Солдаты пошли к машинам. Исидзима повернулся и сказал совсем тихо:
– Тамура-сан, хочу спросить: ваш истребитель всегда стоит наготове на Дайренской базе?
– Да, Исидзима-сан.
– Не исключено, что вам не придется лететь на этом "Дугласе". Наоборот – вам придется сбить его.
– Сбить?
– Да, сбить, поднявшись в воздух на своем истребителе. Только сделать это нужно будет так, чтобы "Дуглас" ни в коем случае не упал в море.
– Не упал в море? Почему?
– Позже я все объясню, сейчас же меня интересует другое: в случае необходимости ваш истребитель сможет поднять еще двух человек?
– Безусловно, Исидзима-сан. Для этого предусмотрены места сзади.
– Отлично. Помните, что наш договор о вознаграждении остается неизменным, а пока подождите меня в комнате официантов.
Тамура ушел в отель, а Исидзима подошел к вездеходу Тасиро Тансу. Сел за руль, развернулся и медленно поехал вдоль линии прибоя. Вечерело. Солнце стояло уже низко и было ярко-красным. Скоро опустится над западной частью моря, и перед темнотой горизонт сначала развалится, вспыхнет, а потом сомкнется – и наступит вечер. Миновав вышку, он повернул к отелю; обогнув сад, осторожно въехал на задний двор, где находилась небольшая площадка. Здесь обычно повара ставили баки с пищевыми отбросами. Но сейчас задний двор был пуст. Развернувшись, Исидзима въехал на площадку так, чтобы надежно скрыть машину от посторонних глаз. Затем, убедившись, что его никто не видит, быстро вытащил из-под ремня мину, стрелку часового механизма поставил на цифру "10", вышел и, присев, сунул коробку под машину, напротив сиденья водителя. Послышался мягкий хлопок – магнитная мина прочно прилипла к железу, сел за руль, вздохнул и прислушался. Все вокруг было спокойно.
Исидзима вывел машину и, подав назад, поставил вездеход на асфальтированную площадку перед отелем. Вынул и спрятал в карман ключ зажигания. Осмотрелся. У главного входа стоял только Горо.
Исидзима поднялся в свою комнату, набрал дайренский номер. Попросил подозвать к телефону господина майора Цутаки. После первого отзыва сел в кресло, вслушиваясь в фон и наблюдая за солнцем – оно опустилось ниже. Да, это важный момент. Самый важный за весь день. Он знал, что Цутаки не подойдет к трубке сразу. Хоть он и назвал себя, как только услышал отзыв дежурного на том конце провода, его еще раза два переспросили, кто и по какому поводу спрашивает господинамайора. Он оба раза терпеливо назвал себя и повторил, что господин Цутаки нужен ему по неотложному личному делу. Наконец услышал в трубке сухой, резкий голос:
– Цутаки слушает.
– Цутаки-сан, прошу прощения, что неожиданно побеспокоил. С вами говорит Исидзима Кэндзи, директор "Хокуман-отеля".
Воздух за окном стал густым, тяжелым – первый признак наступления сумерек. Кажется, голос Цутаки чуть-чуть изменился.
– Добрый вечер, Исидзима-сан, рад, что вы мне звоните. Чем обязан?
– Добрый вечер. Я знаю, как вы заняты, Цутаки-сан, и не осмелился бы отрывать вас от дел. Но обстоятельства складываются так, что я вынужден просить вас срочно приехать к нам в отель.
– Случилось что-нибудь серьезное?
– Простите, Цутаки-сан. Но я не могу говорить на эту тему по телефону. Мне кажется, может случиться что-то серьезное. Поэтому я и просил бы вас приехать как можно скорее в отель.
Трубка некоторое время молчала. Ясно, что Цутаки и без его вызова собирался приехать. Он наверняка должен был как-то условиться о встрече с Тасиро.
– Хорошо, – сказал наконец Цутаки. – Мне нужно устроить кое-какие свои дела. Если я приеду часа через два? Не будет поздно?
Он рассчитал, что Цутаки приедет сюда быстрее, за час. Впрочем, два часа тоже вполне приемлемый срок.
