- Ну что, коллега, - сказал он, обращаясь к Тимоне, - в машине вел ты себя прилично, не плакал, маму не звал, дяде шоферу тоже мозги не пудрил. Теперь осталось проводить нас к Пимену. Позвонишь в квартиру, когда спросит - кто, ответишь, и миссия окончена.
Кажется, Тимон в это поверил. Он провел чужих братанов на третий этаж и позвонил в звонок обшарпанной двери.
Послышался легкий шум катящихся колес, поскрипывание пружин и позванивание спиц - звуки, сопровождающие движение инвалидной коляски. Сиплый голосок пьяненько спросил:
- Кто?
- Это я, Тимон, открой…
- Какого хрена надо?
- Дело есть…
Когда замок щелкнул, Механик быстро втолкнул Тимоню в квартиру, а Есаул тут же захлопнул за собой дверь. Пимен оказался обрюзглым, свекольнорожим от постоянного запоя мужиком, не имевшим ног аж по колено и находившимся в средней степени опьянения. Однако Есаул и Механик ему чем-то не понравились.
- Ты кого привел, падла? - мутно поглядев на Тимоню, спросил Пимен.
- Сейчас выясним, кого он привел… - Механик еще раз толканул Тимона, чтоб тот не загромождал прихожую, и впихнул в комнату. А Есаул одним движением руки развернул коляску с Пименом и вкатил в комнату. Одного взгляда на окно и письменный стол Механику хватило, чтоб понять: Тимоня не соврал. На столе стоял некий оптический прибор, к которому была приделана фотокамера "Практика" производства бывшей ГДР, а на полу у окна - еще одно мощное оптическое сооружение, но уже для визуальных наблюдений. Шторы на окне были темные, но как раз напротив объективов в них были проделаны круглые дыры.
- Астрономией занимаемся? - спросил Механик у явно перетрухнувшего Пимена, который узнал в незваных гостях клиентов барыги Делона. - Созвездие Стукачей высматриваем? А заодно, конечно, Млечный Путь, сиськи Венеры, марсианский прибор… Романтика! Всю жизнь таким завидовал. Удовольствие получает, и бабки капают…
Есаул между тем одним толчком усадил растерянного Тимона на диван. Тот сидел ни жив ни мертв, должно быть, прикидывая, что хуже будет: самому попасть на перо или остаться живым, если эти отвязанные припорют Пимена.
- Так что у нас тут в телескоп показывают? - Механик отодвинул инвалида поближе к Есаулу и заглянул в объектив. - Ага, никак, подсматриваем за Делоном? А шторы тот нарочно не задергивает… Черт побери, здорово видно! Та-ак… А вот тут, надо полагать, и прослушка стоит.
Механик чуть сдвинул вперед одну дощечку на боковине тумбы стола, и под ней обнаружились наушники и встроенная панель диктофона.
- Надо было уж и телекамеру с видаком поставить, - усмехнулся механик. - Что ж не расщедрился Гнедой?
- Не заработал еще… - огрызнулся калека.
- И хрен заработает, - пообещал Механик, - хотя такая оптика, как твоя, намного дороже стоит.
- Вы чего, на эту тему поговорить пришли?
- Разговор будет очень короткий, - сказал Механик. - Ты, дохлятина безногая, мне не нужен. Сам сдохнешь от водяры. Мне нужен Гнедой.
- Не знаю такого… - буркнул Пимен.
- А ты дурак, оказывается! - Механик удивленно поднял бровь. - Думаешь, мы постесняемся? Или тебе Тимоня мешает? Есаул, уполовиньте число клиентов.
Есаул, еще секунду назад вальяжно сидевший на диване, с неожиданной быстротой повернулся к Тимоне, даже не успевшему понять, что означает для него слово "уполовиньте". Огромные лапищи сгребли Тимоню и бросили животом на диван. В следующее мгновение Есаул насел на Тимоню и, ухватив руками за подбородок, со страшной силой рванул его голову на себя. Крак! Тот и пискнуть не успел, оставшись лежать с неестественно запрокинутой шеей, оскаленным ртом и выпученными глазами…
Глаза из орбит полезли и у Пимена, хотя его никто не душил. Наверно, он хотел бы закричать, но не мог - разучился с перепугу. Из-под него потекло, все тело стала бить дрожь.
