Воду Гордеев и правда пил жадно. Глотал он теплую минеральную воду с болотистым запахом и с плотным ржавым осадком на дне бледно-голубой бутылки. Название вода носила слегка неприличное: "Полюстрово".
"Да уж, прелести заграничной жизни закончились! Добро пожаловать на родину. И вода тут - ржавое "Полюстрово", и девушек с университетским образованием зовут Гайками… А ведь не далее как позавчера я ходил по улицам уютного Копенгагена, на русалку смотрел. Эх…" - только Гордеев хотел углубиться в приятное подведение итогов собственного бурного вояжа, как Гайка его перебила:
- Ну че, дорогой?! Расплачиваться-то не пора?
"Расплачиваться? Это она про деньги, что ли? Деньги - это такие разноцветные бумажки, точно… - тупо и медленно текли мысли в голове гордеева. - А вот остались ли у меня деньги после всех этих приключений? Интересная мысль…"
- Расплачиваться?… А… За что?.. - поинтересовался Гордеев, хотя уже сам начал догадываться, за что именно у него требовала денег рыжая Гайка.
- То есть как это "за что"! - рассердилась та. - За коплекс услуг!
- Ладно, ладно… - вздохнул Гордеев, хотя ни одной услуги из этого самого "комплекса" он, хоть убей, не помнил.
Ему все же пришлось принять вертикальное положение, надеть штаны и достать бумажник. Он был пуст. Совсем, абсолютно, безнадежно пуст. Нет, там оставались, конечно, какие-то бумажки и документы, на месте было и удостоверение Коллегии адвокатов, паспорт и даже загранпаспорт с шенгенской визой, но вот денег там как раз и не было.
"Да, хорошо заканчивается отпуск", - тоскливо подумал Гордеев.
В отпуске, надо сказать, он не был уже три года. Как говорил сам Гордеев: "тридцать лет и три года", уверяя, что каждый год его нервной работы идет за десять. А работал он - служил, трудился, старался - на благо столичной юридической консультации номер десять, что находится в Москве, на Таганке.
"Нет у меня навыка отдыхать, заработался, разучился. Отрываюсь, будто на свободу вырвался и век воли не видал. Поэтому и Гайки всякие неизвестно откуда появляются…"
Поискав по другим карманам, а также заглянув в дорожную сумку, Гордеев денег так и не обнаружил. Ценностей особых типа золотых часов или перстней с каменьями у него отродясь не водилось. Расплачиваться с Гайкой было нечем, а она между тем со все возрастающей тревогой наблюдала за манипуляциями Гордеева. "А ведь у нее наверняка тут где-то есть и крыша", - с тоской подумал адвокат.
Ладно бы подъезжали они к Москве-столице - там бы Гордеев смог позвонить кому-нибудь из приятелей или сестрице Ваве. Повинился бы, покаялся, но денег бы перехватил. А тут Питер - город, конечно, Гордееву знакомый, но не близко. Друзей-приятелей, у которых можно было бы вот так запросто взять денег, чтобы и с Гайкой расплатиться, и до дома добраться, таких друзей у Гордеева в Питере не было. Ну некому ему было позвонить. Впрочем, ежели он собирался кому-то звонить, значит, оставался у Гордеева еще телефон…
"Да уж, спиртное плохо сказывается на мыслительном процессе - это точно", - в укор самому себе подумал Гордеев. Должен же у него где-то быть сотовый телефон. Вчера еще был. Милая и очень дорогая игрушка, каприз адвоката, который он смог себе позволить с последнего щедрого гонорара. Найдя телефон в кармане дорожной сумки, Гордеев достал его и спросил:
- Гайка, хочешь телефон?
Девушка сморщила свой и без того микроскопический нос, взглянула на серебристый аппарат, который ей протягивал Гордеев, и отказалась:
- На фига он мне, у меня свой имеется, "Нокиа". Вот!
И она вынула из сумки телефон, который, пожалуй, был даже покруче гордеевского.
- Неплохо живут студенты ЛГУ, однако! - воскликнул адвокат.
- Подарок, - неопределенно пробурчала Гайка. - Есть добрые люди на свете…
- Ты смотри, он новый, я его перед самым круизом взял. - Гордеев все не оставлял надежды отдать Гайке телефон. - Ну посмотри, он крутой, последняя модель, с наворотами всякими, хочешь - покажу. Он, между прочим, триста баксов стоил.
