Встретившись с несчастной подругой Милены Лолитой Грицацуевой, Рокотов-младший внимательно выслушал ее рассказ о трагическом происшествии, после чего потерзал ее своими дотошными вопросами. Перед ним лежал листок бумаги, на который он записывал ключевые слова, не только помогавшие восстановить последовательность событий, но и насторожившие его.
Выслушав ответ на последний вопрос, Константин сделал паузу и ушел в себя. Пауза затянулась надолго, и несчастная мать нет-нет да бросала нетерпеливый взор на свою подругу, которая успокаивающим взглядом подбадривала ее, давая понять, что нужно набраться терпения.
Наконец Константин задумчиво проговорил:
- Вы сказали, что вас позвали вернуться за справкой, которую вы забыли, я правильно понял?
- Да, все именно так и было.
- А какую справку вы забыли?
- Сейчас. - Лолита встала, принесла из комнаты сумочку и вынула из нее листок.
Константин развернул его: это был какой-то рецепт.
- Кто выписывал вам это лекарство? - спросил он.
- Врач, наверное, - не очень уверенно ответила Грицацуева.
- Наверное? Вы что, не помните?
- Если честно, нет. - Она виновато пожала плечами и спросила: - Разве это важно?
- Более чем! - серьезно сказал Константин. - Прочтите! - Он вернул листок ей.
- Ну… радедорм, по две таблетки в день… Я что-то не понимаю…
- Нет, вы прочитайте, на кого выписан рецепт!
- Ну… Ой, это же не мой рецепт! - растерянно воскликнула женщина. - Лейкина какая-то…
- А теперь еще раз, но со всеми подробностями расскажите, начиная с того самого момента, как вы вышли с ребенком из дверей поликлиники, но прошу вас: как можно подробнее, со всеми деталями и нюансами, даже если они вам покажутся неважными или странными.
- Хорошо, попробую… Вышла на улицу, уложила Васеньку в коляску, и в этот момент меня окликнули. Сказали, что я забыла у врача какой-то документ.
- Нет, так не пойдет, - прервал Константин. - Кто окликнул? Как обратились? Точные слова, как назвали документ. Пожалуйста, как можно подробнее, - еще раз повторил он.
- Сейчас. - Лолита наморщила лоб, стараясь вспомнить все, о чем просит этот дотошный парень. - Значит, так. Эта женщина спросила: "Вы - Грицацуева?" Говорю: "Да…"
- Стоп, я же просил подробнее, - недовольно прервал Константин.
- Так я и так дословно говорю! - Она едва сдерживалась, чтобы не расплакаться.
- Да вы успокойтесь, пожалуйста, и не обижайтесь, что я вас так терзаю!
- Да нет, я не обижаюсь, просто не поняла, что я упустила в этот раз…
- Вы сказали - ЭТА ЖЕНЩИНА! Какая женщина? Как выглядит? Сколько ей лет и так далее и тому подобное.
- А, поняла! Эта женщина там, в поликлинике, работает, санитаркой: я ее не раз там видела. Ей за шестьдесят, не меньше. Вот она и спрашивает: "Вы - Грицацуева?" Отвечаю - я. "Вы, - говорит, - забыли в кабинете какой-то документ…" - Перехватив взгляд Константина, Лолита повторила: - Именно так и сказала: "Какой-то документ…" Я и вернулась.
- У входа в поликлинику кто-нибудь был?
- В том-то и дело, что никого, как назло!
- Хорошо, дальше.
- Я постучалась в дверь, услышала: "войдите", открыла дверь и сказала: "Извините, я кое-что забыла у вас!"
- Врачиха и говорит: "Да, знаю, вон там" и кивнула на пеленальный столик, я взяла, сунула в сумку и быстро вернулась на улицу, а Васеньки нет. Коляска на месте стоит, а его нет! И всего-то каких-то три минуты, никак не больше!
- Она вновь всхлипнула.
- И снова никого у входа?
- Никого!
- И машин никаких?
