Через толпу с трудом протиснулся молодой босс и, сияя от восхищения, ткнул мне в руки обещанные пять "штук".
Я догадывался, почему Александр Петрович так радуется. Перед началом соревнования делались ставки тотализатора, и, похоже, он выиграл приличную сумму.
- Нам нужно поговорить! Нам нужно срочно поговорить! - Он старался перекрыть шум толпы.
Я кивнул и, вежливо поклонившись судьям, направился к команде.
- Это парням… - Я отдал тренеру призовые деньги. - Вы хорошо дрались, ребята… - И я пожал всем руки.
От такого подарка они просто обалдели.
Команде за занятое первое место причиталась некая сумма. Но это были гроши по сравнению с главным призом.
Ну а мне вполне хватало и пяти тысяч их хозяина. Опять-таки для того, чтобы не вызвать подозрений у корейца.
Чрезмерная щедрость всегда сродни глупости, а в моем случае и вовсе чревата.
У Чона может возникнуть элементарный вопрос: с какой стати бывший прапорщик Алексей Листопадов, без году неделя работающий на гражданке с зарплатой чуть выше среднестатистической, так швыряется честно заработанными деньгами?
Притом будучи трезвым и в своем уме.
А вот оставленные премиальные от босса сразу снимали все проблемы.
Это значило, что победитель - порядочный, честный малый, готовый поддержать товарищей и совершенно не страдающий комплексом превосходства.
Собственно, таким и должен казаться постороннему наблюдателю бывший военный, служака до мозга костей, по злой воле нынешнего лихолетья попавший под сокращение.
- Я тебя принимаю на работу, - безапелляционно сказал Александр Петрович. - О зарплате договоримся. Я в этом плане не обижу.
- Спасибо. Я уже работаю. Правда, не в охране, а на предприятии. Но в качестве телохранителя я не гожусь. Извините…
- Ну почему, почему?! - горячился молодой босс. - Какие проблемы - научишься! Подготовка у тебя будь здоров. И я же сказал, что денег не пожалею.
- Нет, отрезал я. - Спасибо еще раз, что позволили драться за вашу команду. До свидания. Мне пора.
И я направился к выходу.
- Ты подумай, подумай! - прокричал мне вслед обескураженный отказом Александр Петрович. - Мое предложение остается в силе. Приходи в любое время…
Он еще что-то говорил, но я уже не слушал, превратившись в один обнаженный нерв.
Я заметил, как вслед за мной поспешил Чон, бесцеремонно расталкивая все еще возбужденных перипетиями финального поединка людей.
Неужели моя достаточно примитивная задумка сработала? Просто не верится… Значит, удача на моей стороне.
Чон догнал меня в раздевалке. Он вошел в помещение и подкрался ко мне тихо, как кот. Но я слышал не только шаги корейца, но и биение его сердца. Потому что был напряжен как струна.
Я стоял в одних плавках, готовый пойти под душ.
- Впечатляет… - Он удовлетворенно кивнул, бесцеремонно осмотрев меня с ног до головы. - Теперь я понимаю, что ты мог моего парня просто убить. Ты всегда такой мягкосердечный?
- Это всего лишь соревнования.
- Ты прав. - Кореец задумчиво покивал. - Давай познакомимся. Меня зовут Чон.
Свое имя он сказал, но руки, как это положено, не протянул. Странный тип, чтобы не сказать больше…
- Алексей, - ответил я невозмутимо, даже не пытаясь вежливо улыбнуться.
Пусть думает, что я не знаю, кто он на самом деле.
- В каком стиле ты работаешь? - спросил Чон.
Вопрос был, что называется, на засыпку.
Я к нему был готов и в то же время боялся его. Сражаясь на татами, я, как только мог, маскировал стойки и приемы хэсюэ-гун, пытаясь выдать их за технику классического ушу.
Трудно сказать, как это смотрелось со стороны.
