Он продиктовал мне и то, и другое, и мы тепло распрощались. Положив трубку, я ещё посидела немного в растерянности, не зная, плакать мне или радоваться такому развитию событий, а потом сорвалась с места и начала собираться в ад. Боссу я не могла сообщить об этом, ибо понятия не имела, где он сейчас находится, но даже если бы и имела, то вряд ли бы что-нибудь сказала, потому как он тут же запретил бы мне даже думать о поездке к этой Рите. Я понимала, что нужно спешить – если этот подонок доберётся до Риты первым, то может погибнуть ещё одна девушка, и тогда босс уже точно найдёт в себе силы вытурить меня из фирмы. А этого мне хотелось меньше всего. Но с другой стороны, Дима вполне мог звонить мне, уже стоя рядом с распростёртым телом убитой белокурой красавицы, и разыгрывать из себя сражённого горем брата и сына. В том, что он был отличным артистом и мог разыграть кого угодно, я уже не сомневалась. Почему-то Дима представлялся мне этаким совершённым преступником, наглым и беспринципным, с ледяным сердцем и беспощадной душой, способным на все ради своей цели. Особенно это стало очевидным после того, как он напал на собственную мать. Лично в моей голове это никак не укладывалось. Ладно бы он был сумасшедшим, а то ведь нет, им руководил совершенно трезвый и холодный расчёт, и это пугало в нем больше всего.
Смотав с головы повязку, рана под которой уже затянулась, я нацепила беретик, чтобы прикрыть повреждённый затылок, надела плащ, взяла сумку со всеми своими причиндалами и поднялась на второй этаж к Валентине. Та сидела в столовой в кресле напротив включённого телевизора, читала какой-то женский роман и хрустела чипсами. Увидев меня, она изумлённо подняла брови, отложила книгу и подозрительно спросила:
– Ты куда это собралась?
– Знаешь, решила все-таки пойти маникюр сделать, – со скорбным вздохом сообщила я, присев на ручку её кресла. – Ты меня убедила…
Маникюр – это была тема наших с ней вечных споров. Она никак не могла понять, почему я никогда не хожу в парикмахерскую, а ухаживаю за ногтями сама.
Я не могла ей сказать, что мои ногти вовсе и не ногти в обычном смысле слова, а настоящие железные когти, причём довольно острые, и ухаживать за ними может лишь специалист вроде меня. Поэтому просто сводила все к спору о том, должна ли женщина вообще ходить в парикмахерскую делать маникюр или вполне может обойтись в этом вопросе без посторонней помощи, как, например, я. И мы всегда оставались каждая при своём мнении.
– Ты меня пугаешь, Машуня, – вместо того чтобы обрадоваться, насторожилась подруга, пытаясь заглянуть мне в глаза. – Что случилось? А-а, понятно, тебе слишком сильно по голове врезали…
– Может быть, и так, – согласилась я. – В общем, я решилась, а там будь что будет. Схожу, пусть надругаются над моими ногтями – вдруг в этом действительно есть какой-то кайф…
– Ну иди, – заулыбалась она, – и ничего не бойся. Я Родиоше скажу, где ты, а то он просил никуда тебя не отпускать.
– Да уж, передай ему, а то опять ругаться начнёт. Тебя днём не было, а он тут такое устроил – я чуть с ума от страха не сошла.
– Он мне говорил, что немного понервничал, – нежно проговорила Валентина. – Он у меня такой добрый и милый.
– Ладно, пойду я, пока запал не прошёл. Не скучай здесь…
…Спустившись в приёмную, я набрала Ритин номер.
Трубку долго не брали, и я уже решила, что бедняжка уже мертва, как "покойница" вдруг взяла трубку и весёлым голоском спросила:
– Ну и кто же это мне звонит?
– А это вам звонит прекрасная незнакомка, – в тон ей ответила я.
– И что же она хочет? – рассмеялась Рита.
– Она хочет приехать к вам в гости. Вы не против?
– Прямо сейчас? Но у меня здесь такой бардак – я только что приехала.
Кстати, ты симпатичная незнакомка и, надеюсь, ты тоже би?
