Москва, Улица Кибальчича. Дом Губермана.
12.15
Долгожданный зуммер прогудел, как обычно, мягко и негромко. Но Олег Самопалов от этого звука вздрогнул, как от оглушительного ночного звонка во входную дверь.
Торопливо схватил трубку. Мембрана донесла только одно слово:
- Сигнал.
- Пошли, - кивнул оперативник Николаю.
Бандиты к тому времени разбились на двойки. Одна пара осталась в машине, вторая маячила в подъезде, третья, насколько можно было судить из "жигуленка", поднялась в квартиру Губермана. Поэтому на Олега с Николаем пришлось сразу четверо вымогателей.
"Как в покере - одна "двойка" против двух, - подумалось Самопалову, любившему иногда перекинуться в картишки. - По всем правилам нужно пасовать и выходить из игры…"
Но то в картах. В жизни из игры не выйдешь…
Оперативники неторопливо направились к подъезду. За ними внимательно наблюдали четыре пары глаз. Впрочем, особенно вымогатели не встревожились - они даже допустить не могли, что это могут быть оперативники. Не могли же они знать, что это идут мастера задержания.
…Губерман открыл дверь по первому же звонку и сразу пропустил пришедших в комнату. Оба визитера оказались смуглолицыми мужчинами - один постарше, второй совсем еще молодой. Первым делом они обошли квартиру, заглядывая всюду. Убедившись, что нигде никого постороннего нет, вернулись в зал и опустились в кресла. Молодой наклонился, протянул руку и вытащил из разъема вилку телефона. Другой, напротив, включил стоявший на столе магнитофон.
Лишь после этого они оба выжидательно уставились на хозяина.
- Ну? - коротко спросил старший.
- Где мой сын? - хрипло в ответ поинтересовался Яков Семенович.
Необходимо было всячески тянуть время. Деньги нельзя отдавать до установленного сигнала.
- Получишь, получишь ты своего отпрыска, - ухмыльнулся старший. - Но денежки вперед.
- А если вы обманете? Начнете от меня потом требовать больше? Или с сыном что-нибудь сделаете?
- Я же сказал, что получишь своего отпрыска в целости и сохранности! Ты время не тяни, деньги давай. И без выкрутасов! А то я разозлюсь…
Губерман прошелся по комнате, в волнении потирая руки. Пришедшие понимающе переглянулись.
- Да ладно тебе деньги-то жалеть, - ухмыльнулся старший. - Еще заработаешь!
- Вот именно, - огрызнулся Губерман. - Я их зарабатываю, а приходят такие вот…
- Но-но, доболтаешься, - повысил голос старший. - Ты за них тоже не в шахте уголь на-гора выдаешь. Так что давай без лишних слов!..
- Да зачем мне деньги, зачем? - От страха у Губермана вдруг прорезалась отвага. Он подошел к столику, оперся на него своими пухленькими нежными кулачками и в упор посмотрел старшему в глаза. - Ты мои деньги пропьешь да на баб просадишь. А у меня сын! Понимаешь? Сын! Тебе этого не понять… Вы детей пачками строгаете, одним больше или меньше, вас это не волнует: Аллах дал - Аллах взял… А у меня он единственный. Зачем мне все это, если вы с сыном моим что-нибудь сделаете? У тебя-то самого дети есть? Или для тебя такое понятие, как отцовские чувства, - пустой звук?
- Ну так давай деньги - и мы отвалим, раз они тебе не нужны, - брякнул второй, помоложе.
- Ты бы помолчал, щенок, - тяжело повернулся к нему Яков Семенович. - Ты слишком молод, чтобы я с тобой разговаривал. Я это к тому говорю, что, если вы что-нибудь с Леней сделаете, я все продам - квартиру, машину, гараж, мастерскую… Все до последнего рубля отдам, нищим и голым останусь, с голоду подохну… Но вас я тогда из-под земли достану. Я подниму таких людей, такие связи, что вам небо с овчинку покажется. Понятно? И тогда берегитесь!
