что и "Калашников" у него где-то спрятан. Гранаты тоже есть. На мотоцикле летает как угорелый. Страха-то совсем нет. Сейчас немного притих. Девчонку себе нашел. Та на него влияние оказывает. Только мечтать о ней пустое дело. Отец ее дилерскую фирму имеет. Знаешь ты его, крестный. Коршунов.
- Крупная фигура. Но он-то при чем?
- Скандальчик у него вышел. Папаша припугнул Серегу, а тот ему нож к горлу. "Моя Светка, моя, и не лезь". Папаша вроде как притих.
- У Коршунова своих громил хватает.
Рудик ухмыльнулся.
- Брось, крестный. Тот, кто в глаза Сереге заглянет, тут же в штаны наложит. Никакие "лбы" не помогут. Обреченный он. Только из-за Светки и держится на плаву.
- Сколько ему лет?
- Двадцать три, а Светка на год моложе. Наш институт окончила. У отца работать не хочет. В Москву ее тянет. Самоуверенная сучка.
- Это хорошо. Значит, есть у него стимул, ради чего жить. Попробуем его пугнуть.
- Чем, крестный? - Воротников рассмеялся.- Такого на понт не возьмешь. Его сажать надо. И то! Герой войны. Медаль "За отвагу" имеет.
- Герои на войне бывают. А мы живем в мирной стране, которая наводит конституционный порядок на территории одной из своих республик. Борьба с террором - одно, а война - другое. Ладно, мне подумать надо. Фотография его у тебя есть?
- Общий снимок. Нас там рыл двенадцать. Но разглядеть можно.
- Давай его сюда.
На цветном снимке красовалась дюжина парней, сидящих на земле, а за их спинами в ряд стояли мотоциклы. Рудик ткнул пальцем в одного из приятелей.
- Вот Серега.
Подполковник внимательно рассмотрел снимок.
- Тяжелый взгляд, ты прав. Такому и оружие ни к чему. Был он с вами ночью?
- А то как же. Пьяный в дупель. Едва на ногах держался, но стоило сесть на тачку, так словно преображался.
- Он и впрямь похож на лидера. А у тебя мордашка слишком сладкая. Вот только шрам тебе вместо медали служит. Поди, всем врешь, будто в ножевой заработал?
- Главное, что верят.
- Серьезный у тебя конкурент. Но мы его уберем так, что он без авторитета останется.
- Посадите? Так его вообще в короли возведут.
- Рано тебе еще знать. Сопли утри. В шесть вечера ко мне в отдел Лапшина придет. Решай с ней проблемы после ее ухода, и не в городе, и без мотоциклов. По-тихому. Иди под душ и больше сегодня не пей. На дело возьми какого-нибудь лоха, чтобы подставить потом нежалко.
- Я же говорю, у меня всяких хватает.
- Завтра доложишь и получишь инструкции. Фотографию я заберу с собой. Соберись, возьми себя в руки. Дело нешуточное заварилось.
2.
Свидетельница пришла вовремя. Ей даже пришлось ждать начальника отдела по раскрытию особо тяжких преступлений подполковника Хитрово в коридоре. Она отнеслась с пониманием к делу и не стала выказывать своего недовольства, когда высокий милицейский чин появился в коридоре. Он даже извинился за задержку. Лида имела дела только с постовыми и патрульными, о которых не оставалось хороших впечатлений. Халявщики и холуи, а в нужный момент не дозовешься. Подполковник, по местным меркам, считался очень высоким чином. Сначала он ей не нравился, а потом, присмотревшись, она поняла, что таким и должен быть начальник. Говорил тихо, тон не повышал, не перебивал и больше слушал, чем молол языком. Сдержан, уравновешен и не суетлив.
- Проходите, Лидия Андреевна.
Он открыл кабинет и пропустил женщину вперед.
- Уже и отчество узнали? Меня отродясь так никто не называл.
- Моя профессия - все знать. Присаживайтесь.
Кабинет не генеральский, но вполне приличный. Хитрово положил свою папку на стол и уселся в положенное ему кресло.
- Так, что мне надо? Заявление написать?
- Нет. Мы будем составлять протокол. Предварительно нам с вами придется кое-что обсудить. Есть некоторые тонкости в нашей профессии, и не всегда имеет смысл действовать в лоб. Можем остаться ни с чем.
- Мне-то плевать на ваши методы. Главное, чтобы этого ублюдка посадили. А там как знаете.
- Посадим одного из тридцати, и что изменится? Сажать надо главаря, а остальным ремня всыпать. Человек пять пойдут под суд, это я вам обещаю. Сегодняшнее убийство не первое, если слышали. На счету байкеров оно уже пятое. Убивают они только кавказцев или азиков, хачиков, как хотите. Распоясавшиеся отморозки. Они считают себя героями и уверены в безнаказанности. По сути своей трусы и, как вы выражаетесь, ублюдки. Сейчас я покажу вам фотографию.
Он полез в папку.
