Часть третья
По следам фантома
1
В начале третьего Денис Грязнов терпеливо ждал, когда в школе закончатся занятия. Собственно, вся школа № 11 его мало интересовала. Он договорился о встрече с директрисой Натальей Ивановной Седых. Она преподавала русский язык и литературу в выпускных классах, а когда-то, немногим больше двадцати лет назад, была классной руководительницей в классе, в котором учился покойный теперь Валентин Бакатин. И, как знать, может быть, могла пролить свет на некоторые пробелы в его биографии, вернее, даже не столько в биографии, сколько в образе Бакатина. Сколько ни бился Денис над реконструкцией его портрета, ничего толком не выходило - криминальный бизнесмен и наркоторговец на родине имел устойчивую репутацию образцового гражданина и человека. Денис обратил внимание, что на похоронах, равно как и на последовавших вслед за ними поминках, как будто не было друзей Бакатина по институту. Он обратился к Майе Рогачевской, и она подтвердила эту догадку: Бакатин поддерживал отношения только со школьными друзьями. Вот что привело Грязнова-младшего в Мытищи, точнее на станцию Тайнинская, где находилась школа, которую закончили некогда Бакатин, Виктор Груздь и Николай Мишин. (По Ярославской железной дороге это было всего лишь в получасе езды от Москвы.)
Наконец урок закончился, и из класса высыпали школьники. Денис посторонился: эти здоровые лбы вполне могли затоптать кого угодно; одиннадцатиклассники чем-то походили на футбольных фанатов, выходящих со стадиона.
Наталья Ивановна что-то писала в журнале. Денис вошел в класс и уселся напротив нее за первую парту. Странные чувства овладели им, он не мог их четко идентифицировать… Ностальгия? Он ведь тоже не вчера закончил школу. Съездить, что ли, как-нибудь на встречу выпускников? Денис встряхнул головой, отгоняя неуместные рефлексии.
В этот момент директриса подняла на него глаза, и на лице ее отразилось недоумение. Видно было, что она пытается угадать, кто перед ней сидит. Родитель? Слишком молод. Бывший ученик? Хм, на память Наталья Ивановна, несмотря на седьмой десяток, пока не жаловалась.
Тогда Денис сказал одно лишь слово:
- Бакатин…
Это прозвучало как пароль. Директриса тут же расплылась в невольной улыбке, во-первых, она вспомнила утренний телефонный разговор с этим частным детективом, во-вторых, никаких иных эмоций, кроме положительных, слово "Бакатин" у нее никогда не вызывало - ни двадцать лет назад, ни сегодня. Впрочем, улыбка тут же уступила место более скорбному выражению лица. Наталья Ивановна вспомнила, что Вали Бакатина больше нет, нет ее любимого ученика, на свете остались одни лишь бездельники и лоботрясы. И зачем ему надо было уезжать в эту дурацкую Америку? Наталья Ивановна недаром преподавала русскую литературу. Из Достоевского она вынесла стойкое убеждение: Америка до добра не доводит. Она так и сказала этому частному детективу.
- Вон Кириллов в "Бесах" - вообще с собой покончил!
- Так ведь он в России уже застрелился, - проявил неожиданную эрудицию частный детектив. - Когда вернулся из Америки. Или я что-то путаю?
- Ладно, - нахмурилась Наталья Ивановна. - Что именно вас интересует?
Денис развел руками.
- Если б я знал конкретно… Наверно, все, что вам покажется значительным. Вот, скажем, с кем Валентин дружил?
- С Груздем и этим химиком, как, бишь, его…
- С Мишиным, - подсказал Денис.
- Вот-вот. Так вы все знаете, оказывается?
- Ну что вы, просто я видел их на похоронах Бакатина. А с девочками?
- Тут я вас ничем не обрадую. Никаких таких глупостей у него тогда в голове не было, - поджала губы Наталья Ивановна.
Денис перед встречей навел справки о ней самой и теперь знал, что Наталья Ивановна - старая холостячка.
- А вот была такая Наташа Фейгина…
- Ну была, ну и что?! - несколько агрессивно отреагировала директриса. - Это она на него глаз положила, а вовсе не наоборот!