Но я лелеял надежду, что даже проницательный кореец не усмотрит в моем стиле нечто совершенно оригинальное и незнакомое, а значит, опасное.
- Всего по капле. Немного бокса, немного ушу, кое-что и из других стилей…
- Возможно… - Его взгляд выражал сомнение. - Однако эффективность твоей адской смеси поразительна. Кто твой учитель?
- Меня учили многие. И на гражданке, и в армии. Некоторые приемы я почерпнул из переводной литературы.
- Где и кем ты служил?
Его узкие глаза и вовсе превратились в щелочки.
- Погранцом. В Таджикистане.
- Давно?
Чон все еще был во власти подозрений.
- Нет. Меня отправили в запас полгода назад.
- Для солдата ты староват…
- А я и не говорю, что трубил срочную. Я был прапорщиком.
- Такого мастера - и в запас…
Чон смотрел на меня не мигая.
- Послушайте… как вас там - какого черта?! - Я сделал вид, что вспылил. - Вы что, допрос мне устраиваете? Извините, мне пора в душ.
- Не горячись… - Чон миролюбиво придержал меня за локоть. - Я начальник охраны "Витас-банка". Мне нужны такие парни, как ты. Уверен, мы с тобой сработаемся.
- Я одному господину уже сказал, что в охранники не гожусь. Мне осточертела пограничная служба. И вообще служба. А в охране я буду точно таким же бобиком, как и в армии, только без погон. Мне нравится гражданка. Здесь я ни от кого не завишу.
- Но ты еще не знаешь, сколько тебе будут платить, - с нажимом сказал Чон.
- Дурные деньги в наше время зря никто не платит.
- И то верно… - Казалось, Чон колеблется. - "Витас-банк" - богатая фирма. Штука в месяц "зеленью" тебя устроит?
- Еще как устроила бы. Но в охрану я не хочу. А за предложение спасибо. Пока…
И я хлопнул дверью душа.
Через щель в двери я видел, что Чон некоторое время стоял в раздумье. А затем неторопливо пошел к выходу из раздевалки.
Я совершенно не ощущал, какой кран открыл - с горячей или холодной водой, - и пытался проникнуть в его мысли.
Не сморозил ли я большую глупость, отказавшись пойти в охрану "Витас-банка" с первого раза? А вдруг второго предложения не будет?
Я представляю, как бы рвал и метал Абросимов, узнай он о нашем разговоре…
И все равно я считал, что поступил правильно. Нельзя торопить события.
Чон прошел школу ГРУ и теперь должен проверить всю мою подноготную, прежде чем принять окончательное решение.
Если других кандидатов в охранники он давно знал или был о них наслышан, то я в городе чужак. А к чужаку всегда относятся настороженно.
(Впрочем, не исключено, что ошибался. Может, этот город - моя настоящая, "малая", родина? Но меня вряд ли сейчас кто-либо узнает. Над моей физиономией южноамериканский хирург потрудился на славу. Я и сам себя сначала не узнавал, как рассказывал мне Сидор.)
Мое появление на соревнованиях и так подозрительно. А если выяснится, что я без мыла в задницу лезу, чтобы попасть в охрану "Витас-банка", к самому Чону, то на меня сразу наденут "колпак" и выполнять задание Абросимова будет весьма затруднительно.
Если не сказать - невозможно.
И еще одно обстоятельство питало мои надежды на удачный исход внедрения - сам хозяин банка, Наум Борисович Витаускас.
Главное, что я успел подметить, когда победил в финале, было выражение его лица, остававшееся на протяжении всего кумитэ брезгливо-холодным и бесстрастным.
Глаза банкира загорелись нескрываемой жадностью, будто в этот миг Витаускас увидел нечто очень дорогое, что можно купить за бесценок.
Озабоченно собрав морщины на лбу, он в нетерпении заерзал и что-то шепнул Чону.
Скорее всего, идея пригласить меня в охрану банка принадлежала ему.