– Ни в коем случае, господин майор. Еще одно. Ради бога, простите, что осмеливаюсь напоминать об этом. По приезде в наш отель вам не нужно скрываться. Но желательно, чтобы непосредственно ваш вход в отель не заметили определенные лица. Я буду ждать вас в своей комнате на втором этаже, номер двадцатый – "Флокс". Я не стал бы отвлекать вашего внимания этими деталями, но это очень важно.
– Хорошо, Исидзима-сан. Я вас понял, я буду через два часа.
Исидзима положил трубку и подошел к окну. Кажется, с вызовом он все сделал правильно. В окно было видно, как очертания солнца стали размываться, оплывать, окружая светило золотом, туманным, постепенно тускневшим маревом. Еще минуту – и ало-оранжевый диск коснется зеленой, потемневшей воды.
Исидзима стоял, смотрел на закат и думал о том, что навсегда покидает "Хокуман-отель". Но у него не было никаких сожалений. Рано или поздно это должно было случиться.
Повернувшись, он подошел к тайнику, поднял руку, чтобы нажать на стену, и услышал стук в дверь. На цыпочках приблизился к двери, вслушался.
– Исидзима-сан, простите, пожалуйста. Вы у себя?
– Мэй Ин? Ты одна?
– Да, господин.
Он открыл дверь.
– В чем дело? Что случилось?
Мэй Ин молча смотрела на него, в ее глазах стояли слезы. Нет, она искренне любит его. Раньше он сомневался, считал, что это просто очередная влюбленность девочки, которая вскоре пройдет, и в соответствии и относился к ней. Так нет же, любит по-настоящему. А он? Он ничего не может сказать самому себе. Мэй Ин нравится ему, как, пожалуй, ни одна женщина не нравилась ему до этого. Больше того – она очень часто снилась ему; он вспоминал и думал о ней, но убедил себя, что не должен допускать любви к тому, кто нравится ему. К тем, к кому он равнодушен, – да, а мог бы кто захватить и увлечь его – нет. Поэтому с Мэй Ин он держался всегда одинаково ровно.
– Мэй Ин? Я спрашиваю вас?
Девушка беспомощно и тихо заплакала. Он поддержал ее за локоть, и она невольно ткнулась ему в плечо. Некоторое время он слышал только ее всхлипывания и чувствовал, как она часто и резко вздрагивает.
– Что случилось, девочка? – участливо спросил он.
– Ничего, – замотала она головой. – Ничего, просто я хочу умереть.
– Ну вот. Почему ты должна умирать?
Он почувствовал себя несчастным. Подумал: она могла бы быть ему прекрасной, изумительной женой. Она из тех, кто может составить счастье любому мужчине.
– Дайте мне умереть, господин. Почему вы не даете мне умереть? – Она посмотрела ему в глаза, и он увидел в ее взгляде тоску.
– Мэй Ин, успокойся.
– Проклятый самолет. Я чувствовала, еще когда он садился той ночью, что из-за него вы покидаете меня.
Он осторожно отвел ее в комнату, усадил на диван, Мэй Ин всхлипывала. Ей нужно было дать что-то выпить, чтобы успокоилась.
– Подожди. – Открыв бар, он налил в рюмки коньяка. – Выпей. Лучше залпом.
Она взяла рюмку, выпила и, сморщившись, поставила пустую рюмку на стол. Он выпил вслед за ней.
– Мэй Ин. Самолет здесь ни при чем.
Она успокоилась, вздохнула:
– Я знаю, что мучаю вас. Простите меня.
Лицо ее стало каменным. Она будто обреченно и покорно чего-то ждала.
– Что ты, Мэй Ин! Прекрати.
Он протянул руку и почувствовал прикосновение ее ладони. Пальцы Мэй Ин сейчас как будто боялись его руки, вздрагивали, ускользали, но все время возвращались к нему.
– Хочу поручить тебе очень ответственное задание. Ты должна выглядеть безупречно. Быть в вечернем гриме и в праздничном кимоно. Под оби спрячешь вот эту коробочку так, чтобы никто ничего не заметил.
– Хорошо, господин.
– Через полчаса ко мне должен приехать майор Цутаки.
– Да, господин.