- Да ладно, начальник, нечего меня на вы называть, а то я не в своей тарелке себя чувствую. Лида я, и все.
- Хорошо, Лида. Вот глянь на снимок, здесь двенадцать ублюдков, один из них убийца.
Женщина очень долго и внимательно разглядывала фотографию, будто читала букварь по слогам.
- Все они там были. У меня память хорошая. Но бил его по башке дубиной вот этот. Вот его шрам.
- Я помню. Зовут его Рудольф, фамилия Воротников. Он сын профессора Воротникова, руководителя Научно-исследовательского института высоких технологий, имеет государственные награды. Ангелочек по имени Рудик заканчивает институт. Отличник, будущий ученый. Мать работает в городском суде. Но даже не это печально. А то, что он не вожак стаи. Посадить его будет очень трудно, а главное - бесполезно. Убийства не прекратятся.
- Но я же свидетель, я же видела своими глазами.
- Не торопись, Лида. Выслушай и оцени обстановку. Против одного-единственного свидетеля встанет несколько профессиональных адвокатов. Я даже могу сказать, с чего они начнут тебя бомбить. Ты ведь была любовницей Фархада Катарзи. Бросила своего мужа и ушла жить к Катарзи, который и дал тебе эту работу.
- А кому до этого дело. С кем хочу, с тем и живу. Мне мой охламон поперек глотки встал. В дом за последние пять лет ни гроша не принес, но нажираться каждый день до поросячьего визга он может. Выдохлась я и ушла к матери, а не к Фархаду. А уж потом, когда к нему работать устроилась, он мне предложил сойтись. И то я еще думала.
- Это мне понятно, но не судьям. Адвокаты тут же перевернут все вверх тормашками. А вдруг Фархада убил твой бывший муженек из ревности, и ты решила его оградить. Куда же, как не к нему, тебе возвращаться? И потом, еще одна деталь. Я не хочу сказать, что ты все знала и покрывала Фархада. Но ведь его точки на трассе были перевалочными пунктами для наркотиков. Днями его все равно бы взяли. Он уже висел на крючке. Наркотики из Афганистана шли через Таджикистан. В Душанбе их фасовали и распределяли по фурам, а те гнали товар в Саратов. Здесь же на шоссе наркотики сгружали Фархаду и еще десятку таких же лоточников, а потом из разных регионов России приезжали за товаром другие машины, которым проще колесить по России. Ведь знала?
- О товаре знала, но почем мне знать, что там наркотики?
- И опять же суд тебя не поймет, Лида.
- Послушай, начальник! Ты что, меня посадить решил? Я ведь кровь из носа, но отыщу свидетелей с остановки. У меня память хорошая. Там все местные паслись. В шесть утра в нашей дыре чужих на остановке нет. У кемпинга свои автобусы.
- Не хватает в тебе терпения, Лидия. Слушать не умеешь. Да и говорить тоже. С адвокатами тебе не совладать.
- Черт с ними. Плевать мне на них.
- Тогда проиграем. А жалко. Вот что предлагаю я. Главарь банды мотоциклистов адвокатов не имеет. Нам надо взять его и прижать к стенке. Когда ему предъявят обвинение в убийстве, он сам всех заложит, и тут уж никому не отвертеться. Убийце в том числе.
- Кто же главарь?
Подполковник указал пальцем на одного парня с фотографии.
- Вот этот. И зовут его Сергей Точилин. Возьмем его, и остальным никуда не деться. Всех сам сдаст.
- Помню я его. Так он же в дупель был. Едва на ногах держался.
- Конечно. Он мог себе такое позволить. Приказы отдавать сил не нужно.
- И что мне делать?
- Опознать убийцей его. У нас будет возможность его арестовать и выбить показания.
- А если не получится?
- У нас так не бывает. В крайнем случае ты сможешь через месяц сказать, что обозналась, и назвать имя Рудика. Но там дело глухо. Его через два часа уже на свободу вытащат.
- Ладно, будь по-твоему, начальник. Где писать?
Подполковник нажал кнопку под крышкой стола, и в дверях появился лейтенант.
- Каримов, составляйте протокол, а меня начальник управления ждет. Лидия Андреевна знает, что говорить, и преступника опознала по фотографии. Его зовут Сергей Точилин.
Заместитель начальника управления полковник Родченко встретил Хитрово с насупившейся физиономией, тем не менее пожал ему руку. Спорить и ссориться он не желал - одно дело делают. Другой вопрос - как.
- Без шоу на шоссе не могли обойтись? Мы ведь по-другому договаривались.
- Не мог, Юра. Думаешь, мне охота народ лишний раз будоражить? Вовсе нет. Я же поначалу разведку провел. К Катарзи приехали три брата из Душанбе. Он официально их зарегистрировал, все чин-чинарем. Большая партия на подходе. Ему нужны помощники. Стало быть, в доме убрать мужика по-тихому не удалось бы. Пришлось устраивать показательный концерт, так же как и с предыдущими перекупщиками.
- Так ты же спугнул перевозчиков!