- Ладно, Наталья, - сказал он. - Не переживай особенно. Очень, конечно, плохо, что не удалось нам с тобой про жисть поговорить. Помнишь, как в той песне: "Наташка, Наташка, ей-богу, не вру, ты словно ромашка стоишь на ветру?" А заканчивается та песня так: "Нам было приятно, но ты уж прости - пора мне обратно, пора мне идти". В общем, Наталья, буду жив, позвоню.
Он повесил трубку и в очередной раз огляделся по сторонам.
Вокруг были не очень спешащие люди, Клюев рядом стоял.
- Слушай, Женя, я думаю, что Урванцеву позвонить надо? Как ты думаешь, где он может сейчас находиться?
11
22 сентября, среда.
Москва.
Этот человек знал невидимый город едва ли не лучше, нежели город, расположенный над ним. "Верхний" город назывался Москвой. Разумеется, и Москва не была полностью знакома всем, родившимся и состарившимся здесь людям. Существовали в городе уголки и даже участки площадью в несколько гектаров, которые назывались секретными объектами, "почтовыми ящиками" и т. п.
А "нижний город" был известен исчезающе малой части населения "верхнего" и названия не имел. Вообще-то подземный город следовало бы назвать городом-архипелагом, поскольку не все его части сообщались между собой.
И в этом архипелаге были большие острова, на которых, подобно роте или даже нескольким полкам Робинзонов Крузо могли не один год просуществовать большие сообщества людей. Здесь существовали системы вентиляции, кондиционирования, водоочистки, здесь функционировал транспорт, не говоря уже о просто гигантских запасах продовольствия и топлива и о существовании систем производства электроэнергии.
Но довольно узкий круг людей, собравшихся сегодня, мало интересовал подземный город в целом. Эти люди знали, где находится та часть "нижнего" города, в которой можно пересидеть даже ядерную войну со всеми ее последствиями - разумеется, при условии, что убежище не будет находиться в эпицентре взрыва.
А собрались сегодня министр внутренних дел Виктор Ерин, министр безопасности Николай Галушко, временно отстраненный от выполнения обязанностей первого вице-премьера Владимир Бурейко, комендант Москвы генерал-лейтенант Куликов и представитель службы охраны Президента генерал-майор Великжанин.
Собравшихся интересовала возможность проникновения в Белый дом после того, как он будет взят в плотное многослойное кольцо блокады, через подземные коммуникации, а значит, и возможность снабжения осажденных боеприпасами, пищей, водой, медикаментами.
Пока что среди команды Президента царила растерянность. Уже на следующий день после обнародования Указа № 1400 к Белому дому стали стекаться массы его добровольных защитников, и явно прослеживалась тенденция к значительному увеличению их числа. После того, как "Свобода'", "Би-Би-Си", "Си-Эн-Эн" и другие известнейшие информационные агентствa как-то cразy, будто знали обо всем, что должно было случиться, заранее, в один голос заговорили о кризисе в России, Президент впал в неожиданную ярость отчаяния, весьма усугубленную воздействием больших доз алкоголя, принимаемых в течение вот уже нескольких дней. Только срочно вызванный Бурбулис смог хоть немного успокоить его.
Единого мнения о том, что нужно делать дальше с защитниками Белого дома, после того, как решено было прекратить подачу туда электроэнергии и воды, не существовало. Хотя, конечно, большинство из команды Президента склонялось к тому, чтобы блокировать здание парламента поплотнее - полбеды еще, когда не функционирует канализация, а вот просидев несколько дней без пищи, многие резко поменяют свои политические пристрастия.
