- Не нужно так говорить. - лицо Ирины Галковской просветлело, очевидно, она любила поговорить о сортах и свойствах чая. - Питие зеленого чая - это особый ритуал. Просто так, из граненого стакана в подстаканнике, украденном в поезде, он не только не принесет пользы, но даже может и навредить.
- Да что вы говорите! - раздраженно ответила Лена. Жалости к любовнице убитого уже не было. Вот сейчас они будут сидеть и обсуждать чайные ритуалы! Этого еще не хватало.
- Ах да, простите, о чем это я… - сникла Галковская. - Ну так вот. Что ж, все знали о наших с Сережей отношениях. Глупо отпираться. Вы не находите? Глупо. Аспирантка и профессор - такой избитый сюжет. Впору снимать мелодраму. Вы любите мелодрамы? Я - терпеть не могу.
- Все знали о ваших отношениях, - напомнила Лена.
- Да. Поверить не могу, что нет Сереженьки… - Галковская разливала чай. - Не может такого быть. Не может. Сердце мое заледенело, но продолжает биться. Почему оно не остановилось в то самое мгновение, когда его убили? А?
- Почему вы так уверены, что его убили? - подняла брови Лена. - Следствие пока не располагает достаточными данными для того, чтобы это утверждать.
- Да ну, бросьте… Человека находят в лесу, сожженного. Он же не мог сам полезть на костер, он же не Жанна д’Арк…
- Кстати, Жанна д’Арк тоже не сама на костер взошла, - машинально заметила Лена.
- Тем более, - упрямо мотнула головой Галковская. - И потом, зачем бы вам тогда приезжать из Москвы и меня допрашивать? Если бы это был несчастный случай, или сердце не выдержало, вы бы обратились к медикам, а не к любовнице, верно? Но он был здоров, совершенно здоров и полон новых идей. В тот день, когда он вернулся со своего симпозиума…
Лена насторожилась. Кажется, Ирине надоело болтать просто так и она наконец заговорила по делу.
- В тот роковой для него день. Черт, нет, избитая фраза. Просто - в тот день, когда он был здесь… Ах, это я во всем виновата! Моя вина! - вдруг воскликнула она. Глядя на Галковскую, Лена Бирюкова наконец поняла буквальный смысл выражения "слезы брызнули из глаз".
- Ирина, не надо… - как можно более твердо произнесла Лена.
- Да, да… - Галковская быстро успокоилась и, промокнув глаза бумажной салфеткой, повторила:
- Это я… Я во всем виновата.
Лена подалась вперед, машинально отодвигая чашку с чаем в сторону. Вот теперь-то, видимо, и начинается настоящий разговор.
- В чем именно заключается ваша вина?
- В тот день, когда… Ну, вы знаете… В тот день он позвонил мне из аэропорта и сказал: "Ирка, я прилетел! Жди меня с обедом!" У Сережи всегда был отличный аппетит. - Ирина всхлипнула, закурила сигарету, выпустила тонкую струйку дыма. Провела рукой по глазам. - Я так обрадовалась! Достала из шкафа новое платье, я под него весь месяц худела, такое воздушное, романтическое, совсем не для меня, а для какой-нибудь беззаботной девочки сшитое. Но я его все-таки купила специально для него. Оно такое розовое, открытое, с коротким рука…
- Он позвонил вам и сказал, что приедет. Когда? - снова перебила Галковскую Лена. Вести разговоры о фасонах платьев в ее планы не входило.
- Ах, да. Он не уточнял времени. Просто сказал - жди с обедом. Я поехала на рынок. У нас тут поблизости нет рынка, а Сережа не любит магазинное мясо. Приготовила все, стол сервировала. Вино мне один студент презентовал. Ну, знаете, как это бывает. Грузинский строгий папа сказал перед началом сессии: получишь хоть одну четверку - зарэжу! А парнишка никак даже на четверку не тянул. Ну вот сразу у него не заладилось с моим предметом, а он же у них не профилирующий. Поставила я ему пятерку, пожалела парня - вдруг отец и вправду зарежет, а мальчик не забыл, принес мне через неделю бутылку вина, поклонился, руку поцеловал. Такой галантный, симпатичный. Нос орлиный, глаза так и горят! Но не мне, конечно, о таких думать, - вздохнула она. - Молодые, они знаете ли, все как-то к молодым тянутся.