– Я просто прелесть, и я тоже би, – проворковала я мгновенно сориентировавшись. – И мечтаю тебя увидеть. Так мне можно приехать?
– Ты меня интригуешь, – с волнением выдохнула она. – Конечно, можно, если тебя бардак не волнует. А ты блондинка или брюнетка?
– Блондинка.
– Ох… я тебя уже хочу. Тебе мой номер Ленка дала? А то я её найти никак не могу…
– Да, Лена. И я видела твой портрет у Алёши и сразу влюбилась. Только давай так: до моего приезда никого не впускай из мужчин – я не хочу, чтобы даже запах их там был, понимаешь?
– Понимаю, киска, – нежно проговорила Рита. – Я никого из них не жду и никому не открою, если кто-то придёт. Я так истосковалась по нормальным русским девчонкам, ты не представляешь. Ты правда прелесть? А киска у тебя гладкая или пушистая?
– Гладкая и ждёт твоих губ, любимая, – с придыханием прошептала я. – А мужиков ненавижу. Пообещай мне, что запрёшь дверь на все запоры и никого не впустишь до моего прихода. Даже отца родного…
– Боже, как ты меня взволновала, – пробормотала она, – я уже потекла…
Немедленно, слышишь, немедленно приезжай. Адрес знаешь?
– Все знаю, Ритуля, уже лечу. Чмок!
Положив трубку и посидев немного, чтобы прийти в себя от охватившего меня вдруг непонятного возбуждения, я затем решительно встала и отправилась искать очередные приключения на свою круглую попку.
Как я ни спешила, но к дому, где жила Рита, я подъехала только минут через сорок. Она жила в районе "Войковской", в одной из старых панельных девятиэтажек, серых и неприветливых, как и погода в этот день. Было уже семь часов вечера. С момента, когда Дима появился у нас в офисе, прошло каких-то восемь часов, а уже столько всего произошло, что казалось, минула вечность.
Оставив машину на стоянке в конце двора, я вошла в нужный подъезд, возле которого не заметила ничего подозрительного, и стала подниматься на второй этаж, прислушиваясь к голосам, доносящимся из квартир. Как говорится, ничто не предвещало беды, но все равно у меня на душе противно скребли кошки. Я была уверена, что Дима сейчас где-то здесь, но где точно – знать не могла. Поэтому, медленно поднимаясь по ступенькам, я ежесекундно оглядывалась, наученная горьким опытом, и была готова в любой момент защитить свою больную, неразумную голову от удара. Рита, судя по её настроению, не должна была впустить его в квартиру, по крайней мере я так думала. Впрочем, этот мерзавец мог обмануть и уговорить кого угодно. Почему-то я решила, что не стоит говорить ей о том, что её собирается убить старый знакомый, – не хотелось её пугать. А потом, Даше ведь я сказала об этом, однако это её не спасло – маньяк как-то ухитрился войти в квартиру и прикончил её. Впрочем, рассуждать, правильно или нет я поступила, уже было поздно – я ступила на площадку второго этажа и увидела неясную тень, маячившую справа у одной из дверей в полутьме плохо освещённого пространства.
Кто это был – я разобрать не могла, поэтому сразу остановилась и замерла, вглядываясь. Тень качнулась, что-то вырвалось из её рта непонятное, и я напряглась в ожидании самого страшного.
– Открой, сука! – вдруг заорала пьяным мужским голосом тень и начала молотить кулаком по кнопке звонка. – Я дверь высажу, слышишь, тварина поганая?!
Это мой дом! Пусти, слышь?
Он замолчал, ткнувшись лбом в дверь. У меня отлегло от сердца, я нервно усмехнулась и, не обращая внимания на что-то бормочущего себе под нос алкаша, стала всматриваться в таблички на дверях. Тридцать вторая квартира находилась слева и была, слава богу, закрыта. Чтобы уж быть до конца уверенной, что мне ничего пока не грозит, я поднялась на третий этаж, убедилась, что Димы с топором или пистолетом там нет, и спустилась обратно. Пьяница уже вырисовался на середине площадки и теперь, покачиваясь, стоял и тупо смотрел на меня. Он был здоровым мужиком лет сорока пяти, в кожаной куртке, мятых брюках, небритым и лохматым.