Министр безопасности рассмотрел возможность проникновения через подземные ходы в цитадель защитников Конституции групп "Альфа" и "Вымпел", способных, по его мнению, быстро и относительно малой кровью решить проблему. Но Галушко умалчивал о том, что офицеры этих спецгрупп вообще отказываются от любых форм штурма - будь это штурм с воздуха, с земли или из-под земли. Но не владеющий ситуацией министр безопасности блефовал, делая вид, что его ведомство готово в любой момент нейтрализовать защиту Белого дома. Конечно, заявление новоявленного главы некогда всесильного ведомства никто не воспринимал достаточно серьезно. Вообще практически у всех из высшего руководства сложилось впечатление о Галушко как о фигуре слишком незначительной, чтобы достаточно долго занимать пост министра безопасности.
Министр внутренних дел Виктор Ерин чувствовал себя если и ненамного увереннее, чем Галушко, но держался пободрее. Конечно, преступность в России уже практически полностью вышла из под контроля. Конечно, весь аппарат МВД донизу прогнил, разъедаемый коррупцией. Ерин не контролировал даже действия своих подчиненных - ведь среди защитников Белого дома были и милиционеры. Но все эти минусы, пусть даже и слишком серьезные, слишком существенные, перекрывались одним большим плюсом - Ерин был в фаворе у Президента, он был своим. Он доказал личную преданность во время майских волнений нынешнего года. Недавно полученное им звание генерала армии говорило о многом.
Ерин готов был не пожалеть сил и средств для того, чтобы в данной ситуации навести порядок любой ценой, хотя вслух он высказывался против штурма здания парламента.
А еще у Ерина существовали кое-какие интересы по отношению к Белому дому, точнее - к возможной его блокаде с использованием подземных ходов.
Присутствовавшсго на совещании Бурейко интересовало, конечно, как можно более быстрое падение парламента - ведь один из самыx главных его врагов Степанков полностью дискредитировал себя, находясь вместе с такими одиозными фигурами как Ачалов, Варенников, Дунаев и Руцкой. То же самое можно было сказать и о главе Конституционного Суда Зорькине, хотя последний никогда не представлял из себя достаточно серьезного политического противника для Бурейко - да, Бурейко мог ликовать сейчас, праздновать полную победу - разве что ненамного отодвинутую по времени - если бы не одно "но": Коржаков сказал, что Степанков располагает серьезными козырями против него, каким-то путем к Генеральному Прокурору все же попал "компромат". Разумеется, Коржаков в общих чертах знал, что за материал попал к Степанкову, но он ни в коем случае не мог дать понять это Бурейко - генерал-майор хорошо усвоил правила аппаратных игр. А Бурейко был, есть и будет в аппарате, роль его всегда. будет оставаться значительной, вне зависимости от того, какой официальный пост он займет завтра.
Великжанин, личный друг и подчиненный Коржакова, присутствовал на совещании, во-первых, для того, чтобы знать, какой информацией располагает этот следопыт о подземных ходах - плохо, если он знает слишком много, больше, чем люди из Управления охраны. А во-вторых, он обязан был знать что здесь говорится, какие у кого существуют мнения, какие кто готов принять решения. Вторую свою миссию, в отличие от первой, Великжанин и не скрывал. Он знал, что последнее слово в создавшейся ситуации должно остаться за его другом и шефом. Великжанин был почти на десять лет старше Коржакова, которому в этом году исполнилось сорок три, но он видел не одну взошедшую и засветившуюся звезду на политическом небосклоне и сейчас знал наверняка - через очень короткое время звезда Коржакова засияет ярче всех.
Между тем знаток подземных сообщений продолжал обозначения на вывешенной для всеобщего обозрения карте-схеме:
- Существует старый ход, идущий параллельно Большой Грузинской и Конюшковской улицам, пересекающий внизу улицу Рочдельскую.
- Позвольте, но ведь он пересекает линии метро между "Краснопресненская" и "1905 года", - возразил внимательно следивший за объяснением генерал-лейтенант Куликов.
- Он проходит на несколько метров выше тоннеля метро.
- И во время строительства тоннеля не завалился?
- Представьте себе, нет. Этот ход достаточно хорошо укреплен. Один его конец, со стороны зоопарка, открыт, а со стороны Рочдельской улицы заделан. Если разобрать эту заделку...