- Да на фига он мне! - без энтузиазма повторила Гайка, которой Гордеев старательно всучивал телефон. Гайка руку отвела, и тут телефон запиликал. На мотив: "Наша служба и опасна и трудна, и на первый взгляд как будто не видна…"
- Ой, ты че! Мент, что ли?! - испуганно воскликнула девушка.
- Нет, Гайка, я не мент. Я хуже… - сказал Гордеев и нажал на кнопку телефона. - Гордеев слушает!
- Юра! Ты где?!
Этот голос адвокат Гордеев узнал бы в любое время дня и ночи. Даже в состоянии клинического похмелья. Это был голос Лены Бирюковой.
- Лена, привет! Я сейчас… - он оглянулся, - плыву на белом пароходе, а ты где?
- Узнал? Юра! А я вот в Питере. И мне твоя помощь нужна… Очень. Где это ты плывешь?
- Вот совпадение-то! Я, Лена, как раз подплываю к Питеру, и где-то через час наш белый пароход причалит у гостиницы "Прибалтийская".
- Отлично! Я тебя встречу, там и поговорим. Пока!
Лена отключилась. Гордеев послушал короткие гудки, а потом сообразил: "Ленка в Питере. Я ей нужен. Вот оно. Есть. Есть, у кого денег перехватить". Юрий посмотрел на определитель и набрал высветившийся номер:
- Лена! Это снова Юра!
- Да?
- Лена, у меня к тебе просьба. Большая просьба - пойми, мне обратиться тут не к кому. Выручай! Ты же сейчас все равно подъедешь. Скажи, у тебя деньги есть?
- Есть. А что?
- Да ты понимаешь, я тут на корабле… И деньги кончились. Неожиданно, - добавил он для убедительности.
- Что? Загулял наш поручик? - усмехнулась Лена.
- Загулял, - виновато ответил Гордеев.
- Сколько нужно, чтобы вызволить ваше высокоблагородие?
- Ну долларов сто…
Тут раздался голос Гайки:
- Между прочим, сначала надо у меня спросить. Мы вчера на сто пятьдесят договаривались!
- Лена, нужно двести, - послушно повторил в трубку Гордеев.
- Хорошо, господин адвокат! Привезу я вам требуемый выкуп. Только потом обязуешься помогать мне денно и нощно. Договорились?
- Лена! Какой разговор! Когда я тебе отказывал! Да что случилось-то? Объясни толком.
- Приеду - расскажу. Извини, Гордеев, мне торопиться надо, - отрубила Лена, и Юрий снова услышал в трубке короткие гудки.
Ах, Лена, Лена… Были бы у Гордеева хоть какие знакомцы в Петербурге, не стал бы он просить денег у Лены Бирюковой - ни в жизнь. Слишком странные отношения связывали их последние несколько лет. Когда-то Юрий буквально спас ее от суда и следствия, и роман их развивался бурно и спонтанно. Было время, когда Лена чуть не женила его на себе. Благо и работали она тогда под одной крышей - все в той же юридической консультации номер десять. Но потом Лену переманил Костя Меркулов в Генпрокуратуру, где когда-то служил и Гордеев, но из которой он ушел и переквалифицировался в адвокаты. Роман их к тому времени почти иссяк, но стоило им встретиться - случайно или по делу, - как отношения возобновлялись с прежней силой. Также бурно и спонтанно. Вот только женить Гордеева на себе Лена, кажется, передумала. Ну и слава богу!
И работает сейчас Лена младшим следователем в Генпрокуратуре, распутывает дела, по большей части мелкие и несерьезные, но к собственной карьере относится ответственно, дело свое любит и знает. Давненько уже она не обращалась к Гордееву с просьбой о помощи. Что-то и впрямь случилось неординарное. И почему же Лену откомандировали в Питер?
Глава 3
Эти четверо тронулись в путь под утро. Утро у них наступало не раньше двух часов пополудни, когда обычные граждане уже успевали пообедать.
Впереди шла толстая белобрысая деваха в ярко-желтой футболке с надписью: "Я ненавижу тебя, Билли Гейтс!"
Следом за ней упруго шагал брюнет с шальными карими, слегка раскосыми глазами.