- Так они же вроде поженились потом, - заметил Денис.
- Я и говорю, задурила парню голову! - загремела директриса. - Наверно, это она его Америкой и совратила!
"Да уж, не иначе", - подумал Денис и попытался перевести тему:
- А были у него враги? Те, кто не слишком ему симпатизировал, те, кто его боялся, или наоборот?
- Не думаю, не думаю… Хотя, возможно, Доморацкий? Никита Доморацкий, пожалуй… У них вроде как общая компания была, но Доморацкий Валечку явно недолюбливал.
- А вы что-нибудь знаете об этом Доморацком? Чем он после школы занимался?
- Понятия не имею. Это был не самый благодарный ученик, знаете ли. После выпускного бала я его никогда больше и не видела.
"Можно вообразить, Бакатина видела", - не без раздражения подумал Денис.
2
Пожалуй, во всем, кроме химии, Валя Бакатин был старательным мальчиком. Первая учительница не могла нахвалиться его усидчивостью, усердием, исполнительностью и обязательностью, умением схватывать на лету любую тему и безупречно выполнять домашние задания. Мама, возвращаясь с родительских собраний, смеялась и говорила, что ей даже неловко посещать подобные мероприятия. А большинство остальных родителей с плохо скрываемым раздражением и завистью бросали на нее испепеляющие взоры.
В первом классе Валя был командиром октябрятской звездочки. В конце второй четверти он стал санитаром - весьма почетная должность - проверял чистоту рук одноклассников на входе в кабинет, следил за ношением сменной обуви и даже готовил доклады о здоровом образе жизни. Во втором же классе отличник Бакатин единогласно был выбран старостой. В то время как все его одноклассники и приятели по двору с дикими воплями носились по улицам, то играя в "войнушку", то изображая из себя гордых и отважных индейцев западных прерий, Валя сидел с книжками дома. В первый же месяц учебного года он умудрялся перерешать весь задачник по арифметике, прочитать весь курс литературы и подготовить несколько великолепных докладов по разным предметам. Мать, временами силой и скандалами, заставляла сына отвлечься от учебников и выгоняла того на улицу. Но Бакатину было скучно там. Он не понимал прелести размахивания палками, имитирующими мечи, не видел практической пользы от лазанья по деревьям и пальбы из рогатки в голубей - это пришло позже, когда он подружился с Груздем и Мишиным, и роль "ботаника" в их компании окончательно перешла к последнему. А пока что Бакатин наблюдал за своими сверстниками с недетской иронической улыбкой и возвращался домой. Мать в отчаянии всплескивала руками и оставляла ребенка в покое.
Валя имел твердый, независимый характер, пользовался уважением среди ровесников. К его мнению всегда прислушивались, его слово в спорах всегда было решающим, а ребята считали за счастье и великую привилегию дружбу с Валей Бакатиным.
С течением времени Бакатин без труда дослужился до гордого звания командира пионерской дружины, стал лицом начальствующим, принимал участие в решении внутришкольных вопросов и проблем и завоевал авторитет человека вдумчивого и надежного. Он получал какое-то сложно объяснимое удовольствие от выступлений на собраниях пионерии, читки докладов и вынесения строгих выговоров хулиганам и двоечникам. Валин школьный дневник кишел отличными оценками и хвалебными записями, он с неистовством вел общественную работу, организовывал пионерский досуг и выпускал стенгазету, в которой протаскивались неугодные Бакатину соученики. От его мнения вообще зависела школьная судьба ребят. Стоило только Вале рассориться с кем-нибудь из приятелей, как в классе тотчас объявлялся негласный бойкот, ребенок немедленно становился изгоем. С ним никто не садился за одну парту, не разговаривал и не играл на переменках. Все это продолжалось до тех пор, пока Бакатин милостиво не соизволял заговорить с отщепенцем. И тогда вдруг все окружающие вновь начинали его замечать, общаться и давали списывать задачки.