А такие люди никогда не тушуются перед трудностями. В особенности если их можно преодолеть с помощью универсального и привычного инструмента - денег.
Только когда хлопнула дверь за Чоном, я наконец заметил, что скоро сварюсь как рак - сверху на меня изливался кипяток.
Выругавшись, я добавил холодной воды и на несколько минут отключил восприятие внешнего мира, окунувшись в медитацию восстановления.
Жизнь уже не казалась мне постылой и ненужной.
Опер
Мы с Латышевым прослушиваем оперативную запись телефонных переговоров Здолбунского.
…3долбунский. Да не было, не было у меня в тайнике никакого оружия!
Некто. А деньги? Откуда столько "капусты"?
Здолбунский. При чем здесь деньги? Я говорю об оружии.
Некто. А я о деньгах. Ты должен был сдать их на кассу. Почему не сдал? В какие игры ты начал играть?
Здолбунский. Какие игры?! Я ничего не утаиваю, клянусь! Там просто был… небольшой запас на черный день.
Некто. И сколько?
Здолбунский называет цифру, и мы с Латышевым смеемся - хитрец!
Михаил Семенович, скорее всего, доложил одному из своих шефов, пока нам неизвестному, только о тех деньгах, что были записаны в протокол.
Остальные, рассосавшиеся по карманам омоновцев, он с явным облегчением оставил за кадром.
Я мысленно восхитился Кузьмичом - психолог. Он сразу сказал, что Здолбунский готов к этой сумме добавить еще столько же, лишь бы мы тихо-мирно, а главное - без протокола разошлись.
Разговор велся через спутниковую связь, и наши "клиенты" не подозревали, что их можно прослушать.
Наивняк…
При современной электронике можно подслушать даже мысли собственной жены. Но лучше не надо - мужские мозги таких откровений могут не выдержать.
Некто. Как, ты говоришь, зовут того майора?
Здолбунский. Какого майора?
Некто. Тебя что, переклинило? Я говорю о том майоре, который возглавил группу, устроившую шмон.
Здолбунский. A-а… Его фамилия Ведерников. Он из УБОП.
На линии неожиданно воцарилось молчание.
Запись оказалась отменного качества, и нам было слышно тяжелое дыхание Здолбунского. Его собеседник затих - возможно, он вел переговоры по другому телефону.
Здолбунский. Алло! Алло! Куда вы пропали?
Некто. Ты еще на линии?
Здолбунский. Я уже думал…
Некто. Помолчи. Что этот майор тебе сказал?
Здолбунский. Чтобы я срочно решил вопрос с квартирой для этой… как ее… старухи, Лапушкиной. Надеюсь, вы помните.
Некто. Да-да, конечно…
Здолбунский. И что мне делать?
Некто. Решай.
Здолбунский. Почему?! Это стоит немалых денег. Вы ведь сами недавно говорили, что…
Некто. Обстоятельства изменились. Ты хочешь, чтобы пошла в ход состряпанная ментами липа?
Здолбунский. Правильно - состряпанная. Я ни в чем не виноват! Оружия не было. А деньги в тайнике - это не криминал.
Некто. Дурак! С органами связываться - себе дороже.
Здолбунский. Разве у нас там нет своих людей? И здесь, и в столице. Мы что, платим им только за красивые речи?!
Некто. Ведерникова оставь в покое! Делай, как он тебе сказал. Это приказ.
Мы опять многозначительно переглядываемся. Это уже кое-что.
Почему это какой-то милицейский майор - неприкасаемая личность? И это в нынешние времена…
Кому-кому, а нам хорошо известно, какую бурю звонков от власть имущих могли вызвать Некто и компания, обратись они к тем оборотням, что хлебают помои из их корыта.
- Есть касание? - спрашиваю, вернее, констатирую факт терминологией космонавтов.
- Есть, - подтверждает довольный Латышев.
Я тоже рад - наша неожиданная для них наглость начала приносить плоды.
- Кто собеседник Здолбунского?