За брюнетом безмятежно брел рыхлый парнишка в ковбойской рубахе. Несмотря на жару, его волосы были щедро набриолинены и блестели на солнце.
Замыкал процессию растрепанный светловолосый заморыш в красных ботинках, непрерывно вопрошавший: "Куда вы меня тащите, злые люди?" Ему никто не отвечал. Впрочем, никто его никуда и не тащил, он шел сам.
- В самом деле, Камушка, куда ты нас ведешь? - наконец спросил брюнет.
- На дискотеку "Песчаный карьер", - ответила деваха. - А не кажется ли вам, старший строевой сержант Крис, что Лаки уже успел дунуть?
- Очень может быть, генерал Камушка, - кивнул брюнет. - Прапорщик Лаки, что вы скажете в свое оправдание?
- Кто курил? Я курил? - ласково спросил парнишка в ковбойской рубахе. - Ну самый децл, если только. Выхожу из дома - мужики сидят. "Хочешь дунуть?" - говорят. Конечно, отвечаю, хочу, а у вас откуда? "Оттуда!" Зашли за гаражи, забили косяк, нормальные такие парни оказались, один даже рокабилли в "Мани-Хани" по субботам играет… Где-то у меня визитка его была, он меня приглашал бесплатно на их сейшн прийти… Черт, где же? Неужели посеял?
- Лаки всегда везет! - хлопнул его по плечу Крис. - Травы покурил на халяву и еще на концерт сходишь. А у меня вот вчера Динка ботинок сперла. Когда на своей подружке меня подловила. Захлопнула дверь, я дело кончил, выхожу в коридор - а ботинка и нет.
- Зачем тебе сейчас ботинки, Крис? Сейчас бы сандалии в самый раз, - сказал Лаки, который как раз в сандалиях и был.
- Дурик, там под стелькой нычка была. Двести баксов, за последнюю халтуру мне заплатили. Хотел гашиш купить - хрен мне теперь в грызло, а не гашиш.
- Шиш тебе, а не гашиш, - подал голос заморыш в красных ботинках.
- А вам, салага, права голоса никто не давал! - рявкнула Камушка. - В темпе, бойцы.
Все четверо жили на станции метро "Улица Дыбенко", но познакомились почему-то через Интернет. Каждый из них был как-то связан с этой единой сетью, опутывающей весь мир. Кто был системным администратором, кто пытался программировать или писать на компьютерную тему в разные непритязательные журнальчики "обо всем". Помимо любви к компьютерам эту компанию объединяло пристрастие к наркотикам естественного происхождения - "травке и грибочкам", как ласково называл их Крис. Он был самый старший и опытный наркоман, но у Камушки зато был громкий голос, и она всегда чуяла, где можно добыть травы и когда менты пойдут винтить народ.
Шли они по проспекту, что вел от дома Камушки в сторону леса. Солнце припекало, и на душе у каждого было легко и спокойно, только Камушка слегка икала - ее мучило перманентное похмелье. Проспект неожиданно закончился и уперся в стройплощадку. Разомлевшие от жары строители лежали под дощатым навесом и пили кефир из картонных коробочек.
- Встали - постояли! - распорядилась Камушка. - Расклад такой. Грибы поспели. Хорошие грибы, правильные. Мне об этом Сиамский сказал, а уж он-то врать мне не будет. Так что, бойцы, идем мы на дело правое. Собранное делим по справедливости. Мне четверть, Сиамскому четверть, четверть Крису, четверть Лаки с Сорхедом на двоих.
- Это почему нам четверть на двоих? Разве это честно? - тут же встрепенулся заморыш в красных ботинках.
- А будешь возникать, вообще ничего не получишь! - ущучила его Камушка. - Мал еще возникать. Строевой сержант Крис, разберитесь.
- Это мы мигом, - ответил Крис, по-кошачьи приближаясь к своей жертве. - Ну что, рядовой, будем хамить высшему руководству?
- Ну нечестно ведь! Почему Сиамскому четверть, он ведь даже с нами не пошел?
- Сиамский нам место показал, - ласково объяснил Крис. - А тебя, детка, вообще никто с собой не звал. Нечего тебе, детка, за старшими хвостом ходить. Еще научишься плохому.
- А мы его научим! - хлопнула себя по ляжкам Камушка. Звук получился гулкий - с ближайшей искореженной березы сорвались и полетели в сторону города две вороны.
