* * *
Хмель лежал в траве и смотрел на небо. По небу плыли облака. Светило солнце. Если на солнце глядеть хоть одно мгновение, ослепнешь на время и пятна в глазах. Хмель сейчас видит солнце, и это же самое солнце видят люди в Москве. Сидит на бульваре на лавочке какой-нибудь старик, прочитал уже свою газетку, заскучал, пялится на небо, а там вот это солнце, и невдомек старому хрычу, что Хмель тут погибает.
– А на фига ты согласился? – спросил упырь.
– Чего? – отвлекся от грустных мыслей Хмель.
– Играть зачем сюда приехал?
– Срубить капусты.
– Много обещали?
– Тысячу рублей, если меня поймают. Десять тысяч – если нет.
– Теперь не заплатят ни фига, – сказал упырь.
Эта мысль показалась Хмелю настолько дикой, что он не ответил ничего. Отсюда бы живым выбраться. Какие уж там деньги.
– А вообще по жизни, – сказал упырь, – ты в рекламе, да? Всегда кока-кола? Тойота – управляй мечтой?
Странно было слышать от упыря болотного рекламные слоганы. Хмель посмотрел озадаченно.
– Чего вылупился? – равнодушно осведомился упырь.
– Тебя как звать вообще?
– Тебе зачем?
– До меня дошло, что у тебя должно быть имя.
– А ты как думал?
– Ты вылез из болота… упырь такой… в водорослях весь… совсем не человек. А тут оказывается – ты кока-колу знаешь.
– Ну.
– И имя должно быть.
– Отстань, – сказал упырь.
Больше они не разговаривали – до того момента, пока не ожило переговорное устройство.
Времени прошло много. Хмель, пригретый солнцем, успел задремать и был разбужен вопросом:
– Ты где?
Хмель встрепенулся.
Упырь сунул ему в руки переговорное устройство:
– Скажи, что ты в деревне.
– В деревне, – ответил Хмель невидимому собеседнику.
Он видел пустынную улицу. Там – никого. Хмель чувствовал, как бешено заколотилось его сердце.
– Не вижу тебя, – сказал голос.
– И я вас тоже, – отозвался Хмель.
– Давай еще раз определимся: ты в той деревне, где прямая улица?
– Да.
– Я не услышал.
– Где прямая улица, – сказал Хмель.
– Ты на улице стоишь или в доме где-то?
– Я не скажу. И я вас не вижу.
– Чего?
– Я вас не вижу.
– А-а, понятно. Но я вот машу рукой – ты опять не видишь?
– Нет.
– А так?
– Нет.
– А так?
– Опять не вижу, – сказал Хмель.
Зато он видел, как нервничает упырь. Что-то упырю не нравилось. Что-то Хмель, наверное, делал не так.
– Что-то не так? – спросил Хмель у упыря.
– Давай-давай, – пробормотал упырь. – Скажи ему, пускай выходит на дорогу.
А сам он превратился в слух.
– Вы на дорогу выходите, – требовал Хмель.
– На какую?
– Которая в деревне.
– А которая в деревне?
– Тут одна дорога, – терпеливо объяснял Хмель. – Улица, которая в деревне, другой тут нет…
Вдруг упырь выхватил переговорное устройство из его рук и прижал Хмеля к земле.
– Он нас засекает! – выдохнул в ухо Хмелю.
Поспешно выключил переговорное устройство и вслушивался в звуки, будто ждал, что кто-то сейчас рядом обнаружится.
– Он тебя забалтывает, – зашептал упырь. – Вопросы задает, потом переспрашивает – только чтобы ты отвечал. Чтобы шума больше было. Он где-то рядом. Шныряет здесь. Слушает. Ты ему отвечаешь, а он прислушивается – откуда звук. По звуку хочет вычислить тебя.
– Может, уйдем? – дрогнул Хмель.
– Да ты что! – зашипел упырь. – Он же вот! Он здесь! Его же можно взять!
Он впал в азарт и смотрел на Хмеля шальным взглядом игрока.
– Мы сделаем его!
– Я не хочу, – попытался отбояриться почуявший неладное Хмель.