– Его машина должна быть спрятана где-то в зарослях. Ты видела когда-нибудь, где он обычно ее прячет?
– Да, я видела.
– Ты выйдешь во двор и будешь прогуливаться перед моими окнами. Увидишь мою тень – я буду сидеть спиной к окну, – направляйся к машине Цутаки. Не торопись. Сделай вид, что совершаешь обычную вечернюю прогулку. Если ты увидишь, что машина охраняется, – вернись в отель, позвони мне и спроси, свободен ли я. Это условная фраза. Я скажу, что нет. После этого иди к себе и жди – я подойду. Ясно?
– Да, господин.
– Если же машина пуста, ты, убедившись, что никого вокруг нет, достанешь коробку, отодвинешь вот эту заслонку и передвинешь вот этот рычажок – до отказа. Понятно?
– Да, господин.
– Потом снова задвинешь крышку, зайдешь с правой стороны – запомни: с правой – и вот этой плоскостью приставишь коробку к машине снизу. Примерно на полметра вглубь. Самое лучшее – если коробка окажется точно под местом водителя. Эта сторона – магнитная, поэтому коробка сразу пристанет к днищу. Тебе понятно?
– Да, господин.
– Как только коробка прилипнет к машине, возвращайся в отель. В любом случае делай это медленно, не спеши – ты прогуливаешься. Изобрази, что тебе нечего делать и ты любуешься природой. Понюхай цветы, подойди к морю. И только после этого позвони мне. И скажи… Не знаю даже, что тебе сказать. Придумай сама.
– Я скажу, что люблю вас.
– Хорошо. А теперь – пора.
Она еле слышно дотронулась до него в темноте, и он понял, что она таким образом прощается. Потом взяла коробочку и тихо вышла.
* * *
Цутаки старался вести вездеход осторожно: дорога была с выбоинами и скрытыми ямами, до краев наполненными водой и грязью от недавних дождей. Уже стемнело. Свет фар, колеблясь и прыгая, неровно освещал дорогу. Оба его спутника – застывший рядом с Цутаки капитан Мацубара и сидящий сзади лейтенант Таяма – молчали. Они были в обычной рабочей форме спецгруппы – офицерских гимнастерках без погон. Только он, Цутаки, как был, так и остался в выбранной им с утра одежде курортника. Интересно, зачем ему позвонил Исидзима? Цутаки и сам намеревался прибыть сегодня в "Хокуман-отель". Причин для этого несколько. Прежде всего надо убрать генерала Исидо. Кроме того, он хотел бы выяснить, что же все-таки это за "пожилой кореец, согнутый радикулитом"? Человек, о приметах которого ему почему-то не сказал ни слова Тасиро. Впрочем, наверное, Тансу мог промолчать об этом лишь потому, что осторожен. Однако лучше не думать о Тансу, а вернуться к Исидзиме.
Да, этот Исидзима любопытен. Он, конечно, аферист высокого класса, жулик-виртуоз. Ясно, что все эти годы Исидзима пользовался своим постом для того, чтобы делать деньги. Выжимать их можно было из чего угодно – из постояльцев, из дотаций военного ведомства, из посредников, ведающих снабжением. Исидзима пользовался ситуацией, старательно выполняя при этом все задания второго отдела. Сейчас Исидзима занят как будто бы только охраной генерала Исидо. Это поручено ему вторым отделом, но делает директор это слишком уж старательно – не за страх, а за совесть. Генерал зачем-то нужен ему. Скорей всего, Исидзима, чувствуя приближение капитуляции, строит в связи с Исидо какие-то свои планы. А может, все это связано с бриллиантами, тихо и незаметно исчезнувшими из лучших коллекций Дайрена, Харбина и Чанчуня?..
Цутаки почувствовал легкий толчок в плечо. Повернулся: капитан Мацубара смотрел на него, подняв брови. Кивнув на фары, сказал: "Скоро отель, лучше выключить свет и ехать в темноте". Подумал: ему повезло, что он работает с такими людьми. Кажущийся увальнем хмурый Мацубара и сидящий сзади расхлябанный с виду Таяма – люди, которые могут все. Они знают, что идут с ним сейчас в передней линии атаки, в которой не нужны громкие слова, а только молчаливая непоказная смелость, безжалостность к врагам и умение.
