АНДРЕЙ ПЕТРОВИЧ
Мы шли довольно быстро. Татьяна не отставала, цепко держа меня под руку. В ее походке угадывался сильный характер. Это мое предположение подкреплялось и тем, что инициативу в разговоре она сразу взяла в свои руки и начала с того, что заявила:
- Андрей Петрович, а знаете, вы пользуетесь у студентов большим уважением и авторитетом.
Я рассмеялся.
- Эту банальную фразу студенты произносят, когда хотят получить у преподавателя хотя бы троечку.
- Нет-нет, это действительно так, - перебила меня Таня. - Я говорю вам это вовсе не в качестве комплимента. Наберитесь, пожалуйста, терпения и выслушайте меня внимательно, при вашей дочери говорить на эту тему мне не хотелось бы.
Ее слова меня заинтриговали, я даже остановился.
- Идемте же, мне удобнее говорить на ходу. - Она потянула меня за рукав. - Так вот, о том, что вы пользуетесь в институте признанием, я убедилась лишний раз в разговоре с одним своим однокурсником, - продолжала Таня. - Зовут его Юра, он усиленно ухаживает за мной, мы ходим иногда вместе в театр, кино, на концерты. Но я к нему ничего, кроме дружеских чувств, не питаю. Он это знает и на большее не претендует, поэтому разговор наш не выходит за рамки обычных студенческих или житейских тем. Недавно мы были с ним в театре и, прохаживаясь во время антракта, вдруг увидели мужчину, очень похожего на вас. Я даже подумала, что это вы, но, когда приблизились, поняла, что ошиблась. Тогда Юра неожиданно сказал: "Знаешь, Таня, жаль мне нашего Андрея Петровича, отличный мужик. Пропадет". Я насторожилась. Рассказывай, говорю, в чем дело, почему он должен пропасть. Юра сделал загадочное лицо, всем своим видом демонстрируя, что является обладателем страшной тайны, а потом принялся нашептывать мне на ухо. Из его слов я поняла, что несколько дней назад он случайно попал в какую-то пьяную компанию, где было немало блатного люда. Там горячо обсуждался процесс по делу какого-то Жухова, которому дали "вышку". Говорили, что, мол, следователь по особо важным делам, несмотря на то, что получил хорошие деньги, ничего не предпринял, чтобы ему помочь. И вот теперь эти подонки хотят следователя убить, а зовут этого следователя Андрей Петрович Филатов.
Всю эту тираду Татьяна произнесла на одном дыхании, на секунду сделала паузу и продолжала:
- Я была страшно напугана этим рассказом, тотчас встала и пошла одеваться. Юра, увидев мою реакцию, пытался меня остановить, успокоить, стал уговаривать, что все это пьяная брехня и что, очень может быть, он, Юра, сам все напутал. Но я была непреклонна, и мы ушли. На следующий день я решила с вами поговорить, но вы очень торопились и пришлось разговор отложить.
- Спасибо, Таня, за участие, - поблагодарил я ее. - Думаю, нет оснований для беспокойства, за свою жизнь я получал столько угроз, причем как в устной, так и в письменной форме, что теперь у меня к ним иммунитет.
- А эти угрозы не шли дальше слов и бумажек? - поинтересовалась Таня.
- Все как-то обходилось.
- И вы не принимали никаких контрмер?
- Принимал, разумеется, в зависимости от каждого конкретного случая. Иногда не обращал на угрозы внимания, а порой приходилось привлекать работников милиции, прокуратуры.
- Ну, а как вы думаете, мое сообщение имеет под собой почву, или там просто был пьяный кураж?
- Трудно сказать. Чтобы сделать определенный вывод, требуется детальное расследование, за эмоции ведь никого к ответу не привлечешь. Те, кто угрожал, всегда могут отказаться от своих слов. Наказуемо лишь действие.
- Как же так? - удивилась Таня. - Замышляется злодейство, а предотвратить его, выходит, нельзя? Это же абсурд!
Я почувствовал, что наш диалог принимает какой-то профессионально-теоретический оттенок и может зайти в непроходимые дебри. Поэтому я постарался сменить пластинку и отшутиться, что, во всяком случае, я теперь знаю, что у меня есть враги и буду вдвое и втрое осторожней, за что ее еще раз сердечно благодарю.
- Да ну вас, Андрей Петрович, несерьезный вы человек, - деланно обиделась Таня. - Я думала, вы тотчас примете меры, в милицию хотя бы обратитесь, а выходит, что вам мои слова - до лампочки?