- Вы приготовили обед и ждали Дублинского, - терпеливо напомнила Лена.
- Да… Обед был шикарный. Сереженька вбежал ко мне на пятый этаж как мальчишка, поцеловал, подарил букет. Вон, видите, в углу стоит. Необыкновенные цветы. Видите эти штучки? Это такой специальный декоративный сорт капусты. Представляете? Букет с капустой!
- Он был весел и беззаботен, я правильно поняла?
- Да, совершенно беззаботен. Я так обрадовалась - думала, он останется у меня ночевать. Мы сидели, держались за руки. Он рассказывал мне о исследовательской лаборатории в Кёльне, в которой ему довелось побывать. Мы решили кое-что у них перенять.
- Вы что, за романтическим ужином разговариваете о работе? - опешила Лена.
- Это был романтический обед, - поправила Галковская. - А потом, если вы, например, обедаете со своим коллегой, который вам не только коллега, но и… Я говорю, допустим, вы с ним обедаете. Неужели вы станете обсуждать посторонние вопросы? Мы с Сережей были преданы одной и той же идее. Потому, наверное, он и полюбил меня. Ведь его жена тоже раньше защищалась на нашей кафедре. Но потом - дом, заботы, муж - всемирно известный ученый. Словом, она отошла от науки.
Лена посмотрела на Ирину и подумала, что та, в общем, верно рассуждает - не будет, она, например, с Гордеевым говорить за обедом, пускай и романтическим, о посторонних вещах. Даже некое чувство симпатии пробудилось в ней к этой растрепанной, нервной женщине. Стоп! Стоп, подруга!
- А вы в самом начале что-то сказали о своей вине, - напомнила она. - В чем все-таки эта вина заключается?
- Ах да, я как раз к этому веду, - сказала Галковская. - Понимаете, я так ждала его, так мечтала, что вот сейчас он освободится, приедет ко мне, и мы всю ночь… Словом, в этот день он будет только моим - и больше ничьим. Но он то и дело глядел на часы… Ему такие часы в Германии подарили - удивительные просто! И вдруг вскочил, как чертик на пружине. "Ну все, родная, мне пора". А его удерживать бесполезно. Ну я проводила его до порога. Закрыла дверь, села за стол, смела бокалы и тарелки на пол, достала бутылку водки. И, не поверите, обозлилась и говорю: "Лучше бы ты умер, чем снова к ней возвращаться!" Это я не помня себя сказала, понимаете? Но всякое произнесенное нами слово - это не просто так, знаете, да? Особенно когда с сердцем говоришь, это еще страшнее, все там, - Ирина показала наверх, на грязноватый, в желтых подтеках потолок, - там все слышат. И каждое наше желание взвешивают. Самое искреннее - выполняют. Так что опасайтесь желать кому-то плохого. Это может запросто сбыться.
Лена взяла с подноса козинак и проглотила, почти не жуя. Это было совершенно невозможно выносить! А она-то думала, что Галковская сейчас расскажет ей нечто существенное, что позволит хоть на полшага приблизиться к разгадке неожиданной и страшной смерти Дублинского.
- Ваша вина заключается только в этом? - наконец спросила она.
- Да, - скорбно кивнула Галковская. - И я готова дать показания в суде.
- Боюсь, в суде вам не поверят и отправят, чего доброго, на психиатрическое освидетельствование. Которое вы пройдете навряд ли, - устало сказала Лена.
- Да я готова хоть всю оставшуюся жизнь в тюрьме провести, лишь бы Сереженька был жив! - с воодушевлением воскликнула Галковская.
- Опасайтесь своих желаний, - напомнила Лена, - они могут исполниться.
- Да, да, я знаю, - истово закивала Ирина. - Я готова, правда.
