Резидент попытался объяснить сообщникам свои выводы. Доказать бессмысленность действий, направленных против ревизоров. Зачем поднимать лишний шум? Зачем Привлекать внимание, нарываться на новую, более серьезную проверку? Его не послушали. Не одна его голова свалится на плаху, не по одной его шее должен будет хряпнуть карающий топор в случае утечки компрометирующей информации. Когда в доме пожар - пригодны любые способы его тушения. Бригаду догнали, но, как и предполагал Резидент, ничего путного из этого не вышло. Ревизоры оказались парни не промах. В прямом смысле слова. При попытке захвата они положили чуть не полвзвода боевиков-любителей.
Они не вылезли из "уазика" при виде милицейской машины и гаишника, машущего им жезлом, как предполагал наспех разработанный план. Они умели видеть больше, чем обыкновенные водители. Они умели делать выводы.
- Приготовьтесь. Это не милиция, - предупредил охранник, изобразив на лице виновато-покорное выражение.
- Ваши документы, - заорал издалека липовый патрульный, подбегая навстречу "уазику". Зачем ему суетиться, зачем орать, если он представитель власти? Стой себе спокойно и жди, когда к тебе на цирлах попрыгает очередной нарушитель. И почему у гаишника машина ПМГ? Это разные ведомства. Неувязочка. Сзади притормозили, остановились три, одна за другой, легковушки.
Странно: им никто этого не приказывал. Жезлом не махал. Или здесь такие дисциплинированные водители, что сами напрашиваются на проверку документов и еще слезно просят пробить дырку за позавчерашнее нарушение. Из автомобиля, стоящего рядом с патрульным, вылез второй милиционер, потащил из кармана пистолет. Это уже вовсе занятно. Интересно, почему из кармана, а не из кобуры? И почему "ТТ"? Этот пистолет давным-давно снят с вооружения. Или это не милиционеры, а летчики-истребители времен Второй мировой войны, совершившие вынужденную посадку? Но тогда при чем здесь бляхи на груди?
- Засада, - спокойно сказал охранник-водитель одними губами и вытащил оружие.
- Командир, ты чего? У нас все в порядке! - радостно закричал он, открывая навстречу идущему дверцу.
Одновременно он переключил скорость на заднюю. Милиционер подошел и растерянно замер - он не знал, что делать дальше. Он должен был только остановить машину и выманить пассажиров наружу.
- Вот путевочка, вот права, - дружелюбно начал тараторить водитель, высунувшись из кабины.
Он представлял идеальную, как на стене в тире, мишень.
Слепцу не промахнуться! И второй милиционер не выдержал.
- Вот техпаспорт. Вот. Смотри, - почти к самым глазам гаишника поднес листки бумаги охранник.
У вставшей сзади машины щелкнули замки дверей.
- Все в порядке? Командир? - и, увидев направленный пистолет, неожиданным ударом в плечо толкнул гаишника в сторону, под ударивший выстрел. Пуля вошла милиционеру в позвоночник, чуть ниже лопаток. Он так и умер, ничего не поняв. Другой рукой, не задирая пистолет, от живота, охранник сделал два выстрела - в неудачливого стрелка и сидящего на своем месте водителя.
Боевики из сзади стоящей машины поставили на асфальт ноги.
- А ты говорил, не в порядке. А ты не верил! - злобно сказал охранник, вжимаясь в сиденье и одновременно вдавливая в пол педаль газа.
"Уазик", стремительно набирая скорость, осаживал назад. Боевики так и остались стоять наполовину на улице, когда бампер "УАЗа" врезался в передок "Волги", столкнув машину на несколько метров в сторону, откуда она приехала.
Не успевшие сделать ни одного выстрела боевики катались по асфальту, хватая руками сломанные ребра и ноги. А ведь их предупреждали! Сколько раз в детстве говорили в транспорте: "Вы или выходите, или оставайтесь! Застревать в дверях опасно - можно расшибиться!"