- Напротив, я все воспринял правильно и еще раз обещаю вам, что буду бдителен.
Таня поняла, что я хочу закрыть тему, и замолчала. К тому же я сказал, что мы уже подходим к дому. Когда поднимались на лифте, она вдруг прижалась ко мне, глянула полными слез глазами.
- Очень, очень боюсь за вас, милый Андрей Петрович!
Это было для меня так неожиданно, что в первое мгновение я растерялся, но тут же опомнился: что подумают соседи, Ия, если вдруг двери лифта раскроются и они увидят эту сцену. Я еще раз поблагодарил ее за добрые чувства, но заявил, что причин тревожиться нет.
Ия ничуть не удивилась гостье. Чмокнула меня в щеку, Татьяне протянула руку со словами: "Привет! Я очень вам рада. Раздевайтесь, проходите, сейчас будем пить чай. Я торт купила сегодня в кулинарии ресторана "Гавана". Это фирма!" - И убежала на кухню.
Время летело незаметно. Мы пили чай, подшучивали друг над другом, вспоминали забавные истории, от души смеялись. Таня как-то сразу вызвала к себе доверие, с ней было легко и просто.
Потом я пошел ее провожать, шли почему-то молча, говорить ни о чем не хотелось. Наконец, Таня сказала:
- Знаете, Андрей Петрович, давно мне не было так хорошо, как в этот вечер.
- Очень рад, Таня, - вырвалась у меня дежурная фраза. А ведь хотелось ответить: "И мне тоже". Но что-то удержало, наверное, возраст - ее и мой.
Я посмотрел на часы, было около одиннадцати. Как бы не заругали ее родители… Впрочем, не знаю, насколько она свободна в своих поступках, может, для нее это в порядке вещей - возвращаться в такое время.
- Дяденька, не найдется ли закурить? - Передо мной стоял мальчишка лет десяти - двенадцати.
- Откуда ты такой взялся? - искренне удивился я его неожиданному появлению.
- Ну тогда дай пятерочку, - продолжал клянчить пацан.
- Топай-ка домой, паренек, тебе давно пора спать.
- А его дом - улица, и пятерочка ему не помешает. - Это сказал появившийся рядом с мальчишкой высокий парень. К нему подходил второй, пониже ростом.
Дело принимало неприятный оборот. Я осмотрелся: вокруг никого, значит, один против двух. Мальчишка не в счет, хотя, кто знает, подростки бывают агрессивнее взрослых. Но подождем, может, все миром обойдется. На всякий случай я опустил руку в карман куртки. Пусть думают, что у меня есть оружие.
- Из кармана-то ручонку вынь, - продолжал высокий парень, - а то и мы можем кое-чем похвастать.
Я понял, что попал в точку и, не обращая внимания на призыв парня, спокойно спросил:
- Что вам надо, ребята? Может, разойдемся без осложнений? А то ведь я рассердиться могу и, к сведению, стреляю из кармана так же без промаха, как и навскидку.
Двое переглянулись, потом внимательно посмотрели на меня.
- Ладно, проходи. - И вслед: - Ничего, скоро слезами умоешься.
Скоты, испортили весь вечер, надо будет все же выписать пистолет и носить с собой. И насчет дочери побеспокоиться. Видно, эти подонки всерьез считают, что я занимаюсь Жуховым, иначе бы не вышли на меня. А может, просто рассчитывают, что я испугаюсь и как-то повлияю на тех, кто ведет это дело. Напрасные дерганья, не на того напали.
Татьяна была напугана до смерти, ее била мелкая дрожь.
Мы распрощались у ее подъезда. Думаю, вряд ли она еще раз захочет со мной встретиться.
ИЯ
"Академку" мне дали без всяких проволочек. В заявлении я квалифицированно расписала свои "семейные обстоятельства", и Ирка сама отнесла мое "сочинение" в деканат. На следующий день с резолюцией проректора "удовлетворить просьбу" бумага пошла по накатанному кругу. Благо проректор - старший брат Ирки, она ему все объяснила и заранее получила согласие. Так что на оформление полугодового отпуска ушло каких-то два дня, и я могла ехать. Путевка в Юрмалу была у меня в кармане: отец слов на ветер не бросает. К тому же он обещал достать билет в двухместное купе, в вагон прямого сообщения - СВ, чтобы я могла, по его словам, уже в поезде как следует расслабиться и забыть все неприятности.
