12
Женя опаздывала минут на пятнадцать. А Воскобойников, как назло, не объяснил еще, где искать этого Чиркова. Утром пришло сообщение на пейджер:
"В 10.00 Чирков Олег Игнатьевич ждет вас в шахматном клубе на Большой Дмитровке".
Чирков - это второй тренер Мельника. Фамилию его они с Гордеевым, конечно, у Мовсесяна узнать забыли, лопухнулись. И шеф подчищал за ними хвосты. Значит, Олег Игнатьевич Чирков…
- Простите, вы - Евгения? - преградил ей путь некто в распахнутой дубленке, с зажженной сигаретой в руке. - Я - Чирков. Вот вышел покурить и вас подождать. Воскобойников сказал, придет по твою душу очаровательная фея. Вот стою, смотрю: одна прошла - не фея, другая… Потом вдруг - бац! то ли видение меня посетило, то ли правда фея…
- Демонстративная лесть должностному лицу, между прочим, может рассматриваться как извращенная форма взятки, - улыбнулась Женя. - Извините, я опоздала.
- Только не надо извиняться! Вы шахматистка? Почему я вас раньше никогда не видел? Вам тренер не нужен?
- Нет, я не шахматистка. Поговорим?
- Могу я по крайней мере угостить вас чашкой кофе или горячего шоколада? Тут через дорогу есть кафе.
- Погода хорошая…
- Уговорили. Давайте гулять. - Чирков зашвырнул в урну сигарету и запахнул дубленку. Ему было лет сорок с небольшим, нездоровый цвет лица, слегка затемненные очки не скрывали, а, напротив, подчеркивали большие круги под глазами, темные длинные волосы упрямо падали на лоб, и он то и дело мотал головой, отбрасывая их назад. - Насколько я понимаю, речь пойдет о Константине, так? И о его гибели?
- Вы, похоже, не слишком убиты горем.
- Не надо язвить, Евгения, - обиделся Чирков. - Феи не должны язвить. Они должны быть мудрыми и терпеливыми. А я… А у меня эта веселость, если честно, - просто реакция. Минут за пять до вашего прихода имел неприятную беседу с Мовсесяном. Шахматисты - это, наверно, прописная истина - в большинстве своем жуткие эгоцентрики, и мы с Мовсесяном тоже не исключение. Когда дело касается работы над конкретной шахматной задачей, взаимопонимание нежданно-негаданно появляется, но потом столь же внезапно исчезает. К конструктивному сотрудничеству в конкретной бытовой ситуации прийти практически никогда не удается.
- Кажется, Мельник пригласил вас работать с ним без предварительного благословения Мовсесяна?..
- Да. И правильно сделал! - Чирков в очередной раз по-лошадиному мотнул головой. Еще б копытом стукнул, подумала Женя. - Не стану петь себе дифирамбы, но Константину в команде нужен был свежий человек, свежая струя. При всех достоинствах Мовсесяна как шахматиста, в качестве тренера он - деспот. Я сильно подозреваю, что именно этот бесконечный прессинг со стороны Мовсесяна так и не позволил Константину до конца раскрыться.
- Но теперь, после смерти Мельника, вам нечего делить и нет необходимости общаться?
- Это, к сожалению, не совсем так. Эпопея, думаю, будет тянуться еще не один месяц.
- Какая?
- С оформлением результатов турнира. Матч, и это не секрет, затевался для демонстрации возможностей нового компьютера. Матч прерван. Прерван не по вине разработчиков, так? А дальше начинаются споры: можно ли считать имеющиеся результаты окончательными? С одной стороны, нельзя - регламент не соблюден, "Владимир" не выиграл достаточного количества партий, чтобы заранее претендовать на победу. Но и признать побежденным его нельзя. И нет уже возможности услышать мнение самих Богдана и Константина о его игре…
Они медленно делали круги по дорожке вокруг заросшей деревьями клумбы напротив центрального входа в клуб. Было достаточно тепло, под ярким солнцем сосульки на низкой железной оградке вдоль дорожки дружно и резво таяли, но Чирков откровенно мерз. Прятал уши в воротник дубленки, управляясь исключительно плечами, поскольку руки из карманов не вынимал, даже кончик носа у него посинел.