- Вороны Одина знак нам подают! Хороший будет урожай на мухоморы! - обрадовался Лаки. - Чего вы с ним спорите, не хочет - пусть не идет. Давай, генерал, командуй.
- Вот так бы сразу, - важно кивнула Камушка. - За мной, бойцы. Идти нам долго - за деревню Кудрово и дальше, к песчаному карьеру. Сиамский туда ходил на днях, говорит, там этого псилоцибина - ну просто завались. В темпе, бойцы. За мной.
За стройкой раскинулся лес не лес, парк не парк, а если быть точнее - заросшая свалка. Среди чахлых кривых деревьев валялись останки автомобилей, холодильников, пылесосов, бутылки из-под пива и лимонадов разного рода покрывали землю сплошным слоем. Картина была урбанистическая и безрадостная.
- Смотрите под ноги, тут могут быть змеи, - предупредила Камушка. - Зря ты, Лаки, в сандаликах пошел на дело.
- Ну я же не знал, - беспечно пожал плечами Лаки. - К тому же, если я буду смотреть под ноги, я на змею не наступлю.
- Способный какой парень растет! - похлопал его по плечу Крис. - Дай-ка отхлебнуть.
- Отставить пьянство в отсеках! На перекур остановимся - там и бухнем! - бросила через плечо Камушка. - Если вы нажретесь у меня раньше времени, никому грибов не дам.
- Ладно, ладно. Не будем пить, - примирительно сказал Крис. - А слышали, что Энди тоже в Питер едет на пээмжэ?
- Да ты что? Это просто тенденция какая-то! - покрутил головой Лаки. - Сначала Рукин переехал, потом Нечаева, теперь вот Энди еще. Чего им в Москве не сидится? Я бы, если жил в Москве, ни за что бы в Питер не поехал. Там и культура, и деньги, и журналистам платят больше.
- Вот и езжал бы в свою Москву, журналист ты наш. А мы тут останемся, - оборвала его Камушка. - Мне вот это переселение народов тоже подозрительным кажется. Наши в Москву валят, москали сюда едут. В воздухе пахнет провокацией.
- Это антисемитские происки! - оживился Сорхед.
- Ах, оставьте эти ваши глупости, рядовой, - махнул рукой Крис. - Я вот что думаю. Москву скоро арабы будут бомбить. Это дело ясное. Москвичам об этом по-тихому сказали, вот они и валят. А чтобы не создавать паники, на место каждого москвича сажают питерца.
- Точно-точно. Все началось с президента! - радостно подхватил Лаки.
Маленький отряд миновал свалку, перешел железнодорожное полотно и вышел к деревне. По главной улице без дела шлялись хмельные местные жители. Собаки умильно заглядывали в глаза каждому прохожему - не найдется ли чего пожевать? Если пожевать ничего не находилось, они злобно лаяли вслед жадине.
- Прямо как бомжи! - заметил Крис. - У нас на Дыбенко дед один сидит, деньги просит. Нагло так просит, за ноги хватает. А если не дашь денег - он тебя такими матюгами обложит, каких у нас в армии никто даже не слышал. Жуткий дед. Я вчера не поленился, поговорил с ним по-мужски. Теперь потише будет. А нет, так я его с ноги уделаю. Делов-то.
- Городские, чего приперлись? - окликнул их нелепый вихрастый мужичок, сидевший на скамеечке возле магазина.
- Митрич, здорово! - обрадовался Лаки. - А мы вот в лес идем, воздухом дышать.
- Это вы правильно. Воздух нынче бесплатный. А мне эта сука в долг водку не отпускает. Сказал - верну, как деньги будут. Плесните, что ли, чего у вас там есть?
- Начинается, - вздохнул Сорхед, - каждого алкоголика поить - нам ничего не останется.
- Отставить, рядовой! Вольно! - рявкнула на него Камушка. - Лаки, выдели бойцу дозу. Стакан-то есть?
- Спасибо, ребятки! - просветлел лицом Митрич, извлекая из-за пазухи помятый пластиковый стаканчик. - Вот это по-христиански, по-божески, то есть. Присаживайтесь, что ли, у меня и закуска тут есть…
Из-за пазухи была извлечена сушеная рыбка, пучок лука и горбушка черного хлеба.
- Не побрезгуем! - потянулся к луку Крис.