Вечером отец позвонил с работы и предупредил, что срочно уезжает на пару дней и что утром я должна выкупить в кассе свой билет.
Утром я проснулась рано, быстро позавтракала и через минуту была уже на улице. Опять какой-то тип привязался, ну просто напасть какая-то. В метро прижался очкарик и дохнул в лицо перегаром: "Девушка, вы мне понравились, давайте знакомиться".
Молчу, не отвечаю. Знаю, стоит заговорить, даже огрызнуться - вообще не отстанет. Рядом стоящие пассажиры вместо того, чтобы одернуть приставальщика, улыбаются или делают вид, что это их не касается. Хорошо, женщина пожилая вмешалась. Ты что, говорит, хулиган, к девке пристаешь, ишь, с утра успел уже принять, иди проспись! И ткнула его для верности кулаком в бок. Чувствуется, есть у нее навыки обращения с подобными типами. Я похвалила ее мысленно за поддержку, а сама ни звука. Жду не дождусь, когда будет остановка, чтобы избавиться от непрошеного ухажера. Правда, вид у него был смирный, хотя он продолжал прижиматься и гнусавить какие-то идиотские слова.
Наконец поезд остановился, и я помчалась на вокзал. У касс уже толпился народ, но мне было нужно к окошку администратора. Смотрю, сидит за стеклышком в глубине такая вся из себя, с пышной прической, намазюканная.
- Тебе чего? - бросила лениво, не отрывая глаз от книги. "Интересно, как это она меня видит, если не смотрит в мою сторону", - подумала я. Назвала номер своей брони.
Она моментально встрепенулась, мило улыбнувшись, прямо-таки сама любезность.
- Вам один до Юрмалы? Вагон прямого сообщения? Пожалуйста!
Я расплатилась, взяла билет, поворачиваюсь и… носом упираюсь в знакомые очки. Сердце так и ухнуло в пятки.
- Это судьба, - нагло смеется он. - И я, представь, в Юрмалу, и тоже в СВ, так что встретимся, красавица.
- Иди к черту, болван! - оттолкнув его, я быстро направилась к выходу. Остановила такси, назвала Иркин адрес. Она живет в центре, на Смоленской площади, и сегодня торчит дома по случаю моего отъезда.
Ирка пришла в ужас от моего рассказа об очкарике. Вначале я ее успокаивала, потом она меня, в конце концов мы пришли к заключению, что встреча эта чистая случайность и что так жить дальше нельзя, иначе скоро буду шарахаться от каждого встречного.
- Не бери в голову, - твердо сказала Ира и достала из холодильника бутылку "", сохранившегося после дня рождения брата. Мы чокнулись за счастливую дорогу и приятный отдых, еще немного поговорили о жизни, и я заторопилась домой. Надеялась, что отец приедет хотя бы проводить меня. Надо успеть приготовить что-нибудь поесть. Мы так редко бываем вместе, а сейчас сам Бог велел посидеть, поговорить: столько событий за последнее время. Тем более уезжаю на целый месяц, а может, и больше. Тревога за него и за себя не покидала меня.
Дома я просидела напрасно, собрала чемодан, позвонила Ирке. Договорились, что она придет к поезду. Все. Ухожу. Трезвонит телефон, я хватаю трубку. Это отец.
- Доченька, прости, не могу тебя проводить. - Голос далекий, слабый.
- Ты здоров, папуля? - кричу я.
- Да, все в порядке. Как приедешь, дай телеграмму, я тебе напишу подробное письмо. Будь умницей. Целую.
Я всплакнула. Ну все, чемодан в руки - и вперед.
До вокзала я взяла такси. Спокойно иду по перрону, считая вагоны своего поезда. Вот и СВ. Чисто, уютно, ковры, занавески, в купе свежие цветы, прямо-таки домашняя обстановка. Купе на двоих, но пока я в нем одна.
Ира пришла за пять минут до отхода поезда, влетела в вагон, чмокнула в щеку и бегом на перрон, оттуда помахала ручкой. Я тоже. Поехали.
Дверь открылась и вошла девушка.
- Привет!
- Привет, - отвечаю. Гляжу - симпатичная, на вид ровесница, может, чуть постарше. Тоненькая, легкая, по купе порхает, как бабочка. Забросила наверх сумку и уселась напротив.
- Давай знакомиться. - Сразу перешла на "ты". - Меня зовут Алла. Еду в Ригу к тетке, обещала меня устроить на фартовую работу на советско-финское предприятие, - доложила она на одном дыхании.