Старший коротко хохотнул. Но хохотнул как-то неискренне, неубедительно, искусственно. Ему стало не по себе от такого обещания. Он-то знал, зачем Аргун вылетел в Грозный. Знал он и другое: если Губерман и в самом деле все продаст и начнет мстить, первый удар придется именно по нему, Аргун останется в стороне.
Так что же, придется и папашу убирать? Но ведь Аргун такой команды не давал…
Или Аргун все-таки привезет мальчишку сюда?.. Нет, вряд ли, он сам тогда не полетел бы туда…
- Ладно тебе, старик! - немного нервно ответил старший. - Деньги давай!
В этот момент раздался звонок в дверь.
Все трое вздрогнули. У вымогателей в руках мгновенно оказались пистолеты.
- Кто это?
Пистолет старшего был направлен точно в свисающий над поясом брюк живот Губермана.
- Понятия не имею. - Яков Семенович облизнул пересохшие губы. - Да убери "пушку"-то…
Поколебавшись, старший пистолет спрятал.
- Имей в виду, жидяра, если это менты, у них на нас ничего нет. К деньгам твоим мы не прикасались. А тебе тогда не жить…
- Да пошел ты в задницу, черномордый! - огрызнулся Губерман. - Пугать меня будет… Пуганые мы уже!
Звонок прозвенел еще раз, настойчивее. Оглянувшись на продолжавших сидеть гостей, Яков Семенович направился к двери.
За порогом стоял соседский мальчонка.
- Дядя Яша, помогите мне дверь открыть, - заговорил он, преданно глядя в глаза Якову Семеновичу. - Дверь захлопнулась, а у меня ключа нету.
- Хорошо, Василек, - кивнул он. - У меня сейчас гости, я освобожусь и сразу к тебе поднимусь. Подожди десять минуток. Хорошо?
- Спасибо. - И мальчик поспешил к лестнице.
Это был сигнал.
Губерман вернулся в комнату. Вымогатели, слышавшие разговор, успокоенно развалились в креслах.
- Растяпа, - буркнул Яков Семенович. - Вечно ключ забывает…
- Ладно, тебя ждет великое дело оказания помощи подрастающему поколению, - благодушно пробурчал оправившийся от угрозы Губермана старший бандит. - Кофе пить у тебя мы не будем. Гони "капусту".
Губерман полез под кровать. Вытащил слегка запыленный черный пластмассовый чемоданчик. Бухнул его на столик. Щелкнул замками.
Внутренность чемоданчика была заполнена пачками долларовых купюр различного достоинства.
- Вот это другое дело, - весело сказал старший. - Сколько здесь?
- Как я и обещал, восемьсот пятьдесят пять тысяч. Все, что успел набрать…
- Ладно, остаток до "лимона" я тебе прощаю, - ухмыльнулся старший.
Он захлопнул крышку, щелкнул замками.
- Ну что, папаша, счастливо, не болей!
Пришедшие дружно поднялись.
- А Леня?
- Наш человек уже вылетел за ним в Грозный. Завтра привезет его обратно. К вечеру сможешь обнять свое чадо.
…Самопалов с Николаем вошли в подъезд. Направились к блоку почтовых ящиков. Страхующая парочка чеченцев курила у стены, настороженно глядя на проходящих.
- Здравствуйте, - кивнул им Олег.
Оба пробурчали что-то нечленораздельное.
- Вот молодежь пошла, - проворчал Самопалов. - Никакой тебе, понимаешь, культур-мультур.
Дальнейшее развивалось стремительно. Захват правой руки, рывок - и оба бандита лежат лицом вниз на заплеванном цементном полу.
- К батарее их! - сообразил Олег.
Так и сделали. Пристегнули захваченных к змеящейся по стене трубе отопительной системы. Быстро обыскали, забрали документы и оружие.