– Ты кто? – грозно прохрипел он заплетающимся языком. – Тебе чего здесь надо?
– Уймись, дяденька. – Я подошла к Ритиной двери и приложила к ней ухо.
– Это ты мне? – удивлённо всхлипнул он. – Да я ж тебя сейчас, заразу, по стене размажу…
Я стояла к нему спиной и слышала, как он сдвинулся с места, но сама не пошевелилась, ибо услышала доносящиеся из квартиры какие-то непонятные звуки, напоминающие сдавленные крики.
– А ну-ка иди сюда, шалава! – прорычал уж совсем за моей спиной пьяный бугай. – Ходют тут всякие!
Не поворачиваясь, я ткнула назад ногой, попала во что-то мягкое, там что-то хрюкнуло, хлюпнуло, отлетело и с грохотом врезалось в противоположную стену.
– Я же просила не приставать, – бросила я через плечо, скосив глаза на сидящего на полу опешившего алкаша. – Так что извините.
– Му-у-у, – проговорил он и затих.
И тут я услышала уже явственный крик. Короткий, но громкий, он раздался совсем близко, видимо, Рита от кого-то убегала, и я не стала больше раздумывать.
Отступив на шаг, я долбанула ногой по деревянной двери, и та с треском и половиной косяка влетела в квартиру.
– Ух ты, – раздалось за моей спиной пьяное бормотание. – Может, и мою тоже высадишь? А то у меня не получается…
– Потом, дяденька…
Я вбежала в прихожую. Там никого не было, и я сразу же рванулась в комнату, из которой доносились истошные крики. Каково же было моё разочарование, когда вместо жуткой сцены убийства невинной бисексуалки я увидела работающий телевизор. Вопли неслись из него. Показывали какой-то кровавый боевик. Ни Риты, ни Димы здесь не было. Чувствуя себя последней дурой, я прошла в другую комнату, где не горел свет, осмотрела спальню, но и там никого не нашла. В ванной и на кухне Риты тоже не было. Её, как выяснилось, в квартире вообще не было! Она почему-то ушла, причём так спешила, что даже забыла выключить телевизор. В отчаянии я выскочила на площадку, не зная, что и думать и где теперь её искать, и увидела уже поднявшегося пьяницу. Он стоял у своей двери и примерялся к ней ногой, как видно, хотел повторить мой подвиг. И тут меня осенило.
– Слушай, дяденька, – подскочила я к нему, – ты не видел только что девушку из этой квартиры?
Он замер с поднятой ногой, держась одной рукой за стену, повернул ко мне голову и спросил:
– А дверь высадишь?
– Высажу! – горячо заверила я.
– Она ушла минут десять назад с какой-то бабой, – проворчал он, опуская ногу.
– С какой ещё бабой? А не с мужчиной?
– Не, с бабой, – уверенно буркнул тот. – Белобрысая такая, как ты, только ростом повыше. Обматерила меня, стерва.
– За что? – Я потрясла его в нетерпении за рукав. – Да говори же быстрее!
– А ни за что. Увидела меня и обматерила. Потом Ритка двери открыла, та ей что-то шепнула, и они как чумовые убежали. Ритка прямо в халате и тапочках.
Ну все? Теперь высаживай. – Он кивнул на свою дверь и отодвинулся, уступая мне место.
– Потом, дяденька! – крикнула я уже на ходу, сбегая вниз по лестнице. – Посиди пока в Ритиной квартире, чтобы не обокрали!
Происходило нечто, недоступное моему пониманию, и это меня бесило больше всего. Ну зачем понадобилось этой Рите уходить, да ещё так спешно, когда к ней ехала самая обворожительная блондинка Москвы да ещё с такими откровенными намерениями? Вот она, женская любовь и женская верность! Мой приём не сработал.
Где теперь её искать?