Развернувшись и проезжая мимо, охранник двумя контрольными выстрелами нейтрализовал приходящих в себя и пытающихся вытащить оружие раненых бандитов. Он спешил достать вторую машину, пока находящиеся там не очухались.
Его план удался наполовину: троих стремящихся вылезти из автомобиля противников он уничтожил, истратив ровно три патрона. "Одна пуля - один труп, - учили его на курсах специальной подготовки. - У вас не так много патронов, чтобы разбрасывать их понапрасну". Он был хорошим учеником и хорошо усваивал уроки. Два других пассажира машины успели выскочить и открыли беспорядочную, но очень интенсивную стрельбу. На этих ушло четыре патрона, но и они успели разнести передок "УАЗа" чуть не в клочья. Теперь это была не машина - металлолом.
- На выход! - скомандовал охранник. - К лесу. Я последний!
Он оберегал, не позволяя ввязываться в бой, вверенных ему ревизоров. Он не был героем - он соблюдал должностные инструкции.
Технари не спешили выбраться - у них тоже была инструкция. Своя. Они спешно запускали самоликвидаторы. В эти мгновения они думали не о смерти, а о все тех же пенсиях, надбавках, квартирах. Они знали, что, если случится утечка информации, никаких из перечисленных благ их семьи не получат. О смерти они не думали. Они понимали, что все кончено. Они знали правила игры. В третьей машине оказались профессионалы. На две принятые в грудь и в голову пули они ответили одной, возвращенной в цель. Бегущий впереди технарь, вскрикнув, упал на землю и уже не поднялся. Второй, пытаясь ему помочь, был ранен в бедро и руку. От автомобиля длинными очередями стучал автомат. Охранник, оглядевшись, оценил обстановку и потянул из кармана гранату. Он твердо знал свои обязанности.
Он успел завалить еще одного противника, прежде чем, увидев новую подъехавшую машину, выдернул из гранаты чеку. Ревизорская бригада самоликвидировалась в полном объеме: сначала аппаратура, потом обслуживающие ее люди. И все же охраннику не повезло. Он допустил серьезный брак. Он не хотел стрелять в знакомые лица. Он доверился гранате, а не пистолету, позволявшему проконтролировать свою работу, и один из обреченных остался жив. Тяжелораненого технаря попытались вернуть с того света с помощью спешно вызванной реанимационной бригады. Но он, понимая, чем это будет чревато, только плевал кровью в лица врачей и рвал из вен трубки. Он умер и лишнего слова, кроме Матерных проклятий, не сказал. Дурацкая операция не принесла ничего, кроме трупов, позора и шума. Дело с немалым трудом замяли: изобразили дорожную аварию, столкнув "уазик" с идущим на полной скорости "КрАЗом"-бензовозом. Такой фейерверк устроили, что, кроме горстки пепла, ничего найти было нельзя. Еще два дня силами бесполезных в деле легкораненых собирали отстрелянные патроны и гильзы.
"Уазик" раскатали, дело замяли, но к решению проблемы не приблизились ни на йоту. Контролер так и остался на свободе, так и остался невидимкой. Единственный результат всего этого тарарама работал на него - силы, на которые мог опираться Резидент, за счет убитых и раненых уменьшились чуть не на пятнадцать человек. И это когда каждый человек на счету, когда предстояло перекрывать все въезды-выезды из города!
Резидент, не желая никого видеть и выслушивать столь же идиотские, как и захват ревизоров, планы, заперся в своем кабинете. Он понимал, что был единственным человеком, способным противостоять Контролеру. Среди всей этой мелко - и крупномафиозной швали он один был профессионалом. Один. Другим - Контролер. У них была одна школа, одни учителя, одинаковый стиль мышления, они играли по единым, известным только им правилам. Они были похожи, как близнецы, только жизнь развела их по противоположным знакам: одного - в плюс, другого - в минус. Только он мог понять ходы противника, попытаться отыскать в его обороне уязвимое место. Помощников у него не было и быть не могло. В принципе все прочие люди мыслили иначе, не обязательно хуже, но иначе. Они никогда не смогли бы понять логики поступков людей, подобных Резиденту и Контролеру.