- Вы там что-то говорили о горячем шоколаде… - не смогла больше выносить его мучения Женя.
- Кафе через дорогу! - обрадовался Чирков. - "Шоколадница", значит, там просто обязан быть горячий шоколад.
- Но точно вы этого не знаете?
- Не знаю, - покаялся он, - но хоть что-нибудь горячее мы из них вытрясем!
В кафе он долго отогревал о чашку худые руки с длинными, как у профессионального пианиста, пальцами, глотал горячий шоколад, потом капуччино, потом снова шоколад, стараясь не смотреть, как Женя уплетает лимонный пломбир с орешками и медом.
- А почему бы не пригласить кого-то другого повторить попытку? - спросила она, управившись с мороженым. - Что, в стране мало шахматистов-патриотов? Почему вообще пригласили Болотникова и Мельника? У них наибольший рейтинг? Так нет же. Самые молодые? Как будто тоже нет.
- Тут все не так просто. Шахматным компьютером уже никого не удивишь. Когда-то это была новость, сенсация. С компьютером играли исключительно чемпионы мира. Теперь все привыкли и к компьютерам вообще, и к тому, что они могут обыгрывать даже чемпионов. Не хочу сказать, что всерьез играть с компьютером стало немодно. Скорее, все совсем наоборот, даже такие старейшие мэтры, как Смыслов, попробовали себя в виртуальных партиях. Но заполучить действующего чемпиона для тестирования очередной новой разработки все сложнее и сложнее. Тем более конкретно наш случай. Дебютную базу для "Владимира" готовил фактически Осетров, он же модифицировал старый, еще времен Ботвинника, алгоритм, то есть из элементарных этических соображений он лично играть с компьютером не мог. Кто-то отказался из антагонистических соображений, кто-то - из-за участия в других турнирах. Насколько я понимаю, организаторы матча вели переговоры с ветеранами, но там никто особого энтузиазма не проявил. Оставалось или приглашать иностранцев, но это стыдно - русская школа шахмат самая сильная в мире, зачем же нам иностранцы, хотя на Украине, например, сейчас очень сильные шахматисты, можно было их пригласить, - или выбрать из наших помоложе. Так и получилось, что в турнире появились Константин и Богдан Болотников.
- Но почему все-таки нельзя найти еще пару таких же помоложе и доиграть? Всем ведь, наверное, интересно узнать: хороший компьютер или как всегда?
- Деньги, Евгения. Деньги-то кончились! Их и так было немного. Организационные расходы съели половину, наверное. Я, конечно, могу только предполагать, мне смету никто не показывал, но я почти уверен: еще на одну попытку не хватит. Призовой фонд был объявлен: двести сорок тысяч долларов. Сколько-нибудь - как минимум сорок тысяч, но все идет к тому, что намного больше, - должны получить Болотников и Мельник, вернее, их наследники. Если все повторять… в общем, вы понимаете. Спонсоров набралось много, но дали все по чуть-чуть. Ни российская, ни международная шахматная федерация финансировать проект, естественно, не будут. А фантастический слух, не представляю, откуда взявшийся, о том, что именно "Владимир" довел Болотникова и Мельника до самоубийства, вообще отбил у кого-либо желание вкладывать деньги в проект.
- Мовсесяну это не кажется фантастикой, - заметила Женя.
- Вот именно! - подхватил Чирков. - Вот именно, черт бы его побрал!
- Из-за этого вы с ним сегодня поцапались?
- Да. Он собрался на встречу с организаторами матча и разработчиками и настоятельно просил меня избавить их общество от моего присутствия.
- Почему?