Цутаки выключил фары. Довольно долго машина ехала в полной темноте, пока он не угадал поворот к развилке. Здесь начиналась ведущая к отелю бамбуковая роща, и Цутаки, свернув и проехав вдоль рощи около двухсот метров, остановил машину. Вгляделся, чтобы найти условное место, в котором его ждет Тасиро. Кажется, это именно здесь. Он поднял руку и открыл дверцу – Мацубара и Таяма вместе с ним бесшумно выскользнули из машины. Войдя в заросли, все трое остановились. Цутаки прислушался, приложил ладонь к губам, тихо пискнул. Так пищит, пролетая, летучая мышь. Трое замерли, но никто не отозвался. Цутаки снова пискнул, снова прислушался и посмотрел на Мацубару. Капитан сказал одними губами: "Никого нет". Таяма же показал рукой, Цутаки вгляделся: чуть в стороне в стене бамбука темнела просека из нескольких сломанных стволов. Здесь проехала машина.
– Хорошо. – Он повернулся: – У меня нет времени. Тут где-то в стороне должен быть вездеход Тасиро. Ждите здесь, я поеду в отель.
– А Тасиро? – тихо спросил лейтенант.
– Если подойдет – один должен остаться здесь, а второй вместе с ним пусть приблизится к заднему двору. Условный сигнал тот же.
– А если не подойдет? – спросил Мацубара.
Странно, подумал Цутаки, ведь Тансу давно должен быть здесь. Может быть, с ним что-то случилось? Нет. Если что-то и могло случиться, то только не с Тасиро.
– Если не подойдет, ждите здесь, на этом месте. Я выясню, что там происходит, и подъеду.
Мацубара кивнул. Цутаки вернулся к машине, сел и в полной темноте поехал к отелю. Уже через две минуты ему открылся сад, освещенный китайскими фонариками, и крыло отеля. В этом крыле горели почти все окна первого этажа и несколько окон на втором. Три окна подальше, в центре, он знал, освещают апартаменты генерала Исидо. У него вдруг мелькнула мысль: ведь "определенным лицом", о котором ему туманно намекнул в разговоре по телефону Исидзима, вполне мог быть сам генерал.
Цутаки осторожно въехал на свое обычное укромное место у поворота. Остановил машину. Выключил мотор, вынул ключ.
Двадцатый номер – "Флокс" – справа на втором этаже, окнами на море. Из распахнутых окон первого этажа доносились рассеянные звуки рояля. Он попытался вспомнить, кто из швейцаров должен дежурить вечером у главного входа. Горо или Масу? Кажется, Горо. Это хуже. Впрочем, это не имеет сейчас существенного значения. Проскользнуть в отель через заднюю дверь и подняться по лестнице он сможет, легко обманув любого. В том числе и старую дотошную лису. Цутаки вышел и боком, неслышной тенью влился в кусты, примыкающие к стене здания.
Оставшись один, Исидзима осмотрел окно и, не зажигая света, осторожно задернул шторы, оставив между портьерами в центре широкую незакрытую полосу. Чуть придвинул стул и проверил, можно ли сесть на него спиной к окну так, чтобы силуэт был хорошо виден снизу. После этого, встав за портьеру, мягким движением достал из висящей под мышкой кобуры пистолет. Снова спрятал. И снова мягко выхватил. Так он сделал несколько раз, проверяя, как быстро сможет ответить на возможную угрозу. Хотя вряд ли в разговоре с Цутаки у них дойдет дело до оружия. Наоборот, он должен сделать все, чтобы убедить майора, что он настроен мирно. Цутаки обязательно должен поверить, что он жаждет только одного – сотрудничества. Но он хорошо знал: если речь заходит о бриллиантах, не только от Цутаки, от любого можно ждать всего. В том числе и неожиданного выстрела сквозь карман. Впрочем, здесь, в отеле, Цутаки вряд ли решится на что-то подобное. К тому же он узнает от него о Тасиро и Масу. Но все-таки он должен быть уверен, что в случае необходимости сумеет выхватить пистолет быстрее, чем это сделает Цутаки. Несколько раз достав и спрятав "ариту", Исидзима наконец оставил пистолет в кобуре. Открыл тайник, достал лежащие там две черные коробочки, положил на стол. Было слышно, как на крыше отеля, над третьим этажом, возятся чайки. Они там гнездились еще с весны. Он зажег свет – и в этот момент раздался телефонный звонок. Звонил Исидо.