Так же, как не смогли понять поступок подорвавших себя гранатой ревизоров. Зачем, если можно было еще бороться, отстреливаться, наконец, торговаться? Они искали в зависимости от своего интеллекта и воспитания корыстные или героические мотивы и тем загоняли себя в тупик. Ни выгода, ни романтизм не могли двигать ими. Ими руководил затверженный, усвоенный на уровне рефлексов устав и расчетливый, на грани цинизма, реализм. Если прямой, наиболее рациональный способ решения проблемы требовал лишить какого-либо человека жизни - он умирал. Если требовал самоубийства самого агента - тот, не задумываясь, кончал с собой, как это сделали ревизоры. Это не было ни ужасно, ни печалено - это было выгодно Делу. Это было самое простое и действенное и потому предпочтительное из всех прочих решение. Так мыслил Резидент, так мыслил Контролер. В этом особом стиле мышления и следовало искать точки соприкосновения. Искать выход.
Резидент поставил себя на место Контролера. Что бы сделал в его положении он? Вернее, что бы он не мог не сделать? Он бы не мог покинуть поле боя, не подобрав хвосты! Он должен максимально чисто убрать после себя территорию. Куда там лондонскому дворнику, с него за пропущенную соринку не спросят, а со спецов, случись такое, голову снимут вместе с погонами. Это значит, что хотя бы один раз Контролер объявится возле объекта. Он попробует изъять приемники, промежуточные передатчики, снять микрофоны. Даже после самоликвидации они представляют улику. В крайнем случае он попытается узнать, стоят они еще на месте или нет, понять, насколько близко к нему подобрались преследователи. Конечно, он их не изымет и не снимет. Он очень осторожен и наверняка учует слежку за версту. Но придет. В этом Резидент был уверен.
Это рефлекс. Это не объяснимая логикой тяга, ведущая преступника на место совершенного им преступления. Как лиса, уходящая от погони, метет свой путь хвостом, так и он будет стараться уничтожить ведущие к нему следы-улики. Не сегодня, так завтра он пройдет здесь. Его не надо искать, его надо просто ждать.
Но как среди многих прошедших по улице прохожих найти одного-единственного неизвестного человека? Как узнать среди тысяч текущих мимо лиц одно, которое к тому же совершенно неизвестно?
Безнадежное, бессмысленное занятие. Отловить и допросить все эти тысячи? Утопия. Потянуть за каждым "хвост" слежки? Тысячи "хвостов"? Даже если за одним человеком пустить одного шпика - таких сил не наберешь.
Но должен же быть выход! Не бесплотный же дух Контролер. Не невидимка же в самом деле. Должен же он, пройдя здесь, оставить хоть какой-то самый малый след.
След!
Оставить след…
Следы…
Резидент снова и снова проговаривал зацепившее его слово, вертел его и так и эдак, пробовал на вкус. След. Что-то было в нем очень тревожное, приближающее к решению проблемы. След в жизни. След за горизонт. След, оставленный на земле.
Ну, конечно, следы! Человек ходит по почве, по земле ногами! Он не птица, он не умеет летать, ему нужна опора, в нее впечатывает он каблуки. "Топ-топ, топает малыш". Как в песне. Идущий человек всегда оставляет следы! Это неизбежность, которую не научились избегать даже спецы…
Ноги.
Вот оно, решение!
Резидент вызвал физика. Физик использовался редко. Он давал такие советы, какие никто, кроме него, дать не мог. Резидент ценил узких специалистов. Иногда они были незаменимы. Иногда они были ценнее целой роты боевиков. Он ценил их и потому прикармливал. Не очень жирно, но методически. Физик работал заведующим кафедрой в местном техническом университете. Когда-то ему срочно понадобились деньги, и он попал на крючок. С тех пор он время от времени подрабатывал в неизвестной ему организации, выполняя не всегда понятную ему работу. Он подозревал, что работает "на безопасность". Ему так было удобнее.