Выскочив из подъезда, я осмотрелась по сторонам. Судя по тому, что Рита была в халате, далеко уйти она не могла, а значит, или пошла в другую квартиру на первом этаже, или… Да, ничего другого не оставалось – или она села в машину и укатила. Вопрос: куда и зачем? И с кем? Впрочем, с кем – это неважно, главное, что не с Димой. Хотя всякое могло быть. Например, ему ничего не стоило подговорить кого-то вызвать Риту из дома, посадить в машину, а там уже и прикончить. И труп спрятать так, что потом его ещё сто лет не найдут, как тело младшего брата.
Все эти бредовые мысли вихрем проносились в моей голове, не принося облегчения, пока я бегала по всему двору, по детской площадке, заглядывая в домики, и в песочницу, и за каждое дерево в абсурдной надежде увидеть там Риту с блондинкой. Но не увидела. Потом мне пришла в голову мысль, что они могли просто зайти в соседний подъезд, и я побежала туда. Теперь, когда две девушки уже погибли, я не могла допустить, чтобы погибла ещё одна, причём уже конкретно по моей вине, ибо я не предупредила её об опасности. Поэтому мне нужно было проверить все, чтобы полностью исключить вероятность её смерти и быть уверенной, что я сделала все, что могла.
Вбежав в первый подъезд, я остановилась около лифта и начала прислушиваться. Стоял обычный квартирный шум: где-то смеялись, где-то ругались, звучала музыка. Никаких подозрительных звуков сверху не доносилось. Постояв с полминуты, я уже собралась уходить, как заработал и начал спускаться лифт.
Отойдя к почтовым ящикам, я раскрыла сумочку и сделала вид, будто что-то усердно ищу. Мне не хотелось, чтобы меня потом здесь опознали и сообщили Родиону. Лифт приехал, дверь открылась, и из него вышла высокая симпатичная белокурая девушка с короткой стрижкой, в мышиного цвета расклёшенном пальто и длинной чёрной юбке с глубоким разрезом. Я видела её боковым зрением, не поднимая головы и продолжая копаться в сумочке. Я увидела, как она замерла на мгновение, заметив меня, мне даже показалось, что она хотела шагнуть обратно в лифт, по крайней мере сделала такое движение, но потом передумала и, быстро пройдя мимо меня, цокая шпильками, вышла из подъезда. Конечно, она вполне могла просто испугаться, увидев незнакомую фигуру, и потому инстинктивно подалась назад, а потом, когда рассмотрела, что перед ней всего лишь девушка, успокоилась. Могло быть и так. Но могло быть и по-другому: не исключено, что это и была та самая высокая блондинка, которая увела с собой Риту. Но тогда непонятно, где Рита и почему ушла блондинка? Чувствуя, что мои мозги вот-вот расплавятся от напряжения, я перестала думать и начала действовать инстинктивно.
Осторожно подойдя к двери, я выглянула наружу. Блондинка быстро удалялась, её высокая прямая фигура с гордо поднятой головой виднелась в свете фонаря уже в самом конце четырехподъездного дома, где на стоянке стоял мой джип. Дождавшись, когда она свернёт за угол, я на носочках побежала за ней.
Там, за домом, как я помнила, была длинная и пустынная улица, и спрятаться там было негде. Поэтому я просто опешила, когда, добравшись до угла и посмотрев в обе стороны вдоль тротуара, не увидела никаких следов симпатичной блондинки.
Вдали виднелись огоньки удаляющейся машины, на которой она, очевидно, и уехала.
А может, и нет… Я стояла там одна и изумлённо хлопала глазами, пытаясь сообразить, куда она могла деться. И дохлопалась… Не знаю, как и зачем, ибо я даже не услышала, как кто-то подкрался сзади, но я опять схлопотала по своему самому уязвимому месту – по голове. И даже берет не помог. В глазах все мгновенно потемнело, и я отключилась….