– Исидзима, как идут дела?
Генерал нервничал.
– Все в порядке, ваше превосходительство.
Кажется, Исидо ждал, что он скажет сейчас еще что-то. И Исидзима самым спокойным голосом добавил:
– У вас все готово?
– Я сижу на чемоданах.
– Исидо-сан, мы должны скоро вылететь. Осталось еще несколько мелких работ.
– Надолго?
– Минут на двадцать – тридцать. Кроме того, надо распорядиться, чтобы вдоль взлетной полосы разложили сухие ветки для костров.
– Значит, я жду вас?
– Да, зайду к вам примерно минут через сорок, крайний срок – через час. Думаю, часа через полтора мы уже будем в воздухе.
– Исидзима, повторяю, я готов.
Исидо чрезмерно волнуется, но с этим уже ничего не поделаешь. Когда самолет взлетит, генерал будет поставлен перед свершившимся фактом. А для Цутаки проверить, в самолете ли генерал, будет не так просто. Если он попытается пройти в комнату генерала – официанты не дадут. Исидзима нажал на рычаг, набрал номер. Услышал голос Гарамова:
– Вас слушают.
– Господин Гарамов, это Исидзима. Я хотел узнать – все в порядке?
– Самолет готов к взлету.
– Я сейчас дам указание и выделю людей, они займутся взлетной полосой. Вас же попрошу по-прежнему оставаться в комнате для официантов.
– Я должен ненадолго сходить к самолету. Экипаж ждет разрешения начинать разогревать моторы.
– Пусть им скажет об этом Бунчиков.
– Сказать должен я. Он – чужой человек.
– Тогда уж попросите экипаж проследить, как выделенные мною люди разложат ветки для костров, и возвращайтесь к телефону. Вы все время должны быть у меня под рукой. Вы все поняли, господин Гарамов?
– Понял. Передать трубку Бунчикову?
– Да.
Он отдал распоряжение Бунчикову взять как можно больше свободных от работы женщин и проследить, чтобы разложили на всем пути взлета кучки сухих веток. Напомнил, чтобы после этого они не расходились, пока не разожгут костры.
Дверь в его комнату открылась неожиданно – просто открылась, и в щель проскользнул тот, кого он ждал. Прежде чем ответить на поклон, он оценил одежду майора. Брюки, свободная рубашка, туфли. И сразу понял: если дело дойдет до схватки, никакого преимущества у Цутаки перед ним не будет. Судя по выпуклости, пистолет у майора спрятан в брюках во внутреннем кармане. В случае необходимости он успеет выхватить свою "ариту" как минимум секундой раньше. Цутаки улыбнулся; он встал, кланяясь и указывая на свободный стул:
– Добрый вечер, Цутаки-сан. Очень рад вас видеть. Я давно жду вас.
– Добрый вечер, Исидзима-сан. Я тоже рад вас видеть.
Цутаки совершенно спокоен, собран и сдержан. Да, это особый тип человека. Интеллектуал, и в то же время воин, свободно владеющий любым видом оружия, приемами дзюдо и карате.
– Прошу вас, присядьте, Цутаки-сан. Может быть, хотите чего-нибудь выпить? Чаю?
– Благодарю вас. Не хочу.
– Сакэ? У нас есть настоящий "Масамунэ".
– Благодарю вас, Исидзима-сан. Я человек неприхотливый и пью редко.
Исидзима еще раз показал рукой, и Цутаки сел.
– Может быть, все-таки "Масамунэ"? – Исидзима улыбнулся. – Прошу, Цутаки-сан.
– Нет, тем более сейчас. Как я понимаю, нам предстоит серьезный разговор на не менее серьезные темы?
Исидзима постарался задержать паузу как можно дольше.
– Если позволите, Цутаки-сан.