- Выясняем… - Латышев посмотрел на наручные часы. - Я жду телефонного звонка с минуты на минуту.
- У меня есть предложение…
- Вроде того, что вы провернули с магазином фирмы "Теллус"? - Латышев откровенно смеется.
- Почти. Нужно хорошо потрясти и "Витас-банк".
- Ба-ба, какие мы храбрые!
- Нельзя долго ходить вокруг да около. Пора нанести удар в центр осиного гнезда. Тогда результат не замедлит сказаться, и…
- И вас уроют немедленно. И всех остальных, начиная с генерала, осмелившегося дать такое указание, меня, как вашего непосредственного начальника, и ребят, участников операции. Я не имею в виду физическое устранение, хотя и такой вариант возможен, но в органах после этого нам не работать.
- Вы так дорожите службой?
- В мои годы дорожить можно только семьей и здоровьем.
- Так какие проблемы?
- Никаких. Семьи у меня нет. Была, но… Это не суть важно…
- Генерал?..
- Он в первую голову политик, но все равно порядочный человек. И если мы настоим, он нас поддержит.
- Тогда что?
- Рано. Нельзя спугнуть их прежде времени. Если мы не соберем железный фактаж, нас заклюют.
- Это точно…
- Вой поднимется не только в парламенте, но и за бугром. Притом на самом высоком уровне, вплоть до Конгресса США. Там очень пристально наблюдают за развитием нашей "демократии".
- Да уж… Радетели еще те… В своем глазу и бревна не видят, а в чужом и соринку замечают.
- Вот-вот… А вам хорошо известно, как относится наш президент к своему имиджу.
- Но мы не можем сидеть сложа руки!
- Верно. Не можем и не имеем права. И не будем.
- Тогда за чем остановка?
- Сейчас во всех грехах винят в первую очередь правоохранительные органы. Поэтому в случае промашки все камни полетят в наш огород.
- И не только камни, но и оргвыводы.
- Естественно. Инициатива всегда наказуема. Даже если она приносит несомненную пользу. А уж какую булыгу швырнет президент, можно только гадать. И не потому, что он редиска. Его просто заставят отреагировать соответствующим образом. Надеюсь, вам известно, кто у нас царит, а кто правит?
- Еще бы.
- Тогда мне нечего добавить. Мы профессионалы и обязаны учитывать все нюансы в расследовании. Вы знаете, как рассыпаются дела в суде из-за элементарного головотяпства следствия.
- И как тогда дальше нам действовать?
- Вы наблюдали, как рыбки едят брошенный в аквариум кусок булки?
- Приходилось…
- По крошке, отщипывая со всех сторон, покуда от куска не останутся одни круги на поверхности. Да и те вскоре превращаются в гладь.
- Не могу понять, в чем аналогия.
- Так нужно работать и нам: щипать, кусать, тормошить, не давая ни дня покоя, чтобы в конце концов добраться не только до рыбаков, которые забросили сеть, но и до тех, кто ее сплел.
- Вот теперь дошло.
- Нам нужно проверить каждый узелок, каждую ниточку этой сети, чтобы потом все остальное было делом голой техники. Проверить и подтвердить материалами.
- А что делать со Здолбунским?
- Выполнять обещание. С квартирой он вопрос решил?
- Успел, хитрован… Двухкомнатная, улучшенной планировки.
- Круто… - Латышев рассмеялся. - Оказывается, майор Ведерников - весьма авторитетная личность в городе.
- Оказывается…
Я угрюмо покривился, пытаясь изобразить улыбку.
- Значит, документы в стол?
- Ни в коем случае! В этом вопросе нужно быть джентльменом. Деньги отдать - это само собой ясно. А протоколы нужно уничтожить на глазах Здолбунского. Они должны теряться в догадках.
- Теряться в догадках?
- Именно. Давайте поразмышляем. Мы провели выемку из тайника. Здесь для них все понятно - кто-то настучал.