Сознание вернулось резким толчком, словно кто-то выплеснул на меня ушат ледяной воды. Я открыла глаза, уже все помня и отчётливо соображая. Первой мыслью, пришедшей в мою разрывающуюся от боли и бесконечных глупостей голову, было то, что обычная девушка так сильно и точно ударить не могла. Нужно было правильно рассчитать силу удара и вес орудия, чтобы не проломить череп и не убить, а только отключить человека. Значит, это был тренированный мужчина. И дёрнул же меня черт погнаться за этой блондинкой! Мало ли их ходит по белу свету… Скорее всего Дима выследил меня и, дождавшись, пока я останусь одна, нанёс удар. Но почему-то опять не убил. Первый раз, в подъезде Коломейцевых, у него, как верно подметил босс, видимо, просто не было времени, он очень спешил и потому не смог прикончить ни меня, ни мать. Но почему он не сделал этого сейчас – было непонятно. Может, решил поговорить со мной, зная, что я никуда не денусь, потому что связана по рукам и ногам и не причиню ему никакого вреда?
Ну что ж, пусть только попытается приблизиться – я уж найду способ добраться до его поганого сердца. Зубами вырву!
Я лежала на матрасе на полу тёмной комнаты. Во рту ощущался противный запах эфира – наверное, этот мерзавец ещё и усыпил меня для пущей надёжности, чтобы спокойно отвезти, куда нужно. Руки и ноги у меня были связаны медной проволокой, причём так сильно, что конечности уже посинели и страшно болели.
Рот был заклеен куском скотча. Из щелей между косяком и дверью пробивался свет, и можно было различить неясные очертания теннисного стола посередине комнаты и нескольких стульев у дальней стены. Больше здесь ничего не было, кроме матраса и меня, естественно. Разрезать ногтями проклятую проволоку было невозможно.
Сделав несколько попыток освободить руки, я поняла всю их тщетность и начала просто крутить туда-сюда кистями, чтобы хоть немного погонять застоявшуюся кровь.
Вдруг послышались отдалённые шаги и голоса, они стали приближаться к двери, и я поспешно закрыла глаза – пусть думают, что я ещё не пришла в себя.
Кто-то вошёл в комнату, находившуюся за дверью, и я узнала голос Димы.
– Как ты себя чувствуешь, котик? – нежно спросил он у кого-то. – На тебе прямо лица нет. Присядь на диван, а я сделаю тебе что-нибудь выпить.
– Я что-то сильно устала сегодня, милый, – раздался незнакомый чуть капризный женский голос с приятной хрипотцой. – Тебя все нет и нет, а ждать – это так скучно.
Послышался звон бокалов, звук наливаемой из бутылки жидкости и голос убийцы:
– Но ты же знаешь, что у меня полно дел. Голова кругом идёт, особенно в последнее время.
"Да уж, в последнее время у тебя точно дел полно, ублюдок", – со злостью подумала я.
– Возьми, выпей, и станет веселее, – продолжал он, подойдя к женщине.
Скрипнул диван – он сел. – Я же тебя ещё перед свадьбой предупреждал, что буду очень занят…
– Но ведь у нас медовый месяц, – обиженно проговорила она. – И ты обещал побыстрее со всем разделаться и увезти меня куда-нибудь к морю. Уже месяц прошёл, а мы все не едем.
– Возникли непредвиденные обстоятельства, Галя, – тихо сказал подонок.
– Надеюсь, к завтрашнему утру все закончится, и мы сможем спокойно уехать.
– А что вообще происходит? – подозрительно спросила она. – Ты какой-то странный стал в последнее время, ходишь сам не свой. И ничего не рассказываешь толком. В конце концов, я твоя жена и имею право знать, чем ты занимаешься!
– Не обижайся, котёнок, но потерпи до завтра, хорошо?
– Нет! – вдруг воскликнула она со злостью. – Надоело, что ты меня все время завтраками кормишь! Ты где-то там живёшь своей жизнью, чем-то занимаешься, с людьми общаешься, а я тут сижу, одна, как дура, в четырех стенах этой проклятой дачи! – Она начала всхлипывать.
"Знала бы ты, как он с людьми общается, – злорадно подумала я, – так давно бы сбежала от него в свою Тулу и зарылась там в самый дальний угол, чтобы не нашёл и тебе кисточку в мозг или нож в сердце не воткнул".