- Машин? - растерянно переспросила она. - Вблизи нет, не было… Хотя, - она вновь наморщила лоб, - одна проезжала….
- Проезжала или отъезжала?
- Насколько я помню, я видела, как она ехала.
- Но она могла и ОТЪЕЗЖАТЬ?
- Наверное, могла, - не очень уверенно ответила женщина.
- Номер или хотя бы марку, случайно, не запомнили?
- Номер, конечно же, нет: у меня отвратительная память на цифры, а вот марку - "БМВ" серебристого цвета, похоже, последней модификации… Во всяком случае, она не старше двух-трех лет. - Лолита наморщила лоб, пытаясь что-нибудь вспомнить, и тут же воскликнула:
- Вспомнила! В стекле задней дверцы я видела паутину…
- Паутину? В каком смысле?
- Ну стекло треснутое и трещины в виде паутины, - пояснила женщина.
- Это уже кое-что. - Константин явно повеселел. - Больше ничего не запомнили? Может, приметы водителя или пассажира? Не важно…
- Вроде нет. - Лолита так напряглась, что ее лоб покрылся бисеринками пота. - Не знаю, может, показалось, но он был лысый совсем.
- Кто, водитель?
- Нет, водитель был с другой стороны, и я его не видела, лысый сидел спереди, рядом с водителем, а еще кажется, что у него был шрам.
- Шрам? Где? - встрепенулся он.
- Здесь, кажется. - Она провела рукой по щеке.
- Ну ты и глазастая! - довольный, заметил Рокотов и пометил что-то в своем листочке.
- Скажите, вы найдете Васеньку? - дрожащим голосом спросила Грицацуева.
- Во всяком случае, сделаю все возможно и… даже невозможное! - твердо заверил Константин.
- И не жалейте затрат: сколько нужно будет, столько просите! Как вы думаете, почему похитители не звонят? Это хорошо или плохо?
- Вы говорите, что сотрудники милиции проверили все больницы и все морги, но не обнаружили вашего сына?
- Да, мы с мужем даже награду объявили тому, кто окажет помощь в поисках сына.
- Награда это хорошо, - задумчиво проговорил он, стараясь скрыть недовольство по этому поводу: тут уж ничего не исправишь. - Похитители не звонят потому, что они выкрали ребенка не для того, чтобы получить выкуп, - это слишком опасно и хлопотно…
- Тогда для чего? - растерялась бедная женщина.
- Может быть несколько версий: во-первых, для себя. Какая-нибудь бездетная, отчаявшаяся семья таким образом решила обзавестись ребенком.
- Как же так можно, господи? - всхлипнула женщина.
- Во-вторых, для бизнеса", - не обращая внимания, продолжил он, но, увидев недоуменный взгляд, пояснил: - Таким способом некоторые лженищие зарабатывают подаяние. Ведь нищему с ребенком подают охотнее. Наконец, в-третьих, могли похитить для продажи.
- Какое кощунство!
- Во всех этих версиях есть один положительный фактор: ребенок жив!
- Так я могу надеяться?
- Надежду никогда не нужно терять. Когда они вышли от Лолиты, Милена с восторгом провозгласила:
- Ну ты, Барсик, гений! Настоящий гений сыска!
- Ты наговоришь… - смутился он.
- Как ловко ты вытянул из нее все детали. Думаешь, санитарка связана с похищением?
- Вполне возможно, - задумчиво проговорил Константин, пытаясь вспомнить, откуда ему известны эти приметы - лысый, да еще со шрамом? Очень интересно…
Рокотов-старший, поручив оперативнику разобраться с террористами и попытаться выяснить личность погибшего спутника Савелия, отвез Говоркова на дачу Богомолова, сдал его на попечение супруги генерала и, договорившись с врачами Института Склифосовского о его лечении, вернулся на работу.
- Ну, как мой крестник? - первым делом поинтересовался генерал.
- Сдан под неусыпное наблюдение в надежные руки вашей супруги и врачам Склифа, - бодро доложил полковник.
- А кто эти террористы?