- ... То можно запустить в Белый дом зверей, - сострил Великжанин.
Никто почему-то не засмеялся, но Великжанина это не смутило. Он продолжал с хмурой рассеянностью внимать городскому спелеологу, всецело занятый выполнением своей основной задачи - выяснением осведомленности последнего. Сам-то Великжанин прекрасно знал, что со стороны американского посольства - знали ведь, когда вселяли туда американцев - существуют в целости и сохранности смотровые люки системы водоснабжения и телефонных сетей, в стенах которых размещены замаскированные дверцы, ведущие в сухой и чистый тоннель, который как раз и выходит под Белым домом наверх.
- Можно также воспользоваться очень удобным и, я бы даже сказал, просторным тоннелем, идущим от подземной линии, протянувшейся параллельно Киевской линии метро. Этот тоннель пересекается несколькими старыми ходами, один из которых, по моим данным, выходит как раз на Белый дом.
А вот это сообщение весьма насторожило Ерина. Едва дождавшись окончания совещания, он позвонил своей старой знакомой, некогда занимавшей весьма высокий пост в Советском Комитете защиты мира, а ныне подвизавшейся в одном из общественных фондов Российской Федерации.
- Валентина Макаровна, - сказал министр, - нам бы надо срочно встретиться.
- С вами готова встречаться хоть каждый день, - дама явно польстила министру, не отличающемуся неотразимой внешностью.
- Дело достаточно серьезное, Валентина Макаровна, - ровным, нудноватым голосом произнес Ерин, и его хорошая знакомая поняла, что дело и впрямь серьезное.
Через полчаса она уже была в кабинете министра внутренних дел. Опасающийся подслушивания Ерин отвел даму в комнату отдыха, предварительно сухо извинившись за невольное создание интимной обстановки.
- Валентина Макаровна, - сказал он. - Ваш склад, что находится под Новым Арбатом, надо срочно куда-то перебазировать.
- А куда же я его перебазирую? Там одних только коробок с питанием тысяч сто штук будет.
Коробки с питанием были из нескольких партий гуманитарной помощи. Валентина Макаровна очень правдоподобно изображала милую и трогательную нерасторопность, из-за которой она не смогла вовремя распределить накатывающуюся вал за валом гуманитарную помощь среди нуждающихся.
Теперь она с такой же трогательной непосредственностью ужаснулась, что коробки и контейнеры с грузом помощи куда-то исчезнут - ей докладывают об этом, ведь она сама не в состоянии попасть на этот подземный склад.
* * *
Не одни только Клюев и Бирюков испытывали всяческий дискомфорт и, как могли, отбивались от свалившихся на них с утра разных неприятностей - Кирилл Беклемишев, сосредоточенно бубнивший под нос тоже с самого утра, что, возможно, сегодня домой и не вернется, был полон мрачноватых предчувствий. А предчувствия основывались на достоверной информации. Его коллеги, которые изловчились перехватить радиотелефонный разговор, ведущийся между подразделениями одной весьма влиятельной и могущественней службы, принесли на днях тревожную весть: на их банк, офис которого расположился в одном из зданий на Новом Арбате, эта самая служба готовила налет.
Положение, что и говорить, было незавидным. Потому что служба называлась Главным управлением охраны и ей было позволено все или почти все - никто не знал на самом деле, существует ли еще "или". Противодействовать этой силе было равнозначно противодействию ветру, грозе, наводнению или еще какой-то стихии - от того, другого и третьего можно было только спрятаться, скрыться. Но по долгу службы, а точнее, по условиям контракта Беклемишев обязан был защищать все движимое и недвижимое имущество банка от посягательств на него кого бы то ни было.
Добро бы налет готовила организация, к которой подходит определение "преступная группировка" - в этом случае все болееили менее определено, можно поставить в известность правоохранительные органы (хотя особо рассчитывать на помощь с их стороны не приходилось) и применить оружие, право на ношение которого имеется.