Половина старшеклассниц были влюблены в Бакатина, присылали многозначительные записки и назначали свидания. Одна Наташенька Фейгина чего стоила! Валя поливал их презрением, не обращал никакого внимания и считал глупыми курицами. Девчонки мучались, изводились ревностью и рыдали друг у друга на плечах в школьном туалете. А жестокосердный герой был непреклонен, уверенно ступал по девичьим сердцам, слегка морщась от их хруста.
Однажды, задержавшись в читальном зале, сидя за дальним столом, спрятанным за стеллажом с книгами, Бакатин подслушал разговор двух учительниц. Те не заметили ученика и беспечно разговаривали о своем.
- У тебя сколько отличников будет?
- Ох, два от силы. Совсем дети мои разленились. Нахватали двоек к концу четверти. Да и эта грымза старая, химичка, взбесилась, проставила всему классу неуды за контрольную, теперь вот ходят, исправляют. А у тебя как?
- А у меня и того хуже, - отвечала Валина классная руководительница. - Один Бакатин. Но тот уж без сомнения. Удивительно способный парень, схватывает на лету. И главное, - с какой легкостью. Ведь если бы зубрил - так нет же. Но зато упорный, волевой. Если что-то не получается, сутки будет сидеть, пока не добьется своего.
- Ты думаешь, это хорошо? - спросила другая.
- А как же?! Настойчивость для мужчины - отличное качество.
- Но он же как будто не ребенок. Я ни разу не видела, чтобы он с мальчишками развлекался, глупости какие-нибудь делал.
- Слушай, я тебя не понимаю, что плохого в том, что парень не делает глупостей? - возмутилась Наталья Ивановна.
- Но ведь каждый нормальный мальчишка должен делать глупости. Так положено, это закон такой. Он должен драться, ссориться с родителями, хулиганить. Одним словом, быть нормальным подростком, а этот странный какой-то.
- Он не странный, - заступалась за любимого ученика классная. - Он просто умный и серьезный. У него времени на всякую дурь нет. Он делом занимается, у него впереди большое будущее.
- Не сомневаюсь. Но ему же вспомнить будет нечего, кроме того, как он на собраниях выступал. Посмотри, все уже перевлюблялись давно, а Бакатина я даже ни разу не видела разговаривающим с девочкой не по пионерским вопросам.
- Ты к чему детей толкаешь, я не понимаю? К тому, чтобы они переженились в десятом классе?
- Да при чем здесь это? Я о другом говорю. Я пытаюсь объяснить, как должен вести себя нормальный живой ребенок. Хулиганить, влюбляться, переживать, хватать двойки, набивать шишки. А Бакатин, он как робот. Механизм, работающий без сбоев, не дающий осечек. Жуть. Мне ему в глаза смотреть страшно, там такая пустота пугающая, никаких эмоций. Кажется, он когда смотрит на тебя, по гаечке разбирает и изучает, что там у тебя внутри.
- Да ну тебя, - обиделась Наталья Ивановна. - Единственный нормальный ребенок на всю школу, а ты бред какой-то несешь. - Классная махнула рукой и застучала каблуками по коридору, ее приятельница, вздохнув, отправилась за ней.
3
Сперва Груздь пообедал. Сделал он это на Зубовском бульваре в ресторане "Три пескаря". У Филиппа Агеева, который не упускал его из виду, денег на подобное заведение не было, так что он купил в ближайшей забегаловке пару гамбургеров и припарковался метрах в двадцати от поворота к "Трем пескарям" - заведение общепита располагалось не непосредственно на бульваре, а в глубине двора.
Филя запивал еду "быстрого приготовления" "фантой" и с неудовольствием прислушивался к собственным ощущениям. От второго гамбургера у него заболел живот. От третьего глотка "фанты" - горло. Больше он не успел ни откусить, ни отпить, потому как позвонил Денис и чрезвычайно сухо сообщил, что Демидыч упустил Мишина, сам он теперь (Демидыч, не Мишин) находится в больнице и что если еще и Филя умудрится сделать то же самое со своим подопечным, то лавочку, то бишь "Глорию", можно будет смело закрывать. Филя выкинул остатки своей еды и впился взглядом в выход из ресторана. Смотрел он так, не отрываясь, несколько минут и обдумывал незамысловатый тезис, что вот ведь странно же получается: у Бакатина в Нью-Йорке имелся ресторан "Три медведя", а Груздь в Москве посещает "Три пескаря". Впрочем, едва ли здесь какая-то связь.