- Ия, - представилась я коротко.
- Как? - переспросила Алла и рассмеялась. - Никогда не встречала такого имени. А что, это в честь кого-то или чего-то?
- В честь, - подтвердила я ее догадку и замолчала, не хотелось продолжать разговор в таком ключе.
Она, видно, поняла и стала рассказывать о себе. Закончила экономический факультет Плехановского института. Есть у нее парень, который в нее влюблен, а она не очень, и замуж не торопится, хочет как следует нагуляться.
В дверь постучали, на пороге вырос тот тип в очках.
- Женщины, не скучно? Может, составить вам компанию?
- Захлопнись, - огрызнулась Алла.
- Гражданин, пройдите в свое купе, - оттеснил его проводник и уселся рядом со мной. Потребовал билеты и деньги за постель, пожелал спокойной ночи.
- Давай устраиваться, - предложила Алла. - Намоталась за день, буду спать как убитая.
Пока я переодевалась, Алла уже улеглась. Накинув халатик, я пошла умываться. Минут через десять возвратилась, а соседки нет.
Я разделась и легла, взяла книгу. Люблю читать перед сном.
Аллы все нет и нет. "Куда она запропастилась?" - пронеслась мысль сквозь дремоту.
Проснулась я от прикосновения чьей-то руки к груди. От испуга вскрикнула, но рот оказался зажатым, и я издала какой-то нечленораздельный звук. На меня с ухмылкой глядела та же неумытая очкастая рожа.
- Спокойно, спокойно, девочка. Мы здесь не одни, и вести себя надо смирно, чтобы дядей не смущать. - Он хихикнул и кивнул в сторону. Я увидела сидящих напротив двух "квадратных" парней, из тех, что встречали меня, когда я бежала из парка домой. - Надо должок с тебя получить, чтоб наперед запомнила: нехорошо не выполнять обещание, - продолжал он философствовать, поглаживая меня поверх одеяла. - А за соседку не беспокойся. Она ужинает с приятелем в нашем купе, там и на ночь останется. А мы здесь с тобой побеседуем. Правильно я говорю? - обратился очкарик к приятелям. Они дружно загоготали.
Я лежала ни жива ни мертва. Кричать? Никто не услышит. Да стоит пикнуть, придушат, вон какие медведи сидят. Чего они от меня хотят? Следующий вопрос прояснил ситуацию.
- Почему же ты, милая, на отца не подействовала, ведь нашего приятеля отправляют к праотцам? - спросил один из "квадратных".
- Я говорила, отец, видимо, не смог, - пролепетала я.
- Ха, не смог, бедненький, - заулыбался очкарик, а руки его уже под одеяло полезли.
- Убери грабли! - заорала я, пытаясь вскочить.
- Заткнись! - вскочил "квадратный", тот, что задал вопрос. - А тебе хватит церемониться, убирайся. - Он отбросил очкарика в сторону, поднял меня как пушинку, сорвал рубашку.
Дальше все было как в тумане. Дикая боль… Казалось, меня рвут на части, и это никогда не кончится. "Лучше бы меня сразу убили, чем такая пытка", - билась отчаянная мысль. Потом все потухло.
Я пришла в себя, когда за окном уже рассветало. Лежала на полу, двинуться не могла. Все тело сковало от боли. Кое-как доползла до двери, а открыть сил не было…
Очнулась я в больничной палате. Простыня до подбородка, весь живот забинтован. Что со мной? Очень хочется пить. Подошел бы кто-нибудь.
Открылась дверь, и в палату вошли двое в халатах, мужчина и женщина.
- Ну как самочувствие? - спросил мужчина. Он взял мою руку, пощупал пульс. - Очень прилично. Значит, идем на поправку, - улыбнулся он. - Но несколько дней придется полежать. Выздоравливайте.
Он отошел, а женщина осталась.
- Дайте воды, - хотела попросить я, но лишь пошевелила губами.
Она поняла, стала поить меня с ложечки, приговаривая:
- Ну, успокойся, все будет хорошо. Повезло тебе, детка, попала к чудо-профессору. С того света тебя вытащил. - Я почувствовала, как прохладная ладонь разговорчивой тети прикоснулась к моему лбу. - Поспи. Набирайся сил.
Я уже засыпала и без ее слов, успела только подумать: "Вот тебе и дом отдыха. Надо как-то отцу дать знать".