- Сидеть тихо, как рыбы в воде. Чтоб вас никто не слышал и не видел. Ясно? - ткнув им каждому по очереди в лицо свой "Макаров", осведомился Самопалов.
В глазах прикованных читалась такая тоска, что сомнений не было: им все ясно. Олег с Николаем отряхнулись, неторопливо вышли из подъезда. Направились в сторону стоявшего джипа…
Дверь распахнулась, едва Губерман отодвинул защелку замка. В тесную прихожую ворвались двое. Губерман, как его и инструктировали, прижался к стене, стараясь, насколько это возможно, подтянуть к спинному хребту свой необъятный живот. Струшников отточенным движением защелкнул наручники на запястьях старшего. Младший стоял за его спиной, а потому успел среагировать на происходящее. Он отпрянул назад, выхватил из-за пояса пистолет. Но Поспелов, скользнув вдоль стены мимо сцепившихся, заслоняя собой полковника, ловко, как на тренировке, успел выбить "ствол". Младший бандит метнулся было по коридорчику к кухне. Сергей дотянулся до него в прыжке, толкнул в спину и рухнул на упавшего сверху. Сначала ударил, оглушая, по затылку, затем схватил за волосы, резко рванул на себя.
- Больно, гад, - хлюпнул тот разбитым в кровь носом.
- Руку за спину!
Молодой бандит закинул правую руку. Еще раз щелкнули соединенные цепочкой браслеты…
- Молодец, Сергей!.. Гражданин Губерман, будьте добры, пригласите в квартиру понятых. Они там, на лестнице, дожидаются…
Первым в дверь просунулась плутоватая мордашка соседского Василия, подавшего сигнал Якову Семеновичу о начале операции… И тут же исчезла, наткнувшись на полный темной ненависти взгляд старшего вымогателя.
Чечня. Автотрасса Грозный - Гудермес.
13.00
Стрелка спидометра словно прилипла к циферблату, миллиметр не дотягивая до отметки "90". Александр, как учили древние, старался поспешать медленно. Хоть и заверял Олег-прибалт, что его машину не имеют права останавливать, лишний раз испытывать судьбу не хотелось.
Рядом с Максимчуком сидел юноша. Сзади на сиденье возился пленный. Александр прыснул ему в лицо снотворного, и теперь тот мирно посапывал, устраиваясь поудобнее и пытаясь подсунуть под щеку руки, скованные наручниками.
Леня Губерман все время молчал. Он, похоже, ничего абсолютно не мог понять, а потому слова своего спасителя о необходимости соблюдать молчание воспринял буквально. Единственное, что он делал, - постоянно крутил головой, глядя по сторонам. Все тут ему было в диковинку.
Проскочили городок Аргун… Судя по старому "Атласу автомобильных дорог СССР", который старательно изучил Александр у Умара, до Гудермеса оставалось ехать не так много.
- Ты бы знал, парень, сколько людей работало, чтобы тебя у бандитов отбить! - нарушил молчание Максимчук. - И еще неизвестно, все ли живы останутся, - добавил он, вспомнив о своей нежданной встрече с Галаевым.
В душе прочно угнездилась тревога об Умаре.
- Дядя Саша, а вы кто? - То, что Александр заговорил, Леня расценил как разрешение нарушить режим молчания. - И кто этот человек? Почему он пытался на вас напасть? Куда и зачем мы его везем? Зачем меня схватили и сюда привезли? Кто были те люди, которые меня к вам вывели?..
- Слишком много вопросов, парень. Потерпи пока, со временем все узнаешь…
А сам подумал, что этот семнадцатилетний мальчишка никогда в полной мере не узнает о том, сколько людей и проблем было связано с его освобождением. Впрочем, так оно и должно быть - люди обеспечение своей безопасности со стороны государства должны принимать как должное. Они для того и платят все возрастающие налоги, чтобы жить спокойно… И все же было немного обидно, что парень никогда не сможет оценить всю сложность проделанного. Если же возьмут за жабры его отца, что, судя по словам Сушеного, вполне вероятно, парень очень скоро забудет эти хлопоты по его вызволению, эту гонку по мятежной Чечне. Зато навсегда в его памяти останется, что именно люди в милицейской форме сделали его сиротой при живом отце, что они отобрали у него все, что могло гарантировать его безоблачное проживание на этой грешной земле. И будет в этом по-своему прав. Потому что для него Яков Семенович Губерман не вор и не преступник по кличке Губа, а добрый и заботливый отец.