- Да потому, что Мовсесян собирается выколачивать из них деньги именно под лозунгом агрессивности и даже смертельной опасности "Владимира I". А я эту точку зрения категорически не разделяю. Причем не на пустом месте. Я тоже в какой-то степени приложил руку к разработке дебютной базы "Владимира": по просьбе Осетрова я подбирал и систематизировал наиболее яркие партии Мельника, их анализ впоследствии был заложен в память компьютера, я видел тесты, я сам сыграл партию с "Владимиром", собственно, поэтому я отвергаю предположения Мовсесяна. Но я своим несогласием нарушил бы монолитность их рядов.
- Их?
- Разумеется. Не знаю, могу ли я обсуждать с вами…
- Положитесь на мою скромность, - усмехнулась Женя.
- Хорошо, - усмехнулся он в ответ. - Инициатором войны с Development Comp.Inc., по-моему, является тетушка Константина. А Мовсесян, как верный рыцарь и многолетний друг, отстаивает ее интересы. А еще, конечно, он давно собирался оставить тренерскую работу и полностью переключиться на ICS. Школа сейчас на мели, но призовые деньги от этого турнира, которые Константин, еще не заработав, уже пообещал вложить в ее восстановление, могли бы если не возродить проект, то, во всяком случае, обеспечить Мовсесяну пожизненную пенсию… Может, достаточно Мовсесяна? Вы ведь хотели говорить не о наших с ним неладах?
- Я хотела узнать ваше мнение: могла ли смерть Мельника вообще быть не связанной с этим матчем?
- Конечно. Я вам скажу больше. На мой взгляд, гибель Константина и Болотникова не связана не только с этим матчем, но и с шахматами вообще.
Вот те раз! Женя даже слегка оторопела, но не подала вида. Она-то сразу склонялась к версии, что шахматы - не более чем фон, среда обитания жертв. И вот совершенно неожиданно обрела союзника и единомышленника в лице шахматиста же.
- Но… в чем же, по-вашему, причина этих последовательных самоубийств?
- Скажите мне одну вещь, Евгения, интерес шахматной федерации - а вы ведь для них стараетесь? - вызван недоверием к результатам официального следствия?
- Думаю, да.
- Вот и мне не верится, что случились два самоубийства.
- Вы хотите сказать, что их было больше? - прищурилась Женя.
- Я хочу сказать, что их было меньше. А если хотя бы одна смерть самоубийством не была, то причины следует искать, я лично думаю, и вне матча, и вне шахмат. Вот.
- Но кого же, по-вашему, убили? Болотникова или Мельника?
Чирков с минуту неотрывно смотрел ей в глаза, проверяя, смеется она над ним или воспринимает серьезно. И, убедившись, что никто и не собирается поднимать его на смех, мотнул головой, убирая волосы, и ответил:
- Мы сейчас, разумеется, переходим в сферу гипотез, но из общих соображений полагаю, причины убивать Болотникова вполне могли существовать. Я не очень хорошо его знал, и тем не менее общее впечатление у меня сложилось. Болотников при скверном характере, который уже сам по себе располагает к появлению врагов, был еще и патологическим авантюристом. Посмотрите на стиль его игры, и вы увидите человека. Это еще одна гипотеза, но если в жизни он вел себя так же, как за шахматной доской, то возможно, очередная его авантюра плохо закончилась… Знаете, я еще возьму шоколада.
- На здоровье. А Мельник?
- Что - Мельник? Это, в конце концов, дело следствия - выдвигать и проверять версии. Я могу, конечно, построить еще одно предположение: например, убийца решил дополнительно запутать следствие. Если бы погиб только Болотников, сыщики, будь они хоть немного трудолюбивей, могли начать перелопачивать всю его подноготную и, возможно, нашли бы какие-то мотивы и для убийства. Когда погибает еще и Мельник, мгновенно становится ясно… по крайней мере, следователям, что все дело в матче, в компьютере. Особенно после разговоров Болотникова о психическом воздействии компьютера.
- А мотивов для убийства Мельника, на ваш взгляд, не было?
Чирков сделал большой глоток и уныло развел руками, а поскольку чашку он на стол не поставил, на пол шлепнулась коричневая лужица.
- Черт! Мотивы для убийства Мельника? Я их просто не представляю. Константин был абсолютно неконфликтен, у него не было проблем с чужими деньгами, женщинами, спонсорами…
- С ICS у него ничего не получилось, - напомнила Женя.