В данном случае тоже вроде все было определено, но единственное, что можно было предпринять - это поставить в известность, например, муниципальную милицию, в надежде, что там у кого-то есть зуб на Главное управление охраны.
Беклемишев сообщил о перехваченном разговоре управляющему банком, который находился в явной немилости у всесильного Коржакова, тот поблагодарил и стал связываться со своими влиятельными знакомыми из ведомства Президента.
Все эти меры предосторожности, пожалуй, были равнозначны подушке, прихваченной с собой на случай прыжка на асфальт с четвертого этажа.
А когда вечером Беклемишев увидел и услышал по телевизору выступление Президента, он уразумел, что ситуация становится на порядок хуже - теперь того и жди, введут чрезвычайное положение, тогда уж качать права обычным ментам будет бессмысленно, не то что Главному управлению охраны.
Но до обеда второго сентября ничего не случилось, и Беклемишев, немного даже удивившись, стал успокаиваться...
* * *
Бирюков глубоко вздохнул и сделал третью попытку, крутанув диск семь раз подряд. Опять номер был занят. И только с четвертой попытки удалось пробиться. Ответил мужской голос:
- Вас слушают.
- Мне мужей Алексей Урванцев, - заявил Бирюков.
- Всем он нужен, нарасхват прямо-таки. А вы, собственно, откуда? Кто вы?
- Скажите, что я от его сестры, и он все поймет.
- Вон как? - чувствовалось, что на том конце провода находится удивительно спокойный и покладистый мужик. - Ладно, попытаемся добыть вам Урванцева.
Было слышно, как он прокричал несколько раз: "Урванцев! Урванцева найдите, к телефону его срочно. Родственник какой-то зовет." Еще в трубке слышались голоса, какой-то стук, скрежет. Интересно, где это все-таки?
Не питавшему особой надежды на то, что Урванцева разыщут, Бирюкову пришлось удивиться уже в который за сегодня раз. Урванцева нашли, и он взял трубку.
- Послушайте, - начал было объяснять Бирюков, - я знакомый Наташи, вашей сестры, вы только что говорили с ней о нас. У нас сложилось такое положение, что...
- Ваше пожелание в общих чертах мне известно, - перебил Бирюкова какой то на удивление невоенный голос. - Вас уже отпустили?
- Можно сказать, что мы сами... отпустились.
- Даже гак?.. В любом случае вам нежелательно сейчас разгуливать по городу.
- Мы их, конечно, спросить не успели, - сказал Бирюков, - но, скорее всего, мы им не очень нужны были.
- Догадываюсь, что им нужен был я. Но сейчас ведь разбираться особенно не будут, поверьте мне. В общем, лучше всего будет, наверное, если вы приедете ко мне.
- А где вы находитесь?
- Там, где и должен находиться - в здании на Краснопресненской набережной.
- Это в Белом доме, что ли? - Бирюков понизил голос.
- Да в здании Верховного Совета, - Урванцев произнес название уже не существующего органа власти без аффектации.
- Однако... - Бирюков мимикой спросил у Клюева: как, мол, тебе такой поворот событий? Клюев тоже ответил: годится, где наша не пропадала.
И они договорились с Урванцевым, что тот встретит их, только гостям, когда они попадут в здание, надо будет позвонить по внутреннему телефону.
- Во чудеса, - удивился Бирюков, - когда они ехали в метро, - а я-то думал, что гам уже менты в три ряда стоят.
Менты в три ряда, конечно, не стояли, и баррикады перед зданием производили впечатление если не игрушечных, то бутафорских уж точно.
Урванцев оказался стройным, молодо выглядевшим, усатым, одетым в офицерскую полевую форму. Лицом он походил на сестру.
Гости в нескольких словах рассказали о себе, описав и события, произошедшие сегодня до их визита к Наталье Урванцевой.