– Все нормально! – жарко зашептал упырь. – Слушай сюда! Подыграй ему! На вопросы отвечай, шуми – все разрешается! А я рядышком буду, вот туточки.
Махнул рукой куда-то в сторону.
На живца ловить собрался.
Не обмануло Хмеля предчувствие.
– Пошел к черту! – воспротивился Хмель.
– Он нам нужен!
– Мне – нет!
– Слушай сюда, салабон! Ты на полдороге не соскакивай! Либо ты поможешь мне…
– Либо – что? – спросил Хмель дерзко.
А что ему сделает упырь? Он нужен упырю. Такая вот ботва, дружок.
– Либо мы с тобой расстанемся, – сказал упырь.
Тут был какой-то подвох. Что-то неприятное для Хмеля.
– И что тогда? – спросил Хмель.
– Ничего. Выпутывайся сам.
– Ну, допустим, – изобразил невозмутимость Хмель.
– Тогда спокойной ночи, салабон, – сказал упырь.
Перевернулся на живот и пополз прочь.
– Стой! – всполошился Хмель.
Ночь, и он один – слишком явственно ему представился такой кошмар.
Упырь вернулся, с готовностью сунул в руки Хмелю переговорное устройство:
– Давай, бомби! Я буду рядом!
Уполз, затаился, будто и не было его.
Хмель включил переговорное устройство, нажал на клавишу, позвал неуверенно:
– Эй!
– Ты куда пропал? – отозвался голос.
– Это я на другое место перешел. Думал, отсюда будет лучше видно.
– Ну и как?
– Не вижу вас.
– Как же так! Ты уверен, что ты в той деревне? Может, ты деревни перепутал? Ты уверен, что тут прямая улица?
Он не один тут! Это не он Хмеля по звуку вычисляет! Тут кто-то есть еще!
Этот, который с Хмелем разговаривает, он не сможет к Хмелю незаметно приблизиться. Потому что когда он говорит, его и Хмель на расстоянии услышать может. А говорит этот Грибник много и подолгу. Ему нужно, чтобы переговорное устройство в руках Хмеля звуки исторгало часто и громко. Он кого-то наводит на Хмеля, этот чертов грибник!
Хмель испугался, выключил переговорник и пополз в ту сторону, где скрылся упырь. Инстинктивно бросился туда, где для него, как ему казалось, будет безопаснее.
Он прополз метров двадцать и тут увидел сильно изумившую его картину.
Упырь оседлал неподвижное тело какого-то типа в камуфляже и шарил по его карманам. Увидел Хмеля, замер.
– Это он? – спросил Хмель.
– Конечно!
Тогда Хмель включил преговорное устройство и сказал в него:
– Эй!
Этот, в камуфляже, даже не пошевелился. А прежний знакомый Хмелю голос тотчас в переговорнике отозвался:
– Ну ты куда опять пропал?
* * *
Что касается Хмеля, то он бы дал отсюда деру. Как заяц: все равно, куда бежать, только бы здесь не оставаться.
Но упырь не дрогнул. Только желваки играли, выдавая напряжение.
– Ты куда пропал? – после паузы повторил голос в переговорном устройстве.
Хмель смотрел на эту штуковину с ужасом.
– Ответь ему! – скомандовал упырь.
– Что я скажу?
– Пусть выйдет на дорогу! Ты должен его видеть! Дай две минуты! Если не появится – до свидания!
Хмель сделал над собой усилие, чтобы нажать на клавишу.
– Я вас не вижу! – произнес он срывающимся голосом. – Две минуты даю! Выйти на дорогу, показаться! Если я вас не увижу – до свидания!
– Ты подожди, тут нестыковка какая-то…
– Две минуты! – выпалил Хмель, сходя с ума от страха. – Все, я отключаюсь!
Выключил переговорник.
– Давай сматываться! – глянул на упыря умоляюще. – Зачем мы здесь?
– Затем! – сказал упырь. – Если он не выйдет, тогда нет здесь никого, кроме него, наверное. А если появится, не побоится, тогда их много, сволочей.
– И что тогда? – упавшим голосом спросил Хмель.
– Тогда война.
* * *
Никто не вышел на дорогу ни через две минуты, ни через пять.
– Позови его! – кивнул на переговорное устройство упырь.