- А значит, они будут искать наводчика.
- Естественно, притом среди своих. Но не думаю, что найдут… - Латышев снова довольно хохотнул.
- Это точно, - подтвердил я слова полковника. - Мы ведь пошли к Здолбунскому практически наобум.
- Ну, не совсем так… Но все равно элемент нервозности мы им подбросили. Дальше - оружие. То, что это наших рук дело, ни для кого не секрет. Спрашивается в задаче - зачем? Как бы вы ответили?
- У Ведерникова крыша поехала… понятно из-за чего… И теперь он рвет и мечет, рубя направо и налево, правых и виноватых. А Федотовна - извините, Лапушкина - только хороший предлог.
- Все точно. И логично. Кроме одного - нашего финального аккорда с оружием. Ведерникова все знают как бессребреника…
Я почувствовал, что краснею, вспомнив деньги, полученные от Кузьмича.
- Тогда почему и кто осмелился подбросить оружие Здолбунскому? - продолжал полковник. - Понятно, что эта идея никак не могла исходить только от майора Ведерникова, без соответствующего указания свыше.
- Несомненно.
- Но если уж сделали так, то из каких соображений дело спустили на тормозах?
- Вы правы - никакой логики.
- То-то, - с удовлетворением прищурился Латышев. - И пусть теперь их аналитики гадают на кофейной гуще, что и почем.
- Я думаю, у них есть только одна исходная предпосылка: квартира Лапушкиной является лишь предлогом к чему-то неизвестному, а значит - опасному.
- Скорее всего, так они и решат.
- Это хорошо. Ведь все тайное страшит гораздо больше, нежели явное.
- Верно. А мы в итоге нажали на болевые точки и теперь отслеживаем реакцию "клиентов"…
Я не стал дожидаться, пока Латышеву доложат о результатах анализа прослушивания телефонов "Витас-банка" и фирмы "Теллус".
Я направил стопы в свой кабинет, чтобы более тщательно обдумать идейку, подброшенную моим новым шефом, который начинал мне нравиться. Похоже, мужик он и впрямь стоящий.
Я шел и думал, что нам снова предстояло отщипнуть еще один кусочек пирога у нашего противника.
По пути к кабинету я размышлял над тем, что так и не раскусил до конца роль Латышева в этой облавной охоте на "Витас-банк" и иже с ним.
Неужели полковником движут только высокая гражданская сознательность и чувство долга? И почему он до сих пор так и не дал мне все материалы по расследованию?
Что за этим кроется?
Из каких соображений Латышев кормит меня лишь намеками: "активность мафиозных структур в этом регионе", "многоходовые комбинации группы банков и зарубежных фирм"… И тэдэ и тэпэ.
В общем, сказочки для салаг, новичков в сыскном деле. Но он ведь хорошо знает, что я собаку в этом деле съел. Читал мое личное дело, и, наверное, очень внимательно.
Наконец - "мы". "Нас заинтересовало…", "Саенко мы достанем"… "Мы" - это Главное управление? Что-то не похоже.
У меня, например, создалось впечатление, что о нашей разработке "Витас-банка" в столице ни сном ни духом не знают. Спросить бы, но субординация…
Ладно, допустим, строгая конспирация, узкий круг посвященных в разработку лиц и прочее.
Но с какой стати меня-то держать на голодном пайке?
Я понимаю - фонарь, он и есть фонарь. Свети, высвечивай, но только свой участок.
Однако Латышев не тот человек, чтобы не понимать, что майор Ведерников просто не может по складу характера и по должности быть болванчиком в карточной игре.
Мало того - в нашем УБОП появились новые сотрудники, тоже приезжие, подчиняющиеся напрямую Латышеву.
Они составляли небольшую часть - нас теперь в штате до хрена и больше, - но занимали ключевые позиции: прослушивание, техобеспечение операций и даже работа с кадрами, что всегда было прерогативой областного управления внутренних дел.