- Ну, - спросил Механик, - теперь скажешь телефончик?
- С-скажу… - сглотнул слюну Пимен.
- А может, сам наберешь? И скажешь, что, мол, те двое, которых Тимоне поручали, к Делону пошли, понял? Не иначе, дескать, пацанов раскололи и разбираться приехали. Не бойся, не соврешь. Сколько Гнедому досюда добираться? Быстро!
- Десять минут на машине. Опасно шутите, братаны… Он же с бригадой приедет, не один…
- Спасибо, мы не знали. Набирай! И помни, обрубок: если его через пятнадцать минут у Делона не будет, мы тебя еще мельче пошинкуем. На, звони! Говори с повешенной трубкой, чтоб я ответы слышал.
Механик приметил, что телефон у Пимена не простой, а хитрый - АОН "Русь-23" в корпусе "Панасоника", со всякими наворотами, в том числе и динамиком громкоговорящей связи.
Пимен дрожащей рукой набрал семь цифр, нажал кнопку со значком "*", и телефон стал издавать писки. Потом пошли длинные гудки. Наконец хрюкнуло:
- Алло!
- Валера, это Пимен, - явно волнуясь, что очень порадовало Механика, произнес клиент, подбородок которого холодило ножевое лезвие, выставленное из кастета. - Эти двое, которых Тимоня искал, только что к Делону пошли… По-моему, разбираться приехали.
- Когда приехали? - спросили из динамика.
- Только что в подъезд зашли, - одними губами подсказал Механик.
- Только что в подъезд зашли, - послушно озвучил Пимен.
- Хорошо, сейчас будем. Молодец!
Едва в динамике запищали короткие гудки, как Механик нажал кнопку "#" - "сброс".
- Хорошо сработал, - похвалил он Пимена. - Пока!
И нажатием кнопки убрал ножевое лезвие в рукоять кастета. Даже одобрительно потрепал Пимена по щетинистому подбородку. Пимен еще не успел испустить вздох облегчения, как небольшая жесткая ладошка экс-прапорщика вдруг крепко подхватила его под нижнюю челюсть. Вслед за этим Механик другим нажатием кнопки выставил из кастета штык, молниеносно размахнулся и коротким, страшным ударом вогнал его в висок инвалида. Тот с намертво зажатым ртом даже хрипа не сумел издать. Механик еще немного подержал голову Пимена на руке, а затем, почувствовав, что тот окончательно обмяк, осторожно вытянул штык. Почти так же, как из глаза у Сома. Кровь выкатилась капелькой, прочертила бордовую змейку по щеке. Механик вытер штык об рубашку и убрал его в рукоять.
- Теперь к Делону. У нас десять минут на все про все…
- Как скажешь…
Есаул следом за Механиком сбежал с третьего этажа. Они быстро перескочили двор и вошли в полутемный подъезд, минуты за полторы поднялись на второй этаж, остановились у металлической двери, оклеенной дерматином. Механик нажал кнопку звонка.
- Он хоть дома? - спросил Есаул вполголоса, навинчивая глушак на "ТТ".
- Дома, я в телескоп видел. И свет в "глазке" дверном просматривается.
Зашаркали шаги, и недовольный голос спросил:
- Кто там?
- Неужели в глазок не видно? - миролюбиво отозвался Механик. - Это мы, Делон. Открой, не пожалеешь.
Глазок на двери погас, лязгнуло два или три замка. Дверь приоткрылась на цепочку, выглянула немного напуганная плешивая башка, на морде которой не только черти горох молотили. Ясно, что такого красавца Делоном прозвали с издевкой.
- Что так поздно, корешки? - прошептал он, оглядываясь на соседские двери.
- Да мы ненадолго, - пообещал Механик самым успокоительным тоном. - Вещицу одну хотим показать…
И он многозначительно потряс рукой в кармане дубленки, где лежал кастет.
Жадность фраера сгубила. Делон снял цепочку и пропустил Есаула с Механиком в квартиру. Механик остался сзади, а Есаул без долгих преамбул приставил глушитель "ТТ" прямо ко лбу Делона. Другой рукой он прочно взял барыгу за горло.