- Что же, господа, - подытожил их изложение Урванцев, - не нравитесь вы государству, это я точно могу сказать. И вы, судя по внешнему виду, раньше служили в армии, так?
- Только я, - улыбнулся Клюев. - Да и то не совсем в армии.
- А как это "не совсем"? - прищурился Урванцев.
- Спецназ КГБ.
- У-у! Вот бы нам таких побольше!
- Вы имеете в виду - сюда, в здание парламента?
- Эх, в том-то и дело, что нет. Если мы будем здесь сидеть, как в мышеловке, они нас, соответственно, как мышат и передавят.
- Что же тогда - захват телеграфов и вокзалов?
- Телеграф сейчас, допустим, свое значение утерял, а вот телевидение не мешало бы взять. Ведь миллионы продолжают подвергаться мозгопромыванию. Им талдычат про то, что здесь засели люди чуть ли не позавчерашнего дня. А если дело дойдет до штурма Белого дома, то жертвы будут совсем уж бессмысленными - во-первых, противостоять артиллерии, танкам и авиации люди, вооруженные автоматами и гранатометами, просто не смогут. Во-вторых, павшие за Конституцию могут быть уже заранее объявлены врагами народа.
Бирюков думал несколько иначе, он думал о "в-третьих" - сейчас события вокруг Белого дома, вокруг схватки Президента с Верховным Советом девяносто процентов жителей столицы расценивают как шоу, как потеху. Панэм эт циркенес! Хлеба и зрелищ! Любо! Любо!
- Нет, - продолжил Урванцев, - грандиозное сражение здесь, на подступах к Белому дому, не имеет смысла ни с какой стороны. По мне - нет ничего лучше хитрой позиционной войны. Окопы, траншеи, всякие там ходы сообщений - вот где есть деятельности для разведки, - тут он хитро взглянул на Клюева.
А Клюев же вместе с Бирюковым решил, про себя, что у полковника психика немного... того. Глядя на профессиональных революционеров типа Валерии Новодворской в России, Звиада Гамсахурдии в Грузии или украинца Степана Хмары, поневоле начинаешь думать о том, что, может быть, маниакальная страсть к ежеминутному и повсеместному восстановлению справедливости и есть не просто своеобразие личности, а явная ее, личности, деформация. Вот и Урванцев, "выдающийся залупежник", борцом за справедливость стал из-за несколько... хм... странного видения этого мира.
- Вы наверняка не возьмете в толк, при чем здесь траншеи и ходы сообщений, - Урванцев улыбнулся в усы. - А вот представьте себе, что под этим зданием или в непосредственной от него близости существует под землей множество туннелей, пещер. Я, собственно, в этом деле полнейший профан, но как раз сегодня к нам припожаловал один очень интересный человек. Своего рода "столичный спелеолог", то есть, выражаясь более определенно - спелеолог, специализирующийся исключительно на Москве. Вот он-то и предложил нам воспользоваться некоторыми подземными ходами, имеющимися в районе Белого дома. Ну, как вам? Что обычно приезжие смотрят в Москве? В последние год-два разпе что приоритеты поменялись, сейчас норовят попасть на какую-нибудь дешевую барахолку или в ресторан, где девки с обнаженными гениталиями пляшут, как когда-то в закусочных "Макдоналдса" часами выстаивали. А вот предоставляется возможность участвовать - или очень близко их наблюдать - в событиях, связанных с борьбой за Конституцию. Кстати, вы обратили внимание на табличку на двери помещения, в котором мы сейчас находимся?
- Зал заседаний Конституционной комиссии, - от Клюева, конечно, никакие детали не укрывались, он все подмечал, все запоминал.
- Вот-вот, - одобрительным тоном произнес Урванцев. - Итак, вы готовы участвовать в увлекательном и опасном предприятии?
- Вы имеете в виду разведку катакомб? - спросил Бирюков.
- Именно.
- Но мы не очень-то удачно для подобного дела экипированы, - заметил Клюев.