Вдруг Лене в голову пришла шальная мысль. А не эта ли аспиранточка укокошила Дублинского? А что? От любовницы всего можно ожидать. Вот не понравилось ему платье, которое она надела, или, например, не заметил Дублинский ее новую прическу, а может, чего доброго, случайно обмолвился о какой-нибудь интрижке на том же симпозиуме. И все. Убила, отвезла в лес, сожгла труп. И теперь считает себя виновной в его смерти. Очень даже логично выглядит. От этих восторженных аспиранток всего можно ожидать.
- Я ради него на все готова, - продолжала развивать мысль Галковская. - Только бы он был жив… Но, к сожалению, моего Сережу уже не вернуть. Никогда.
Она уронила голову на руки и беззвучно зарыдала.
"Нет, - думала Лена, глядя на рыдающую Галковскую, которую она на этот раз успокаивать не стала. - Невозможно так притворяться. Хотя, если она сумасшедшая, всякое может быть. Нет актеров лучше, чем психически больные. Или наоборот - лучшие из актеров психически больны. Вот убила она Дублинского и тут же забыла об этом. Решила, что это ей приснилось. На всякий случай отказываться от этой версии пока не стоит. К тому же пока никаких версий нет вообще. Вот Галковская и будет у меня под номером один…"
Раздался резкий, как визг тормозов, звонок телефона. Ирина вздрогнула, вытерла газа кулачками и потянулась за телефонной трубкой. Лена давно не видела таких аппаратов - черных, массивных, с круглым диском. Еще не коллекционный, но уже исторический предмет.
- Да, Виктор Сергеевич… Завтра будет готово… Ну там же двадцать страниц технического текста! А у меня тут еще проблемы личного характера. Поняла, Виктор Сергеевич. Сегодня ночью постараюсь закончить, завтра утром будет у вас.
Она повесила трубку, села на свое место.
- Я подрабатываю переводами в одном специализированном журнале, - как бы оправдываясь, сказала Ирина. - Редактор звонит, ругается. Он всегда ругается. Но платит исправно.
Нет, это определенно была речь абсолютно нормального человека. Не может законченный псих заниматься серьезным переводом. Просто она от горя вне себя.
- Когда, вы говорите, Дублинский был у вас? - спросила Лена.
- Он приехал после пяти часов… - после недолгого раздумья ответила Галковская. - Ну да, не позже четверти шестого, я как раз сидела и смотрела на часы, считала минуты. Все из рук валилось. - Ирина указала пальцем на массивные старинные часы в углу комнаты. - Вот на них и смотрела. Это хозяйские. Я же снимаю квартиру, родные-то у меня в Киришах… Что случилось? Что вы на меня так смотрите?
Лена опустила глаза. Нет, нельзя так выдавать свои чувства, особенно по отношению к потенциальному подозреваемому.
- А кто может подтвердить, что покойный был у вас именно в это время? - поинтересовалась Лена.
- Подтвердить? - искренне удивилась Галковская. - Ну что вы! Я же мужчину в дом пригласила. Не для того ведь, чтобы кому-то его здесь предъявлять?
Резонно. Мужчин в дом приводят совсем не за этим. И все-таки, похоже, алиби у нее нет…
- Хотя постойте. Есть свидетельница! - чуть подумав, обрадовалась Ирина Галковская.
- Кто? - кисло спросила Лена, умопостроения которой рушились как карточный домик.
- Соседка моя. Тамара Александровна. Она же по совместительству - хозяйка этой квартиры.
- Что она может подтвердить?
- А что она подтвердит? Что из любопытства зашла ко мне за мукой, потому что в окно видела, как в наш подъезд входит элегантный мужчина с цветами.
- И что? Она постоянно у окна сидит?
- Почти. Ей больше делать нечего.
- Ну хорошо. Предположим, она увидела, что в подъезд вошел мужчина с букетом цветов. Что из этого?
- Ясно, что он пришел именно ко мне, - пожала плечами Галковская, удивляясь недогадливости следователя.
- Почему "ясно, что к вам"? - насторожилась Лена.
- Дом маленький, благодаря Тамаре Александровне я все про всех знаю, - объяснила Галковская. - На первом этаже живет опустившаяся алкоголичка, на втором - многодетная мать, третий и четвертый - вне подозрений, там такие же точно бабки, многие жильцы к тому же в отпусках.