Наконец Груздь вышел на улицу. Тут же к нему подъехало такси. Филя не удивился. Он таскался за ним по городу третий день и уже знал, что Груздь сам садится за руль в редчайших случаях - то есть, видимо, когда не пьет, а такого пока что не случалось.
На такси Груздь уехал недалеко - ровно до казино "Остров сокровищ", находящегося все на том же Зубовском бульваре, дорога заняла меньше трех минут. Филя посмотрел на часы: было 15.40. Едва ли в это время в этом казино было много посетителей, но нечего делать, пришлось рискнуть. Филя припарковался на казиношной стоянке и зашел внутрь.
Пришлось и зарегистрироваться, и на последние полторы тысячи рублей купить входные фишки - так называемые "лаки чип". Филя знал, что обратно на деньги ему их при выходе не поменяют, можно было лишь сыграть в расчете на то, что удастся за игровым столом превратить их в кэш - фишки, являющиеся прямым эквивалентом наличных долларов, в данном случае - пятидесяти "уе".
"Остров" представлял собой живописную местность. Сперва на входе в форт, окруженный частоколом, Филю встретил швейцар в форме боцмана. Филя разделся, его куртка скрылась в гардеробе, украшенном черным пиратским флагом с "Веселым Роджером". Фишки "лаки чип" - то есть якобы счастливые - были украшены черными метками. "Нас пугают, а нам не страшно", - подумал Филя, но это было не совсем так, он волновался по поводу денег.
Игровые столы стояли не на ножках, а на бочонках. На стенах висели мушкеты, кривые ножи и карты с указанием мест возможных сокровищ. Бар был стилизован под английскую таверну XVIII века. Девушки-официантки в тельняшках резво бегали между столиками. Среди игроков, кажется, особой популярностью пользовался любимый напиток Билли Бонса - ром. Разумеется, имелся и попугай, время от времени вопящий "Пиастры! Пиастры!".
Груздь сидел в дальнем зале. Хотя сказать, что он сидел, было бы преувеличением. Он носился между тремя столами - рулеткой, блек-джеком и карибским стад-покером, везде оставляя ставки от ста пятидесяти долларов и выше. Филя, которому нужно было во что бы то ни стало сберечь свои последние деньги, смотреть на это не мог. Если бы Груздь собрался уходить, все равно иной дороги, как мимо Фили, у него бы не было. И Агеев сосредоточил свое внимание на рулеточном столе, ставки на котором были минимальны. Впрочем, разницы, на какой стол поставить пять фишек по десять долларов каждая, не было.
Когда-то Денис Грязнов объяснял ему, как можно обналичить "лаки чип", но у Фили, как назло, все выветрилось из головы. Позвонить, что ли, шефу, в самом деле? Говорить об этом прямо в игровом зале, на глазах крупье и питбоссов, он посчитал неудобным и, глянув еще раз на Груздя (не сбежит ли за это время? Едва ли, на всех трех столах у него была рассыпана куча фишек), Филя отправился в туалет. Туалет тоже был не совсем туалет, а нечто стилизованное, с иллюминатором, в общем, гальюн.
- Ну, что случилось еще? - послышался в трубке хмурый голос Дениса. - Только не говори мне, что ты его упустил. - У Дениса на мобильном телефоне стоял определитель номера, и с некоторых пор он завел себе эту дурацкую привычку, не здороваясь, первым начинать разговор, когда ему звонили.
- Не рычи, - зашептал Филя. - Лучше скажи мне, как правильно в рулетку играть.
- Чего?!
- Да ничего! Он в казино засел. Я - за ним. Пришлось фишки купить. На последнее бабло, между прочим. Ты, кстати, зарплату платить в этом месяце собираешься?
- Ближе к телу.
- Ну а тогда за предыдущий? - вкрадчиво поинтересовался Филя.