Механику не надо было долго осматривать помещение, он хорошо помнил планировку барыгиной квартиры. Что и как делать, он еще там, у Пимена, прикинул.
- Стало быть, сука, тебе нормального навара мало? - сказал Механик. - Придется наказать. Сам сдашь кассу или тебе помочь немного? Потом все равно вынем. Она у тебя в той комнате.
- Ну! - Есаул немного стиснул кадык Делону. Тот все понял и пошел в спальню. Молча отодвинул кровать, вынул кусок плинтуса, открыл, как люк, квадрат из нескольких паркетных плиток. Достал "дипломат", открыл. Там, в тугих пачках, стянутых резинками, лежали баксы.
- Все, что есть… - всхлипнул он.
Механик тем временем увидел свет фар во дворе. К дому подкатили две "девятки".
- Сюда его! - приказал он Есаулу, и тот, держа "дипломат" левой рукой, а пистолет - правой, тычком ствола указал барыге путь.
- Подойди к окну, - в руке у Механика появился его собственный, самодельный двуствольный револьвер, нижний ствол которого стрелял патронами 9-миллиметровыми, от "ПМа", а верхний - 7,62-миллиметровыми, от "ТТ". - Это не Валера Гнедой случаем?
Механик прятался в простенке, а Делон, завороженно косясь на странное оружие, поглядел в окно и пробормотал обреченно:
- Да…
- Сколько с ним?
- Вышли трое. В наш подъезд идут… - Язык его к нёбу присох. - Не убивайте! Я вас спрячу!
- Зачем? - улыбнулся Механик. - Ты просто открой дверь, когда позвонят. Только не на цепочку, а сразу настежь. А сам - влево, в угол между дверью и стеной. Есаул, ты задачу понял? "Феней" поработаешь.
- Без слов! - кивнул тот.
Минуты через полторы в дверь позвонили. Делон, в спину которому глядели три ствола двух пистолетов, не без робости пошел открывать. Есаул тихо выудил из-под пальто гранату Ф-1, разогнул усики…
- Кто там? - отозвался Делон и точно по инструкции распахнул дверь, сам отскочив в угол. Лязг открываемой двери и щелчки выдернутой чеки и отпущенного рычага слились в один звук. Есаул, выждав пару секунд, несильно, но очень ловко пробросил гранату прямо под ноги тем, кто стоял на лестничной площадке… Есаул отскочил за угол коридора и столовой, Механик - за угол коридора и кухни. Бу-бух! - рвануло! Фр-р! - осколки зачиркали и заискрили по стенам. Дзын-ля-ля! - стекла посыпались из окон и шкафов, свет на лестнице погас.
- Ой! Мамочки! - завизжала какая-то баба в одной из соседних квартир.
- "Ноль два" набирай! Газом не пахнет? Гори-им! Это милиция?! Как не милиция? Да я понял, понял, что "Скорая"! Милиция?!
- Уй-я-а! - вопил кто-то на площадке.
- Шухер! Подстава! Валим! - заорали у машин.
- Туда! Туда надо! - не согласился кто-то. Но с ним не посчитались. Захлопали дверцы, зарычали моторы…
Механик в это время выдернул из-за двери оглушенного и контуженого Делона, выпихнул его впереди себя на площадку. Один, тот, что выл, катался по плиточному полу, зажимая живот, из которого ручьем текла кровь, остальные лежали неподвижно.
- Который Гнедой? - Подскочивший Есаул тряхнул Делона за шиворот.
- Тот, раненый… - пролепетал Делон.
Дут! Дут! - Есаул обезболил раненого контрольным, а затем чпокнул в затылок Делона. Подхватил чемодан с баксами и загромыхал вниз по лестнице.