Хмель попытался вызвать грибника-передовика. Тот не отозвался.
– Просек фишку мужичок, – оценил упырь. – Понял, что попал. Затаился.
Он протянул руку и вдруг откуда-то из травы извлек ружье. То самое, которое Хмель уже видел, – его в своей "Исудзу" привезли охотники, и с этим же ружьем потом бегал по лесу чернявый Леха.
– Он прямо на меня наткнулся, – сказал упырь, отвечая на немой вопрос Хмеля. – Баклан вот этот, – кивнул на бездыханное тело в камуфляже. – Если бы без ружья, я бы жить оставил. Малость придушил бы, а потом – допрос. А так он с оружием – мне деваться некуда.
Хмель смотрел на тело в камуфляже остановившимся взглядом.
– Пойдешь со мной? – спросил упырь.
– Куда?
– В деревню.
– Зачем?
– Там этот, с которым ты разговаривал. Найдем его, – упырь погладил бережно приклад ружья.
– Нет! – замотал головой Хмель.
Никакая сила не смогла бы заставить его отправиться в этот страшный рейд. Упырь тоже это понял.
– Как знаешь, – сказал он. – Жди здесь, пока не вернусь.
Он пополз было к деревне, держа в руке ружье, но вдруг обернулся и сказал:
– Запомни: ни одного из ваших я пальцем не тронул!
Хмель смотрел на него и молчал.
– Я никого не тронул даже пальцем! – повторил упырь.
Наверное, он что-то угадал в молчании Хмеля.
– Почему молчишь? – спросил упырь.
– А Паша?
– Какой Паша?
– Ты ему голову отрезал! – сказал с ненавистью Хмель.
– Да, – спокойно подтвердил упырь.
Хмель ужаснулся.
– Но он мертвый уже был, – сказал упырь. – Труп. Зачем целый труп тащить? Он тяжелый. Я голову отрезал, принес тебе.
– Зачем?!
– Чтобы ты сказал, ваш это или чужой.
Черт побери!
– А зачем мне сейчас это рассказал? – спросил Хмель.
– Затем, что я туда сейчас иду, – махнул рукой в направлении деревни упырь, – а ты здесь остаешься. А на войне, салабон, очень важно, чтобы в тылу спокойно было.
Он уполз. Очень недолго Хмель слышал шорох, но вскоре все стихло. Умел упырь растворяться без следа.
Хмелю было неуютно рядом с трупом. Пополз прочь. И в какой-то момент его внезапно осенило. Пока здесь, в заброшенной деревне, война идет, у него, возможно, есть один-единственный шанс спастись. Если на той дороге, что к шоссе ведет, никто не остался в засаде.
* * *
Хмель так спешил, что в конце концов перешел на бег. Боялся упустить время.
На хутор он наткнулся через пару часов лихорадочных метаний по лесу, когда уже совсем отчаялся. Хутор обошел стороной и дальше двигался вдоль дороги, не выходя из леса на открытые участки.
Машину, которую в прошлый раз Серега бросил у поваленного дерева, перегородившего дорогу, Хмель увидел издали, но вид она имела странный. Приблизившись, он обнаружил, в чем причина: ее сожгли. Она стояла черная, без стекол, на железных дисках колес, потому что шины превратились в прах.
К машине Хмель не подошел, продолжал двигаться вдоль дороги, с замиранием сердца ждал, когда увидит труп несчастного Сереги, и с запозданием понял, что уже давно прошел то место, где он не так давно наткнулся на труп и где лежал в ночи, настороженно ловя теплый сигаретный дым. Получалось, что труп исчез, и, лишенный единственного здесь ориентира, Хмель проскочил то место, где его могла бы ждать засада. Еще не веря до конца, что все обошлось, Хмель прибавил шаг и затрусил рысцой вдоль дороги.
Прошло довольно много времени, прежде чем Хмель услышал где-то впереди едва различимый шум – не лесной, а иной, который Хмель сразу выделил из всех прочих звуков. Где-то далеко мчалась машина, именно мчалась, а не ползла еле-еле по лесной дороге. В той стороне, куда шел Хмель, было шоссе.
Он не ошибся.