- А… - брезгливо махнул рукой помощник. - "Голубые", да еще и наркоманы к тому же, которым надоело терпеть якобы постоянное унижение в нашей стране. Надо же такое выдумать! Но мне кажется, это прикрытие: видно, обкололись и решили попробовать использовать идею с "голубым раем"…
- В Копенгагене, что ли? - усмехнулся генерал.
- Точно! - воскликнул полковник, удивляясь догадливости шефа. - Денег не было, а "дури" хотелось, да и мечта звала. У них будто бы творческий коллектив сложился: песни, танцы - все в "голубом" стиле. Это теперь модно. И они, идиоты, решили таким образом привлечь к себе внимание прессы и телевидения - попасть в датскую тюрьму, там записать диск, сделать клип… Ну, в общем, бред полный. Точно рассчитан на Запад! И их точно кто-то направлял оттуда. Похоже, они, ко всему прочему, еще и шизанутые.
- Шизанутые или нет, но могли бы и проскочить, не попади, на их беду, на борт мой "крестник". Ума не приложу, как ему в таком состоянии удалось их усмирить?
- Доцент из Склифа, который подключился к исследованию в последний момент, осмотрел нашего героя и высказал предположение, что неожиданный не плеск его активности вызван перепадом давления. Но это пока только лишь предположение.
- Что с прессой?
- Договорился, пока самолет не прилетит в Будапешт, никакой информации не будет напечатано.
- Когда вылет?
- Через час пятьдесят минут, - взглянув на часы, ответил Рокотов.
- Выходит, у нас в запасе около четырех часов.
- А может быть, и больше, - задумчиво проговорил полковник и тут же пояснил: - Везде будет сообщение, что рейс задерживается по техническим причинам.
- Думаете, Тиму Роту не сообщили, что самолет с "объектом" уже в воздухе?
- Наверняка сообщили. Но уверен, что пока ему никто не сообщил о террористах и о том, что рейс
- А он и не знает.
- Тогда как он сообщит, что группа его не обнаружила? - никак не мог "врубиться" генерал, усталый от множества иных проблем.
- Да не будет он сообщать об этом, - поморщился полковник. - Колокольников сообщит своему TР, что наш Мануйлов вылетел в Нью-Йорк, а это само собой…
- Означает, что группа захвата не обнаружила искомый "объект" и ни в какой Будапешт он не вылетал! - закончил за него Богомолов, догадавшийся наконец, что имел в виду его помощник. - Представляю, что ожидает того агента, который поспешил обрадовать шефа вестью о захвате Савелия!..
- Вот именно.
- Это же так очевидно, доктор Ватсон! - язвительно процитировал Константин Иванович. - Кстати, нужно сообщить о случившемся Воронову.
- Извините, но напоминаю, что вы же лично командировали его в Омскую дивизию, - осторожно отметил помощник.
- Он что, еще не вернулся? - Генерал сделал и ид, что все помнит, хотя действительно совсем упустил из виду, что несколько дней назад отправил Воронова в Омск.
Дело в том, что на командование одной из воинских частей, расположенных под Омском, поступили жалобы из общественной организации "Материнский фонд защиты военнослужащих". В этой воинской части произошло несколько странных смертей новобранцев. Свидетельства смерти каждого были словно написаны под копирку: "Умер от острого гнойного перитонита" или "покончил жизнь самоубийством".
прибудет в порт назначения с большим опозданием. Сначала он узнает об опоздании самолета, после чего придет новость о том, что "объект" на борту отсутствует. Он не поверит и потребует у Москвы подробных объяснений. Во всяком случае, я бы на его месте именно так и поступил.
- А знаешь, очень даже может быть, - согласился Богомолов и вдруг весело воскликнул: - А мы Тиму Роту еще больше мозги запудрим!
- Каким образом?
- А пускай он еще получит и от Колокольникова "ценное" послание, что интересующий его "объект" вылетит в Нью-Йорк завтра, во вторник.
- Так это сообщение придет позже того, где говорится, что он уже вылетел в Будапешт. Разве Колокольников не знает об этом?