"В отпусках! - эхом отозвалось у Лены в голове. - Нормальные люди в отпусках сейчас. В Праге, возможно… А я парюсь в этом Питере, и сколько еще тут проведу - неизвестно".
- Хорошо, - сказала Лена, делая заметки в своем блокноте. - Вы не против, если я переговорю с этой Тамарой Александровной не в вашем присутствии?
- Буду только рада. Я терпеть не могу ее присутствия.
Раздался звонок в дверь, такой же резкий, как и звонок телефона. Ирина вновь вздрогнула. С нервами у нее определенно было не в порядке.
"Станешь тут нервной, когда тебя окружают подобные звуки", - подумала Лена.
- Это, возможно, и есть хозяйка. Она часто ко мне заходит, - сказала Галковская.
- Здравствуйте, Тамара Александровна! Заходите! - послышался из прихожей голос Ирины.
- Я вот муку-то у тебя занимала, так принесла вернуть. Живешь-то ты, бедненькая, одна, все сама, и за квартиру платить еще приходится. Я же понимаю. Можно от тебя позвонить, а то у меня что-то с телефоном стало, никак не дозвониться ни до кого.
- Проходите. Я пока покурю, - Ирина удалилась на кухню.
- Здравствуйте, девушка, - кивнула Лене Тамара Александровна и начала ее оценивающе разглядывать, - Подружка вы ее, да? Вы бы хоть ей сказали - все курит и курит, уже занавески от этого дыма серые насквозь. А когда она сюда въезжала только, мои ребята ремонт сделали, все новое, свежее повесили. Мои-то в Америку уехали, а квартиру тут оставили - мало ли, вдруг захочется вернуться. Я ее и сдаю. А эта совсем не следит за порядком. Вон, потолок в разводах! Еще осенью крыша протекала, а она все не соберется ремонт сделать!
От ничего не значащих подробностей жизни совершенно посторонних людей у Лены уже начала кружиться голова.
- А еще, знаете, она неустойчивая очень, - шепотом произнесла квартирная хозяйка. - Мужиков каких-то водит, знаете, на днях тут один такой приезжал, в костюме, с букетом. С букетом приехал, я думала - женихаться. Ан нет - видно, не судьба девке мужика себе приличного найти.
Ирина гневно загремела на кухне сковородками.
- Он не сможет женихаться, - четко сказала Лена. - Он убит. Его тело найдено в лесу.
- Ох ты ж..! - замахала руками старуха. Она уже, казалось, забыла о телефоне, ради которого напросилась в комнату.
- Я из Генпрокуратуры. - Лена продемонстрировала документы. - Готовы ли вы, Тамара Александровна, засвидетельствовать, что видели убитого в этой квартире в день его смерти, в шестом часу вечера?
- А готова! - стукнула сухой ладошкой по столику квартирная хозяйка. - Потому что видела его тут, сидели они с Ирочкой за столом. Вот тут вот как раз и сидели, на этом самом диване…
- Во всколько это было?
- А дело было-то аккурат после пяти. Я-то тесто поставила, а мучки, доску посыпать, не оставила, все выгребла, до ложечки. И решила к Ирочке зайти, мучки попросить, ну, знаете, по-соседски этак. И, знаете, по телевизору как раз "Место встречи изменить нельзя" началось, вторая серия. Ко мне внуки приехали, они телевизор смотрели, я тоже рядом присела. Внучатки у меня хорошие, умненькие, Катенька английский изучает, Алешенька карате занимается. В третий класс перешел. Они очень любят телевизор у меня смотреть, дома-то некогда. Принесла я им черешенки и тоже решила немножко с ними посмотреть. А когда началась рекламная пауза, я вспомнила, что внучки-то пирогов хотят, пошла к Ирочке. А там уже этот сидел, галстук даже распустил эдак… То есть явно по личному делу.
- Идите к нам в прокуратуру работать, - пошутила Лена, - у вас идеальный для этого склад мышления!
- Ох, да куда уж мне, - замахала руками та. - Я свое отработала. В поликлинике.
Когда за Тамарой Александровной закрылась дверь, Ирина вернулась в комнату, подлила себе еще чаю.