- Вы правы. Но это же были его деньги, не сумел правильно распорядиться - это касается только его. Нет, никаких вариантов. Хотя я ведь Константина не исповедовал и не был его близким другом. Может, это как раз тот случай, когда в тихом омуте… Но мне в это не верится…
- После того, что случилось с Болотниковым, в вашей команде наверняка были какие-то разговоры, вы как-то анализировали это несчастье? Мельник принимал в этом участие? Пытался же он, в конце концов, понять, отчего погиб его коллега? Говорил что-то об этом?
- Ошибаетесь. Это была закрытая тема. Во всяком случае, на время матча. Возможно, потом мы это обсудили бы, но…
В сумочке у Жени запищал сотовый. Она извинилась, поднесла трубку к уху и услышала детский голос:
- Евгения Леонидовна, это Данила. Помните, мы разговаривали о гибели Константина Львовича?
- Конечно, здравствуйте, Данила. Вы вспомнили что-то важное?
Чирков изумленно уставился на трубку:
- Данила?
Женя утвердительно кивнула.
- Нет. То есть да. Не совсем. Я звонил вам на работу, вас не было, мне дали этот номер… - Мальчик часто-часто засопел, словно прислушиваясь. - Вы можете сейчас говорить или мне позвонить позже?
- Я слушаю.
- Я, конечно, сам виноват, что начал с вами тогда разговаривать о Константине Львовиче. Теперь я все время о нем думаю, и он мне снится. А Вардану Георгиевичу я сказать не могу, он не позволит мне в таком психологическом состоянии участвовать в соревнованиях…
- Я могу тебе чем-то помочь?
- Да. То есть, наверное. Скажите, если это, конечно, не тайна вашего следствия, в дневнике Константина Львовича было написано, из-за чего он собирается выброситься из окна? Мне кажется, если я все буду знать, будет лучше. Вы можете сказать?
- К сожалению, нет.
- Тайна? Ну, извините.
- Данила! Данила! - Нужно было его как-то успокоить, может, даже признаться ему, что о дневнике они и слыхом не слыхивали, пообещать ему что-нибудь, но он уже положил трубку.
- Что-то случилось? - спросил Чирков.
- Мальчик очень нервничает, - пояснила Женя.
- Еще бы. Смерть Константина плюс Мовсесяну сейчас не до него, а у ребенка на носу важные соревнования.
- И еще Данила сказал, что Мельник вел дневник. В материалах следствия ничего об этом не сказано. И вообще, я слышу об этом первый раз.
- Может, и вел.
- Слушайте, - возмутилась Женя, - почему вы не сказали об этом сразу же?! А вдруг там есть его взгляд на смерть Болотникова? Да наверняка есть!
- Это - к его тетушке, - устранился Чирков. - Хороший был шоколад.
13
Бывший ведущий программист Development Comp.Inc. Органский, накануне вызвавшийся лично явиться на Гоголевский, 14, оказался высоким, грузным и неповоротливым человеком лет сорока, с выражением уязвленного самолюбия на широком малоподвижном лице. Гордеев вспомнил гениального хакера Макса из "Глории" и подумал, что, наверное, все настоящие компьютерные гении толсты, неповоротливы и немолоды, а киношные образы юнцов-живчиков, терроризирующих сети Пентагона и крупнейших банков, - не более чем сказки. Правда, в отличие от того же Макса Органский выглядел до неприличия стильно и аккуратно: светлый костюм, шелковый галстук с огромным узлом, щегольские светло-коричневые ботинки сорок восьмого размера, вероятно, сделанные на заказ, и не менее щегольской портфель мягкой кожи с серебряной пряжкой. Он неспешно, с чувством собственного достоинства снял пальто, повесил на плечики и с недовольной миной пристроил его в углу шкафа, чтобы полы не доставали дна.
- Я надеюсь, Иван Николаевич, - сказал Гордеев, когда посетитель наконец устроился в кресле, - что вы сможете пролить свет на некоторые темные места, связанные с шахматной программой. Лучше вас вряд ли кто способен это сделать, "Владимир" ведь - ваше детище.