Механик в это время проскочил до первого этажа - там никого не было. Через десять секунд Есаул спустился вниз, и приятели бегом перебежали двор, но помчались не к арке, в которую уехали машины, а к узкому проходу между двумя блоками кирпичных гаражей. И правильно сделали, потому что за аркой уже мерцали синие мигалки. Не иначе как эти машины уже перехватили "девятки", выезжавшие со двора. А вот эту дыру между гаражами не учли. Через нее Механик и Есаул выскользнули в соседний двор, потом, попетляв между мусорными баками, выскочили на улицу. И прямо к автобусной остановке, куда - как по заказу! - подкатил автобус. В принципе ехать было все равно куда, но востроглазый Механик и тут успел углядеть, что автобус идет к метро.
Туда они добрались без приключений, сели в полупустой вагон, и тут Есаул с горечью вспомнил:
- Е-мое! Пакет с бутылкой забыли!
- Голыми руками не лапал? - строгим тоном спросил Механик.
- Не-а… - растерянно пробормотал Есаул. - Кажется…
- Во! - назидательно произнес Механик. - Если "кажется", то твои пальчики к ментам в картотеку попадут. А все - пагубная страсть!
- Неужели у Пимена осталась?! - с тоской пробормотал Есаул, будто знал, что мертвый Пимен этот пузырь на том свете выпьет.
- Не осталась она нигде, разгильдяй мамин! - хихикнул Механик, выдернув из внутреннего кармана дубленки и показав Есаулу бутылку, закрученную в мятый пакет.
Часам к двенадцати они добрались до своей съемной квартиры, распили пузырь под соленые огурцы с черным хлебом и повалились спать. Заснули крепко и наглухо, без тревожных сновидений.
НОЧЬ ПЕРЕД ЭКЗАМЕНОМ
- Достаточно, - сказал профессор, поощрительно кивнув Никите. - Чувствуется основательная подготовка. Давайте зачетку, я вам ставлю "отлично".
Когда Никита забирал зачетку с приятной закорючкой "отл." и профессорским автографом, экзаменатор пожал ему руку и произнес:
- Поздравляю с успешной сдачей зимней сессии, господин Ветров. Отдыхайте, набирайтесь сил. А то выглядите очень утомленным. Небось до утра зубрили?
- Не совсем, - скромно сказал Никита, забирая зачетку.
Когда он вышел из аудитории в коридор, где толпился народ, спешно дозубривающий то, что казалось недоученным, и проверяющий, что еще отсутствует в шпорах, им овладело приятное ощущение горы, сползшей с плеч. И это совершенно естественно отразилось на лице, что заметила почтеннейшая публика.
- Доволен, как слон, - завистливо прокомментировали в толпе. - Что попалось? Списывал? Подари шпоры!
Никита провел обычную в таких случаях летучую "пресс-конференцию", пересказав общественности, о чем его спрашивали и как, сообщил, что он не списывал и шпор у него нет. Потом вышел кто-то еще, в не менее радужном настроении, ребята отстали от Никиты и перескочили к следующему счастливчику. А Ветров потихоньку пошел домой.
Проходя мимо телефона-автомата, Никита вспомнил, что со вчерашнего вечера не сообщал родителям о своем местопребывании. Надо было все-таки как-то их успокоить. Отец скорее всего был на работе, а мать должна была быть дома.
Темно-коричневый пластмассовый жетончик у Никиты был, и аппарат оказался исправным. Мама тоже оказалась на месте и взяла трубку.
- Алло!
- Мама, это я. У меня все отлично. Экзамен сдал. Пять баллов, - торопливо выпалил Никита, чтоб не дать маме времени для лишних воздыханий и стенаний. Но все же успел услышать:
- Совесть у тебя есть? Где ты был?!
- Гулял… - пробормотал Никита, на несколько секунд превратившись в маленького мальчика.
- Где? С кем? - посыпались вопросы кучей, но Никита уже сообразил, что надо ответить.
- Мама, это не телефонный разговор. Я сейчас приеду и все объясню. - Вымолвив таковы слова, достойные не мальчика, но мужа, Никита повесил трубку и вышел из университета.