Выпили, посидели немного.
- Встали, пошли, - скомандовала Камушка, - до карьера нам как лучше дойти?
- А вот, левее чуть возьми, там тропка будет такая. Зачем вам этот карьер? Всех чего-то на этот карьер будто черт какой тащит.
- Что-о? - взвизгнула Камушка. - Руки в ноги. То есть ноги в руки, шагом марш, бойцы. А то придем к шапочному разбору.
Бойцы повиновались. Они шли и шли по лесу, и казалось, что вожделенный карьер все никак не начнется. Закончилась водка, припасенная Лаки.
- У кого что есть еще выпить? - спросил Крис. - Ты, Сорхед, больному человеку Митричу сто грамм паршивых пожалел, а сам-то что можешь нам предложить?
- У меня только кока-кола… - растерялся тот.
- На кокаинчик пересел? - подначила его Камушка. - Богемный образ жизни? Скурвился совсем?
- Какой кокаинчик, что вы, я так…
- А то я не знаю, как ты в журнал "Современная мысль" попал. Все знают - уломал тебя Дима Бычко и согласился ты, и теперь работаешь на него. Ты только не переживай - один раз - не Логоваз, - подмигнула Камушка.
- Какой Бычко, вы что? Где я, а где Франция? Он в Москве - а я тут. И не пишу я в "Современную мысль", я теперь сисадминю в "СКЛ".
- Стало быть, обманул тебя этот жирный боров. Ну ничего, малыш, тогда расслабься и получи удовольствие, - усмехнулась Камушка.
- Кстати, мать, а как у тебя самой дела с этим, с чеченцем-то? - спросил Лаки.
- Отставить разговорчики! - помрачнела Камушка. - До цели недалеко. вперед, бойцы, нас ждет шикарный урожай.
Заброшенный песчаный карьер зарос по краям крепкими молодыми сосенками и выглядел вполне гостеприимно.
- Так. Крис - налево, Лаки - направо, Сорхед - куда-нибудь подальше, а я вас ждать здесь буду. Если кто чувствует, что потерялся, - не геройствовать. Мобилу к уху - и звоним мне. Кто первый находит грибы, мобилу опять же к уху - и оповещаем остальных. Все поняли?
- Так точно! - потянулся Крис. - У меня там, правда, оплата скоро кончается… Ну ладно, я-то и не заблужусь, но как бы Сорхеда выручать не пришлось.
- Оставьте меня! - нервно отдернулся тот. - Я сейчас такое найду, что вам и не снилось!
- Грыбочык! - поддразнил его Лаки.
- Не расслабляться! - гаркнула Камушка. - Инструкции получены? Действуйте.
Крис и Лаки, посмеиваясь, разошлись в разные стороны, заключая по дороге пари, кто из них первым найдет месторождение поганок. Сорхед решил, что он сейчас тайком от всех вернется в город, отключит мобильник и посмотрит порнографические картинки, которые накачал вчера ночью. А эти пусть поищут его, поволнуются. Впредь будут почтительнее. Да что они вообще себе позволяют? Он будущее светило технического прогресса, а они - кучка жалких наркоманов, не способных самостоятельно ни одной простенькой программы без багов написать.
Он брел и брел, думая, что скоро выйдет к деревне, а там и до стройплощадки рукой подать. Но по своей извечной рассеянности Сорхед пошел в сторону, противоположную той, откуда они пришли. Лес все не кончался, жара не спадала. Хотелось есть и пить, тут кока-кола и пригодилась! "А эти пусть сдохнут от жажды!" - мстительно подумал он.
Лес вокруг был одинаковый - сосны и березы, полянки и тропинки. Где-то далеко-далеко послышалось нежное "Ау-у!" - очевидно, Камушка прочистила свои могучие легкие и теперь собирает отряд. На боку завибрировал мобильник. Определился номер Криса.
"Ну конечно, только Крису я и нужен", - вздохнул Сорхед. Крис ему всегда нравился - подтянутый, спортивный, настоящий мачо. Девушек менял каждую неделю. Недавно отрастил себе сутенерские усики, и это было уже слишком.
Сорхеду вдруг очень захотелось увидеть его, прямо сейчас, рассказать о принципиально новом способе кодирования, над которым он тайком работает. "Но там же эта Камушка. И Лаки".