К трассе Хмель вышел примерно через час. Машины проходили часто, но ни одна не остановилась, хотя Хмель старательно тянул руку. Слишком непрезентабельный вид у него был: одежда грязная и местами порвана, сам Хмель небрит и вообще вид имел диковатый.
Он пошел пешком и через пару часов вышел к безлюдной автобусной остановке.
Еще через час пришел автобус.
Хмелю было все равно, куда ехать.
* * *
Водитель хотел получить с Хмеля деньги за проезд.
Денег не было.
Водитель, молодой парнишка, под взглядом Хмеля смешался и отступил. Было от чего смутиться. Хмель был не стар, но сед, и взгляд у него был такой, какой встречается у людей, многое переживших и настрадавшихся. От таких стараются держаться подальше, будто они какие-то чумные.
Лес за окном автобуса отступил. Пошли поля. Хмель увидел вдалеке дома какого-то поселка, мост через реку и зеленую электричку на том мосту. Попросил водителя остановить автобус, вышел на дорогу, дождался, пока автобус скроется, и двинулся через поля к реке. С расстоянием он сильно обманулся, путь к реке оказался намного длиннее, чем представлялось сначала, но он дошел до воды в конце концов и долго плескался в полном одиночестве, смывая с себя грязь последних дней и свои страхи вместе с этой грязью.
Вечерело. Надо было торопиться.
Хмель пошел через поля к поселку.
Здесь была тихая несуетная жизнь. Людей почти не видно. Где-то прокричал петух. Пробежала по своим делам нелюбопытная дворняга. Прямо на улице на веревках сохло белье. В лабиринте свежевыстиранных вещей Хмель отыскал рубашку и штаны, сгреб их в охапку и припустил прочь со своей добычей. Никто за ним не гнался. Хмель переоделся в чистое, свою растерзанную одежду бросил под кустом. Но прежде выгреб из карманов то, что там было: ключи от квартиры, монету в две копейки, еще одну монету, пятирублевую, проездной билет… Не было документов. Исчезли паспорт и офисный пропуск. До этого момента Хмель о них не вспоминал и теперь не мог сказать точно, где и когда их видел в последний раз. Мучительно пытался вспомнить. И догадался, что документы сейчас наверняка у упыря. Когда упырь Хмеля допрашивал, Хмеля удивляла его проницательность. Тот слишком многое о Хмеле знал. Вот откуда его сведения: он забрал у Хмеля документы, пока тот был без чувств.
Хмель расстроился. Вряд ли потеря документов могла грозить ему чем-то серьезным, но лишние хлопоты, конечно, обеспечены.
Он вышел к железнодорожной станции. Из расписания узнал, что отсюда ходят электрички до Твери. Ближайшая по времени – через полтора часа. Эти полтора часа Хмель пересидел в кустах неподалеку – не хотел светиться на перроне, где у него могли потребовать предъявить документы.
Пришла электричка. Хмель вошел в вагон. Двери закрылись, электричка отправилась. Только тогда Хмель осознал, что все самое страшное осталось позади.
* * *
В Москву Хмель приехал ранним утром. За стеклом вагонного окна он видел с давних пор знакомую ему картину: высотные дома, оживленное перемещение запрудивших улицы машин, суету пешеходов, рекламные щиты со счастливыми физиономиями тех, кто только недавно открыл для себя какую-нибудь новую супер-пупер зубную пасту или стиральный порошок – и на все это Хмель смотрел взглядом пережившего потрясение человека, который не понимает, как это люди могут жить, как прежде, после того, что с ним, Хмелем, произошло.
Так люди возвращаются с войны. Те, кто страшное время пересидел в тылу, для них чужие. Но они и сами отныне изгои.
Хмель вошел в квартиру, как входит в гостиничный номер какой-нибудь оленевод, впервые оказавшийся в большом городе: все окружающее непривычно и все способно удивлять. Хмель щелкнул выключателем – загорелся свет. Открыл кран – потекла вода. Он бродил по квартире, брал в руки разные предметы – он будто видел их впервые, они были из какой-то прошлой, давно им позабытой жизни.
Как был, в одежде и обуви, он упал на диван и уставился в потолок.
Мыслей не было, одни обрывки.
Хмель не заметил, как заснул.