Настроение несколько ухудшилось. Дома предстоял не самый приятный разговор, который надо было продумать как следует, ибо, несмотря на его полную бессмысленность, он мог отнять массу времени. Конечно, "отлично" в зачетке должно ослабить мамин напор, но какие-то объяснения давать придется. Потому что иначе она придумает их сама. При этом будет волноваться, пить валокордин и задавать дурацкие вопросы. А если ей просто сказать, что у мужчины на 24-м году жизни могут быть небольшие тайны, касающиеся личной жизни, то это может вылиться в истерику, которая все семейство Ветровых приведет в напряженное состояние. Например, ни за что ни про что достанется папе, которого мама обзовет "бабником" и будет утверждать, что в образе жизни, который ведет Никита, сказываются его дурные гены.
Самое смешное, что с момента поездки в злополучную область осенью прошлого года Никита ночевал исключительно дома и вообще никогда не приходил домой позже девяти вечера. Никакой девушки он так и не завел, домой ему никто не звонил, и он не посещал никаких заведений, кроме библиотек, архивов и книжных магазинов. Ни одной рюмки с момента возвращения из своей жутковатой "командировки" он не выпил и даже пива не хлебнул ни глотка. Ни разу он не заглядывал на Арбат и не навещал друзей-тусовщиков. Была ли спокойна мама? Нет! Сперва ей казалось, что у Никиты развивается вялотекущая шизофрения, потом она стала подозревать его в нарциссизме и намекать, что, с ее точки зрения, ненормально, когда молодой парень никуда не ходит, не общается с девушками и не занимается спортом. И конечно, во всем этом был виноват папа и дурная наследственность, от него проистекающая. Папе ставилось в вину, что он целыми днями пропадает на работе, а в выходные ездит на рыбалку и не берет с собой Никиту. Папа отвечал, что на работу он ходит не развлекаться, а зарабатывать деньги, что рыбалка для него - единственная возможность укрепить нервную систему, которую в 46 лет уже надо беречь. Наконец, он утверждал, что охотно взял бы с собой Никиту, если бы знал, что Никите это нужно.
Никите эта самая рыбалка была без разницы. Он вовсе не находил ничего приятного в том, чтобы сидеть с мормышкой на промерзшем ящике, наживая радикулит, и дергать из лунки несчастных окуньков размером с кильку или чуть больше. Все папины уловы, как правило, поедались за один присест котом Барсиком. Единственный раз ему крупно повезло в прошлом году, когда он вытащил из какого-то водохранилища трехсотграммового судака, из которого у мамы получилась кастрюля ухи. Однако Никита был на сто процентов уверен, что если бы он по субботам и воскресеньям ездил с отцом на рыбалку, то маме это тоже не понравилось бы.
Именно поэтому Никите казалось, что и сейчас если хоть намекнуть на то, как он провел ночь перед экзаменом, то маме станет дурно и эта прогулка станет поводом для мелких, но изнурительных ворчаний в течение всех каникул. Кроме того, говорить родителям о таком знакомстве, как Света Булочка, - верный путь довести их до инфаркта. Да и себе дороже - не дай Бог, у кого-то из них появится идея навести о ней справки. Могут быть очень большие неприятности. Если б еще отец не слышал женского голоса, можно было придумать, будто звонил какой-нибудь дружок по Чечне, который был проездом в Москве. Но тут, наверно, мать могла бы додуматься до обвинений в гомосексуализме…
В общем, над тем, что сказать дома и надо ли вообще что-то говорить, следовало поразмышлять. Когда Никита уселся в вагон метро, то хотел этим заняться, но вместо это ему не без приятности стали вспоминаться реальные события, которые он пережил в ночь перед экзаменом. Бедный профессор! Никитин усталый вид был вовсе не следствием ночной зубрежки. Он вообще вспомнил о том, что у него сегодня экзамен, только утром.
…Когда выезжали на Кольцевую и Светка отвернулась к окну, Никита подумал, будто разговор закончен. Инструкции даны, чего тянуть дальше, тем более что их встреча должна была носить конспиративный характер. Он предполагал, будто его сейчас довезут до ближайшего пересечения МКАД с какой-нибудь магистралью, ведущей к центру города, а потом - до ближайшей станции метро, откуда он доберется домой.
Но вышло не так.
Светка, смотревшая на мелькавшие с правой стороны разноцветные огоньки спальных районов, светящиеся вывески и рекламные щиты, вдруг чуть слышно всхлипнула.
- Ты что, плачешь? - тихо и удивленно спросил Никита.