- Ну, сняты с меня обвинения или одного свидетеля недостаточно? - спросила она, пристально глядя в глаза Лены.
- Вас никто и не собирался обвинять, - ответила Лена.
- Да ладно вам… Я же видела, как вы на меня смотрите. Думаете, любовница, приревновала, всякое такое…
"А она не так проста, как кажется на первый взгляд", - подумала Лена.
- Понимаете, дело в том, что смерть Дублинского наступила около пяти часов дня. То есть как раз в то время, когда он пришел к вам с букетом.
- Значит, это не он! А он жив! - Ирина сложила руки на груди.
- Но тело, найденное в лесу, было идентифицировано как тело Сергея Дублинского, - задумчиво сказала Лена.
- Знаете, простите, но я должна побыть одна, - вдруг сказала Ирина. - Я ответила на все вопросы. Я готова, если потребуется, ответить на них еще раз. Но сейчас мне очень тяжело. Уходите. Захлопните за собой только дверь.
И Галковская повалилась на диван…
Глава 8
- Не думаю, что это дело рук Галковской… - задумчиво сказал Гордеев.
Лена кивнула:
- Я тоже так думаю.
- А компания, которая труп обнаружила, не причастна, думаешь?
Гордеев с Леной сидели в номере филиала гостиницы "Октябрьская". Комфортабельный двойной номер-полулюкс радовал свежим евроремонтом. Особенно удивительным на фоне общей городской разрухи и суетливой реконструкции, грозившей затянуться еще на добрый десяток лет. В номере присутствовал даже кондиционер с дистанционным управлением.
Юрий уже в который раз подивился Лениному чутью к комфорту. Филиал бил наповал сервис основной гостиницы "Октябрьской", здание которой было расположено напротив - на другой стороне площади Восстания - и являло собой вид упаднический, лишь слегка подретушированный с незапамятных советских времен. А в их полулюксе чувствовался международный класс. Холодильник-бар был забит миниатюрными алкогольными соблазнами, которых Юрию даже в заграничном круизе отведать не довелось. Впрочем, после вчерашнего эти соблазны мало его трогали. К тому же, Гордеев работал.
- Да нет, они на том карьере и двадцати минут не пробыли, - ответила Лена, - их видели, когда они туда шли. Не успели бы даже костер развести, не то что труп сжечь.
- Ну хорошо, - сказал Гордеев, пролистывая документы: протокол опознания, протокол с места обнаружения трупа, допросы свидетелей. - Слушай, вот тут сказано, что возле кострища свежие следы автомобильных шин типа "бриджстоун". У кого-нибудь из фигурантов подходящий протектор имеется? У мадам Дублинской есть машина?
- Имеется, "тойота", новенькая.
- Неплохо быть неработающей женой профессора. Она же дома сидит. К чему машина домохозяйке - на рынок мотаться за диетическим творогом, что ли?
Взгрустнув о своем джипе, оставленном в Москве, Лена возразила:
- Не скажи, Гордеев, машина - вещь в хозяйстве полезная, даже в домашнем.
Адвокат отоспался, отвел душу в комфортабельной белоснежной ванне, разительно отличавшейся от душа на теплоходе, и был готов к боевым подвигам. Осталось только решить, с чего же начать - рыть землю носом или бить копытом.
- Кстати, насчет земельки. Может, махнуть до этой самой "тойоты", да посмотреть на шины. На предмет идентификации и сравнения с оставленным у кострища следом, а, Ленок? - предложил Гордеев. - К тому же отпечаток протектора снимем.
- А что? Ты уже определился с подозреваемой? - поинтересовалась Лена.
- Ну подумай сама! Чем тебе не версия? Особенно учитывая наличие любовницы. Ревнивая жена узнает, что муж, вернувшись из загранкомандировки, немедленно подался к любовнице. Когда тот вернулся после любовных утех, она его душит и увозит на машине в лес, где и сжигает. А?
За окном их номера гудели поезда, уходящие с Московского вокзала. Переливались огнями Лиговский и Старо-Невский проспекты. На город опускался вечер. Но полоска заката на севере и не думала гаснуть. Шла последняя неделя коротких северных ночей.