- Что произойдет, если улицу полить раствором радиоактивной жидкости? - спросил Резидент.
- Полгорода схватит дозы.
- Это второстепенно. А можно ли будет читать следы ушедшего человека?
- Если концентрация будет достаточной.
- Посчитайте насыщенность раствора и подготовьте двадцать приборов, способных принимать сигналы с расстояния до двух метров. Сколько на это потребуется времени?
- Неделя, - ответил физик.
- Пять часов! - объявил Резидент. - За каждую сэкономленную минуту вы получите один процент от общей суммы, за каждую просроченную минуту мы снимем полтора процента.
- Это невозможно!
- Это возможно. На этом листе напишите все, что вам нужно…
Приборы были готовы через четыре с половиной часа. Это стоило Резиденту трети резервного фонда. Но это стоило того!
Поперек всех улиц и переулков, по всем мостовым и тротуарам, где мог пройти Контролер, был разбрызган радиоактивный раствор. Ширина фонящих полос была выбрана таким образом, чтобы даже очень широко шагающий человек ступил на нее дважды. То есть чтобы запачканными оказались обе подошвы обуви.
Радиация не имела ни цвета, ни запаха, она не была различима для человека, не имеющего специального прибора. Она никого не могла насторожить или напугать. Радиация не напоминала клей, грязь или липучку вроде репейника, но она намертво прилипала к обуви. И, ступив на нее раз, человек тащил ее дальше, куда бы ни шел. Тысячи невидимых всем, невидимых Резиденту следов расползлись по городу во все стороны. Где-то на остановках и перекрестках они кучковались, образуя пищащие радиоактивные лужи, где-то расходились по одному. Каждый человек, в тот день ступивший на меченый асфальт, нес легко читаемую информацию об избранном им маршруте. Их были тысячи, меченных невидимой меткой прохожих. Много, но уже не первоначальные триста тысяч! Это была уже совсем другая цифра. С ней можно было работать. Можно было надеяться на какой-то результат. Конечно, внешние шпики, охранявшие Зону, его не узнали. Они не могли его узнать, потому что не представляли, кого искать, но это было уже неважно. Хотел того Контролер или нет, он, переступив невидимую контрольно-следовую полосу, дал начало следу, который неизбежно должен был вывести к нему. Он сам, своими собственными ногами вырисовывал стрелку, указывавшую его путь! Невидимка лишился своего главного преимущества - невидимости!
Дальнейшее было делом техники.
На подходах к вокзалам, аэропортам, на перекрестках магистральных дорог, на остановках встали "слухачи". Молодые симпатичные парни тащили в руках над самой землей спортивные сумки и "дипломаты", на поясах у них болтались плейеры, в ушах торчали наушники. Они не привлекали ничьего внимания. Нормальные парни. Ходят или стоят на месте, кого-то поджидая, балдеют, слушая только им известную музыку. Ничего необычного. Необычное было в "дипломатах" и сумках - чувствительные, настроенные на нужную волну счетчики Гейгера. К ним через неработающие плейеры тянулись провода наушников. И слушали парни не очередную модную попсу, хотя и пританцовывали ногами в такт незвучавшей мелодии, - слушали чужие следы. И как только в наушниках раздавались щелчки при приближении какого-нибудь прохожего, они давали условный знак, и вдогонку тому прохожему, отделившись от недалекой веселой компании или выйдя из ближайшего магазина, шел опытный "топтун".
Так из огромного высеивалось малое. Множество людей, испачкав радиацией подошвы, разошлись по делам. Тысячи - по работам и магазинам, сотни - по домам, десятки отбыли за пределы города. Всего-то десятки.
Если быть совершенно точным - девяносто шесть Человек!