- Знает, не знает - какая разница? Пусть они ломают голову над тем, куда он вылетел или вылетит. Именно это я и хотел сделать до захвата группы, а сейчас… Они рано или поздно должны же доложить об исполнении приказа или о его провале.
- Или о том, что искомый "объект" ими пока не обнаружен! - заговорщически прищурился полковник Рокотов.
- Или о том, что искомый "объект" ими пока не обнаружен, - машинально подтвердил генерал. - То есть когда будапештский самолет прилетит без него. Да у Тима Рота сдвиг по фазе произойдет, - рассмеялся генерал, довольно потирая ладони. - Кто это сделает? Кто сообщит?
- Так Колокольников и сообщит, - усмехнулся полковник.
- А откуда он знает, что за Мануйловым послана группа? - не понял Богомолов.
Комиссия Министерства обороны, направленная туда, не обнаружила каких-либо нарушений, но матери погибших не захотели мириться не только с диагнозами врачей, но и с выводами министерской комиссии и продолжали жаловаться во все инстанции. Дело приобрело широкий общественный резонанс и вот-вот могло привести к очередному международному скандалу и шумихе по поводу вечного нарушения прав человека в России. С учетом предстоящих визитов нового Президента в страны Европы это могло негативно отразиться на его имидже и сказаться на результатах поездок.
Несколько дней назад Богомолову позвонил Щенников, глава Администрации Президента, и, ссылаясь на запрос депутатского комитета по обороне, попросил подключиться к этому делу и "разобраться со всей строгостью". Отказаться было невозможно, и после недолгих размышлений Богомолов послал в злополучную часть майора Воронова…
- Когда он возвращается?
- Командировка выписана до пятницы, а там… кто его знает… - пожал плечами Рокотов.
- Как только вернется - сразу ко мне!
- Хорошо, Константин Иванович.
- Вот и ладненько. Соедините-ка вы меня с моей благоверной: как там мой "крестник" поживает-чувствует.
- Было бы что плохое, уже бы позвонили.
- И все-таки…
- Как скажете, Константин Иванович, вы начальник! - деланно зевнул полковник.
- Не ерничай, Миша. Тебе это совсем не к лицу Кстати, а где мой племянник? - неожиданно спросил генерал.
- Сам не понимаю, куда пропал. Звоню-звоню, но никто не отвечает.
- Загулял, видно. Здесь такие дела творятся, а он…
- Представляю, как он переживать будет, когда узнает… На проводе ваша супруга, Константин Иванович, - провозгласил он торжественно, протянул трубку и вежливо спросил: - Я могу быть свободным?
- Иди, шут гороховый, - с улыбкой подтолкнул его генерал. - Слушаю, дорогая! Как там мой "крестник"?..
Следственные разборки в Омске и Москве
Майор Воронов, получив задание Богомолова, первым делом обратился в обычную кассу "Аэрофлота", где с удивлением обнаружил, что билеты есть только на рейсы в конце недели: именно в эти дни в Омске проходит какое-то совещание нефтегазовых корпораций, и все рейсы в этом направлении забиты до отказа. Это Воронова никак не устраивало. И он решил использовать свое служебное положение.
Для командировки его снабдили серьезным документом руководства ФСБ, гласившим: "Всем службам Министерства обороны, главам администраций Омска и Омской области. Оказывать всяческое содействие майору Воронову, выполняющему важное государственное задание. Все расходы, связанные с оказанием содействия, списать за счет внутренних резервов".
Недолго думая, он связался с руководством военно-транспортной авиации и попросил переправить его в нужную воинскую часть, расположенную в Омской области. Сначала его попытались "футболить" по инстанциям, но, когда прочитали "грозную бумагу", посчитали, что гораздо разумнее "оказать ему содействие". Со всей возможной в такой ситуации любезностью Воронову сказали, что улететь он может даже сегодняшней ночью. Правда, предупредили, что с комфортом на этом транспортном самолете нешибко. О комфорте заговорили в надежде услышать его отказ. Воронов едва не рассмеялся на эту бесхитростную уловку: как бывший десантник, он столько раз летал на транспортных самолетах, что и сосчитать трудно.