Справа показались невысокие, густо покрытые зарослями склоны уходящих на восток гор. Слева бурно змеилась Сунжа. А за ее широкой поймой со множеством протоков виднелись вершины Брагунского хребта. Этот разрыв между двумя грядами издревле именовался Гудермесскими воротами.
…В то время никто еще не знал, что именно здесь, на этом участке, в марте следующего года боевики Дудаева будут поджидать рвущиеся к Гудермесу от Грозного части федеральных войск. Но засада сорвется. Колонна боевой техники пройдет по топким местам, считающимся непреодолимыми для машин любого класса. И тогда боевикам придется отступить, оставив прекрасно оборудованные позиции, оружие и несколько складов с боеприпасами…
Машина мчалась по шоссе, постепенно отклоняющемуся вправо. Далеко слева впереди виднелись высокие трубы городской промзоны Гудермеса.
Городок проскочили быстро. Справа проплыла гора Гайран-Корт - самая высокая вершина хребта. От утопающего в зелени садов города осталось впечатление красоты, богатого дозревающего урожая. Впереди оставалось километров пятьдесят до границы.
Больше всего теперь Максимчук боялся двух вещей. Что по каким-то причинам в установленном месте не окажется Валентины: терять время на ее поиски он не имеет права. И второе, что по дороге его могут остановить - неважно кто: "гвардейцы" или посты оппозиции.
- …Я только из школы вышел, - рассказывал между тем Леня. - Подходит ко мне мужчина. Высокий такой, сильный, улыбается. Показывает мне удостоверение красненькое и просит: пройдемте, говорит, молодой человек, на пару минут… Я и пошел. Подводит он меня к машине, мощный такой джип стоял. А там сидят двое, оба нерусские, чеченцы, как я сейчас понял. Я испугался, хотел сбежать, а тот, с удостоверением, хвать меня за руку и втащил в машину. Мне дали что-то понюхать, и я уснул. Очнулся уже здесь, в подвале. О том, что меня вывезли в Грозный, потом уже из разговоров охранников узнал… Меня в подвале разные люди охраняли. Одни ругались, жидом называли, убить грозились, еще что-то со мной сделать… А другие даже сочувствовали, говорили, что нельзя так с детьми поступать. Один говорил, что меня отдавать не нужно, нужно рабом сделать.
- Рабом? - удивился Максимчук. - Что значит рабом?
- Я тоже не знал сначала. А потом мне рассказали, что здесь у многих чеченцев живут в рабах русские и другие люди. И сбежать они не могут, потому что, если они сбегут, их местная милиция ловит и хозяевам возвращает. Хозяин тогда их наказывает, может что угодно сделать, потому что в рабах здесь те люди, которых в России уже искать перестали.
Максимчук слушал все это и не знал, что и думать. Вроде и не верилось, что такое в России может происходить на исходе двадцатого века. И в то же время осознавал, что здесь возможны любые проявления средневекового феодализма. После того, что он здесь увидел, вполне допускал.
Максимчук чем дальше, тем больше начинал задумываться, насколько целесообразно пытаться привносить в жизнь и быт народов, которые по каким-то причинам притормозились в своем развитии, элементы нынешней, американизированной культуры. Не потому что эти, восточные, народы хуже или глупее - просто ход исторического развития, диалектика становления восприятия окружающего у них в значительной степени иная, чем у европейцев. Самый наглядный пример: сейчас, когда чуть ослабло давление на нашу, до недавнего времени, Среднюю Азию и Северный Кавказ русской культуры, мгновенно прорезались исконно национальные черты каждого народа.