Органский поморщился: точь-в-точь старый клоун за кулисами, перед выходом на арену разминающий лицо улыбкой.
- Давайте!.. Не будем. Не нужно мне чужих лавров. Тем более - сомнительных.
- Давайте! - легко, даже радостно согласился Гордеев. - о чем разговор?!
- Вам виднее.
- Мне виднее?
- Вы что, пригласили меня голову морочить?!
- Это вопрос?
- Нет! Синтетическое априорное суждение.
- Оно сформулировано на основании вашего предыдущего опыта, не имеющего отношения к настоящему визиту?
Тот факт, что Гордеев не попросил перевести на русский язык "синтетическое априорное суждение", несколько смутил Органского. Он отвернулся и тяжело задышал, то ли вспоминая более могучий термин, то ли изобретая новую стратегию поведения.
На самом деле Гордеев имел весьма смутное представление о значении прозвучавших терминов, но отповедь определенно удалась. Он дождался, пока дыхание Органского станет ровным.
- Думаю, вы желаете убедиться, что я не представляю интересы ваших бывших работодателей - Development Comp.Inc.? Вы ведь с ними расстались на минорной ноте.
Органский пожал плечами и тут же передернул ими, сделав вид, что вопрос вообще не по адресу.
- В газетах пишут: Development Comp.Inc. инициировала собственное расследование. Шахматная федерация ведет свое. И я представляю интересы именно Шахматной федерации. И даже если бы представители Development Comp.Inc. предложили мне деньги, я бы их не взял. Потому, в первую очередь, что здесь замешаны вещи поважнее денег. Я прав?
- Вот уж не знаю. Вы не объяснили, что для вас важно.
- Объясняю. В связи с самоубийством двух шахматистов меня интересует методика психологической борьбы, реализованная в известной вам программе. Можете не сомневаться, я собираюсь исследовать вопрос самым тщательным образом и готов обсуждать любые, повторяю, любые гипотезы!
- Интересно, - программист саркастически закряхтел, старательно избегая встречаться с Гордеевым взглядом. - Очень интересно! Кто вам вообще сказал, что я могу посодействовать в ваших изысканиях? Епихов, да?
- Кто такой Епихов?
- Значит, все-таки Епихов.
- Нет. Он ваш преемник? - равнодушно поинтересовался Гордеев.
- Понятно, Епихов! И что же вы надеетесь услышать?
- Вы хотите спросить, имеется ли у меня собственная теория произошедшего?
- Мне до этого нет никакого дела.
- Ответ - да! - разозлился Гордеев. - Но я очень хочу выслушать вас как человека наиболее компетентного и в силу сложившихся обстоятельств наиболее объективного.
- И ради этого вы меня пригласили? Да чушь это все! Собачья.
Повисла пауза.
- Допустим! - первым возобновил разговор Гордеев. - Все - чушь. Тогда давайте разберем по частям. Каким образом компьютер учитывал личностные особенности соперников?
- Дался вам этот "психологический модуль"! Меня от него третий год тошнит. Это химера! Понимаете? Сказка для вислоухих обывателей.
- Вислоухим бывает осел, - заметил Гордеев, - обыватель, он - лопоухий.
- Не будем спорить о терминах! Думаете, "шахматной общественности" трудно запудрить мозги?
- Не знаю, не пробовал.
- Тривиально! Или выдающимся программистам, которые весело и с удовольствием все это изваяли?
- Под вашим руководством, - тут же напомнил Гордеев.
Органский судорожно отмахнулся. Замечание, словно вполне материальная муха, прервало свое назойливое кружение и шмякнулось об пол. Во всяком случае, лицо Ивана Николаевича отражало именно это.
- Знаете, сколько программистов в России? Сто тысяч. А знаете, сколько из них способны справиться с задачей, реально требующей профильного высшего образования, которое все они как бы получили?
Гордеев понимающе кивнул:
- Значительно меньше ста тысяч. Но речь о другом…