Когда Андрей приехал на военный аэродром в Кубинку, самолет уже был загружен: в грузовом отсеке, едва ли не под завязку, были уложены какие-то ящики, тщательно укрепленные специальными такелажными тросами.
Поднявшись по довольно шаткому сооружению, называемому, видно в насмешку, трапом, Андрей вошел внутрь самолета, сунул под крепления свой чемодан, преодолел еще одну лесенку и оказался в пассажирском отсеке, рассчитанном на три, максимум на четыре человека. Во всяком случае, стационарных; металлических авиакресел там было всего три. Еще; имелось дополнительное: откидное, как в кинотеатрах.
Когда Воронов вошел в отсек, там уже находилось пять человек: причем пятый уселся на каком-то деревянном ящике, в буквальном смысле втиснутом в это тесное пространство. Чтобы поставить еще какой-нибудь ящик, и мечтать не приходилось. Только теперь Воронов понял хитрую усмешку подполковника ВТА, не обещавшего комфорт. Придраться было не к чему! Все в пассажирском отсеке были военные, да к тому же каждый из них был выше его званием. Трое - сидевшие в креслах - полковники и двое - подполковники. Тот, что устроился на ящике, был примерно одного возраста с Вороновым. При его появлении все не очень ласково взглянули на него: Андрей догадался почему - он был в гражданской одежде.
- Добрый вечер всем, - дружелюбно проговорил Андрей и представился: - Майор Воронов.
За всех ответил подполковник, сидевший на ящике:
- Привет, майор! Подполковник Булавин. - В его голосе явно звучало сочувствие.
Остальные молча кивнули, никак не среагировав, кроме одного моложавого полковника, как-то странно взглянувшего на него.
- Присаживайся, майор! - предложил Булавин, пытаясь хотя бы чуть-чуть сдвинуться в сторону, но колени остальных столь плотно заполняли пространство, что для Воронова высвободилось не более двадцати сантиметров.
- У меня есть идея получше, - с улыбкой произнес он. - Встаньте-ка, пожалуйста… - Булавин удивленно переглянулся с остальными, а Андрей добавил: - Не беспокойтесь. Доверьтесь мне.
Пожав плечами, тот встал, Андрей подхватил его "сиденье" и вышел.
- Ну все, Юрка, три часа стоять будешь за компанию с этим чудным майором!
- ухмыльнулся самый старший по возрасту седовласый полковник.
Остальные дружно рассмеялись, а его коллега по званию, обративший на Воронова внимание ранее, заметил:
- Никогда не верь этим выскочкам.
- Вы что, знаете его? - спросил седовласый с некоторым удивлением.
- Лично - нет, но в Кубинке слышал о нем: это…
Договорить полковник не успел: дверь отсека распахнулась, и Воронов втащил внутрь какой-то объемистый мешок. Бросив его на пол, Андрей весело заметил:
- Думаю, что на обмундировании сидеть мягче, чем на деревянном ящике.
На этот раз рассмеялся подполковник Булавин, оценивший идею своего визави:
- Смекалистый ты, однако, майор!
Когда они удобно развалились на мягком ложе, на лицах остальных читалась явная зависть: предложи любому поменяться, и каждый согласился бы, не раздумывая.
Наступило неловкое молчание, продолжавшееся до самого взлета. Шум от двигателей был таким сильным, что общаться можно было, либо переходя на крик, если хотел поговорить с тем, кто сидел напротив, либо, не повышая голоса, с рядом сидящим, но говорить следовало прямо на ухо.
Так и поступил сосед Воронова: он наклонился к его уху и громко произнес:
- Юрием меня кличут" - и протянул руку.
- Андрей, - крепко пожав ему руку, представился Воронов. - Из отпуска?
- Нет, на ковер вызывали… - Явно не желая вдаваться в подробности, подполковник тут же перевел разговор на Андрея. А ты по какому случаю в наши края? По делу или на отдых: рыбки порыбачить?