И среди них был Контролер. Резидент рассчитал правильно. Контролер не мог задерживаться, ему нужно было как можно быстрее покинуть смертельно опасный город, и, значит, он не мог миновать контролируемых "слухачами" транспортных развязок. Резидент ждал результатов. Вся информация через телефонную, радио - и курьерскую связь стягивалась в его кабинет. Пять диспетчеров, не отводя от столов взглядов, не отрывая от ушей раскалившихся трубок, вели черновую выбраковку поступающих сообщений, отбрасывали явную шелуху, уточняли подробности, в конспективной форме переносили услышанное на бумагу, ставили в зависимости от степени интереса возле каждого пункта один, два или три восклицательных знака. А если сомневались - вопрос. Зам. Резидента анализировал уже предварительно просеянную информацию, сводил листы воедино и подавал на стол шефу. Решение должен был принимать он. И все равно, несмотря на предварительное высеивание и обработку, выходящие объемы были огромными. Уследить за динамикой событий было почти невозможно.
- Номер семь. Блондин. Выше среднего, тридцати-сорока лет. Глаза карие. Шрам. Фамилия выясняется. Купил билет до Москвы. Возвращается в город…
- Номер восемьдесят четыре. Шатен. По паспорту Степанов Семен Иванович…
- Номер пятьдесят три и номер одиннадцать. Встретились с группой людей…
- Номер… номер… номер…
Из девяноста шести направленных из города следов треть в силу возраста, комплекции и внешнего облика их хозяев и тому подобных объективных обстоятельств отпала сразу. Еще треть подозреваемых удалось проверить на месте, идентифицируя их через родственников, место работы и другие внушающие доверие каналы. Осталось около тридцати попадающих под подозрение объектов.
И все же Резидент допустил ошибку - опасаясь, распорядился в первую очередь проверить аэропорт, поезда дальнего следования, межобластные автобусы и магистральные дороги. Он пытался захлопнуть каналы, по которым беглец мог уйти разом и далеко. Но, словно что-то почуявший, Контролер не воспользовался быстрым транспортом, предпочтя медленную, но верную скорость черепахи мгновенному, но опасному скачку газели. Кто мог предположить, что, стремясь возможно поспешнее покинуть подконтрольную Резиденту зону, он станет забираться в нее еще глубже?
До местного задрипанного и загаженного автовокзала "слухачи" добрались в последнюю очередь. Не столько в надежде на результат, сколько для очистки совести туда послали снятого с основного направления человека.
- Быстро смотайся туда и обратно. На все - час! В это время все прочие лихорадочно разрабатывали двенадцать наиболее перспективных, как им тогда представлялось, следов.
Но подозреваемые отпадали один за другим. Сыскари тянули пустышки. Именно тогда тот, посланный наудачу дозиметрист, доложил о следе, обнаруженном на платформе местного значения. Мало ли какая приехавшая из деревни бабуля обежала магазины, не поленилась, добралась чуть не через весь город до подконтрольного района, испачкала подошвы стоптанных бот и, затоварившись, отбыла обратно до своей любимой деревни. Были более перспективные участки. Но по мере отбраковки следов Резидент все чаще возвращался мыслями к автовокзалу. Он затребовал узнать расписание движения всех автобусов и места их стоянок возле платформ. Сопоставив точки и время нахождения на платформе грязных следов, он вычислил искомый автобус и конечный пункт его движения.
Туда, повинуясь какому-то безотчетному подозрению, он послал человека с плейером. Тот должен был выходить и слушать каждую остановку. Скорое сообщение сыскаря рвануло бомбой - в той деревне, куда шел автобус, следы не повели ни к одному дому. Они долго топтались по базарной площади, зашли в магазин, дощатый туалет и снова вернулись на остановку.
Пассажир местного автобуса ехал в никуда! Далее следы обрывались. Резидент обложился справочниками, картами, расписаниями и быстро установил, что через десять часов после приезда в деревню искомого автобуса с той же остановки уходил другой автобус, направляющийся в соседнюю область.