Может, и в самом деле каждый должен сидеть у себя дома и не высовываться. Но ведь, с другой стороны, вся история человечества замешана на миграциях, великих переселениях народов, на том, что все всегда перемешивались. Да и сегодня те же чеченцы или еще кто - они ведь спокойно дома не сидят, приезжают в Москву и там пытаются свои законы устанавливать… Так где же истина?
Александр почувствовал, что запутался в рассуждениях. И еще больше стал переживать за Валентину.
Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, продолжал выспрашивать Леонида:
- Ну а как же освободили тебя?
- Сам не знаю. Сидел я в комнате. Вдруг распахнулась дверь. Входят двое с автоматами. Ну, я этому не удивился, там многие в открытую с оружием были. Но эти что-то по-своему громко сказали моему охраннику. Тот меня сразу отпустил. Они меня повели, а тут и вы подъехали.
- Как ты думаешь, Леня, ты там первый такой был? Или до тебя тоже кого-то привозили?
- Наверное, не первый. Мне показалось, что и до меня там бывали люди. В смысле, пленных держали.
- Почему ты так решил?
- Я даже не знаю, как и сказать. Мне так показалось… Охранники вели себя так, будто это привычно для них. Комната, где я находился, будто специально предназначена для содержания таких, как я. Там умывальник, туалет… Оттуда даже выходить на улицу не нужно было. Книжки, журналы какие-то русские лежали… Короче говоря, мне показалось, я там не первый был. А главное - комната для пыток там у них была.
- Какая комната для пыток?
- Я как-то случайно вошел в нее, а там к стене приделаны кольца такие, чтобы руки и ноги приковывать. Ну, как в гестапо, в кино показывают. И разные плетки, клещи, палки… А в углу мангал стоит, такой, как для шашлыков. И в нем угли… Я так испугался.
- Та-ак, - протянул Александр, которого передернуло от этого рассказа. - А сигналов не было…
- Что?
- Да нет, ничего, это я так, про себя.
Показался Исти-Су. Александр, слегка волнуясь, чуть снизил скорость. Если все будет нормально, сейчас заберем Валентину - и до самой границы без остановки…
- Сейчас мы возьмем еще одного человека, - сказал Максимчук. - Ты переберешься назад. Заодно будешь следить за этой белокурой бестией.
- За кем?
- Ну, за нашим отдыхающим другом, - мотнул он головой назад.
Валентина оказалась на месте. Она сидела под козырьком автобусной остановки. Под ногами стояла ее дорожная сумка. На коленях лежала открытая книга. Но девушка не читала, напряженно всматривалась в машины, которые во множестве сновали мимо нее.
На подъезжающий "мерседес" внимания она поначалу не обратила. Александру пришлось коротко ударить по клаксону, чтобы девушка взглянула на водителя. Максимчук нетерпеливо махнул ей рукой. Леонид распахнул дверцу, вышел из автомобиля и перебрался назад.
Журналистка живо подхватила свою сумку, поспешила к машине.
- Ну, ты даешь! - восхищенно проговорила Валентина, усаживаясь в широкое кресло автомобиля. - "Менял машины, как, трьям-трьям, перчатки…" - пропела она. - Ты что, мафиози местного грабанул, что ли? - Потянулась губами: - Соскучилась по тебе…
- Ну-ну, ребенка испортишь, - усмехнулся Максимчук, но губы подставил.
А потом резко рванул с места.
- А кто этот ребенок?.. - повернулась к Лене Валентина. - Надеюсь, не твой внебрачный сын?.. -
И осеклась, увидев лежащего на заднем сиденье похрапывающего Олега. - Почему он здесь? Что с ним?..
- Не волнуйся, ничего страшного. Отдыхает товарищ, - усмехнулся Александр.
- Как отдыхает?
- Как слышишь, молча.