- Ты за этим позвонил?
- Ладно, скажи мне, как мне все свои ноги отсюда унести, пока в Сильвера какого-нибудь не превратился. Ты говорил, что с "лаки чип" всегда можно назад свои вернуть. Это правда?
- Можно, - подтвердил Денис.
- Ура. А как?
- Сколько у тебя фишек?
- Пять штук по десять грин каждая.
- Маловато. Нужна еще одна, чтобы все поле закрыть.
- А где ж я ее возьму?
- Ну купи еще фишек на десять баксов.
- Да денег больше нет!
- Что же ты, остолоп, внутрь поперся? Не мог снаружи в машине подождать?
- Сам же сказал - глаз с него не сводить! А если бы он ушел как-нибудь? Ну что теперь делать? У меня что, никаких шансов нет?
- Да шансов у тебя навалом! На рулетке тридцать шесть цифр, не считая нуля, конечно. У тебя пять фишек, значит, ты можешь, выставляя каждую на сикслайны, то есть на шесть цифр, закрыть тридцать из них. Итого, твои шансы: пять из шести. Уловил?
- Вроде, - пробормотал Филя, дал отбой и спустил воду в туалете.
Он вернулся в зал и сразу же увидел, что в соседнем появились новые игроки, но Груздя-то, Груздя там уже не было!
Филе стало жарко.
Первое желание было - немедленно бежать наверх, на улицу, и он с трудом подавил его. Делано неторопливо повернулся, потянулся и пошел в сторону ресторана - Груздь не дурак пожрать, почему бы в самом деле ему не оказаться там? Однако, увы, в ресторане Груздя не было.
Тогда Филя вразвалочку подошел к менеджеру и лениво поинтересовался, что тут, собственно, есть еще. Оказалось, в "Острове сокровищ" имеется букмекерский клуб - на втором этаже. Честные граждане, равно как и пираты, любят проводить там время, ставя на футбол, борзых и скачки.
Филя поднялся на второй этаж. Но и там Груздя не оказалось.
Филя почти запаниковал. Он решил-таки выйти на улицу - мало ли что?
Но, к счастью, этого делать не пришлось - Груздь нашелся возле кассы - он покупал фишки. У Фили немедленно поднялось настроение, словно он уже удвоил свои несчастные пятьдесят долларов. Он вернулся к облюбованному столу и стал наблюдать процесс. Там за это время сменился крупье. Вместо мордоворота с плотно прижатыми ушами появилась тоненькая улыбающаяся барышня с табличкой на груди, из которой следовало, что зовут ее Альбина. Настроение у Фили подпрыгнуло еще выше. Он решил, что с Альбиной он наверняка не проиграет. В конце концов, главное - верить.
Альбина для начала бросила единицу, потом тройку, потом снова единицу, а затем: 36, 23, 5 и 14. Тут только Филя заметил, что все эти числа были красного цвета. Поставить на черное? Наверное, уже пора? Но это совершенно противоречило подсказке Дениса - ставить на пять шестых поля. Поставить на цвет - это шансы один к одному. Но ведь было уже шесть красных, когда-нибудь это должно было кончиться? Минимальная ставка на цвет составляла двадцать пять долларов. То есть, в идеале, Филя мог поставить дважды, но у него было пять фишек по десять долларов каждая, которые никак нельзя было разделить поровну. Можно, конечно, сделать ставку в тридцать долларов, но тогда в случае проигрыша останется всего двадцать, и спрашивается, что же с ними делать?! И потом, красное - красным, черное - черным, но ведь есть еще и зеро, в случае выпадения которого сгорает все остальное.
Филя так расстроился, словно уже проиграл эти тридцать, а между тем ставку ведь он так и не сделал. К реальности его вернула крупье Альбина. Тоненьким голосом крупье сообщила:
- Заканчиваем делать ставки… - И еще через несколько секунд: - Спасибо, ставок больше нет. - И еще секунд черед пятнадцать шарик закончил свой бег и, лихо перепрыгнув зеро, четко улегся в лунку с номером двадцать шесть. Черное.
Черное! Вот ведь черт.